Горгона с пихтовой веткой

– Ты, смотрю, решила тут делами заняться, непонятно, правда, с какой целью, – фыркнул Добрыня.

– У меня какое-то странное предчувствие, – призналась Тина, понизив голос. – Понимаешь, не бывает таких совпадений, я в них не верю. С чего ради вдруг возник Волокуша? Сто лет о нем ничего не слышно – и вдруг…

– Да Волокуша тут при чем? Так сложилось.

– Нет, Вова, просто так ничего не складывается обычно. Всегда есть что-то еще. А прикинь, если Волокуша… кстати, а где он сидел, когда из Испании вернулся? – вдруг спросила она, вспомнив что-то.

– Да черт его знает… мне-то это зачем?

– А вдруг пригодится… пробей, а?

Кущин вдруг разозлился:

– Ты на своих курсах печенья, что ли, поела?! Тебя куда понесло-то? Мы чем занимаемся с тобой? Исчезновением Оксаны Евсеевой! Волокуша каким боком сюда?! Ты клиентке что говорить будешь?

Тина открыла рот от удивления – Добрыня за все время повышал на нее голос раза три, и то по реально заслуживавшим внимания поводам, а тут… Второй раз за пару дней.

– Вова…

– Да что?! Я так и знал, что, едва ты услышишь эту фамилию, у тебя взыграет, и ты бросишь все! А так не работают, Тина! У нас клиентов не будет совсем!

– Ты не кричи, а? – закусив задрожавшую губу, попросила Тина. – Я же сказала – не собираюсь гоняться за Волокушей…

– И упомянула его в разговоре раз десять уже!

Кущин развернулся и вышел из комнаты, чтобы не продолжать ссору, грозившую перерасти в настоящий семейный скандал с рабочими элементами. Тина осталась в кабинете, еще раз перечитала распечатку разговоров Киры Мокроусовой, убрала бумаги в стол и машинально повернула ключ.

«Вовку обидела, – думала она, спрятавшись за тяжелой шторой и глядя в окно на закат. – А он прав – я не о том начала думать. Надо заканчивать с этой Конде прямо завтра и лететь на Алтай, там все-таки ближе к предполагаемому месту поиска».

На тренинг Лолита не приехала. Тина, в отличие от других курсанток, выслушала новость о том, что сегодня вместо лекции Лолиты Аполлоновны состоится дополнительное занятие арт-терапией, совершенно спокойно. Она знала причину – Конде будет заметать следы, ей необходимо почистить все в офисе на Павелецкой. Поэтому в первом же перерыве Тина выскользнула на улицу, переждала, пока все вернутся в помещение, села в машину и поехала в центр.

В офис-будуар она попала сразу, охранник внизу даже не спросил, куда и к кому она – был занят болтовней с симпатичной девушкой в синей форме, протиравшей листья большого фикуса. Тина проскользнула сквозь рамку металлоискателя и быстро свернула к лифтам. У двери, в которую входила прошлый раз, она замерла на несколько секунд и прислушалась – там явно кто-то был, но никакой паники, все спокойно.

Тина толкнула дверь и вошла в розовый офис. Лолита, стоявшая на коленях перед диваном, у которого было поднято спальное место, быстро повернулась, недовольным тоном поинтересовалась:

– Валентина? Почему вы не на тренинге?

– Неотложное дело, Лолита Аполлоновна, – решив не играть, а сразу выложить все козыри на стол, Тина протянула ей развернутое удостоверение частного детектива и села в кресло. – Поговорим?

Лолита села прямо на пол и вздохнула:

– Только этого мне сейчас и не хватало… О чем?

– Об Оксане Евсеевой, например.

– Кто это? – В лице Бесстыдниковой не изменилось ничего, даже прежнее уставшее выражение никуда не делось, словно она впервые слышала эту фамилию.

– Я бы на вашем месте не стала так себя вести. Мне не хотелось бы добавлять к вашим уже существующим неприятностям новые, но я сделаю это, если вы будете упорствовать и мешать мне делать свою работу, – Тина полезла в сумку и вынула распечатку переписки Оксаны и Лолиты. – Освежите в памяти? Я понимаю – год прошел, многое забылось. Но девушку, которой вы давали советы и прямые указания, как поступать и что говорить, вы забыли вряд ли, – она протянула Лолите первый лист, та пробежала его глазами и равнодушно спросила:

– Ну и что? Я многих своих выпускниц потом вот так сопровождаю.

– Неправда.

– Да? И с чего вы так решили?

