Заочница

Оставалось продумать технический вопрос, – как забрать? Просто зайти и устроить обыск? Незаконно. Можно «получить по шапке» сверху. Да и доказать ещё нужно, что это не личное Володино имущество. И к тому же уничтожать изъятое в этом случае пришлось бы официально при понятых. Что было абсолютно неинтересно, – пропадает материальный стимул.

Можно устроить засаду и задержать бесконвойников сразу же, как только отойдут с грузом. Но так можно просидеть всю ночь, прокормить комаров впустую. Вдруг у них что-то не срастётся, и перенесут на следующую ночь? К тому же караулить их надо как минимум втроём, чтобы мысли о возможном сопротивлении подавить на корню численным перевесом. То есть почти весь оперсостав будет задействован ночью, а кто будет работать завтра днём? И, опять же, хорошо, если результат будет положительный. А если нет? Докажи потом начальству, что весь твой отдел действительно работал, а не бухал всю ночь.

Доложить начальству о полученной информации, чтобы получить «добро» на проведение операции?

Это Тарасов уже пробовал. Сначала из тебя выжмут до капли всю полученную информацию, вплоть до источника этой информации (заслуживает ли доверия?) А своих источников Тарасов старался не светить без крайней необходимости. Даже перед очень высоким начальством. Затем долго назидательным тоном будут давать тебе советы и рекомендации по проведению этой операции. Как будто ты не опер со стажем, а курсант на стажировке. При этом будут вспоминать якобы имевшее место случаи из их «боевой» практики.

Затем после твоего ухода начальство постарается любыми путями связаться с руководством отделения и Управления. Чтобы толсто намекнуть, какую они лично разработали грандиозную операцию, которой будут лично руководить, и принимать активное участие сегодня ночью. Причём всё это могут и по телефону, что прослушивают все кому не лень. Потом с чувством глубоко исполненного долга они уйдут спать. Утром в первую очередь потребуют отчитаться. Если результат положительный, то все трофеи должны быть доставлены в кабинет начальства и хорошо ещё, если опера успеют что-нибудь выкроить себе. Но, не дай Бог, если результат нулевой. Получится, что из-за бестолковости тебя и твоих оперов, была провалена такая блестяще разработанная ими операция. Что ты всех подставил. Ты столько услышишь негативного о своих деловых и умственных способностях, что и сам начнёшь верить.

Нет. Об этом варианте не могло быть и речи.

Оставалось кого-то заслать под видом получателя. В этом случае, Володя будет уверен, что отдал всё по назначению Разгрузка будет точно знать, что они не получали и считать, что Володя их обманул, «кинул». Возникнет конфликт, взаимные упрёки, неприязнь, стороны поссорятся, канал нелегальной доставки перестанет существовать. Именно такой результат больше всего устраивал Тарасова. Но кого заслать?

Использовать агентов из числа бесконвойников нельзя. Володя может запомнить лицо и потом опознать человека, которому он отдал груз. За это могут просто убить. В лучшем случае придётся отправлять человека за пределы Управления, чтобы он добивал свой срок подальше. Хотя достать его могут и там. Подставить так доверившегося ему человека Тарасов тоже не мог.

Нарядить бесконвойником кого-нибудь из оперов? Наверняка этот Володя знает в лицо всех офицеров. Посёлок то маленький. Можно ещё, например, загримироваться, изменить голос. Тут везде есть свой риск, а его Тарасов старался исключить максимально.

С этими размышлениями Тарасов подошёл к жилой зоне. Ворота шлюза были распахнуты настежь, через них группами выходили осуждённые. Пройдя через двор и комнату обысков, зеки сосредотачивались в накопительном загоне. Напротив ворот с автоматами наперевес стояли солдаты конвоя. Возле бойцов возвышался замполит батальона майор Маркин, зорко следивший за действиями своих подчинённых.

Увидев Маркина, Тарасов сразу понял какое решение должно быть у задачи, что занимала его голову последние минуты.

– Лучшему человеку лучшего батальона, – поприветствовал его Тарасов, козырнув и протягивая руку.

– Какой там лучший батальон, – здороваясь, почти закричал Маркин (с «лучшим человеком» он, видимо, был согласен), – с этими раздолбаями разве станешь лучшим батальоном? – ещё громче добавил он, махнув рукой в сторону солдат. «Раздолбаи» сделали вид, что их это не касается.

