скачать книгу бесплатно
– Не только дуэты будем петь… а и ещё кое-что будем делать! Хорошо развлечёмся, братишка! Уедешь ты в свою Варшаву сексуально подкованным и без иллюзий о женской нравственности в голове…
– Ну и отлично!.. – довольно улыбнулся Михаил, продолжая прохаживаться по комнате в своих новых туфлях. – Я как раз три новых костюма с собой прихватил… Один из них с паней Стахой в Варшаве покупал, а два других, вместе с этим фрачным костюмом, что на мне, портному отдавал шить, – одёрнул он полы своего нового фрака и направился к зеркалу, где снова принялся рассматривать себя в его отражении.
– Судя по твоему фрачному костюму, у тебя хороший портной, – подметил Станислав…
– Да! У нас в Варшаве есть очень знаменитый портной, старый еврей. Берёт дорого, но шьёт безупречно. А еще, братишка, видел бы ты, какие я себе красивые туфли к новому костюму купил! – вдруг разулыбался Михаил, вспомнив о своих новых туфлях. – Сейчас покажу, – устремился он к своему багажу…
– Сорок шестого размера? – лениво кинул ему вдогонку Станислав.
– Даже не сомневайся, братишка, именно сорок шестого размера! – подтвердил Михаил, доставая из чемодана туфли. – Вот посмотри, какая прелесть, – подошёл он к креслу, где сидел Станислав, и показал ему свои новые, коричневого цвета туфли. – Обрати внимание, Станек, какая выделка кожи. Туфли мягкие, удобные на ноге. В них километров сто можно пройти без устали. А посмотри, какой высокий каблук… По последней моде… Посмотри, какие тонкие деликатные шнурки.
Станислав взял туфли Михаила в руки и внимательно осмотрел их со всех сторон: «Да!.. Знатные туфли, братишка! – постучав пальцем по кожаной их подошве, со знанием дела подтвердил он. – Добротные и очень элегантные».
– Так вот, Станек, я это всё к тому клоню, что напрасно ты моего Ясно Вельможного папеньку скопидомом называешь.
– Ты снова принялся защищать своего отца? – состряпал скептическую мину на лице Станислав.
– Почему нет?.. Ведь всё, буквально всё, что у меня есть в жизни, получил я благодаря ему, своему отцу. О!.. Кстати!.. – неожиданно осенила его какая-то новая мысль, и он метнулся к шифоньеру, в котором на плечиках висела его дорожная одежда – полосатые брюки, визитка и жилет. Из верхнего, прорезного кармашка жилета он достал карманные часы с прикрепленной к ним длинной цепочкой: «Вот, посмотри, Станек, какие мне часы подарил мой папенька», – не без гордости протянул он Станиславу часы…
Станислав с большой заинтересованностью принял из рук Михаила его карманные часы и тут же с восторгом воскликнул: «О, Михаська! Мне уже доводилось видеть такие часы, но в руках я их держу впервые. Это прекрасные часы!.. В золотом корпусе, трехкрышечные! Просто прекрасные! – одобрительно покачал он головой. – За этой створкой, очевидно, находится их механизм?..» – предположил он, открывая одну из створок часов… И взору его открылись какие-то маятники, шестеренки, пружинки, с полной ответственностью выполняющие возложенные на них задачи.
Осмотрев с интересом механизм часов, Станислав открыл следующую их створку, где было выгравировано название этих часов и их описание. «REINHILDE 16 RUBINSTEINE», – прочитал он вслух выгравированную на створке надпись… – Бесподобные часы, Михаська! – снова восхитился он, – 16 рубинов, сделаны мастером в 1896 году… Здорово! Просто здорово!.. – воскликнул он, открывая третью створку часов, прикрывающую их циферблат. – Прекрасные часы! – все продолжал хвалить часы Станислав. – Корпус из прекрасного червонного золота… Белый эмалевый циферблат в оригинальном исполнении… Просто великолепный подарок сделал тебе барон Ордоновский! Поздравляю тебя, братишка!.. Стоящая вещь!.. – вернул он обратно часы Михаилу.
