Горгона с пихтовой веткой

– Нет, так не должно быть, – пробормотал нарколог, не открывая глаз.

– Конечно. Но так есть. И надо бороться. Вот мы с вами и боремся, верно? Как умеем – вы лечите, я нахожу и вытаскиваю. Кто на что учился… – Тине очень хотелось подбодрить его как-то, очень уж расстроенным выглядел их сосед, но тут из палаты вышел молодой врач, на ходу протирая руки остро пахнущей салфеткой:

– Ну, все в порядке вроде, капельницу я подключил. Будете смотреть, Семен Исаакович?

– Буду, Сашенька, непременно буду. Как она дышит? – Глейдер на глазах превратился из расстроенного пожилого мужчины в решительно настроенного и сосредоточенного врача, обеспокоенного только проблемами пациента и ничем более.

– Дышит хорошо, приступ снял. Но не могу понять, что это было. Вроде как на простую ломку непохоже, но тогда что? У нее каких-то заболеваний нет? – обратился врач по имени Саша к Тине, и та растерялась:

– А я… не знаю. Вроде не было в детстве. Но могу точно у сестры узнать.

– Вот было бы неплохо, Тиночка, – мягко сказал Глейдер. – А теперь Саша проводит вас к выходу, поезжайте с Вовой домой, отдохните, выспитесь.

– А вы?

– А я тут останусь, мне завтра все равно сюда с утра, так что сокращу время на дорогу, – улыбнулся Глейдер.

– Может, Зое Павловне что-то передать?

– Не нужно, дружочек, я ей сам позвоню попозже, как чай с Сашей пить сядем, – Глейдер пожал Тинину руку и пошел в палату, а Александр, возвышавшийся над Тиной примерно на три головы, чуть нагнулся и предложил:

– Вы бы под руку меня взяли, что-то вид у вас болезненный.

– Нет, все в порядке… я устала просто и перенервничала, – пробормотала Тина, но под руку врача все-таки взяла, чувствуя, что голова как-то неприятно кружится.

Все по тем же гулким коридорам-лабиринтам и жутким лестницам Александр вывел ее к воротам и попрощался. Тина вышла на улицу и еще раз обернулась, глядя на высившееся за забором старое здание. Где-то там, за одним из зарешеченных окошек, сейчас лежала Дарина. Это успокаивало и тревожило одновременно. С одной стороны, Тина чувствовала облегчение от того, что нашла-таки сестру подруги, выполнила то, чего не сделала сразу, но с другой… Теперь именно от состояния Дарины во многом зависел исход ее нынешнего дела по поиску Оксаны Евсеевой.

– Нет, стоп, – вдруг словно очнулась Тина. – А что бы я делала, не окажись у меня именно сейчас на пути Дарина? Что бы я предпринимала, не будь ее? Как бы искала Оксану? Ну вот и надо строить план без оглядки на то, что может сказать Дарина, только и всего. Всегда любой поиск идет с нуля и без расчета на помощь свыше – просто берешь и делаешь. Ну и этот случай ничем не лучше и не хуже, не сложнее. Я хотя бы понимаю, в какую сторону искать – а это уже фора очков в пятьдесят.

Она совершенно успокоилась и пошла к парковке, где наверняка изнывал от усталости муж.

Анна прилетела через день, Тина ездила встречать ее в аэропорт сама, отправив Вовчика заниматься «текучкой» – они пытались раздобыть контакты типографии «Алтын», по которым можно хоть как-то связаться с этой загадочной конторой. Да и телефон Оксаны Евсеевой тоже можно было забирать у Антона Гуреева – тот звонил уже трижды, но они то были в Питере, то возились с Дариной.

– Так что ты, дорогой, сегодня поработай, а я с подружкой поболтаю, – посмеялась Тина, глядя в недовольное лицо Добрыни, который тоже с удовольствием бы сегодня никуда не поехал – погода резко изменилась, лил дождь, и от позавчерашней жары не осталось даже воспоминаний: люди кутались в плащи и куртки и не высовывали носа из-под зонтов.