– Сергей Геннадьевич, дело есть на миллион, – потянул его в сторону от посторонних ушей Тарасов. – У тебя есть надёжный боец, который может держать язык за зубами? Желательно из тех, что стоят на вышках, чтобы в посёлке его в лицо не знали.

Маркин слегка задумался.

– Вообще-то есть, я тебе зачем?

– Одолжи мне его на час-полтора сегодня вечером, надо одну комбинацию провернуть.

– Знаю я ваши комбинации. Подставите парня, а если он пострадает, что я потом его матери скажу? Короче, рассказывай всё.

– Нарядим его бесконвойником. Заберёт грев в посёлке с одной хаты. Мы будем страховать, буквально в пяти метрах от него. Если что, – вмешаемся. Риска никакого, а с меня причитается.

– Ладно. Под твою ответственность. Во сколько?

– В 22—00 в кабинете оперчасти.

– Договорились.

Через распахнутые ворота шлюза под двухэтажным деревянным штабом выходила уже третья последняя партия осуждённых.

Тарасов направился в жилую зону навстречу движению. Вообще то это было нарушением установленного порядка. Сначала нужно было сдать пропуск и пройти через соседнюю дверь на КПП. Но сегодня начальником караула жилой зоны бал прапорщик Махортов, который находился в шлюзе и контролировал выход зеков из жилой зоны. А с ним у Тарасова были давние дружеские отношения.

– Привет, Толик, бросишь пропуск в ячейку? – сказал ему Тарасов, здороваясь. Тот кивнул и сунул пропуск в карман.

Слева от входа возвышалась двухэтажное здание дежурной комнаты, прозванная в народе «каланчёй», второй этаж которой, застеклённый с трёх сторон, по периметру имел выступающие мостики с перилами. На этом мостике как истинный капитан корабля возвышался начальник колонии подполковник Осинин. Вместе с ним сверху вниз за разводом наблюдал ДПНК (4) майор Безденежных. (Примечание 4. ДПНК – дежурный помощник начальника колонии). Его штатный помощник и зять лейтенант Воронин, уже, видимо, успел получить втык за опоздание. Сейчас он немного сбоку вызывал в микрофон бригады по номерам.

Справа от шлюза на плацу чуть сбоку от выходящих осуждённых стояла группа офицеров колонии, присутствовавших на разводе. Именно присутствовавших, по-другому, по мнению Тарасова, назвать это бессмысленное стояние было нельзя. Позёвывая от скуки, люди переговаривались друг с другом, лениво делясь последними новостями, – у кого поросёнок приболел, кто и как сходил на охоту, кто и что вычитал в газете и т. п. Иногда некоторые из них, взглянув вверх – видит ли начальник – громко делали замечание проходившему мимо зеку за расстёгнутую пуговицу или ещё что-нибудь подобное. Надо же создать видимость работы.

Крайним ближе всех к шлюзу стоял зам. по БОР (5) майор Лемке, – непосредственный начальник Тарасова. (Примечание 5. Заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе). Заметив выходящего из шлюза начальника оперотдела, Лемке скривился, вытянул вперёд левую руку, медленно согнул её в локте, демонстративно глядя на часы, затем на Тарасова, затем на стоящего вверху Осинина – видит ли тот, до какой степени обнаглел злостный нарушитель дисциплины Тарасов?

Начальник жест видел, но никак не среагировал.

– Здравия желаю, Владимир Михайлович! – Отдал Лемке честь Тарасов, подходя, всем своим видом излучая любезность и вежливость.

– Ты где был, Тарасов? Почему не на разводе?

– Работал, – честно ответил Серёга.

– Где работал? Я тут уже целый час стою, а тебя что-то в упор не видел.

– Целый час стоишь? – Переспросил Тарасов, рассеянно глядя на выходящих осуждённых.

– Да!

– Хоррроший из тебя х… получится, Михалыч, – похвалил его Тарасов, слегка наклонившись к уху начальника. Сказал вроде бы негромко, только для него. Но дружный хохот проходившей сзади Лемке бригады осуждённых и оживление среди офицеров свидетельствовало, что шутка была услышана и оценена по достоинству.

– Ну, ты!.. – взвился Лемке, но врождённая интуиция вовремя подсказала ему, что выразив своё возмущение, он только усилит эффект от шутки и породит злорадные обсуждения.

– Ну, ты, – повторил он, – подловил меня, молодец!

