Академия героев

Шапка сразу слетает, уносясь в темноту, а я оказываюсь в самом худшем положении из всех за всю жизнь. Я вишу на уровне пятого этажа. Еще чуть выше, и будут крыши домов. Если щупальце вдруг решит разжать хватку – разобьюсь об асфальт насмерть.

Ситуация патовая.

Но тут я вспоминаю, что у меня есть нож в рюкзаке. Стаскиваю перчатки и убираю их в карманы. Опускаю руки, и рюкзак сам соскальзывает вниз. Роюсь в поисках ножа и нахожу, порезав палец. Но сейчас мне плевать на эту боль. Главное – выбраться из хватки монстра, а о мелких порезах буду думать уже после.

Нож у меня, осталось как-то извернуться, чтобы спасти свою шкуру.

Видимо, кровь достаточно прилила к мозгу, потому что план родился за считаные секунды. В нем снова участвовал рюкзак и надежда на его крепкие лямки и крепежи.

Приходится почувствовать себя акробаткой, натягивая рюкзак на щупальце, так, чтобы он на нем повис. Крепко ухватившись одной рукой за лямки, второй я с силой несколько раз втыкаю нож в щупальце. Он входит с противным чавканьем по самую рукоятку.

Щупальце разжимается, а я, держась за рюкзак, как на тарзанке, скатываюсь вниз, все дальше от выхода, все ближе к монстру. Где-то на середине этих американских горок, лямки не выдерживают, и я лечу вниз с неизвестной высоты. Сильный удар пятками о землю, а следом ладони обдираются об асфальт.

– Божечки, как больно, – на глазах выступают слезы, и я радуюсь, что здесь темно, и никто их не увидит. В Академии слабость нельзя показывать никому, даже сокомандникам.

Кое-как поднявшись, я снова начинаю движение к выходу с улицы. Теперь мне надо пройти не десять метров, а около половины пути. Криков ребят уже почти неслышно. Надеюсь, это значит, что они почти все выбрались. И остальные сейчас тоже доберутся до проспекта.

Опять придерживаюсь тактики быстрой ходьбы на ощупь. Но все равно наступаю на кого-то и едва не падаю рядом.

– Ай! – пищит девчоночий голос.

– Ты кто? – спрашиваю я, будто помню каждую девушку в команде Касьяна.

– Лика. А ты?

– Рина, – совершенно не помню ее лица. – Ты почему еще здесь, я думала, что все выбрались уже.

Лика хлюпает носом и отвечает:

– Я, наверное, сломала ногу. Меня щупальце схватило, я выкрутилась и грохнулась вниз. Теперь не могу встать.

Я подаю ей руку, но, когда она за нее хватается, корчусь от боли.

– У тебя, похоже, руки в крови, – говорит девушка, опираясь на мое плечо.

– Ничего, заживут. Держись за меня, попробуем дойти до ребят.

Я, конечно, оптимистка. Одна калека без рук, другая без ноги. Пытаемся выбраться с улицы, кишащей щупальцами. Однако, похоже, что монстр успел наесться кем-то из нашей группы, или мой отпор его испугал, ибо на протяжении нескольких метров нам не встречается ничего страшного, да и силуэта над домами я больше не вижу.

– Ой, у меня же есть фонарик, – вдруг вспомнила Лика. – Сейчас, подожди. Правда, упала вместе с ним, может и не включиться…

Фонарик включается, правда, горит перебоями и не освещает ничего дальше двух метров. Но дорога чиста. Кроме…

– О господи, – вырывается у меня, когда свет выхватывает чье-то тело, лежащее с пробитой головой у подъезда. – Не смотри, идем.

– Это Андрей, – шепчет девушка.

– Сочувствую.

– Эй, есть еще кто живой?! – доносится вдруг до нас голос Касьяна.

– Да! Мы здесь! – кричим во весь голос.

Сначала нам отвечают тишиной, а потом снова окрик:

– Вы можете идти?

– Плохо! Лика сломала ногу! Мы будем долго выбираться!