– Хорошо быть маленькой, но главной, да? – вздохнул Добрыня, натягивая кожанку.

– Ты даже не представляешь насколько! – заверила Тина, вставая на цыпочки и чмокая мужа в щеку. – Обещаю к твоему возвращению накрытый стол и какой-нибудь тортик.

– О, не искушай, греховодница! – пробасил Добрыня на манер заправского старообрядца и быстро вышел из квартиры.

Тина же бросила взгляд на часы и поняла, что ей бы тоже неплохо поторопиться, чтобы не опоздать в аэропорт и не заставлять Анну ждать и нервничать – наверняка ей этого хватило за последние пару дней.

Подруга выглядела уставшей, но старалась это скрыть – улыбалась, с интересом задавала вопросы, что-то рассказывала. Однако Тина видела, что за всем этим Анна пытается спрятать какую-то боль.

– Анька, – произнесла она, уже сидя в машине и выезжая с парковки. – Скажи честно – у тебя все дома в порядке?

– Терпеть не могу твои полицейские повадки, Тинка, – вздохнула та, расстегивая плащ и сдергивая с шеи шелковый шарф. – От тебя никогда ничего было не спрятать, даже в детстве.

– Ну так не прячь, раз уж я все равно почти нашла.

– Да Валера…

– Что Валера?

– Не хочет, чтобы я Дарину привозила, помнит, видимо, сколько я с ней маялась до всего этого.

– Ты знаешь, я вот его вообще не осуждаю.

– И что мне делать? Выбирать между мужем и сестрой?

– Выбирать не надо. Надо жить свою жизнь, Аня. Свою – а не сестры. Я бы сейчас сделала все, чтобы вылечить ее, поставить на ноги, но в собственную жизнь ее бы не тащила. Валерий прав – ты слишком много отдала ей, так сделай теперь и для себя что-то.

– Но она же моя сестра…

– И теперь ты должна бросить мужа, бросить комбинат и водить взрослую девку за руку? Ты три года тянула практически безжизненного Владлена – ну ладно, это было понятно, всегда сложно принять такое решение, тут вообще нет вопросов. Но Даринка-то? – Тина с остервенением сжала на руле пальцы. – Она взрослая, третий десяток! И если даже теперь она ничего не поймет – ты бессильна. И все, что ты можешь, – это посвятить себя тому, чтобы вытирать ей сопли и решать ее проблемы. Аня, остановись, я тебя прошу. Вылечи ее – и пусть делает что хочет.

– А если она снова туда уйдет?

– Тогда даже я не стану больше ее искать, – отрезала Володина, прекрасно понимая, что сейчас может очень задеть этими словами единственную подругу. – Неужели ты не понимаешь, как мне больно смотреть на тебя? Ты же не жила еще толком! Вот вроде все есть – и деньги, и работа, и власть, и мужчина любимый, – а ты несчастна, потому что сама этого не хочешь. Ты считаешь, что должна всем жертвовать ради сестры – а почему? Ну почему ты, почему не она? Почему бы ей не пойти, например, к тебе референтом работать, не начать помогать тебе в делах, а? Почему бы ей не снять с тебя хоть часть непомерных нагрузок, которые ты тащишь?

– Наверное, потому, что я старше, – тихо произнесла Анна, глядя прямо перед собой.

– Какое счастье, что я у мамы одна! – раздраженно проговорила Тина, выворачивая на шоссе.

– Как, кстати, твоя мама?

– Хорошо. Ждет внуков, но нам с Вовкой пока некогда, – улыбнулась Тина, хотя внутри все еще кипела от негодования.

– И ты хочешь… – Анна чуть запнулась. – В смысле вы планируете?

– Что? – не поняла Тина, раздраженно посигналив подрезавшему ее водителю джипа.

– Детей, говорю, планируете?