Но Тарасов его уже не слышал. Его внимательный взгляд, только со стороны казался рассеянным. Он внимательно отслеживал выходивших осуждённых бригады №28.Вот один из них, услышав свою фамилию, сказал, как и все «пошёл», слегка махнув при этом правой рукой. Жест вполне безобидный, так делают многие, но предназначался он только для Тарасова. Агент «Антонов» маячил о том, что сегодня на лесобирже в тайнике будет оставлено сообщение. Скользнув равнодушным взглядом по толпе представителей администрации, он на долю секунды встретился глазами с Тарасовым, который слегка дрогнувшими ресницами дал понять, что сигнал принят.

Пока Тарасов обходил всю группу офицеров, здороваясь с каждым за руку, развод закончился.

Последним уже ноющую от рукопожатий руку сдавил старший опер Роман Борткевич.

– Ну, ты и врезал ему, смотри, походу к Осине жаловаться побежал.

Тарасов оглянулся: Лемке прыжками поднимался по лестнице к Осинину.

– Ни чё, переживёт. Рома, у тебя на вечер есть какие то планы?

– На биржу надо будет сбегать. Мой «Петров» маякнул (6), сообщение оставит. (Примечание 6. «Маякнул» – подал условный сигнал).

– Чувствуется моя школа, – довольным тоном протянул Тарасов. – У меня то же самое. Пойдём вместе, только сразу после съёма. К десяти надо будет вернуться в кабинет. Иди сейчас за зону, подойду, расскажу. Вовка! – крикнул он наверх Воронину, который только что объявил в микрофон, что развод окончен, – вызови каптёра в дежурку.

– Внимание! Каптёр, осуждённый Михеев, прибыть в дежурную комнату! – рявкнул в микрофон Воронин и для надёжности повторил ещё раз. Осинин удивлённо посмотрел сверху вниз на Тарасова и сопровождаемый Лемке начал спускаться по лестнице.

– Чего на развод опаздываешь? – спросил он, протягивая руку и здороваясь.

– Осуществлял внеплановую встречу с агентом по его просьбе, – чётко и громко отрапортовал Тарасов, зная, что кроме Борткевича и Лемке их никто не слышит. В отличие от Лемке, который до назначения на должность заместителя по БОР оперативной работы никогда не касался и о работе с агентурой имел очень поверхностные знания, подполковник Осинин начинал карьеру рядовым опером. Он был уверен, что Тарасов найдёт несколько уважительных причин опоздания на развод. И все они обязательно подтвердились бы, вздумай их кто-то проверить. Поэтому спросил для проформы, под влиянием Лемке.

– Тише ты, – оглянулся вокруг Осинин, – чё орёшь? И что? Ценная информация?

– Так точно! В настоящий момент информация в стадии проверки и уточнения. Надеюсь завтра доложить о конкретных результатах по ней. И ещё, Георгич, – уже более спокойным тоном добавил Тарасов, – сразу после съёма мы с Борткевичем пойдём на биржу, сообщения забрать, наколки кое-какие проверить, прошмонать, – информации накопилось. Ты не против?

– Как хочешь. А в зоне кто будет?

– Кравцов, Махневич. Да и зам. по БОР тоже, наверное, здесь будет, – кивнул на Лемке Тарасов.

Лицо у того сразу вытянулось.

– Без тебя решу, где мне быть, – важно возразил Лемке и добавил, – да, Георгич?

– Ладно, работайте, – благодушно махнул рукой Осинин и направился к своему кабинету. Следом засеменил Лемке.

Им навстречу из-за угла здания штаба вылетел запыхавшийся каптёр – осуждённый Михеев.

– Здрасьте, гражданин начальник, вы вызывали? – затормозил он возле Осинина.

– Тарасов вызывал, – буркнул на ходу Осинин. Каптёр Михеев, также как и комендант жилой зоны, и завстоловой, – были людьми Осинина. Об этом знали все и тем более Тарасов. Решать какие-то личные вопросы с ними через голову начальника ИТК, было как-то не принято. Поэтому Осинин слегка удивился, когда Тарасов, не объяснив ничего ему, хотя был рядом, вызвал каптёра. Но, понимая, что Михеев ему обязательно всё доложит, и, зная, что Тарасов это тоже понимает, успокоился, значит, причина понятная и уважительная.

– Михеев, – взяв подбежавшего каптёра за плечо и уводя его в сторону от дежурки, Тарасов доверительно понизил голос. – Ты можешь держать язык за зубами?