Михаил с трепетом принял часы из рук Станислава и вложил их в прорезной кармашек надетого на нём белого жилета.
Между тем, Станислав уже доставал из прорезного кармашка белого жилета свои карманные часы. Достав, не без гордости протянул их Михаилу, стоящему рядом с ним. – Вот….. взгляни и ты на мои часы, Михаська. Это «GUSTAV BECKER!» с клеймом в виде якоря и двумя буквами-инициалами «GB». «Видишь? – торжествующе глядел он на него. – Это клеймо является залогом настоящего качества и безупречности хода! Подарок моего деда!» – продолжал он важно смотреть на Михаила, который, приняв из его рук часы, внимательно их рассматривал со всех сторон…
– Станек, а я знаю эти твои часы, – без всякого восхищения вернул Михаил обратно Станиславу его часы. – «GUSTAV BECKER» у тебя уже давно… Ведь ты еще с ними в Варшаву ко мне приезжал…
– Разве?.. – принял уязвлённый Станислав из рук Михаила свои часы.
– Неужели забыл?! – усмехнулся Михаил. – Полтора года назад ты приезжал ко мне в Варшаву с этими часами. Вспоминай…
Весь в сомнениях, Станислав нахмурился: «А ведь ты прав!.. – без особого энтузиазма согласился он с Михаилом. – Совершенно забыл о том, что они у меня уже давно. С тех пор, как не стало моего деда», – вложил он свои часы обратно в карман жилета.
– Вот-вот!.. – добродушно похлопал его по плечу Михаил и стал вновь прохаживаться по комнате. Он всё пытался привыкнуть к своим новым туфлям.
«Вот это да-а-а… Словно собаку за ухо потрепал, – пронеслось в голове заносчивого Станислава. – Не-е-ет…. прав был старина Шекспир, вложив в уста Гамлета святые слова: «С людьми будь прост, но не запанибрата», – метнул он в сторону Михаила недоброжелательный взгляд.
– Что-то не так, Станек? – заметив на лице друга произошедшие метаморфозы и далеко не в лучшую сторону, обеспокоился Михаил…
– Да вот, пан Богдан… смотрю я на тебя и диву даюсь…
– Не понял тебя, – насторожился Михаил.
– Да я все об отце твоем… о бароне Ордоновском…
– Хм-м… Опять о нём?.. Вот он тебе сегодня дался, этот барон Ордоновский, – пожал плечами Михаил и опять стал мерить шагами комнату.
– По правде сказать, пан Богдан, не столько в нём сейчас дело, сколько в тебе самом…
– Во мне?..
– В тебе, брат, в тебе…
– В чём же, если не секрет?! – устало вздохнул Михаил.
– Какой тут, к чёрту, секрет… Не нравится мне в тебе одна черта, пан Богдан! Неприхотливый ты человек…
Сконфуженный Михаил снова пожал плечами…
– Не понимаешь, о чём я? – злорадно усмехнулся Станислав…
– Нет!.. Не понимаю…
– Тогда поясню! – принялся Станислав раскуривать очередную сигару. – Так сказать…. на пальцах донесу суть дела в доступной для твоего разумения форме. Так вот…. папенька твой, барон Ордоновский, человек богатый… Не так ли?..
