Реанимация судьбы

Иногда, если была хорошая погода, они брали с собой конструктор и усаживались на лавку, с увлечением складывая что-то из цветных кусочков. Игорю было уже двенадцать, но интерес к конструктору не ослабевал, и отец смеялся, что сыну прямая дорога в инженеры или в строители. И Игорь тоже считал так – а что, подумаешь, просто сам вырос, и кубики побольше станут.

Все изменилось в одно из августовских воскресений. Мама нашла подработку – готовить обеды и ужины в одной обеспеченной семье – и по воскресеньям пропадала там, подготавливая полуфабрикаты, которые потом хозяевам оставалось только сунуть в духовку или микроволновую печь. Погода стояла жаркая, Игорь с отцом собрались, как обычно, в парк и прихватили тот самый набор «Лего».

Жили они тогда в этом же доме, что сейчас Игорь, но на пятом этаже, без лифта. Потихоньку спустились во двор, дошли до парка и сели на скамью под большим раскидистым деревом. Долго собирали гараж, выставляя по местам подъемники и рабочих, а потом внезапно налетела туча, и полил такой дождь, что прорывавшиеся сквозь листву капли сбивали установленных на крыше гаража человечков.

Наскоро разобрав конструкцию и скинув все в коробку, они побежали домой. Но по дороге Игорь, неловко ступив на бордюр, подвернул ногу и завизжал от невыносимой боли в ступне.

Отец подхватил его под мышки и почти волоком дотащил сперва до дома, а затем и до квартиры – с большими паузами между этажами. Уже лежа в кровати с тугой повязкой и пузырем льда на злосчастной ноге – это оказался все-таки сильный ушиб, а не перелом или вывих, – Игорь вдруг вспомнил, что не успел положить в коробку несколько деталей крыши – они были крупнее остальных, их оставили на потом и забыли. Он зарыдал так горько, что отец испугался и отправился в парк. Его не было очень долго, дождь уже закончился, а Игорь начал волноваться. С трудом, припадая на больную ногу, он спустился во двор и поковылял в парк. Отца он нашел на скамейке, обрадовался, прихрамывая, подошел сзади:

– Пап, ты чего?

Отец не ответил, и тогда Игорь, обойдя скамейку, увидел, что голова отца бессильно висит, а кулаки судорожно сжаты. Не понимая зачем, он принялся трясти уже начавшее остывать тело, и вдруг правая рука разжалась, и из нее на траву выпали две детальки конструктора – красная и зеленая. Это было последнее, что запомнил Игорь из того дня. У него случился сильнейший нервный срыв, он несколько дней не разговаривал, не реагировал ни на кого, а когда пришел в себя, первое, что увидел, был взгляд матери. В нем было столько осуждения и укоризны, что у Игоря сжалось сердце. «Это я виноват, – думал он, глядя на то, как соседки помогают готовиться к похоронам. – Если бы я не вспомнил про конструктор, папа был бы жив».

Это чувство вины преследовало его с тех пор постоянно, но Игорь никогда и ни с кем не говорил об этом. Он выбросил злосчастный конструктор, как и все остальные, что были у него, и увлекся биологией, твердо решив стать врачом и помогать тем, у кого, как и у его отца, было больное сердце. Мама спустя полгода обменяла квартиру с пятого этажа на первый, не могла находиться в старой. А вид деталек от «Лего» с тех пор вводил Игоря в состояние транса.

Точно так случилось и сегодня в детской палате. Игорь вовсе не испугался обезображенного лица девочки – он даже не успел понять, как оно выглядит, потому что первое, что бросилось ему в глаза, был разложенный на столике конструктор «Лего» из зеленых и красных деталек.

Когда раздраженная его поведением Драгун выволокла его из палаты и велела осмотреть ребенка немедленно, Игорь, проводив взглядом ее удаляющуюся фигуру, вынул из кармана пузырек с успокоительным, сунул в рот пару таблеток и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, снова вернулся в палату, предварительно попросив медсестру Женю убрать со стола игрушки. Та удивилась, но стол очистила, и Игорь, к собственному удивлению, легко нашел общий язык с маленькой Аленой Борисовной, хотя и пришлось временами прибегать к помощи Жени – не все слова девочка произносила понятно. Осмотрев ее лицо, Игорь прикинул, что двух операций вполне хватит, чтобы восстановить структуру и вернуть ребенку нормальный вид. Он отлично знал технологию этих операций, был уверен, что справится, но теперь предстояло убедить в этой своей способности Драгун. А та была в бешенстве… Но взять и объяснить ей причину своего поведения Игорь, конечно, не мог, а потому ухватился за предложение отдохнуть до понедельника и даже воспользовался предложением Василькова подбросить его домой. В машине его вдруг охватила слабость – так бывало всегда после приступов, и он, не заметив, уснул и проспал до самого дома.

Аделина

Зачем я пошла к этой Наде знакомиться? Ну, лежит себе и лежит, нет, нужно было непременно самой посмотреть на женщину, которой мой отец кинулся помогать моими руками. Не знаю почему, но во мне вдруг заговорила обида, которую я давно и старательно давила внутри. Я не просила помощи, потому что была уверена – не поможет. И только в самой крайней ситуации, когда угроза нависла над моей клиникой, я решилась обратиться к отцу. Не знаю, почему меня вдруг так задела ситуация с этой Надеждой, но когда отец в повторном разговоре обмолвился, что собирается сделать ей вид на жительство в Швейцарии, у меня внутри что-то лопнуло. Наверное, от зависти.

Она оказалась совсем простой, миловидной, с короткой стрижкой, но какой-то запуганной. И только однажды, когда я обронила фразу про судимость ее отца, она вдруг превратилась в настоящую фурию и дала мне такой отпор, какого я не ожидала. Молодец, однако…

Когда я вышла из палаты, медсестра Люба, сидевшая на посту, вскочила и, пристроившись рядом со мной, прошептала:

– Аделина Эдуардовна, мне кажется, вам стоит знать…

– Говорите внятно, Люба, не шепчите, нас не подслушивают.

– Игорь Александрович знаком с пациенткой из одиннадцатой.

– Ну и что?

– Мне показалось, она не обрадовалась, когда его увидела.

– Люба, если женщина не прыгает на шею мужчине при встрече, это не значит, что она не рада его видеть. И потом – даже если они знакомы, в чем криминал?

Медсестра пожала плечами:

– Я просто хотела предупредить, мало ли…

Я отмахнулась и пошла в ординаторскую, однако подумала, что Люба своими сплетнями подала мне блестящую идею. Наконец-то появился человек, который знал Игоря Авдеева до того, как он пришел в мою клинику, и скорее всего, у них даже были какие-то отношения – в чем в чем, а в этом Люба не ошибалась никогда. Надо будет после работы снова зайти к Наде и расспросить ее аккуратно.

Авдеев, к моему удивлению, уже сидел за своим столом и изучал снимки на мониторе. Выглядел он хорошо, видимо, выспался за выходные, отдохнул и сбросил напряжение.

– Доброе утро, Аделина Эдуардовна, – как ни в чем не бывало поздоровался он, не отрывая взгляда от монитора.

– Доброе, Игорь Александрович. Чуть свет, уж на ногах?

– Скорее, за столом. Готовлюсь к ринопластике, на одиннадцать назначено.

Я обошла стол и посмотрела на монитор – фото до и после. На втором очень аккуратный нос, совершенно не напоминающий те модные «морды мопса», как мы между собой называли современную тенденцию к укорачиванию.