– Хотя бы с того, что в нынешней группе есть несколько девушек, неоднократно посещавших ваши тренинги, так вот ни с одной из них вы подобных тесных переписок не вели. Так чем же Оксана заслужила такую милость?

– Что вы от меня хотите? – спросила Лолита.

– Правду, разумеется. Каким образом вы сумели так околпачить неглупую девушку, что она продала вам шикарную квартиру практически за бесценок? – этот козырь Тина вынула из рукава, надеясь, что Бесстыдникова «посыплется», но не тут-то было – перед ней сидела довольно прожженная аферистка, выстроившая целую схему одурачивания доверчивых дамочек.

– Не докажете, – спокойно отрезала Лолита.

– А я и не буду, следователи докажут. Допросят вашего племянника, чья подпись стоит в договоре, только и всего. Это ж он риэлтору сказал, что банкир из Сибири. Но я-то не риэлтор, я проверила. Он действительно из Сибири, но работает всего лишь автослесарем – откуда у него деньги на квартиру в центре Москвы? А вот если учесть, что фамилия его Бесстыдников, то становится понятно, что он – сын вашего брата Николая, да?

Всю эту информацию добыл, разумеется, Вовчик – он еще раз ездил в офис к Маргарите Тархановой, когда в разговоре всплыла настоящая фамилия Лолиты Конде. Ему показалось, что подобную он встречал где-то недавно, и оказался прав – в договоре купли-продажи квартиры стояла именно она. Путем несложных умозаключений Добрыня понял, что связь между «бизнесменом из Сибири» и брачным коучем прямая – отца бизнесмена звали Николаем Аполлоновичем, а это не Петрович и даже не Иванович, что, разумеется, облегчало задачу. Непонятным оставалось другое – каким образом Лолита смогла так задурить Евсеевой голову, что та продала квартиру и сама ударилась в бега?

– И следователь ничего не докажет, – упиралась Лолита. – Да, племянник – и что? Он вообще в другом городе живет, откуда я знаю, где берет деньги?

– Ладно, Лолита Аполлоновна, по-хорошему не понимаете, будем по-плохому, – вздохнула Тина и вынула из сумки лист с результатами экспертизы печенья. – Вот это почитайте тогда.

Бесстыдникова пробежала листок глазами и рассмеялась:

– Ну, а я тут при чем?

– У меня есть расшифровка телефонного разговора вашей ассистентки Мокроусовой с дилером по фамилии Соколов. И таких разговоров десятки. Слово «пудра» говорит о чем-то? Только не надо язвить на тему женского косметического средства, – сразу предупредила она, заметив, как скривились губы Лолиты. – «Пудрой» Мокроусова и Соколов меду собой называли как раз вещество, чей химический состав указан в результатах экспертизы. Печенье Мокроусова сама печет, я так понимаю, потому что из своей машины коробки каждое утро таскала. Лолита Аполлоновна, вы бы не усугубляли свое положение, а?

Бесстыдникова вдруг расхохоталась и встала с пола, отряхнула брюки, толкнула диван, и спальное место плавно опустилось на место:

– Всерьез думаете, что прижали меня? Не выйдет. Я всего лишь коуч. Чем занимается моя ассистентка – знать не знаю, печенье – ее жест доброй воли, понятия не имею, что она туда намешивает, я сладкого не ем вообще. Племянник? Ну и что – это его дела. Что у вас там еще припрятано в сумке?

– Не в сумке, – произнесла вдруг Тина, переведя взгляд на узкий шкаф-колонку в углу.

В прошлый раз она не обратила внимания на его полки – было не до этого, да и интереса никакого содержимое его вызвать в тот момент у Тины не могло. Зато сейчас она увидела нечто не вписывавшееся в розово-карамельный интерьер офиса-будуара. Это был флакон темно-зеленого стекла со стеклянной шишкой вместо пробки.

– Откуда у вас это? – она встала и подошла к шкафу, ткнула пальцем в стекло.

– Что? – Лолита бросила равнодушный взгляд на ее палец.

– Флакон вот этот.

– Да подарил кто-то, – пожала плечами Лолита.

– И вы не знаете, что внутри? Ну не смешите меня, Лолита Аполлоновна, вы же умная женщина. Это пихтовое масло, которое производят в секте «евдокийцев» – Пихтовом толке.

– Что-что-что?! – Бесстыдникова сделала круглые глаза.