– Ну и?.. – всё еще не понимал его Михаил…
– Мало сказать о бароне, что он богатый, – выпустил Станислав в потолок клуб сигарного дыма, – баснословно богатый!.. Условно скажем, всё его богатство – это огромный каравай хлеба. Во-о-от такой, – широко развёл он в разные стороны руки. – Барон отрезает для себя от этого каравая бо-о-ольшущие куски, большущие-пребольшущие, и живёт, ни в чём себе не отказывая… Тебе же, сыну его единокровному, достаются крохи от этого каравая, словно….. какому-то нищему с панского стола. Я не прав? – с долей презрения окинул он взглядом Михаила, приостановившегося около него. – И ведь это ужасно, брат! А все потому ужасно, что ты этому обстоятельству несказанно рад. Да, да! Несказанно рад… Словно тот голубь, на венецианской площади Сан-Марко, клюющий из ладони человека крошки хлеба. Купили ему башмаки сорок седьмого размера, рад…
– Сорок шестого!.. – хмуро поправил его Михаил…
– Ладно… Пусть сорок шестого, – зыркнул на него недобро Станислав. – Тут самое ужасное заключается в том, что ты всякой мелочёвке, получаемой от своего отца, несказанно рад. Дали ему на хлеб – рад!.. Оплатили угол в доме пани Стахи – рад!.. Дали грош на карманные расходы – рад!.. Всему рад…
– Подожди, подожди, – встрепенулся Михаил, пожелав ему возразить, но тот пресек его побуждение вступить с ним в полемику и продолжил: «Вот я и хочу, пан Богдан, задать вам вопрос следующего порядка… Вы уважать себя когда-нибудь научитесь? Где ваше чувство собственного достоинства, которое никогда бы не позволило вам довольствоваться крошками с панского стола? Или вам, пан Богдан, это чувство не знакомо в силу плебейских примесей в ваших генах, доставшихся вам в наследство по материнской линии?..»
Михаил вдруг почувствовал себя невыразимо усталым… Сказывались не только долгие часы, проведенные им в дороге, но и почувствовал он вдруг, что общение со Станиславом вытянуло из него много жизненных ресурсов. Он неосмысленно метнулся в один угол комнаты….. потом в другой….. потом шлепнулся на стул и, закинув руки за голову, о чем-то нервозно принялся размышлять. Глаза его наполнились влагой…
Станислав же, полулежащий в кресле, продолжал курить сигару и только украдкой поглядывал в его сторону. В комнате снова повисла зловещая тишина… Тишину первым прервал Станислав…
– Обиделся?.. – ухмыльнулся он. – Напрасно!.. Обидчивость – удел слабых!..
– О, да!.. Ты-то у нас никогда и ни на кого не обижаешься…
– Что касается меня, пан Богдан, тут дело не в обиде… Просто хочу напомнить тебе, что в общении со мной не стоит выходить за рамки дозволенного! Не стоит!!! Не стоит!!! И старайся всегда об этом помнить!!! Всегда!!! Понял меня?.. – смотрел он на него недобро из-под своих сильно нахмуренных бровей…
– Не знаю, какого чёрта тебе от меня надо!!! – подпрыгнул со стула Михаил и снова принялся бессмысленно ходить из угла в угол по комнате. – Честно сказать, я уже жалею, что к тебе приехал… Ох, как жалею!!! Пожалуй… сейчас же и уеду!!! – метнулся он в сторону своих раскрытых чемоданов.
Но Станислав, резко встав с кресла, преградил ему дорогу корпусом своего тела: «Успокойся!!! Быстро собирайся на бал и не рыпайся!..» – прошипел он ему в лицо…
– Уйди от меня прочь!!! – попытался оттолкнуть его Михаил. Но у него из этого ничего не получилось – Станислав, как скала, стоял на его пути.
– Не пойму, Войцеховский, что тебе от меня надо? Не пойму!!! – совсем уже поник Михаил. – Не пойму, за какие такие рамки дозволенного я выхожу? Не пойму, какого чёрта ты к моему отцу прицепился? Что не так? Может, тебе не понравилось, что я хотел переубедить тебя в том, что не такой уж он, мой отец, конченый скряга, как ты изволил заявить перед этим?..
– Переубедил?.. – наконец-то отошёл от него Станислав и направился в сторону покинутого им кресла. – Ну?.. Что молчишь? – коротко взглянул он на него, усаживаясь обратно на свое место…
– До тебя, Войцеховский, достучаться сложно…
– А ты попробуй. Попробуй до меня достучаться…
– Хорошо, попробую… И скажу тебе следующее. Дело тут вовсе не в хлебе насущном, который барон Ордоновский мне, как венецианскому голубю, крошит в ладони, и не в туфлях сорок шестого размера, которые я купил себе за его деньги. Дело тут в более глобальных вещах. Ответь мне, учился бы я в престижной гимназии, если бы не материальная поддержка моего отца, барона Ордоновского?!!
Станислав на это только криво усмехнулся и выпустил в потолок большой клуб сигарного дыма.
– Ну?.. Чего молчишь?!