– Честно? Я об этом не думаю, а Вовка не заговаривает. И потом ну, мне уже, если откровенно, многовато лет для первых родов.

– Да сейчас-то кто на это смотрит? Если здоровье позволяет – какая разница, сколько тебе лет?

– Аня, давай эту тему оставим, а? – попросила Тина. – Не готова я об этом ни с кем говорить, даже с тобой.

Анна молча пожала плечами и отвернулась к окошку.

Дома у Тины она была впервые – новую квартиру Володина с Кущиным купили всего год назад, и за это время Анна в Москву не приезжала. Она вообще редко выбиралась в последнее время на материк – дела на золотодобывающем комбинате требовали ее постоянного участия. Да она и не особенно страдала по материковым радостям: любила свой небольшой, но такой уютный город, даже тундру любила. А Москва давно казалась ей слишком многолюдной, огромной, непонятной.

– Хорошая квартира, Тинка, – обойдя владения подруги, сказала Анна.

– Да, мы тоже как-то сразу с Вовкой определились. Вошли и поняли – наше, берем. Тут вечером такой закат – плакать хочется, – Тина споро вынимала из холодильника контейнеры, в которые всегда раскладывала приготовленную накануне еду. – У меня, извини, повара нет, все сама, так что особых изысков не предвидится, – пошутила она, отлично зная, что Анне абсолютно все равно – за годы, проведенные в роскоши и достатке, она так и не научилась воротить нос от всего простого.

– Да я за такую картошку с грибами могу что угодно отдать, – рассмеялась подруга, втягивая ноздрями аромат разогревавшегося блюда. – Иной раз знаешь, как захочется чего-то вот такого… а в доме то с картошкой проблемы, то грибов нет… Валера любит всякую экзотику, он же кулинарные книги коллекционирует. Иногда по выходным сам к плите становится.

– Слушай, да он талантливый.

– Отголоски трудного детства, – улыбнулась Анна, усаживаясь за стол. – Ты ведь знаешь, мы с ним в этом очень похожи…

– Как мать? – спросила Тина, поворачиваясь от плиты.

– Жива, все в порядке. Отчеты получаю регулярно, да и твоя мама ее навещает – ты не знала?

– Я думала, что уже все, закончилась эта эпопея, – удивленно протянула Тина.

– Нет, что ты. Она ездит к ней раз в два месяца, все там осматривает, потом мне присылает полный отчет. Я очень твоей маме благодарна, Тинка. Если бы она мне тогда не подсказала, как поступить, не знаю, что бы я вообще делала, – призналась Анна, водя по скатерти рукояткой вилки. – Ведь это твоя мама сказала: «Обеспечь ей уход, какой только возможен за деньги, и все, не мучайся угрызениями совести, живи своей жизнью, ты заслужила». Я сперва не могла этого понять, а теперь понимаю – а ведь она тогда была права.

– Ну, моя маменька вообще дама умная. Вот только как бы мне так сделать, чтобы и про Дарину она тебе что-то подобное внушила, а? – Тина разложила по тарелкам картошку и села напротив подруги. – Вдруг ты хотя бы маму послушаешь, раз уж меня не хочешь?

– Тина… Дарина не виновата в том, что случилось. Она не виновата даже в том, что появилась на свет.

– А ты, выходит, виновата?! – сразу вскипела Володина, отлично помнившая момент, когда еще подростком Анна вынуждена была взвалить на себя все обязанности по воспитанию сестры, которую ее мать родила неизвестно от кого и зачем.

– Все, давай эту тему закроем, так же как тему с твоими детьми, хорошо? – попросила Анна, и Тина поняла – настал момент замолчать. – Господи, как же вкусно… – Анна даже зажмурилась, отправив в рот ломтик картофеля. – Вот почему самая вкусная еда та, что ты помнишь из детства?

– Потому что в детстве у тебя забот меньше было, – буркнула Тина. – И все вспоминается в розовом цвете, даже если было не слишком розовым на самом деле.