– То есть вы все-таки хотите общаться со следователем, а не со мной? Уверяю – к самоубийству вашей выпускницы Тамары Косовой начнут относиться иначе, если я докажу вашу связь с батюшкой Иваном. А я ее докажу, можете мне поверить.

– Да я знать не знаю, кто это! – рявкнула Лолита. – И кто подарил мне эту бутылку – не помню!

– Ничего, позже вспомните. Так что – будем про Евсееву или я все свои наработки прямо сейчас отвезу следователю, ведущему дело Косовой? Связь прямая – обе учились у вас охмурять мужчин, да вот что-то не так пошло, и теперь одна в петле, а вторая пропала. Очень плохая реклама, Лолита Аполлоновна. А добавьте к этому акт о содержании наркотических веществ в печенье, которое опознает любая ваша ученица, – совсем ведь некрасиво. И на срок тянет. И не на три года, как в прошлый раз.

Бесстыдникова слегка побледнела:

– И это раскопали?

– А что там было копать-то? – пожала плечами Тина. – Вот с Косовой пришлось повозиться, да, всю ночь над сводками сидела. А ваша судимость – дело двух секунд. Не удалось базы почистить?

Бесстыдникова села на свой трон, закинула ногу на ногу и спросила:

– Сколько?

– Что – сколько? – не поняла Тина.

– Денег, говорю, сколько хочешь?

– Да вы шутите.

– Я никогда не шучу в денежных вопросах. Сколько ты хочешь за свои бумажки и за то, чтобы это все до следаков не дошло?

– Вы не понимаете, да? Я ищу Оксану Евсееву, у меня заказ от ее матери, и я найду ее непременно. А деньги… на адвоката оставьте, пригодятся еще.

Бесстыдникова вдруг подалась вперед и зашипела:

– Ты всерьез думаешь, что тебе все это сойдет с рук? Да ты теперь и знать не будешь, в какой момент умрешь, дура!

– А вот это напрасно, – Тина пожала плечами. – И Волокушина вашего я не боюсь, у меня к нему свой личный вопрос имеется, и я его непременно задам, будьте уверены.

Лолита задохнулась, рванула воротник шелковой блузки, замотала головой:

– Не докажешь! Ничего не докажешь!

Володина встала, пошла к двери и там демонстративно вынула из кармана диктофон, щелкнула кнопкой:

– Посмотрим. Всего доброго, Лолита Аполлоновна.

Она едва успела закрыть дверь – в спину ей полетела ваза, запущенная рукой Лолиты. За дверью раздался сперва грохот и звук разбившегося стекла, а потом утробный вой Бесстыдниковой.

«Однако мне пора отсюда убираться на всякий случай», – подумала Тина и побежала к лестнице.

Сделала она это вовремя, потому что через пару минут в коридоре появилась та самая девица с тренинга и начала методично обшаривать все закоулки этажа, а затем пошла к лифтам. Тина успела выехать со стоянки до того, как телохранительница спустилась и вышла на улицу.

Отъехав за два квартала, она свернула в первый попавшийся двор без шлагбаума, припарковалась и выдохнула. Помимо ответов на свои вопросы она получила еще парочку загадок, которые теперь придется разгадывать. И что-то подсказывало, что господин Волокушин причастен ко всем делам супруги гораздо сильнее, чем считает Добрыня.

«Где же он все-таки срок отбывал в последний раз? – думала Тина, по привычке грызя костяшку указательного пальца. – Вовка со мной с утра не разговаривал, так что у него не спросишь… и спать так хочется – ужас».

Она всю ночь просидела над сводками, которые ей молча принес и положил на стол Добрыня, выискивая подходящий женский труп, и он нашелся – Тамара Косова, тридцать лет, самоубийство через повешение. Дело завели в Хамовниках, нужно было ехать туда и пытаться поговорить со следователем, но Тина вдруг почувствовала, что сильно устала и вообще не может никуда ехать. Разбиться на машине не хотелось, потому она приняла незатейливое, но единственно верное сейчас решение – закрылась в машине и уснула.

Злой, как черт, Добрыня ехал в Хамовники. С утра он не разговаривал с Тинкой, давая той понять, что она не права и ее личная погоня за Волокушиным не должна быть в приоритете, даже если так вышло, что он сам подвернулся под руку. Кроме того, Добрыня опасался, что старый матерый уголовник быстро разберется с настырной дочкой застреленного им опера – срок тогда он получил большой, но как-то сумел выкружить УДО, хотя оно ему ну никак не полагалось.