– Конечно, гражданин майор, – насторожился тот.

– Мне срочно нужен комплект одежды бесконвойника: куртка, брюки и пидорку (7) на голову. (Примечание 7.«Пидорка» – жаргонное название головного убора осуждённого). Размер мой. Сделаешь? Завтра верну.

– Можете не возвращать… Я – мухой. Сейчас принесу, – обрадовался каптёр, что может угодить Тарасову.

– Подожди. Пришей бирку с фамилией, скажем… Пономарёв, 13 отряд.

– Так в зоне 12 отрядов.

– Вот именно поэтому. И смотри, чтобы ни одна живая душа… ну, кроме хозяина (8), конечно, – заметив смятение каптёра, разрешил Тарасов. (Примечание 8. «Хозяин» – жаргонная кличка начальника колонии. Во всех местах лишения свободы). Ещё бы, не доложить начальнику колонии Михеев не мог, но и подставить не менее опасного Тарасова было страшновато. Кто знает, какие между начальниками отношения?..

– Заверни во что-нибудь и передашь через дежурного. Я буду в кабинете за зоной.

Легко взбежав по деревянным ступеням на второй этаж штаба, Тарасов рывком распахнул обитую железом крайнюю дверь с надписью «оперчасть».

За ней был небольшой тамбур и вторая дверь, открывавшаяся внутрь кабинета. Закрывая левой рукой за собой первую дверь, и правой одновременно открывая вторую, Тарасов увидел развалившегося на его рабочем месте начальника отряда майора Волкова, который, закинув ногу на ногу, курил сигарету под висевшим на стене плакатом «Здесь курят только козлы!» На плакате зоновский художник изобразил козла с бородой, рогами и сигаретой в зубах. На один рог у козла была одета кокетливая кепка с козырьком. Здороваясь с Волковым, Тарасов демонстративно покосился на плакат. Проследив за его взглядом, Волков вспомнил про плакат и вскочил со стула.

– Да ну вас на хрен, с вашими козлячьими картинами, – в сердцах бросил он, направляясь к выходу под дружный смех оперов, – постоянно про них забываю. А пепельница у вас для кого?

– Для козлов! – хором ответили некурящие Серёга с Ромкой.

– Зачем ты им курить здесь разрешаешь? – проворчал Тарасов, распахивая форточку, – вонища, как в уборной!

– Да я как-то без внимания, отвлёкся, он закурил, тут и ты зашёл. А что ты задумал после десяти вечера?

Тарасов вкратце изложил полученную информацию и задуманную оперативную комбинацию с переодеванием солдата.

От предстоящей перспективы Борткевич развеселился:

– Знаю я этого Володю. Лично не общался, но наслышан. Кличка – Крот, по фамилии – Кротов. А знаешь, из-за чего он на больничном? Из-за кота!

– С котом подрался?

– Типа того!. И, довольный, что владеет информацией, которая до Тарасова ещё не дошла, Роман рассказал про крота и кота

Про кота и крота

Володя Кротов бывший поселенец по характеру мужик спокойный, сдержанный. В Росинке живёт года полтора, работает машинистом УЖД, пьёт умеренно, холост. Браконьерничает потихоньку, как и большинство местных жителей. Завёл себе двух здоровенных кобелей непонятной породы и кота. Кот приблудился откуда-то сам. Крупный, рыжий с наглой мордой. Володя звал его Жулик, и тот свою кличку оправдывал. Всячески демонстрируя свою любовь и преданность хозяину, Жулик при каждом удобном случае тырил у него всё, что можно было съесть, стоило только Володе на секунду ослабить бдительность. А если по привычке поужинав со стаканом водки, усталый Володя, не убрав со стола, засыпал мёртвым сном, то со стола всё подчищал Жулик, не брезгуя ничем, кроме водки. И куда в него только всё влезало?

Мало того, приобретённый хозяином где-то с рук старенький холодильник, котяра приспособился открывать мощными лапами, периодически делая в нём ревизию. Причём обратно закрыть дверцу ума у кота не хватало. Несколько раз, вернувшись домой после ночной смены, Крот обнаруживал распахнутый пустой холодильник, работающий на пределе возможностей с лужей воды возле него и обожравшегося кота. Тот валялся на кровати, на спине с широко раскинутыми в стороны лапами. Отлупив хорошенько орущего кота, вышвырнув его на улицу, голодный и злой Володя отправлялся в магазин за продуктами. Однако уже за ужином, когда Володя проспался и отдохнул, пропустил пару рюмок, он добрел и швырял на пол коту шкурки от сала или обглоданные кости из супа.

