Записки следователя

Как и полагается в юмореске, имена действующих лиц в ней вымышленные. Но это вовсе не значит, что описываемые события – тоже вымысел. Нет, они-то как раз в действительности в нашем поселке происходили, причем в этом году, что и послужило толчком к написанию юморески. Автор не теряет надежды, что кое-кто в ней себя узнает. А тот, кто не узнает, пусть посмеется. Смеяться, право, не грешно…

Кулинарные фокусники

Вероятно, не один раз читателям приходилось видеть в цирке или на сцене актеров-фокусников, как они из пустой коробки выпускают целую стаю голубей или кур, из пустого кулька вытягивают не один десяток разноцветных лент. В общем, многое они могут делать.

– Подумаешь, какие-то там артисты-профессионалы! Их фокусы уже не только взрослых, но и не каждого ребенка удивляют. А вот наши фокусы могут удивить любого…

Такой примерно разговор между собой могли вести кулинары кондитерского цеха Черноморского общепита после просмотра очередного выступления актеров, И надо же так случиться, что чуткое юношеское ухо подслушало речь эту. Тут не каждый взрослый устоит от любопытства. Что касается новосельских юношей колхозника Сергея Пшеничного, учащихся школы Виктора Филатова и Владимира Жерлицина, то они так и загорелись желанием увидеть наяву кулинарные фокусы. И вот поздней апрельской ночью осторожно прибыли они к Черноморскому кондитерскому цеху. Поразмыслив, посоветовавшись, решили заглянуть внутрь его. Попасть туда особого труда не стоило: на первой двери для приличия висел небольшой контрольный замок, который сразу же открылся при помощи первой попавшейся проволоки. Вторая дверь вообще гостеприимно была распахнута.

– Почему? Разве можно так хранить материальные ценности? – спросите вы.

Не удивляйтесь, не возмущайтесь – руководители Черноморского общепита этому не удивляются, для них всё можно. А весь секрет всё в тех же таинственных фокусах кулинарии.

– Пусть берут – это же не наше личное, а по цеху у нас всё равно недостачи не будет. Уметь надо, – продолжают разговор кулинары.

Новосельские юнцы берут и уносят из кондитерского цеха сорок пять банок сгущенного молока, четыре торта, десять палочек пирожного. Но отведав тортов, даже эти «искатели приключений» сделали вывод, что их вкусовые качества очень отличаются от внешнего вида – вот в чём секрет кулинарных фокусов.

– Конечно, если так готовить, у них не будет недостачи. «Надули» они нас, – недовольно проворчали юнцы.

Не только этих воришек пытались «надуть» наши кулинары, но и работников милиции.

– Обворовали, весь цех ограбили, – кричала молодая заведующая кондитерским цехом Валентина Геннадьевна Майданова.

– Так что же в вашем цехе украдено?

– Много – всего на сто три рубля, – ответила Майданова, надеясь, вероятно, что все ее слова будут приняты за чистую монету.

А ревизия после этой кражи по кондитерскому цеху вместо недостачи выявила… еще на тридцать три рубля тридцать три копейки продукции в излишке. Да плюс сумма кражи. И излишек продукции по цеху будет на внушительную сумму. Это всего лишь за период с 6 по 15 апреля этого года, то есть с момента, когда В. Г. Майданова приняла от своей предшественницы кондитерский цех. Вот это фокус! Есть над чем поразмыслить. А по трудовому законодательству за такие фокусы нужно увольнять по недоверию. Но на этот вопрос, надеемся, нам ответит правление Черноморского райпо.

Что же касается новосельских юнцов, то воспитанием их должны серьезно заняться правление, партком и комитет комсомола колхоза «Большевик», коллектив Новосельской восьмилетней школы.

Назначили козла охранять капусту

Назим Алиосманович Катамадзе – человек широкой кавказской натуры. Да и как же не проявиться этой натуре с полным размахом, когда под ногами чувствуешь добротную почву, когда ощущаешь себя «очень нужным», почти незаменимым человеком. А такие условия для него были созданы в Черноморском райпо с легкой руки председателя Александра Федоровича Плахова.