«Черт меня вообще дернул ей сказать… – думал Вовчик, плетясь в плотном потоке за старенькой «Волгой». – Хотя… рано или поздно сама бы додумалась. И теперь как быть? Я не смогу ее удержать и не смогу защитить, Тинка вечно лезет на рожон. Надо на Алтай ехать срочно, может, там в делах забудется хоть ненадолго».

В Хамовники он решил ехать сам, понимал, что жена так и так попросила бы, но они не разговаривали. В Хамовниках же служил приятель Добрыни по Школе милиции, Никита Кошелев, и вот с его помощью Вовчик и хотел выйти на следователя, ведущего дело о самоубийстве Тамары Косовой.

Майор Кошелев встретил его громким удивленным возгласом:

– Какие люди! Ты чего, Добрыня, в нашу степь? По делу или так, потрепаться?

– Потрепаться по делу – так пойдет?

– Ты проходи, – Кошелев открыл дверь кабинета и впустил Вовчика внутрь. – Я сейчас, дежурному кое-что передам и вернусь.

Кущин устроился за столом, оглядел кабинет. Приятель, похоже, вообще не придавал значения тому, где сидит, и даже наполовину развалившиеся жалюзи на окне его не смущали.

– Ты, Кошель, как был разгвоздяй, так и остался, хоть и погоны майорские у тебя, – пошутил Вовчик, когда Кошелев вернулся.

– Ай, не до того! – отмахнулся он, садясь в кресло. – Работы по горло, не до уюта. Тебя чего занесло-то к нам?

– Да нужен мне, Никита, следак, который по делу о самоубийстве женщины работает. На пару слов бы, только спросить.

– А тебе зачем? Там все чисто вроде – повесилась дамочка, записку оставила – мол, никого не вините, не хочу жить – в таком ключе.

– А записка в деле есть?

– Ну должна быть, как без нее. Сейчас… – Кошелев просмотрел что-то в перекидном календаре и набрал номер: – Серега, зайди ко мне на минутку. Сейчас будет.

Через пару минут в кабинет вошел невысокий крепкий парень лет тридцати:

– Вызывали, товарищ майор?

– Да, вызывал, присаживайся. Вот это мой приятель Кущин Владимир Анатольевич, бывший опер, нынешний частный детектив. Ты лицо-то не криви, Серега, а помоги ему лучше – глядишь, и он тебе чем-то поможет. Добрыня просто так в гости не заходит, у него всегда в рукаве что-то да есть.

– Чем я могу помочь? – спросил парень, глядя на Вовчика без особой приязни.

– Вы ведете дело о самоубийстве Тамары Косовой?

– Ну я. Там все чисто – сама повесилась, никто не помогал. Сегодня-завтра закрою.

– А записка предсмертная, выходит, была?

– Была. Я потому и говорю, что все чисто – дама сама жить не хотела.

– А что родные говорят?

– Что одержима была мыслью замуж выйти, – пожал плечами Сергей. – Но принцев, как известно, на всех желающих не хватает.

– Но это не повод в петлю лезть. Кстати, она с родителями жила?

– Последние три месяца – да. А что?

– А до этого?

– А до этого квартира у нее была на Валовой, трехкомнатная. Так она ее продала, а матери сказала, что хочет деньги в бизнес какой-то вложить. А в записке еще такая вещь – мол, я сама виновата в том, что натворила, мама, прости. Думаю, это про квартиру как раз.

– Вы запрашивали движение денег по счетам?

– Зачем? – удивился Сергей.

– Сдается мне, что квартиру она не просто так продала, а денег на счету у нее нет, раз в записке о вине говорит и прощения у матери просит. У меня сейчас дело о пропаже девушки – такая же история. И вот еще что… Можете перепроверить эту информацию, но я вам ответственно заявляю, что примерно полгода назад ваша потерпевшая посещала тренинги брачного коуча Лолиты Конде. И вот сюда я бы на вашем месте покопал потщательнее. Конде, она же Бесстыдникова Лолита Аполлоновна, та еще аферистка. И муж у нее – Волокушин, – он сделал многозначительную паузу, глядя на своего приятеля, и Кошелев тихо присвистнул:

– Ни фига ж себе… Серега, надо тут как следует пошуршать, похоже, Волокуша новую схему побочных заработков выстроил.

– Скорее не он, а супруга его, тоже, кстати, судимая в прошлом. Но то, что он ее покрывает и помогает кое-что обставлять, сомнений у меня не вызывает, – Вовчик вздохнул. – В общем, есть еще что-то интересное по вашей самоубившейся?

