скачать книгу бесплатно
– Элисон?
Если бы он только знал, как она сейчас ненавидела это имя. Но, к сожалению, он не знал и продолжил ее «добивать»:
– Элисон, послушай меня. Я знаю, как я к тебе отношусь, и кто ты для меня.
– Да? И кто же?
– Ну не пресс же атташе? – пошутил он.
– Ха! Меня это как раз устраивало.
– А меня уже нет. Что будем делать?
– Так, – и сердито, на русском: – Я тебе все сказала!
После этого она закрылась от него совсем, если не считать той истории в такси, когда по дороге в аэропорт она сама начала искать его руку. Но в целом – вот он, первый удар от нее, после которого ты, как оплавленная пластиковая игрушка. И если раньше ты мог бы смириться с этим и как-то жить (да по хрен, тебя и не так опускали), то теперь это просто мучительно.
Впрочем, он знал, как это бывает. Понял еще тогда, с Лизой. Он не понял другого: она тоже знала, как это, влюбляться в того, в кого не надо, не стоит, когда ты думаешь, что это только преподнесённый тебе в детстве урок, а оказалось, это на всю жизнь. И каково это, ждать ответ на непринятые им звонки и письма, которые, как перелетная птица, улетают к нему с той лишь разницей, что она еще может вернуться к тебе, а он – никогда больше. И как это, расставаться с мечтой, а потом годами носить в сердце нож, который вываривает твою душу до ледяного: «Я больше никогда и ни в кого себе не позволю!..»
Она все это прекрасно знала!
Она только одного понять не могла: когда она предала свою клятву никогда не сближаться с ним и позволила себе быть счастливой?
В аэробусе на Москву все стало значительно хуже. Она уже знала, что для нее это билет только в один конец. А он пока еще верил в то, что она прекратит над собой издеваться:
– Алиса, давай поговорим?
Но она, бросив оценивающий взгляд на охранников, приставленных к ним Исаевым, уселась в кресло рядом:
– Знаешь, если честно, то я бы очень хотела сейчас помолчать.
– Элисон, если честно, то хватит… Ну услышь ты меня, в конце-то концов?!
Но она, сглотнув, закрывает глаза, словно ее и впрямь придавил удушливый валик аэрофобии.
И – все. Ни звука, ни слова за час с небольшим, пока вы не приземляетесь в «Шереметьево». Ей нужно было его задеть, обидеть, отогнать от себя. Но это была только первая часть ее плана.
Тем временем в Москве с утра развивались другие события.
Навязав Алексу приглашение на псевдо-посиделки, Исаев выждал примерно с полчаса и позвонил Вадиму:
– Привет, как дела?
– Привет, ничего. Объект жив, здоров и по-прежнему рядом с девушкой. Сидят в номере. Но она сейчас, по-моему, здорово взвинчена.
– Ты как это увидел? – не понял Андрей и спохватился («Ах да, у bro ведь камеры наблюдения в номере стоят…») – Они поругались или что?
– Не могу тебе точно сказать. Но, судя по всему, она заведена, а объект, как бы это сказать… в общем, довольно успешно склоняет ее к интиму.
– Это что за «угадай-ка»? – удивился Исаев. – Как бы, вроде, по-моему… Ты что, их не слышишь?
– Андрей, я в охране профессиональной работаю, а не в прослушке сижу! Я уже задолбался от этого музыкального сопровождения, – раздраженно напомнил Вадим. – И, откровенно говоря, я прошлым вечером, когда они на ужин пошли, влез в их номер и отключил у телепередатчиков звук. Мне, поверь, хватает и того, что я с завидной регулярностью с камер вижу. Как думаешь, мне сильно нравится вхолостую на их секс любоваться?
– Думаю, что не сильно.
– Не сильно? Это, Андрей, еще мягко сказано! Я бы на просмотр этого… гм… кинофильма подальше от греха собственной мастурбации своего напарника посадил. Но ты просил провести эпизод с камерами кулуарно. К тому же напарник мой – русскоговорящий чех, а объект – личность, в Чехии известная. Так что я замкнул просмотр этого «счастья» целиком на себе и теперь ощущаю себя как та девственница перед фаллоимитатором. И дико стыдно, и жутко хочется… Так, погоди-ка, объект из номера вышел. Отправился к лестнице. Я тебе перезвоню. – Вадим бросил трубку.