Назим Катамадзе 30 октября 1972 года решением правления Черноморского райпо за нарушение правил советской торговли был освобожден от должности завторга Кировского рабкоопа. Но Катамадзе не хотелось менять профессию, а правление райпо почему-то не могло обойтись без него. 1 апреля 1973 года Катамадзе был снова принят на материально ответственную должность – экспедитором Межводненского рабкоопа. Потом правление решило, что в этой должности Катамадзе не сможет полностью «развернуться», показать себя, и в ноябре ему вручило более солидный портфель – директора Далековского торгово-розничного объединения.

Тут уж полный простор для его деятельности, ведь в подчинении – до десятка магазинов. А у такой личности, как директор, к сожалению, находятся угодники среди подчиненных, которые готовы выполнить любую просьбу начальника, даже ту, что противозаконна. Подобные услужники нашлись и среди заведующих магазинами, подчиненных Катамадзе.

Нужны Назиму Алиосмановичу деньги, коньяк, закуска для себя или для угощения своих друзей-приятелей, к его услугам – заведующая магазином в селе Журавлевке Валентина Петровна Савиночкина или заведующая магазином в Зоряном Любовь Ивановна Замковая. Но не из своих карманов они потчуют директора, а из кассы магазинов в долг дают ему, и правила советской торговли им нипочем.

Надо Назиму Алиосмановичу отчитаться перед бухгалтерией райпо за те товары, которые он растратил, снова ему на помощь приходят Савиночкина, Замковая и завмаг из Владимировки Л. И. Кинзерская. Принимают они от него себе в подотчет фиктивные бестоварные накладные. А долги Катамадзе всё растут, растут. Назим Алиосманович надеется со временем покрыть их каким-то образом. Да и как не питать надежды, когда в райпо такие лазейки есть. К примеру, руководители райпо могут подписать акты на бой, порчу, поломку товаров в пределах норм на естественную убыль независимо от того, были ли на самом деле бой, порча, поломка.

Катамадзе был «своим» человеком и в соседнем Кировском торгово-розничном объединении.

Стоило только ему заикнуться об очередной комбинации, как на помощь бежит заведующая магазином в селе Кировском Альбина Васильевна Пугаева. Она из кассы магазина выдает Катамадзе сто шестьдесят восемь рублей восемьдесят копеек, а документально оформляет, что якобы отпустила ему на эту сумму двадцать бутылок коньяку.

В селе Дозорном заведующая магазином Валентина Сергеевна Микишенко и продавец Галина Степановна Головенко любезно открывают двери магазина перед Катамадзе и принимают от него похищенный товар на сумму девятьсот семь рублей шестьдесят шесть копеек без документального оформления; шестьсот восемьдесят рублей за этот товар Катамадзе берёт себе, а двести двадцать семь рублей шестьдесят шесть копеек оставляет Микишенко и Головенко за «оказанную услугу».

За шесть месяцев работы на директорском поприще Катамадзе похитил товаров и денег на сумму две тысячи шестьсот пятьдесят семь рублей сорок одну копейку, а председателю райпо А. Ф. Плахову оставил записку, чтобы, мол, не поднимал шума, пока он не отдохнет на лоне кавказской природы.

Но не захотел руководитель райпо на свой счет брать такую крупную сумму, обратился за помощью к следственным органам, но и Катамадзе А. Ф. Плахов до конца обидеть не захотел: дал положительную характеристику, а решением от 24 июня 1974 года (когда уже шло следствие) правление райпо выделило Катамадзе материальную помощь на сумму сто девятнадцать рублей девятнадцать копеек, отнеся образовавшиеся по магазину у Замковой излишки на эту сумму в счет частичного погашения суммы хищения Катамадзе. Но не прошел номер – по протесту прокурора пришлось это явно незаконное решение отменить.

Теперь плодородная почва из-под ног Катамадзе убрана, он свое получит, но и правлению Черноморского райпо надо бы сделать должные выводы, не создавать условия для расхитителей, а устранять их, не принимать расхитителей в систему торговли, а очищаться от них.

Не всё то золото, что блестит

Золото – благородный металл. Оно эластично, не ржавеет, легко делится на части и т. д. В наше время, в период товарного производства, ему суждено выполнять функцию мировых денег.

Древнего человека золото привлекало своим блеском, он использовал его для украшений. Что касается современного человека, то не всякого прельщает блеск золота. Когда две незнакомые женщины предложили жительницам села Новосельского Марии Васильевне Ветровой и Валентине Васильевне Подоговой купить золото, то они отказались от него: не золото нужно колхозницам, в хозяйстве его не приспособишь, инфляции им в нашем государстве бояться нечего, а мертвый капитал им тоже ни к чему.