– Валера тоже так говорит. Знаешь, что удивительно? Он вообще брата не вспоминает.

– И правильно делает. Таких чудовищ, как его братец, вообще поискать… Как вспомню… Такой красавец – и такая жестокость. Он же и эту Яну-то, по сути, использовал. Сломал сперва, а потом придумал, как из ее способностей выгоду извлекать.

– Мне вот интересно, а почему она против него свой дар не применила? – вдруг спросила Анна, постукивая вилкой о тарелку. – Ведь могла же его обработать, как всех – может, иначе бы все пошло?

– Она его боялась. Боялась и очень любила, хотела быть не над ним, а за ним. Я тоже об этом много думала в первый год, после того как мы эту секту разнесли. И тоже, как ты, задавала себе этот вопрос. А потом поняла – ведь в сущности этот Игорь был единственным человеком, которому она была нужна хоть для чего-то, – Тина дотянулась до чайника, щелкнула кнопкой. – Помнишь, я же тебе рассказывала, какая у нее жизнь была… И на зоне ее доломали бы окончательно, никакие способности бы не помогли, хоть она и пыталась отбиваться. А тут Зобов… И она за ним пошла, как собачонка, и секту эту выдумала – чтобы ему угодить, чтобы его удержать деньгами и властью. Хотя власть, возможно, нужна была только ей – как иллюзия того, что вокруг нее люди, которые ее любят.

– Кошмар… – пробормотала Анна. – А мы порой еще жалуемся, что у нас жизнь тяжелая…

– Ты отдохнуть не хочешь? – спросила Тина, наливая чай и вынимая из холодильника банку со смородиновым конфитюром.

– Да я не устала – в самолете выспалась. Скажи… мы к Дарине можем поехать?

– Поехать мы можем, но нас к ней не пустят – это же следственный изолятор, ты забыла?

Анна посмотрела на нее растерянно:

– И что же… я ее не увижу? Как долго?

– Пока непонятно. Но увидеть ее в принципе можно, – Володина нахмурила лоб. – У меня там остался приятель еще с полицейских времен, можем попросить, он нам с камеры наблюдения покажет. Хоть будешь знать, что она жива и в относительном порядке.

– Позвони ему, пожалуйста! – взмолилась Анна. – Я заплачу любые деньги.

– Он мне бесплатно кое-что должен. А денег тебе еще о-го-го сколько понадобится…

– Это неважно.

– Ну еще бы! – фыркнула Тина и взяла с подоконника телефон.

В это время Добрыня бродил по Горбушке в ожидании запропастившегося куда-то Антона Гуреева – его магазинчик оказался заперт.

«Вот же паразит, – ругался про себя Вовчик, разгуливая по рынку. – Ну, хоть бы позвонил, я б в другое место поехал!»

Но вдруг в толпе он увидел возвышавшуюся над всеми долговязую фигуру и обрадовался – не зря приехал.

Антон торопливым шагом приближался к своим владениям, увидел Добрыню и заторопился сильнее:

– Владимир Анатольевич! Давно ждете? Я тут за детальками отходил, задержался, извините…

– Ничего, у меня пока время есть, – Добрыня пожал протянутую руку и вслед за Антоном вошел в тесное помещение магазинчика. – Ох, и духота у тебя…

– Сейчас кондиционер включу, с утра замотался, забыл…

Добрыня выдвинул из-под стола табуретку и сел, расстегнул куртку:

– Ну, чем обрадуешь, хакер?

– Кое-что мне удалось выудить, – скромно потупился Антон и нырнул куда-то под стол, откуда появился уже с приличной пачкой распечатанных листов. – Вот. Я подумал, что вам удобнее будет с распечаток читать, чем с телефона.

– Да ты гений, Антоха! – восхитился Вовчик, забирая у него пачку. – Телефон где?

– Вот, – Антон, не глядя, вынул из ящика стола мобильник Евсеевой. – Я выпотрошил все, что смог.