– Задаюсь вопросом…
– И каковы успехи?..
– Склоняюсь к тому, пан Богдан, что если бы не барон Ордоновский… крутил бы ты свиньям хвосты в своей деревне Каленевцы, нежели бы учился в престижной гимназии…
– Вот именно!.. Можешь даже и не сомневаться в этом! А уж об университете… О!.. Тут и мечтать глупо!.. Столярное и плотницкое ремесло стало бы моим уделом по жизни. Или работа по найму… В деревне Каленевцы, откуда я родом, все мужики всю свою жизнь только тем и занимаются, что батрачат. Батрачили, батрачат и будут батрачить. Другой-то работы там нет. Одним словом, и я бы батрачил. От зари до зари… От зари до зари… Серо, уныло, убого…
– Да-а-а… Мрак и ужас!.. – вымолвил всё так же полулежащий в кресле Станислав. – Не дай Бог родиться батраком, – лениво затянулся он сигарой. – Хотя… что тут поделаешь… На все воля Божья! Только Господь решает, кому батраком родиться, а кому шляхтичем… Все это Его, Господа нашего, промысел!..
– О, да… ты-то, шляхтич голубых кровей, грязью бытия своих рук и подошв не осквернял!.. – наблюдая за развалившимся в кресле своим другом, с горечью констатировал Михаил. – Тебе ли понять тех, на чью судьбу выпал жребий батраками родиться…
– Ну, что ж… с тобой не поспоришь, пан Богдан, – смерив его оценивающим взглядом, вдруг тихо рассмеялся Станислав. – А знаешь, Богдан, я сейчас попытался представить тебя в одежде батрака. Так вот, спешу тебя заверить……неплохо ты в рубище смотришься… Неплохо…
– Ты находишь?..
– Поверь на слово!.. Ничуть не хуже, чем в этом фра-а-а-ке… Ничуть не хуже!.. Нет…
– Ну, что ж…. красоту ничем не испортишь. Даже одеждой батрака!.. Золото, оно ведь и в дерьме блестит!.. Не так ли, пан Войцеховский?..
– Подожди, подожди, Богдан, что-то я не понял… Мы сейчас о ком говорим?.. О тебе?.. Или о золоте?..
– Обо мне, Войцеховский! Обо мне! Но подразумевая золото!!!
– Ну хорошо, хорошо!.. Ты золото, пусть будет так… Только не обижайся на меня! Я-то уже понял, правду в глаза ты не уважаешь…
– Правда в глаза, братишка, не страшна, когда у неё, у правды, цензура присутствует. И это не что иное, как корректность! Да, да! Именно корректность! Как раз то, чем ты меня сегодня обделил. Да ладно! Чёрт с тобой Войцеховский! – отмахнулся от него Михаил и стал снова прохаживаться по комнате в своих новых, оказавшихся ему тесноватых туфлях. – Знаю я тебя, братишка… Знаю, как облупленного… Знаю твой нрав… Знаю все твои заморочки в характере… Знаю, что тебя не надо трогать в момент, когда тебе необходимо побеситься… Krоtko mоwiac, idz do diabla!
– Вот за что и люблю тебя!!! – ухмыльнулся Станислав. – Легко мне с тобой, Михаська!..
– Потому-то и легко, что в наших с тобой отношениях я всегда терпим, в отличие от тебя самого. Ладно!.. Черт с тобой!.. Зато, пока ты меня распекал, я уже и туфли успел разносить. Правый сначала немного поджимал, теперь все отлично… Будто бы лет сто в этих туфлях проходил.
– А ты покупай себе правый туфель сорок седьмого размера, а левый сорок шестого, – съязвил Станислав.
– Купил бы! Но кто же мне продаст один туфель сорок шестого размера, а второй сорок седьмого?!
– В таком случае, покупай сразу две пары туфель – одну пару сорок шестого размера, вторую – сорок седьмого. По одному не нужному туфлю из каждой пары выкинешь к чертовой матери, вот и будет тебе пара подходящей обуви.