А вот Надежда Петровна Сытник не устояла перед соблазном, сразу купила у этих двух особ, пока еще нам неизвестных, золотое кольцо и три золотые заготовки для шестнадцати зубов. Своих денег не хватило, так заняла у людей: уж очень хотелось ей иметь золото.

В знак признательности к этим женщинам Н. П. Сытник даже не посчиталась со временем, побеспокоилась, помогла найти транспорт и отправила их в Евпаторию: счастливого пути, уезжайте быстрее, пока милиция не узнала да не привлекла вас к ответственности. Ведь продажа, покупка и совершение других операций с золотом, серебром, платиной, с драгоценными камнями является исключительным правом Государственного банка СССР. А частные и должностные лица за нарушение этих правил наказываются по статье 80 УК УССР лишением свободы от трех до восьми лет.

Радуется Надежда Петровна: убедили ее две незнакомки, что за полцены ей продали золото, да не простое, а старинное. Смотрит, а оно так и сияет в руках… Но что это? «Золото» начало мутнеть. Али с глазами непорядки? Не верит себе, показывает другим людям, но глаза тут ни при чём. Потускнело ее «золото». Да и как же ему не тускнеть, когда оно медью называется. Поняла всё Надежда Петровна, очень жалко стало ей выброшенной из семейного бюджета изрядной суммы денег, вспомнила о милиции, со слезами прибежала. Помогите, найдите, задержите, верните! Но время было упущено. Пока Н. П. Сытник любовалась своим «золотом», двух незнакомок уже и след простыл. Поездка Сытник с работниками милиции в Евпаторию ничего не дала: не настолько мошенницы глупы, чтобы ждать ее там.

Мошенничество против личного имущества граждан по статье 143 УК УССР наказывается лишением свободы до пяти лет с конфискацией имущества или без нее. По заявлению Н. П. Сытник возбуждено уголовное дело, проводятся следственные и розыскные мероприятия, в которых занят не один работник милиции, но не в этом дело.

Задумываешься о другом: как некоторые люди, то ли по своей беспечности, то ли в погоне за блеском золота, то ли по другим мотивам помогают разного рода проходимцам совершать преступления, а иногда и сами становятся их участниками? Таким лицам следует напомнить народную мудрость: не всё то золото, что блестит. Золотые и другие драгоценные изделия в нашем государстве приобретать и сбывать разрешается только через официальные торговые предприятия, а всякие незаконные сделки строго караются нашим законом.

Не пора ли задуматься?

Закончено следствие. Закрыта последняя страница уголовного дела. Ничем вроде бы оно не отличается от других подобных дел, но невольно наводит на размышления.

…21 апреля этого года житель села Зайцево Сергей Голущенко в нетрезвом состоянии совершил особо злостное хулиганство. Выпив литр вина и пол-литра водки, он пришел домой и, не стыдясь своей матери Марии Ивановны Голущенко и отчима Николая Петровича Разгильдеева, начал дебоширить, нецензурно браниться. Затем Сергей с двумя кухонными ножами набросился на Разгильдеева. Раздевшись до пояса, он с этими ножами пошел по улице, зашел во двор И. И. Приня и набросился на него, но был обезоружен. После возле конторы и магазина Голущенко, пренебрегая присутствием даже девушек и детей, в течение получаса цинично и нецензурно ругался.

Голущенко, конечно, арестовали, привлекли к уголовной ответственности. Он получил заслуженное наказание – отправлен в места лишения свободы на четыре с половиной года. Ему еще нет и двадцати лет, а он уже дважды находился в местах лишения свободы за преступления.

Возникает вопрос: почему так случилось? Некоторые могут сказать, что таким, мол, уродился парень. Ничего подобного, ни один ребенок преступником не рождается. Голущенко тоже в этом смысле не исключение: это здравомыслящий молодой человек, при разговоре он производит приятное впечатление, сам же осуждает свои поступки. Не оправдывая самого себя, Сергей поясняет: «Во многом виноваты мои родители». А ведь и в самом деле, правду говорит парень о близких ему людях.