– Угу, – буркнул Вовчик, которому не терпелось оказаться в машине и просмотреть распечатки хотя бы по диагонали. – Сколько?

– Обижаете! – совершенно искренне оскорбился Гуреев. – Мне еще свой долг вам лет двадцать не отработать!

– Ну, тогда просто спасибо, – Кущин встал.

– Вы обращайтесь, я всегда…

В машине Вовчик бегло просмотрел первые несколько листков распечаток – имя Лолита встречалось там чаще остальных, из чего Кущин сделал вывод, что эти страницы лучше прочитать Тине – раз уж она решила все-таки разрабатывать Лолиту втемную, а не просто заявиться к ней с вопросами об Оксане. Она вообще любила изучать все изнутри – любую секту, любых мошенников, хотя он сам бы просто явился в офис к этой мадам, бахнул на стол корки частного детектива, пригрозил встречей с полицией – а ее судимая Бесстыдникова-Конде явно предпочла бы избежать, – и все, готово дело. Но Тина считала, что изучение «противника» лучше помогает в деле, чем вот такая лобовая атака. Вовчик уже и не спорил.

Вопрос с типографией оказался куда сложнее. Ни в каких реестрах данное учреждение не значилось, и это навело Вовчика на мысль о том, что, скорее всего, это кустарное производство, и его организатор уклоняется от налогов. Но искать-то где? Выходило, что с обретением буклета легче не стало, скорее наоборот.

Взглянув на часы, Кущин подумал, что может поехать к знакомому антиквару, увлеченно собиравшему старинные флаконы от духов – ну чем черт не шутит, вдруг он что-то сможет сказать, если взглянет на злосчастные сосуды, валявшиеся у Кущина в багажнике? Надежды было мало, но и домой без особых результатов не хотелось, Тинке сейчас не помешали бы положительные эмоции.

Антиквар Глеб Евгеньевич Волосюк жил на Арбате в старом доме, в роскошной четырехкомнатной квартире, обставленной старинной мебелью. Вовчик познакомился с ним еще будучи опером – совсем зеленым пацаном, едва пришедшим в отдел после Школы милиции. На квартиру Волосюка тогда был совершен налет – наглый, дерзкий, прямо среди бела дня, что называется. Воры вынесли несколько дорогих картин и шкатулку с драгоценностями жены Волосюка – разумеется, не купленными в ГУМе или ЦУМе например, а настоящими музейными экспонатами. Как ни странно, именно молодой опер Кущин смог вычислить нападавших и даже задержать одного из них при попытке сбыть редкий кулон. Волосюк был очень ему благодарен и потом несколько раз помогал консультациями в вопросах антиквариата. Вот и сегодня Вовчик надеялся получить хоть какую-то информацию.

Антиквар и его супруга Лидия Ивановна встретили Кущина как родного, усадили за стол пить чай с брусничным пирогом – такой примерно Вовчик ел в гостях у Анны Мецлер, Тинкиной подруги.

– И какой же помощи вы хотите, Володя? – нацепив на нос очки, спросил после чаепития Глеб Евгеньевич.

– Я не уверен, что это по вашей части… но у меня тут дело в работе, а там фигурируют вот такие флаконы, – Добрыня полез в сумку и вынул упакованный в полиэтилен флакон. – Только прошу прощения – запах специфический.

– Пихтовое масло, – сразу определила жена антиквара.

– Откуда вы знаете?

– Ну, дорогой, я ведь из Сибири родом, у нас его часто используют. Моя бабушка, например, считала, что нет лучше антисептика – всегда коленки разбитые мне смазывала.

– А вас, выходит, только флакон интересует, не содержимое? – спросил Глеб Евгеньевич, протягивая руку к флакону.

– Да. Мне бы понять, производят такие флаконы у нас или где-то закупают – ну, вдруг вы знаете…

– Этот флакон – почти точная копия флакона духов «Парижанка» двадцать пятого года прошлого века, – вдруг выпалила жена антиквара, и оба – и Вовчик, и сам Глеб Евгеньевич – удивленно уставились на нее.