– Вот видишь, Станек, одна голова хорошо, а с мозгами лучше. Спасибо! Воспользуюсь твоим советом…
– Только учти, в этом есть свой неприятный нюанс, – ехидно ухмыляясь, погладил свои усики Станислав. – Придется тебе у своего папеньки-скряги просить денег не на одну пару туфель, а уже на две. О, cholera!.. Вот тут-то старый хрыч и удавится!.. А вот скажи, какое ежемесячное содержание определил тебе твой Ясно Вельможный папочка?
– Ну-у-у, как тебе сказать… Одним словом… на плаву держусь…
– Вот видишь, прав я оказался! Скряга наш Ясно Вельможный пан! Скряга во всю спину!
– Не знаю, что уже и сказать-то, чтобы оправдать отца, – призадумался Михаил. – Хорошо!.. Вот тебе ещё один пример, Станек. Перед поездкой в Каленевцы встречался я со своим отцом в его роскошном варшавском доме. О, Станек…. до сих пор не перестаю удивляться, в какой же роскоши живут люди!..
– Да, особняк барона Ордоновского прекрасен! – согласился с ним Станислав. – Но и дом моих родителей, что недалеко от дома барона, тоже ничуть не хуже…
– С тобой не поспоришь, Станек, – улыбнулся Михаил. – Ваш варшавский дом действительно восхитителен… Так вот, возвращаясь к разговору о деньгах, получаемых от Ясно Вельможного пана… После встречи с ним в его варшавском доме смотрю, а на мой банковский счет деньги поступили. Вот я и пошел к портному, где заказал этот фрачный костюм, в котором сейчас перед тобой стою. Заранее знал, что ты меня на какой-нибудь светский раут с собой возьмешь или на бал.
– Знатный костюм! – резюмировал Станислав, не найдя к идеально сшитому фрачному костюму Михаила нареканий. – Захочешь придраться, не получится… Жаль только, что эпоха этих костюмов заканчивается… Я ведь, братишка, вырос среди изящных фраков и смокингов. Это моя стихия!.. А теперь, Михаська… Ах… Теперь их надевают крайне редко… Только по торжественным случаям. А скоро они и вовсе канут в Лету, вместе с балами и привычной для нас жизнью… А ведь я ретроград, Михаська. Люблю старый, привычный для меня уклад жизни. Все новое меня страшит…
– Да… Это так, Станек!.. – с той же печалью в голосе согласился с ним Михаил. – Жаль, очень жаль расставаться с фраками!.. Но что же нам остается делать, кроме того, как привыкать к новому укладу жизни, к новой моде… Вот и я, помимо этого фрачного костюма, заказал портному еще два костюма по последней, сегодняшней моде. К каждому из них подобрал разноцветные жилеты. Все мои костюмы из самого дорогого сукна пошиты.
– Все костюмы у того же портного шил? – вяло уточнил Станислав.
– Да, Станек!.. Только у него теперь и шью, у старого еврея – пана Зильбера. До невозможности старательный человек… Маленький такой, пузатенький. Со мной у него проблема, – улыбнулся Михаил, – на скамеечку вынужден вставать, когда примерку мне делает. Смешной такой… Седые волосы в разные стороны дыбом торчат. Похоже, ему и причесаться-то нет время, всегда заказов у него много. Уставшие глаза из-под пенсне на тебя глядят. Жена его, пани Роза, ему помогает. И еще две его дочери, Бася и Зося. Шьет пан Зильбер безукоризненно! Но и берет этот портной-еврей, что обшивает всю варшавскую знать, баснословно дорого. Сам барон Ордоновский у него шьет. Кстати сказать, он меня с ним и свел. А теперь ответь мне, Станек, если бы не мой Ясно Вельможный папенька, смог бы я шить себе дорогие костюмы у дорого портного? Конечно, нет! Да и деньги на дорогу у меня появились благодаря ему. Родителям немного подкинул. Они-то у меня, как всегда, еле-еле концы с концами сводят. Как видишь, не забывает меня мой папочка.