М. И. Голущенко и Н. П. Разгильдеев длительное время постоянно пьянствуют, а родительский пример очень влиятелен. С четырнадцати лет Сергей познал вкус спиртного, и затянуло оно его в свой омут. Заняться же воспитанием мальчика, поставить его на путь истинный родители по причине пьянок не могли, Да и не желали этого делать. Даже на то собрание в клубе села Зайцево, на котором обсуждалось совершенное Голущенко преступление, Разгильдеев пришел… в нетрезвом состоянии. А ведь растет в этой семье еще один сын. Не пора ли родителям задуматься над своим поведением, чтобы и ему не испортить жизнь?..

Стоит сказать и о коллективе совхоза «Межводное». Ведь в нем Сергей Голущенко вырос, дважды уходил из него в места лишения свободы и дважды возвращался сюда. Администрация, партийная, профсоюзная и комсомольская организации хорошо знают Голущенко и его родных, тоже работающих в совхозе, но никто по-настоящему не занялся этой семьей. Кстати, об этом было указано в ряде представлений, направленных на имя директора совхоза А. Н. Гайдукова, но по непонятным причинам меры не приняты. А жаль. За первый квартал этого года, к примеру, наиболее неблагополучная обстановка с преступностью сложилась именно в этом хозяйстве. Серьезный повод для раздумий и для ответственных работников совхоза.

Не той дорогой…

На столе лежит стопка писем и жалоб трудящихся. Без волнения и гнева читать их нельзя, невозможно, потому что в каждой написанной строке, в каждом телефонном звонке в милицию, прокуратуру, в народный суд слышится, чувствуется крик души человеческой. Почта, устные заявления взывают к помощи, немедленной и решительной.

Приведем несколько выдержек из жалоб и протоколов, которые характеризуют пагубное влияние на человека злоупотребления алкоголем. Пьянство ведет к потере воли, и тогда человек не умеет управлять собой, перестает быть полезным семье, обществу.

«Член колхоза „Путь Ленина“ Сидор Петрович Порошенко приехал в Черноморское, напился, выражался нецензурно на автостанции…».

«Афанасий Викторович Васильев, житель села Медведево, из-за пьянства несколько дней не выходил на работу, совершил мелкое хулиганство…».

«Чабан колхоза „Большевик“ Павел Григорьевич Семиков и его жена решили „торжественно“ отметить первомайские праздники. Перепились, и супруг нанес грубое оскорбление своей подруге жизни, на улице поносил мать своих детей…».

«Захар Петрович Жуков из села Новосельского вместе со всей семьей пришел отдыхать на черноморский пляж. Для поднятия настроения прихватил „зеленого змия“. Выпил, разогрелся на солнце и учинил позорный скандал в общественном месте…».

Эти выдержки мы привели из протоколов. Разумеется, нарушители общественного порядка, совершившие мелкое хулиганство, понесли заслуженную кару.

Теперь кратко процитируем некоторые жалобы трудящихся о возмутительном поведении отдельных граждан, пристрастившихся к пьянкам, наносящих большую физическую и моральную травму своим женам, детям, коллективам, в которых они трудятся.

«Мой муж всё время пьет. И ни мне, ни детям нет покоя. Своим поведением он создает условия, невозможные для совместного проживания…», – это обида жены в адрес жителя райцентра Черка.

«Муж мой пьянствует систематически, в присутствии взрослого сына унижает мое человеческое достоинство. Я вынуждена была расторгнуть с ним брак, но он из квартиры не уходит, оскорбляет и избивает меня… Мы с сыном были вынуждены оставить ему квартиру…», – это об учителе музыки И. Гурьянове. Не пи́сьма, а крик души. И совершенно непонятно, почему коллективы, в которых работает Черк, учительствует Иван Гурьянов, не услышали этот крик души человеческой, почему пьяницы бесчинствуют в семьях, издеваются над нашей коммунистической моралью.

Еще факт. Житель села Кузнецкого Анатолий Черкеский допился до того, что потерял семью, дважды лечился в психиатрической больнице, сменил много мест работы, но продолжает пить, употребляет различные аптечные микстуры, приготовленные на спирте, совершил несколько краж.

Лечилась от алкоголя мать троих несовершеннолетних детей Анна Николайчишина из села Далекого, но проку оказалось мало, она продолжала пить, дошла до того, что совершила в Заряновском магазине кражу вина и водки. Пьянка привела на скамью подсудимых Евгения Ветеркова и Анатолия Демидова, похитивших из склада колхоза «Путь Ленина» два рулона металлической сетки и сбывших ее, чтобы купить выпивку.