– Вам придется пройти еще немного самим. Как только мы сможем вас видеть, сразу придем на помощь!

Мы переглядываемся. Они боятся. Боятся, что это ловушка.

– Наверное, это правильно. Никто не хочет больше умирать, – вздыхает девушка, делая прыжок на здоровой ноге.

Я продолжаю ее поддерживать.

Пять минут, десять… и вот мы наконец-то доходим до места, где нас видят ребята. Два парня тут же срываются с места и подбегают к нам. Убедившись, что я могу передвигаться самостоятельно, они подхватывают девушку и тащат ее к остальной группе. Я же, прихрамывая – пятки все еще болят после поцелуя с асфальтом, плетусь следом.

Однако никакой радости от моего появления никто не испытывает. Стоит мне только выйти на проспект, как Овла черной кошкой кидается в мою сторону, валит на землю и пытается ударить в нос. Чудом я успеваю уклониться.

– Ты предательница! Из-за тебя мы свернули на ту улицу! – орет она, пока Касьян и Дей оттаскивают ее от меня.

– При чём здесь Рина? Это же Касьян нас туда повел! – пытается вразумить девушку Дей, за что получает локтем под ребро.

– Это была ее идея, – рычит Овла, и шрам на ее щеке еще сильнее изгибается.

Я отползаю подальше, опираясь на кровоточащие руки. В глазах стоят слезы. Мне страшно, больно и обидно.

– Я просто хотела как лучше! – это все, что я могу ей сказать. Голос срывается на хрип.

Вот-вот, и я зарыдаю при всех. Касьян и Дей продолжают удерживать девушку, и та успокаивается через некоторое время, видимо, осознав, что была не права.

– Да все! Отпустите меня! – рявкает Овла, затем подходит ко мне и протягивает руку.

А я, как побитая собака, пытаюсь отползти еще дальше.

– Извини. Я на эмоциях. Шесть человек наших погибло, – она убирает руку за спину, понимая, что все еще пугает меня.

Дей помогает мне подняться. Ладони все еще кровоточат, хотя и замерзли на холоде. Густой сладковатый запах крови витает в воздухе, и, кажется, теперь я от него никогда не отделаюсь.

– Надо перевязать ей ладони! Есть у кого-нибудь в запасе бинты? – кричит Дей, заметив, как неловко я держусь за него.

Находятся бинты и бутылка воды, чтобы промыть раны. Мне забинтовывают руки, и я становлюсь похожа на кикбоксера. Но волнует меня не это, а обвинения Овлы. Никак не могу выкинуть из головы, что смерти шестерых ребят лежат на мне. Это действительно была моя идея уйти с проспекта.

– Не загоняйся, – вдруг говорит Дей, как будто только что прочитал мои мысли. – Ты ни при чем. Мы все послушались, и все пошли. А улицу, куда свернуть, вообще выбирал Кас.

– О, вот ты где! Стоило оставить тебя всего на час, а ты уже вся покалечилась! – раздается знакомый голос, и я вижу, как сквозь группу ребят просачивается Глеб. – Что у вас произошло?

Сам он выглядит вполне здоровым, не считая ссадины на подбородке.

Я только открываю рот, чтобы рассказать, как земля содрогается. Испуганные ребята отбегают к стенам домов. А мы втроем замираем на одном месте, будто ослепленные светом фар кролики.

Земля еще раз содрогается, и асфальт пересекает трещина, которая за несколько секунд разрастается до самой настоящей расщелины. В нее проваливаются куски бетона, пыль поднимается в воздух. Становится трудно дышать.

С одной стороны от расщелины оказываемся я, Глеб и Дей. А с другой вся остальная группа.

– Бегите! – рявкает Касьян, обращаясь ко всем.

Мы понимаем это слишком поздно, когда из пыли и дыма появляется голова здоровенного ящера.

***

– Бежим! – первым от шока приходит в себя Глеб. Он хватает меня за рукав и тянет прочь от монстра, выбирающегося из расщелины.

Я успеваю толкнуть Дея, чтобы тот тоже пошевеливался, и не послужил обедом для чудовища.