– Только то, что вы сейчас сказали. Надо проверить, как и кому она квартиру слила, а потом куда деньги делись, – сказал Сергей, быстро черкая что-то в блокноте. – Похоже, что вы правы… Надо мне эту мадам Конде допросить.

– К нам не вызывай, съезди на место, – подсказал Кошелев. – Заодно осмотришься.

– Офис у нее на Павелецкой, адрес я напишу, – Вовчик взял из стакана карандаш и быстро набросал несколько слов. – Вот. Имейте в виду, что там по полной обрабатывали – с применением наркотических веществ. Может, еще в эту сторону покрутите, у меня, кстати, и дилер имеется – телефончик его, в смысле.

– Офигеть, Кущин! – засмеялся майор. – Да ты не один, ты с подарками.

– Ну, у меня свой интерес. Даже не рассчитывал, что вы мне такое преподнесете – про квартиру. Ладно, спасибо, мужики, пора мне, – Вовчик кинул взгляд на часы и понял, что уже прошло полдня, а Тина так и не позвонила, и вообще неизвестно, где она и что с ней.

С Тиной все было в порядке – она выспалась, тоже посмотрела на часы и поняла, что проголодалась и хочет кофе. И тут ей позвонил Добрыня. Тина обрадовалась – характер у мужа был отходчивый, он всегда мирился первым, даже если не был виновен в ссоре или размолвке.

– Тинка, ты где? – как ни в чем не бывало, спросил он.

– Я стою в каком-то дворе в центре, а что?

– Давай где-то пересечемся, у меня тут много интересного.

– У меня тоже. А ты где?

– Из Хамовников выбираюсь.

Тина почувствовала, как у нее защипало в носу – она не просила Вовчика ехать туда, понимая, что после ссоры он может и отказаться, считая разработку Конде бесперспективной и бессмысленной. Но он, видимо, обнаружил на столе утром ее записи, которые Тина всегда делала, работая над чем-то, а там слово «Хамовники» было обведено кружком из вопросительных знаков, а рядом стояла фамилия погибшей Косовой. И Добрыня, значит, все понял правильно, потому и поехал.

– Давай я тебя где-нибудь по дороге перехвачу, – предложила Тина.

– Нет, ты не двигайся никуда, давай в центре и встретимся.

Они выбрали кафе, к которому легче всего подъехать, и договорились встретиться через сорок минут. Тина положила трубку и с облегчением вздохнула – день, не задавшийся с утра, начал налаживаться.

Они сидели за столиком в самом углу и, разложив свои записи, сверяли полученную информацию.

– Выходит, Лолита каким-то образом обрабатывает состоятельных курсанток, и те продают квартиры, которые попадают в руки Лолиты через подставных лиц, – задумчиво проговорила Тина, глядя на нарисованную ей же самой схему. – Понять бы еще как.

– Ну тут много вариантов – то же НЛП, – отозвался муж. – Вопрос в другом – почему она уверена, что потом эти бабы не побегут заявления на нее катать?

– А на что там заявлять? Лолита по документам к квартирам отношения не имеет, это с племянником прокололась, видимо, впервые такое было. Меня, Вова, больше флакон насторожил, – призналась Тина. – Я в первый визит его не заметила, а сегодня аж в ступор впала на пару минут. Могла, конечно, Евсеева подарить… но что-то мне подсказывает…

– Так, опять твоя пресловутая интуиция?

– Ну признайся, что пару раз она нас здорово выручала. Кстати, мы так и не выяснили, где Волокушин наказание отбывал в последний раз.

– В крайний, – хохотнул Вовчик. – Чует мое сердце, что еще придется ему… А сидел он, как ты, думаю, тоже догадываешься, в той колонии, где начинал свою службу Игорь Зобов, сердечный дружок нашей Яночки.

Тина хлопнула по столу ладонью:

– Вот! Вот именно этого звена мне и не хватало! Смотри. Вот это – Волокуша, – она нарисовала на новом листке кружок, а от него стрелочку к другому, в которое вписала фамилию «Зобов». – Они наверняка знакомы. Зобов связан с Грязновой, – она начертила еще кружок и вписала туда «Яна», соединила стрелкой. – И выходит, что Волокуша вполне может быть знаком с ней тоже. И тогда, даже если убрать из схемы мертвого Зобова, мы имеем вполне вероятную связь Волокуши и Грязновой. Что мешает им шаманить вместе? Ничего. Бесстыдникова обрабатывает небедных дам, обирает их и сдает на руки Грязновой. Та задуривает им голову так, что они маму родную узнавать перестают – ну, это мы видели, – и все, концы в воду, бабки на счет. Каждый имеет свой маленький гешефт. Ну я бы так сделала на их месте. И почти никакого криминала.