Любимым развлечением у Жулика было издевательство над собаками. Точно определив точку, куда собакам позволяли дотянуться их цепи, кот с независимым видом усаживался в полуметре от этого места и начинал прихорашиваться. Кобели зверели от такого нахальства, заходились бешеным лаем, готовы были разорвать рыжего нахала на мелкие клочки. Тем более, что тот абсолютно их игнорировал, всем своим видом показывая, что ему глубоко плевать на оскаленные пасти и пену на клыках.

Из чувства собачьей солидарности к лаю присоединялись соседские кобели и суки. А так как собаки жили практически в каждом дворе, шум поднимался невообразимый. Если Крот в это время отсыпался после ночной смены, его реакция всегда была одинаковой. Высунув из двери кудлатую голову и точно определив источник поднявшегося гвалта, Володя босиком подкрадывался к возмутителю спокойствия и точным футбольным ударом отправлял Жулика под ноги псам. Но каждый раз, вывернувшись на лету, кот успевал царапнуть ближайшую собачью морду, и, мелькнув рыжей молнией, через секунду оказывался на крыше сарая. Злобно сверкнув глазами на вероломного хозяина, Жулик не спеша, отправлялся по своим кошачьим делам.

А тут как-то через знакомых поселенцев Кроту подогнали с Пелыма – колонии сельхозназначения – литровую банку сметаны, которую Володя обожал с детства. Володя расположился за столом и смаковал любимое лакомство. Кот внимательно наблюдал за этим процессом с кровати. Сметану он тоже уважал.

Когда Крот притёр третью часть банки, он подобрел и, зачерпнув столовой ложкой из банки, шлёпнул сметану на газету в углу, где был кошачий стол. Пока он возвращался к столу, кот уже уничтожил угощение и, облизываясь, не мигая, смотрел на банку на столе. Володя показал коту кукиш, закрыл банку крышкой и подошёл к холодильнику. Но, вовремя вспомнив о кошачьих способностях, он вернулся к столу и, встав на цыпочки, поставил банку на самый верхний ярус полочки для книг, что висела на стене. Показав коту язык, Крот отправился в туалет «почитать газету».

Когда он вернулся и открыл дверь, кот прошмыгнул у него между ног на улицу. Войдя, Володя остолбенел. Осколки разбитой банки валялись на столе, полу и на кровати. Полка висела боком на одном гвозде. Всё, что до этого находилось на ней: книги, стопка каких-то документов, ваза, – было разбросано по комнате. Сметаны же нигде видно не было, за исключением мелких брызг на стене. «Успел вылизать, вражина», – понял Крот.

Эта банка со сметаной стала последней каплей, переполнившей Володино терпение. Смахнув с покрывала стёкла и другой мусор, Крот упал на кровать и стал изобретать способ казни для рыжего негодяя. Застрелить, утопить и даже повесить было бы слишком банально и недостойно для Володиной мести. И тут он вспомнил об отношениях кота с собаками. В том, что псы с удовольствием порвали бы на клочки рыжего провокатора, Володя не сомневался. Так же как и в том, что во дворе кот обязательно вывернется. В этом Крот убеждался неоднократно. А что если кота бросить собакам в таком месте, где не было бы сараев и деревьев, куда бы он мог запрыгнуть? Ведь по прямой собаки легко догонят самого быстрого кота. Такой широкой и ровной площадкой в Росинке был стадион, расположенный в центре посёлка. Можно устроить расправу на стадионе. Но там обязательно найдутся свидетели, которые, если и не порвут на клочки самого Крота, то могут помочь устроить его на несколько лет «к хозяину» за жестокое обращение с животными. Такая перспектива Володю как-то не устраивала.

Ещё одним ровным местом было огромное поле аэропорта. Расположенное на отшибе от посёлка, окружённое со всех сторон лесом, это место практически гарантировало отсутствие свидетелей. Редкие грибники или ягодники, спешащие по краю поля к любимым местам в лесу, были не в счёт.

Когда Крот определился с местом казни и назначил её на утро, то решил с вечера собак не кормить, чтобы злее были.