Андрей отложил телефон на стол. Подумал, хмыкнул. Подождав две минуты, он собрался было переключиться на разбор входящих писем, как в трубке загорелся определитель: «Вадим».
Исаев пристроил мобильник к уху:
– И?
– Смотри, какая штука. Объект спустился к ресепшен и на три часа дня заказал такси до «Пулково». Ты случайно не в курсе, куда он собрался?
– В курсе. – («Но лучше бы ты звук с передатчиков все-таки не отключал, потому что теперь, видимо, мне придется играть в эту самую «угадай-ку.») – Я так полагаю, что объект и девушка закажут или уже заказали себе билеты на рейс до Москвы так, чтобы сесть в «Шереметьево», и до семи, максимум до восьми вечера быть здесь, на Теплом Стане.
Вадим помолчал, затем удивленно:
– А… откуда такие подробности?
– А это просто. Это я их в Москву пригласил.
– Нормально! А насчет «Шарика»?
«А у Лизы система. Она у нас выбирает только крупные аэропорты, где легко будет смыться».
– Ну, считай, у меня свои каналы добывать информацию.
– Упс! Ну ты даешь, – ухмыльнулся Вадим. – А я-то решил, что ты, как провидец, все события предугадываешь. – После чего Вадим резко взял деловой тон: – Так, я правильно понимаю, что нам с напарником тоже билеты на Москву брать?
– Брать, брать. И с девушкой и объектом одним рейсом лететь. А теперь смотри, что я хочу. – Исаев побарабанил пальцами по столу, покатал в голове кое-какие мысли. – А хочу я вот что. Как только вы вчетвером приземлитесь в «Шарике», ты с напарником… кстати, его имя и параметры мне не напомнишь, чтобы я в памяти не рылся?
– Алеш Новак, служил в URNA…
«Точно. Чешское подразделение быстрого реагирования».
– … По URNA – все навыки ближнего боя. Отличный стрелок…
«Надеюсь, этого нам не потребуется».
– … Ростом с тебя, весом раза в полтора тяжелее.
– Ага. Так вот, как только вы приземлитесь в Москве, ты и Новак меняете тактику слежки. Один из вас должен постоянно находиться с объектом, другой – рядом с девушкой, куда бы она не пошла. Куда бы она не пошла, ты понял, Вадим? Мне нужно, чтобы она и объект гарантированно добрались до одной квартиры на Теплом Стане. Адрес, где их будут ждать, я тебе сейчас скину.
Понятно, что под адресом Андрей имел в виду место жительства Иры.
– Сделаю. А теперь вопрос на засыпку, – предупредил Вадим. – Кого приставить к девушке? Могу встать я, но можно приставить Алеша…
«Так, дилемма», – подумал Исаев.
– … Но я бы все-таки пристроил к ней Алеша. Парню не тридцать пять, как мне, а двадцать девять, и он у нас в дополнении ко всему еще и быстро бегает. Это я к тому, что если вдруг с этой девушкой придется поиграть в догонялки. И еще один момент, – Вадим чуть замялся. – Короче, Новаку эта девица не особо нравится. Как он недавно выразился, напоминает ему своими улыбками его сучку-бывшую. Так что Алеш, как ты понимаешь, никакую фору давать ей не будет. Но если с девушкой что-то не так, то давай лучше ею займусь я.
«И тогда к bro придется приклеить этого Алеша… А поскольку тот и тот – чехи, то кто гарантирует, что у Новака с языка „случайно“ не сорвется история со скрытыми камерами в номере? Особенно с учетом того, что, по словам Вадима, Новаку Лиза не нравится. А с другой стороны, возникает вопрос: знает ли Лиза по своей деятельности в банде – и это помимо того, что она, по всей видимости, в ряде случаев использует снайперский арбалет – приемы защиты и нападения? А вот этого, к сожалению, не знаю я. Но давайте исходить из того, что Лиза может их знать».
– Ладно, давай рискнем, – Исаев вздохнул, размышляя о том, что вообще-то не мешало бы припаять к ним там еще кого-нибудь третьего. Но раз Лиза, опять же по словам Вадима, на взводе уже с утра, то лучше будет не провоцировать ее лишний раз. – Давай рискнем, – повторил Андрей. – Ставь рядом с ней Алеша.