– Но Косова-то повесилась, – напомнил Вовчик.

– В любой схеме существует вариант сбоя. Вот Косова и есть этот сбой. Она каким-то чудом вдруг прозрела и поняла, что натворила, а справиться с этим уже не смогла. Сейчас наши голубки подсуетятся, концы подберут – и все. Не зря же вчера Лолита с какой-то папкой выскакивала, которую даже не в офисе хранила, а совершенно в другом месте.

– Пробовать раскрутить Бесстыдникову на факт знакомства с Грязновой?

– Я думаю, что они не знают друг друга, – решительно сказала Тина. – Волокуша не дурак, зачем ему сводить двух аферисток, чтобы они, объединившись, его же и зашвырнули?

– Тогда каким образом обработанные дамочки попадают к Грязновой, а?

– Через Волокушу. Лолита приносит информацию ему, а он уже решает проблему.

– Сложно, – почесал затылок Добрыня.

– Зато, похоже, эффективно.

– Осталось понять, где находится этот волшебный пихтовый рай – возможно, мы там найдем еще пару последовательниц коуча Конде, – вздохнул Вовчик.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо, Вова…

На Алтай они все-таки поехали. Но перед этим у Тины состоялся довольно непростой разговор сперва с Семеном Исааковичем Глейдером, а затем с его учеником Даниилом Покровским. Глейдер сообщил, что детоксикационный курс Дарины завершен, ее организм очистился от наркотиков, но ясности ее голове это не принесло.

– Собственно, мы ведь этого и ожидали, правда? – спросила Тина, расстроенная новостями.

– Да. Организм мы почистили, но вот голова… Завтра приедет Даниил, будем с ним что-то думать. Но, если честно, Тиночка, я совершенно не уверен в успехе, – признался Глейдер.

– А мы не можем сделать хуже, чем есть сейчас? – забеспокоилась Тина. – Может, пусть лучше она так и останется Майей, но будет здорова физически и без зависимости? Может быть, ей так будет легче начать новую жизнь, раз уж она не может вспомнить старую?

– Эти вопросы, Тиночка, вам лучше задать Даниилу. Я, увы, в этом мало что понимаю, я всего лишь нарколог.

С Даниилом Покровским разговаривать оказалось довольно трудно, Тина поняла это с первых минут, как они встретились возле следственного изолятора, куда Глейдер выхлопотал для него пропуск.

Покровский оказался красивым мужчиной лет сорока, уверенным в себе, умным, проницательным и обладавшим таким взглядом, что Тине постоянно хотелось прикрыться чем-то – казалось, будто он видит ее насквозь. В руке он постоянно крутил какой-то кулон из натурального камня на длинном черном шнурке, и Тина все время ловила себя на том, что ее взгляд почти машинально падает на этот кулон и следит за его движениями. Наконец она потрясла головой и попросила:

– Вы бы не могли это убрать?

Покровский рассмеялся:

– Простите… конечно, – он сунул кулон в карман и объяснил: – Хотел проверить, насколько вы гипнабельны.

– И как?

– Ну… работать можно, но довольно трудно, у вас хорошая концентрация, и вы умеете как-то автоматически блокировать попытки воздействия.

– Это хорошо или плохо?

– Смотря для чего. Если вас попробуют обмануть мошенники, вы сможете противостоять. Но для лечебного гипноза… специалисту придется очень напрячься, чтобы ввести вас в транс.

– Буду надеяться, что мне это и не пригодится. Но давайте о Дарине поговорим.

– Вы хотите сказать о Майе? Я бы не стал называть ее иным именем, тем более что она совершенно себя, ту, не помнит.

– И… шансов нет? – упавшим голосом спросила Тина, представив, как будет говорить об этом Анне.

– Почти никаких, – подтвердил Покровский, закладывая руки за спину.

Они шли по небольшой аллее, и Тина смотрела под ноги, стараясь не расплакаться – на нее вдруг навалилось такое отчаяние, словно она потеряла что-то очень для себя важное, без чего жизнь уже никогда не будет такой, как раньше.

– Знаете, Тина, а я бы не стал предпринимать попыток. Мне кажется, ей сейчас вполне комфортно – учитывая, что она рассказала мне на сеансе. Не уверен, что вам нужно это слышать… – он покосился на шедшую рядом Тину с высоты своего роста.