Утром, когда кот, настороженно косясь на хозяина, прошмыгнул в дом, Володя ему ничего не сказал, наоборот, чтобы ослабить бдительность, кинул ему на пол кусок сала, которым завтракал. Жулик расслабился, решил, что его простили и начал тереться боком о ногу хозяина. Крот ловким движением схватил его за шиворот и сунул в сумку, с которой обычно ходил на работу. Закинув на плечо сумку с возмущённо мяукающим котом, Володя подошёл к собакам, помахал перед голодными собачьими мордами куском колбасы, завернул её в газету и сунул в карман ветровки. Затем отцепил собак и распахнул калитку.

Аэропорт посёлка Росинка располагался в километре от основной части посёлка и в полукилометре от жилой зоны ИТК—14. Красивым словом «аэропорт» называлась деревянная изба с печным отоплением, разделённая на две половины. Левая половина была залом ожидания для пассажиров, а правая являлась служебным помещением. Из правой половины в левую, через окошко с надписью «касса» продавались билеты. Избушка находилась на единственной в окрестностях Росинки плоской возвышенности, как бы специально созданной природой для этих целей. По склону этой возвышенности от избушки вниз к рельсам УЖД спускалась деревянная лестница с перилами.

Прибыв к подножию лестницы, карательная экспедиция в составе Крота и двух кобелей повернула налево и двинулась по дороге проложенной параллельно крутому склону аэропортовской возвышенности.

Пройдя по дороге с полкилометра, Володя поднялся по склону и, продравшись сквозь густой кустарник, вышел на ровное поле. Избушка аэропорта отсюда казалась совсем игрушечной, и опознать немногих пассажиров на таком расстоянии было просто невозможно. Так же как и оттуда узнать Крота и тем более понять, что он делает.

Отойдя от кустов метров сто, Володя огляделся и решил, что достаточно. Крот вытащил из кармана колбасу и свистнул собак, которые бестолково носились по полю. Те мгновенно среагировали и понеслись к хозяину. Володя быстро спрятал колбасу обратно в карман и выхватил из сумки кота. Подняв его за шиворот над головой, Крот пафосно объявил коту:

– Всё, Жулик, смерть твоя пришла! Молись, гад! – С этими словами торжествующий Володя швырнул кота под ноги псам.

Те по инерции пронеслись мимо кота и на полном ходу стали разворачиваться к рыжему провокатору, которого ненавидели всей своей собачьей душой. Жулик за доли секунды на лету успел оценить ситуацию и понял, что поблизости нет абсолютно никакой возвышенности, где он мог бы укрыться от неминуемой гибели. Кроме собак над полем возвышался только его хозяин. Крот со счастливой улыбкой на лице ожидал кровавой развязки. Поэтому кот не побежал по полю от собак, как рассчитывал Володя. Как только его лапы коснулись земли, на максимально возможной скорости он рванул к хозяину навстречу собакам. Те, развернувшись, начали было набирать скорость, но от неожиданного манёвра кота слегка опешили и только клацнули зубами мощных челюстей, когда он пронёсся между ними. В два прыжка кот взлетел на человека, и вцепился в его лохматую голову всеми четырьмя лапами.

Крот взвыл от боли, схватился руками за кота и присел от неожиданности. Но тут же, взглянув на псов, – те опять начали разворачиваться к нему – понял, что они с разгону оторвут вместе с котом полголовы хозяина. Поэтому он снова вскочил и попытался оторвать кота от головы.

От этого движения задние лапы Жулика переместились на Володино лицо, и он, цепляясь когтями, устремился к спасительной вершине. При этом когти его мощных задних лап разорвали хозяину губы, нос, брови, за секунду превратив его лицо в кровавую маску.

Страшно матерясь, Крот поочерёдно отрывал от своей кожи по одной лапе, но Жулик мёртвой хваткой держался оставшимися. При этом он вывернулся и, как утопающий за соломинку, ухитрился зубами вцепиться в Володино ухо.

Собаки, захлёбываясь лаем, прыгали вокруг хозяина, пытаясь достать кота. Володя уже ничего не видел. Кровь заливала глаза, все мысли заглушала дикая боль.

Спасение пришло неожиданно. Спасителем оказался заяц, что мелькнул на опушке леса. Быстрыми прыжками он пронёсся по краю поляны. Зоркие собачьи глаза мгновенно засекли настоящую добычу, и псы дружно рванули к лесу. Через пару секунд, оставив истерзанного хозяина, кот устремился в противоположную сторону.