– Лидочка, ты ничего не путаешь?

– Да нет же, Глеб! Не путаю. Это довольно известные духи, выпускались парфюмерным домом «Yrby», который создал Симон Ярославски, известный «нос» в парфюмерной индустрии. Это ему принадлежит идея создания вот такой геометрической формы, – Лидия Ивановна взяла флакон в руки. – Только здесь пробка в виде шишки, в оригинале это металлический квадрат золотого цвета. Такого типа флаконы Ярославски создавал для каждого вида духов, но в своем цвете. И вот «Парижанку» разливали как раз в темно-зеленые.

– Я потрясен, – пробормотал Кущин.

– Я же, Вовочка, перед пенсией в московском музее парфюмерии работала, – улыбнулась Лидия Ивановна. – Так что уж о духах знаю почти все. Но вот этот флакон не оригинальный, это я вам авторитетно заявляю. Это новодел по мотивам, так сказать, хотя и цвет, и стекло, и даже форма скопированы довольно верно, но пробка совершенно точно неродная. А вообще… подобный флакон был продан на аукционе «Кристис» почти за двадцать тысяч долларов, и было это, дай бог памяти… кажется, в две тысячи одиннадцатом, хотя я могу ошибаться – возраст…

– Я опять потрясен… – Кущин взял салфетку и вытер взмокший от напряжения лоб. – Лидия Ивановна, как вы такие подробности помните?

– Я же экскурсовод, Вовочка… всегда приходилось держать в уме многое. А уж когда ушла в музей парфюмерии работать – заинтересовалась и духами, и всем, что с ними связано. Столько новой информации пришлось на старости лет освоить – ужас… Но вот видите – иногда пригождается, – скромно улыбнулась она.

Глеб Евгеньевич с обожанием и гордостью смотрел на свою изящную супругу и улыбался.

Вовчик посидел у них еще немного – ему всегда нравилось в этом доме, да и хозяева, будучи людьми гостеприимными, располагали к беседе, но нужно было ехать домой.

Вечер они провели дома втроем – Тина, как и обещала, испекла торт, а Вовчик похвастался, что ел брусничный пирог.

– Правда, у твоего повара он был вкуснее, – посмеялся он, обращаясь к Анне. – Видимо, в Москве брусника ненастоящая.

– В Москве вообще мало настоящего, – буркнула Тина. – Зато всяких аферистов – пруд пруди. Мне, кстати, завтра на тренинг к этой мадам Лолите. Предполагаются йога и духовные практики.

– Ты там смотри… – начал муж, но Тина перебила:

– Вот именно там я и посмотрю. Что ты меня учишь постоянно?

– Потому что ты усложняешь. Вот ты только представь, – снова повернулся Кущин к Анне, сидевшей у подоконника и рассеянно взирающей на закат. – Она собирается ездить на тренинги к судимой бабе, которая за деньги учит, как выйти замуж. И называется это все «брачный коучинг» – язык вывернешь!

– Тебе это зачем? – Анна оторвалась от созерцания заката за окном и удивленно посмотрела на подругу.

– Вдруг захочу в будущем мужа, который будет чуть меньше учить меня работать! – фыркнула Тина. – Да по делу надо. Ищем девушку, которая после этих курсов, скорее всего, попала под влияние нашей Горгоны – замуж выйти не удалось даже после тренинга, вот она и не выдержала. И пока все признаки указывают на то, что она где-то в этом Пихтовом толке.

– И вот знаешь, Аня, что меня-то бесит? – вклинился Вовчик, поддевая лопаткой еще кусок торта с блюда. – Можно просто прийти и спросить, приперев даму ее судимостью – но нет! Неутомимая сыщица Володина не ищет легких путей! Ей же надо по самые уши занырнуть, чтобы потом Вовчик за ноги вытаскивал!