Все эти лица и им подобные на вопрос «Почему совершили преступление?» отвечают одинаково: «Водка довела до этого, в трезвом виде такого бы не сделал». На самом же деле они сами довели себя до того, что стали алкоголиками и нарушителями закона, сами шли по дурному пути в омут.

Советское государство делает всё для того, чтобы постоянно росло материальное благосостояние трудящихся. Одновременно оно сурово карает нарушителей правил социалистического общежития, пьяниц и разгильдяев. Об этом и говорит Указ Президиума Верховного Совета УССР «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма».

Большую работу в этом направлении проводят работники суда, милиции, прокуратуры и адвокатуры. Стали чаще практиковаться лекции, беседы на эту тему на предприятиях, в колхозах и совхозах. Наиболее актуальные дела суд рассматривает непосредственно в хозяйствах. Всё это помогает в борьбе с пьянством. Но самая решающая сила – коллектив. Коллектив может заставить пьяницу бросить пить, вспомнить свои обязанности перед детьми, семьей, обществом.

Необходимая оборона

Следователю Федору Петровичу Зубову поступил очередной материал для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Изучив его, Ф. П. Зубов задумался, достал Уголовный кодекс, который он досконально знал, но всё же еще раз просмотрел несколько страниц с прежними своими отметками. Вынести постановление о возбуждении уголовного дела несложно, на это надо лишь несколько минут. Но прийти к такому выводу не всегда так просто, как кажется на первый взгляд лицам, не знающим тонкостей закона.

Возбуждение уголовного дела – очень ответственный момент для следователя, который должен решать этот вопрос только в соответствии с законом. Но ведь и личное убеждение тоже немаловажно. А убеждение у Зубова по только что прочитанному материалу было не в пользу пострадавшего заявителя – Георгия Тунеева, которому пятью днями раньше пятидесятишестилетний Родион Иванович Петров в столовой выбил зуб.

В своем заявлении Тунеев настоятельно требовал привлечь за это Петрова к уголовной ответственности. Трое дружков Тунеева, очевидцы, в своих объяснениях тоже недоброжелательно высказались о поступке Петрова. Следователь же, четко представив себе происшедшее, не только умом, но и сердцем одобрил поступок Петрова. Про себя он даже подумал: «И правильно Петров сделал!». А потом, словно опомнившись, стал размышлять дальше: ведь он, Зубов, должен во всех случаях быть только объективным, должен беспристрастно разрешать все жизненные ситуации, отдавая предпочтение лишь закону и только закону.

Чтобы не ошибиться, Зубов решил побеседовать с двумя сторонами – и с Петровым, и с Тунеевым, тем более что никого из них он еще не видел в глаза.

…В кабинет следователя вошел худощавый мужчина среднего роста, с седыми, поредевшими волосами, глубокими морщинами на лице. Одет скромно, но аккуратно. Он поздоровался и остановился у двери.

– Садитесь, пожалуйста, Родион Иванович, – сказал Зубов, – и расскажите, что произошло между вами и Тунеевым в столовой. И хотя бы коротко – о себе.

Петров медленно сел на предложенный стул, внимательно посмотрел на следователя и, полагаясь на свой жизненный опыт, про себя отметил, что характер у следователя спокойный, а значит, с ним можно говорить откровенно. Потом начал:

– Родился я в крестьянской семье, до войны работал в колхозе, пас скот, пахал, сеял, убирал хлеб. Окончил семь классов, зимой учился, а летом, как и все наши школьники, работал в колхозе. Всю войну был на фронте, несколько раз ранен, после войны снова в колхоз вернулся. А за случай в прошлое воскресенье в столовой извините, не выдержал я, не мог смотреть спокойно, когда тот молодой парень так безбожно с хлебом обращался.