– Я тебя понял. Ну что, до связи?
– Удачи.
– Пока.
Следующим пунктом у Исаева значился телефонный разговор с Орком. Тот как раз сидел в офисе Иры, ждал, когда Самойлову отпустит начальство. Исаев кратко ввел Орка в курс дела («Девушку зовут Элисон Грейсон, но она русская. Не думаю, что она может осознанно причинить кому-то вред, но может выкинуть какой-нибудь фокус, чтобы попытаться сбежать»), после чего прикинул с Ладо, где и как расставить у квартиры Иры троих оперативников. В итоге, сошлись на том, что оптимальным будет перекрыть вход в подъезд, верхний и нижний этажи и лестничную клетку.
– Но по-хорошему, надо бы ее от аэропорта вести, – заметил Орк.
– По-хорошему, надо бы, – согласился Андрей. – Но какие гарантии, что она, увидев, что «хвост», топающий за ней, основательно удлинился, не сделает ноги еще в аэропорту? Огромный периметр, ей там затеряться, что тебе об асфальт два пальца.
– Да ладно? Такая резвая девочка? – не поверил Ладо.
– Такая. Я, можно сказать, сам ее в деле видел.
– Оружие или нож у нее могут быть? – помолчал, внес конкретику Орк.
– Знаешь, если они у нее и были, то в аэропорт она их не понесет. У нее и парня, с которым она летит, сумка одна на двоих. А до «Пулково» и от «Шереметьево» ее будут вести.
– Тогда вроде норм. Хотя… – Ладо сделал паузу, – что-то мне кажется, что ты, Андрюх, не особо уверен насчет нее.
– Вот и мне кажется, что что-то я с ней упустил, – помедлив, признался Исаев.
Что он упустил, а в чем был прав – выяснится очень скоро. А пока аэробус приземлился в Москве. Алекс, вскинув на плечо тяжелую сумку с вещами, пропустил вперед Элисон. Вместе с Вадимом и Алешем их на глазах распадающаяся пара перешла к телетрапу. Пока Алекс в сотый раз за сегодняшний день искал и отметал в голове варианты, как образумить Элисон, та первой прошла стойку таможни, рамки досмотра и поставила отметку в паспорте. В вестибюле, когда она снова ускорила шаг, Ресль окликнул ее:
– Подожди.
Она нехотя обернулась к нему.
– Нужно Ире хотя бы букет купить. Мы же с пустыми руками едем.
Она дождалась. Это был ее «раз». Продолжая играть, Лиза пожала плечами:
– Здесь нечего покупать, цветы не очень. Завядшие, сам посмотри.
– Тогда где их лучше купить? – Алекс волей-неволей, но принял подачу.
Это было «два».
– В «Лейпциге». Рядом с домом Исаева есть чудесный торговый центр.
Откровенно говоря, «самым чудесным» в этом ТЦ были трюки, которые периодически откалывал там Андрей, когда избавлялся от слежки (как в случае с «жучками» Домбровского) или когда разыгрывал пути отхода (как было с людьми Чудотворца). Впрочем, Лиза о фокусах Андрея не знала. Зато она знала другое. В прошлый раз, «сделав» у дома Исаева Ваню, она направилась в «Лейпциг», чтобы сменить там масть. Но, осмотревшись, в тот день она изучила этот ТЦ вдоль и поперек. И сейчас его необъятная территория должна была стать той точкой отрыва, которая поможет ей выбраться из западни, в которую ее загонял Андрей. Дальше, если ей повезет, будет и «три», и «четыре».
И ей повезло. Алекс, к несчастью, пока играл на ее стороне.
– Хорошо, – словно предчувствуя свою судьбу, он долго глядел ей в глаза. – Давай сделаем, как хочешь ты.
Для нее это выстрелило, как «три». Первая часть ее плана сработала.
Так началось противостояние, ее – с одной стороны, с другой и с ней – Андрея и Алекса. Но в ту секунду ей стало страшно. Ей показалось, что Ресль понял, кто она, и вот-вот сорвет с нее маску. Хотя на деле с чехом происходило другое: Алекс сейчас просто искал с ней мира.