Станислав не перебивал Михаила, но слушал его с откровенным неприятием, при этом нервно поглаживая свои усики… Когда его друг Михаил начинал напоминать ему, Станиславу Войцеховскому, о своем происхождении, о преследующей его семью нищете, его это унижало… Унижало, что он, особа, принадлежащая к родовитой знати, в приятельских отношениях с человеком из самых низших слоев общества…
Ну что ж…. ничего с этим не поделаешь… Как отвратно смирение для гордого, так и отвратен для богатого бедный… Настроение Станислава ухудшилось, и он снова словно взбесился…
– Не убедишь ты меня, Богдан, в том, что барон Ордоновский не скряга. Скряга! И безответственный человек! – с запалом страстей выкрикнул он.
Михаил в растерянности застыл на месте. Его ввела в замешательство экспрессия друга. В больших его синих глазах застыл знак вопроса.
– Что ты на меня уставился!.. Что тут непонятного?!
Ничего не ответил ему Михаил, только как-то мгновенно сник…
– Не обижайся на меня, братишка! Никогда не обижайся! – видя, что друг его Михаська снова стоит, как потерянный, попытался взять себя в руки Станислав. – Не костюмами и туфлями должен от тебя отделываться барон, а дом обязан тебе купить! Понял меня?! Долг у него перед тобой! Долг!!! Капитал солидный обязан оформить на твое имя в банке, а не отделываться карманными деньгами. И это тоже его долг! Свою фамилию обязан тебе дать. Давно обязан! И это тоже его долг, коль уж он перед лицом общественности тебя за сына своего единородного признал. А раз признал, то должен о твоем престиже позаботиться. Ты уже давно бы мог быть Ясно Вельможным паном Михаилом Ордоновским. А так, кто ты?! Да никто!.. Просто Михаил Богдан. Сын батрака Селивестра Богдана. А почему?.. Да потому, что ты сам по себе непритязательный человек. Дали кроху – спасибо! Не дали – спасибо! Не твой это удел, братишка, довольствоваться тем, что с панского стола упало!.. Ты достоин лучшей доли!.. Да и мне было бы морально комфортнее, если бы ты, мой друг, не просто каким-то там Михаилом Богданом был, а был бы бароном Михаилом Ордоновским. Тогда бы я не без гордости представлял тебя, как своего друга, высшему обществу…
Услышанное ввергло Михаила в безысходность: «Тебе что, Станек, меня снова обидеть захотелось?..».
– Не обидеть мне тебя, пан Богдан, захотелось! А захотелось довести до твоего сведения, что у меня на душе накипело…
– Да я смотрю, Войцеховский, ты не столько обо мне, сколько о себе самом печешься!.. Тебе надо, чтобы твой друг не просто другом был, а был титулованным другом?..
– А почему бы и нет?!! – с возмущением смотрел на него Станислав. – Я что, не достоин того, чтобы мой друг был титулованным?
– Достоин! Конечно, достоин! – отходя к окну, потерянно сказал Михаил. – Но тебе не повезло с другом, Станек! Не барон я! И даже…. если бы барон Ордоновский захотел записать меня на свое имя, ему бы все равно не позволили этого сделать. Сам прекрасно знаешь, что он с моей матушкой, Ганкой Богдан, не венчан. А раз родители не венчаны, то я, сын своего титулованного отца, по закону не имею права носить его фамилию, не имею права претендовать на его дворянский титул и на все привилегии, предоставляемые по закону дворянству. Вот и останусь я теперь на всю свою жизнь просто Михаилом Богданом… Вследствие чего принимай меня таким, какой я есть, или пошли меня ко всем чертям… А себе в друзья подыщи друга-барона. Тебе это труда не составит. Только пожелай…
– Ach, cholera! Опять ты своему папаше оправдания находишь!.. – вскипел Станислав. – Сам прекрасно знаешь, что при желании любые препоны можно обойти, и уж тем более ему, твоему отцу! С его-то деньжищами, связями и авторитетом ему ничего не стоит выбить для тебя дворянство «по Высочайшему соизволению». Было бы только его желание на это…
– Значит, у него нет такого желания! – болезненно поморщился Михаил. -
Нет и никогда не было! Что тут непонятного?
Увидев печаль в глазах своего друга, Станислав забеспокоился… Почувствовал, что саданул Михаську по больному его месту.