Был я тогда в районном центре по своим делам и зашел пообедать в столовую. Когда стоял в очереди, то приметил за столом троих молодых парней. Они были уже выпивши, на столе – две пустые бутылки из-под вина. Вели они себя очень вольно, громко разговаривали, не обращая внимания на посетителей. И вдруг я увидел, как Тунеев – теперь-то я его уже знаю, бросил небольшой кусок хлеба в сидевшего напротив дружка. Тот отшвырнул кусок обратно. После этого Тунеев схватил со стола целую краюху хлеба и, смеясь, во второй раз бросил в того же парня. Хлеб упал на пол…

Я не мог спокойно смотреть на это. Вспомнилось мне, как мы дорожили каждой крошкой хлеба во время войны, в послевоенные голодные годы. А ведь сколько труда надо затратить людям, прежде чем хлеб попадет на стол! Я подошел к парням и сделал замечание, что с хлебом так обращаться нельзя. Но им, вероятно, никто раньше о святости хлеба не говорил. Тунеев с издевкой сказал мне: «Папаша, тебе не на что хлеба купить? На тебе вот этот кусок и валяй от нас, не лезь не в свое дело». Он взял со стола кусок хлеба и начал совать его мне в карман. Я отстранил его руку. Потом Тунеев взял стакан с недопитым вином и протянул его мне с наглым видом. Я с силой ударил наотмашь по протянутому стакану. Удар пришелся по челюсти Тунеева. Вино из стакана пролилось на его костюм, а изо рта у него пошла кровь.

Я сразу же ушел из столовой, не стал обедать и уехал домой. Возможно, я в чём-то тут неправ, но иначе тогда я поступить не мог. У меня тоже есть дети, но так с хлебом они не обращаются. За выбитый зуб наказывайте меня как угодно, но я вас буду просить, чтобы этим парням к хлебу была любовь привита.

Петров замолчал. Он ждал, что ему скажет следователь. Но Зубов ему так ничего и не сказал, попросил подождать еще немного в приемной или на улице, а сам пригласил к себе Тунеева. Тунеев вразвалку зашел в кабинет к Зубову и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул. Был этот восемнадцатилетний парень высок, с упитанным круглым лицом и пышной шевелюрой. Следователь предложил ему вести себя поприличнее и попросил рассказать о случившемся в столовой. Тунеев с ухмылкой переменил позу на стуле и ответил так:

– Я ж всё уже написал в бумаге и раньше рассказывал вашим людям. Что еще непонятно? А если вы не видели, что мне выбили зуб, то вот, посмотрите.

Тунеев оскалил свои прокуренные зубы. Вместо одного верхнего переднего зияла дыра.

– Так за что всё же вам Петров выбил зуб? – спокойно спросил следователь.

– А ни за что. Мы сидели в столовой, его не трогали. Он подошел к нам, начал воспитывать. Мы его к себе не просили, между собой разговаривали, шутили. А он вдруг подошел, за хлеб начал говорить. Я думал, что он хочет хлеба и хотел положить ему в карман кусок. Он оттолкнул мою руку. Потом я протянул ему стакан с вином, а он ударил рукой по стакану, и стакан по лицу моему шмякнул. И вот результат – я остался без зуба. Что тут еще не ясно? За выбитый зуб его должны судить.

– Вы пили вино в столовой?

– Пили, ну и что. Вы скажете, что общественное место, нельзя пить. Ладно, мы заплатим штраф, а он пусть отвечает за выбитый зуб.

– Вы бросались в столовой хлебом?

– Я ни у кого хлеб не отнимал, мы за него деньги заплатили. И кому какое дело, что я буду делать со своим хлебом?

Зубов с трудом сдержал внутреннее возмущение и задал еще один вопрос Тунееву:

– Вы когда-либо работали?

– Нет, у меня папа достаточно получает и в состоянии прокормить. Я еще подрасту немного, а потом буду работать.

– Рост у вас и так достаточный, а вот скромности и уважения к труду других совершенно нет. Вы самый настоящий тунеядец, паразит нашего общества, никогда не знали труда, а питаетесь, пожалуй, лучше некоторых из тех, кто работает. Вы не знаете, каким трудом людям хлеб достается, а разбрасываете его и куражитесь перед теми, кто его вырастил. Жаль мне и вас, и вашего отца, что он так воспитал вас.

– Вы не знаете, где отец работает. Я всё ему расскажу.

– Положением своего отца можете меня не пугать. Для меня высший авторитет – закон. Хотелось бы, чтобы и вы, и ваш папа уважали этот закон и строго его выполняли. И в соответствии с ним я вам говорю, что Родион Иванович Петров за ваш выбитый зуб никакой ответственности нести не будет.