– Пойдем, возьмем такси. Руководи, – и он ей улыбнулся.
Сердце забилось в горле так сильно, словно он сделал ей больно. Но он и сделал ей больно. Он снова прощал ее, а она снова ему лгала. Использовала его и врала, чтобы избежать расставленной на нее мышеловки. Использовала его и раньше, как тыл, когда планировала побег из дерьмового мира, созданного для нее Чудотворцем. Использовала, чтобы хоть раз, без вранья, отчаянно позволить себе любить. И чтобы узнать, хотя бы раз в жизни, что значит быть с мужчиной, которого так любишь ты и которого нет дороже.
Кто виноват, что их судьбы снова соединились? Кто виноват, что, сходясь с ним в Праге и в Питере, она фактически не оставила им двоим выбора? И кто виноват, что сейчас она, храбрая, умная, распрекрасная, стоит и боится смотреть ему прямо в глаза? Все это – она…
Прощание навсегда – это, наверное, самое страшное. Но в эту секунду она осознала, что всё, конец. Она отпустит его. Он из другой жизни – из той, где грязь, кровь и смерть бывают только на сцене. У него иная судьба, и он еще будет счастлив. У нее же – неизбежность и путь, возможно, ведущий в небытие. А прощание… То, настоящее, оно не сейчас. Оно было утром в гостинице, когда она молча, без слов признавалась ему в любви и также безмолвно плакала.
«Я сделаю все, чтобы ты забыл обо мне. Поверь, больно больше не будет. Просто я люблю тебя навсегда», – и она ему улыбнулась.
Дальше стало чуточку легче. Убивая эмоции, но, прежде всего, жалость к себе, ты становишься немного сильнее. Она даже вполне дружелюбно позвала его за собой:
– Пойдем, там стойка такси.
И теперь всю дорогу до «Лейпцига» она старалась бойко трещать ни о чем, заполняя малейшие паузы. Обращала внимание чеха на то, как изменилась Москва. Рассказывала что-то о каждой дорожной развязке. Указывала Алексу на какие-то «интересные здания», у которых «о, сейчас тебе расскажу! потрясающая история». Она не могла сделать лишь одного: позволить ему дотронуться до нее. Иначе тогда с ее стороны точно будет град слез, и Алекс (который в ряде случаев вообще, как Исаев) сначала испугается, как все мужчины, а затем лаской и волей дожмет ее до признания со всеми отсюда вытекающими.
Но Ресль (чего она не ждала), прислонившись плечом к двери такси и полностью развернувшись к ней, молчал, рассматривая ее лицо, и вроде как с интересом слушал. Минут через двадцать, хорошенько замылив Алексу мозг, она, бросив взгляд на таксиста (этот тоже слушал ее), перешла на чешский язык и переключилась на более важные вещи. Вроде бы мельком перечислила Алексу все пресс-релизы, которые зависли у нее из-за поездки в Пушкин. Со словами «ах, да, чуть не забыла!» «на всякий случай» напомнила ему, где у нее на МакБуке хранятся письма, касающиеся его контрактов, где – переписка с «одним отличным PR-агентством, я с ним по тебе работала», и где в сейфе, в ее пражской квартире спрятаны выписки из банков, в которых он держал свои кровно заработанные.
Алекс тем временем продолжал с интересом, даже с любопытством смотреть на нее. Но едва она сделала паузу, чтобы перевести дух, произнес таким ровным голосом, что у нее по спине побежали мурашки:
– Miminko, а зачем ты мне все это рассказываешь?
– Ну, просто чтобы ты все это знал, – почти моментально нашлась она.
Но ему и «почти» хватило:
– Я ошибаюсь или правильно понял, что ты сейчас со мной расстаешься?
«Правильно. И – жалость какая, что ты не дурак».
– Нет, конечно. Зачем мне это?
– Тогда зачем мне все это знать?
– А ты у нас безалаберный, – отшутилась она и до боли закусила губу, поймав себя на этом, уже ставшим привычном «нас». Поздно.
– У нас? – глядя на нее дышащими зрачками, он наклонился к ней. – Или у тебя?
– Не выпрашивай! – кляня себя на чем свет стоит, сорвалась она.