Тина смерила его взглядом:

– Спаситель ты мой! Да где б я без тебя была-то!

– А скажи, не так? Ты вспомни, как в «Согласии» влипла – не я бы, так и сгнила бы в том погребе! – громыхнул Добрыня.

– Ну в центре-то Москвы что мне угрожает?! Уж с одной не слишком молодой аферисткой я как-нибудь справлюсь!

– Справишься – если у нее нет охраны из пяти амбалов!

Анна зажала руками уши и взмолилась:

– Прекратите! Это что же – вы всякий раз вот так ругаетесь, когда работаете? Да мы с Зотовым просто ангелы…

Тина и Вовчик удивленно посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались:

– Анька, прости… – выдохнула Тина сквозь смех. – Это мы так… напряжение сбросить…

– Нам ругаться нельзя, мы так вообще никого не найдем, – вторил ей Добрыня, вытирая заслезившиеся от смеха глаза. – Уф…

– Тин, а правда – почему нельзя напрямую спросить, может, Вова прав? – когда отсмеялись, повернулась к подруге Анна.

– Да можно… Но, понимаешь… она может начать юлить, врать – да, скорее всего, так и сделает. А так у меня в руках появятся доказательства ее мошенничества – ими я ее и припру. Да и вообще… Все эти тренинги-коучинги – те же секты, разве что уровнем пониже и нацеленные на сиюминутную прибыль. Попробуй уличи потом эту даму в обмане, если замуж не выйдешь после ее тренинга! Скажет – а ты училась плохо, добро пожаловать на второй курс, и всего дел, – Тина снова включила чайник. – Ответственности они не несут, но подсаживают на свои курсы, как на иглу. А Конде еще и судимая, и вряд ли захочет, чтобы об этом стало известно ее пастве. Шантаж не люблю, но применяю, если нет выхода.

– Ты что же, надеешься на тренинги диктофон протащить? – удивился Кущин, приканчивавший третий кусок торта.

– А как же, – кивнула Тина. – Нормальный не смогу, но у нас ведь разные игрушки имеются.

Арсенал техники у них был в самом деле неплохой, и диктофон в виде пуговицы тоже нашелся бы, но Добрыне это почему-то не понравилось:

– А если что-то не так пойдет? Помехи – и он завизжит, например? Ты совершенно серьезно думаешь, что у этой дамы нет охраны или что она никак не подстраховывается? Вечно ты, Тинка, считаешь себя умнее остальных.

– Ну договаривай – на том и горишь, – усмехнулась она, наливая свежий чай себе и Анне. – Вова, разумеется, я не думаю, что мадам не страхуется – уж глушилки точно в том помещении есть, чтобы никто нелегальных записей не делал. Но это же не значит, что не надо пробовать.

– Да, конечно, дорогая, надо! Непременно надо! А еще хорошо бы ее охранника на поединок вызвать, – Кущин слегка покраснел от еле сдерживаемого раздражения.

– Да что ты заладил про охранников?

– Да потому что пробил я, кто мужик у этой мадам! – рявкнул Вовчик. – И поверь – охрану он своей даме обеспечивает самую надежную! Ты даже не поймешь, в какой момент тебе шею свернут – ее девка охраняет, ты ее в толпе страждущих выйти замуж ни за что не вычислишь, а вот она тебя – запросто!

У Тины от удивления поехала вниз челюсть. Она и подумать не могла, что Вовчик окажется настолько проницательным и так быстро раскопает все, что его интересовало, чтобы обеспечить жене безопасность.

– Что – нечем крыть? – злорадно поинтересовался муж, снова берясь за лопатку и поддевая ею очередной кусок торта.

– Куда столько сладкого? – машинально спросила Тина, и Вовчик, плюхнув кусок обратно на блюдо, встал:

– С тобой как еще? Только и остается, что постоянный стресс зажирать сладким! Аня, ну хоть ты скажи ей!