скачать книгу бесплатно
Единственное, что Андрей сделал сразу – это отсек от списка прилетевших в Москву детей моложе пятнадцати лет. Элисон с ее ростом не смогла бы достоверно сыграть подростка. Но список все равно получился огромным. И просеивать его можно было если не до бесконечности, то, по крайней мере, с неделю. Так что взвесив все «за» и «против», Исаев решил рискнуть и исключил из него женщин с детьми («дочь Домбровского подставит под раздачу ребенка? Ну нет.»); семейные пары (подготовка подобных пар требует отработки легенды, а также напарника, которого, как уже понял Андрей, у Лизы не было); мужчин возрастом от тридцати и старше (опять же рост и телосложение Лизы) плюс женщин с фамилиями вроде «Давиташвили-Багрицкая» (чересчур привлекает внимание, да и слишком напыщенно).
В итоге, список сократился до тысячи двухсот человек. Распечатав его на принтере, Исаев положил список на стол и, идя сверху вниз, принялся читать, а, лучше сказать, пропускать через себя каждую фамилию в нем, пока где-то на середине пути не наткнулся на Мину Мюррей, прилетевшую в Москву рейсом из Берна. И тут Андрея кольнуло. Берн – это фактическая столица Швейцарии. И хотя в тот день из Берна в Москву прилетело еще двадцать семь человек, главным было то, что Мина, а вернее, Вингельмина Мюррей фигурировала в романе Брэма Стокера «Дракула». Причем экранизировался этот роман раз пятнадцать, но, как самый стильный и внешне эффектный, во времена детства Лизы прославился фильм, снятый Френсисом Фордом Коппола, где главные роли исполняли Гэри Олдмен и Вайнона Райдер, воплощавшая на экране ту самую Мину.
Андрей выпрямился в кресле, раздумывая: «Она – не она? А с другой стороны, чем черт не шутит?» И, введя в строку поиска: «Идентификация: Мюррей, Мина. Вылетела в Москву ХХ апреля. Рейс 425, место 15А», Исаев отправил запрос в систему видеозаписей того аэропорта, где и подчерпнул эту фамилию, то есть в «Шереметьево».
Пара-тройка минут, и в монитор хлынули кадры и фотографии. Посадочный талон Мины Мюррей, скан ее паспорта, опять же немецкого. («То есть Лиза – Элисон – Карла Каллен – предполагаемая Мина Мюррей хорошо знает немецкий язык, о чем не знает Домбровский?» – не без ехидства подумал Исаев.) Здесь было также с десяток снимков Мюррей, снятых камерами наблюдения в вестибюлях «Шереметьево», когда эта «фройляйн» уже приземлилась в Москве, и … («Опля, нате вам!» – впервые за день искренне развеселился Андрей) перед вами – девушка с фоторобота Вани. Причем практически в чистом виде, если не считать кардинально менявших ее слегка кривоватого носа, алых губ и ярко-синих глаз.
И хотя, откровенно говоря, веселого было мало, Лиза не уставала если не покорять Исаева, то уж радовать – это точно. Ну, а дальше – дело техники. Раскусив, наконец, ее логику перемещений по странам, Исаев прокрутил в голове карту близлежащих к центру Москвы крупных отелей, где, как и в крупных аэропортах, было проще скрыться. Выбрав «Фор сизонз», два подходящих к случаю «Арарата» и «Шератон» на Тверской, Андрей начал планомерно, одну за другой, вскрывать системы бронирования номеров этих гостиниц. По его расчету, Лизе не было смысла регистрироваться на рейс под одной внешностью и фамилией, а затем заселяться в отель под другими. Просто всегда существует риск, что ты можешь оказаться в гостинице с теми, той или с тем, с кем ты летел в одном самолете.
Через полчаса с хвостиком карточка Лизы-Мины была найдена в «Шератоне». Фройляйн Мюррей заселилась в номер за восемь часов до того, как Андрей получил от Лизы письмо с индульгенциями для чеха, и из которого спустя пять часов после передачи письма она выписалась, чтобы взять такси и отправиться в «Шереметьево». Откуда, кстати, вылетела в Измир. А это – так, на минуточку! – бывший греческий город Смирна, расположенный на побережье Эгейского моря, и от Афин и Салоников Измир отделяет всего ничего.
Так была найдена еще одна маска Лизы. Вместе с двумя другими (Элисон – Карла) их уже получалось три, и здесь можно было бы остановиться. Но Исаев уже закусил удила. К тому же у него в мозгах гвоздем засела фраза, которую ему не так давно сказал Одинцов насчет того, что на похоронах в Салониках ничего такого не случилось. Но Андрей-то понимал, что как раз «случилось». Просто есть такая вещь, как дочерний или сыновий долг. В свое время Андрей и Диана проводили за черту жизни отца, и Лиза, какой бы она ни была, наверняка сделала то же для матери.
И вот тут можно было обратиться к тому же Олегу или Нико и с их помощью достать список людей, пришедших на похороны Лидии. Но грек явно играл в свою игру, Одинцов все равно слил бы эту просьбу Домбровскому. И хотя разговаривать с бывшим шефом после недавнего скандала в «Альфе» было не комильфо, Исаев наплевал на условности и, предварительно пожелав себе терпения, позвонил Домбровскому.
Тот на удивление быстро взял трубку:
– Привет. Я тебя слушаю.
«Попросить, что ли, у него прощения за то мое выступление? – промелькнуло в голове у Андрея. – А с другой стороны, своих слов я все равно назад не возьму, так что извинения не имеют значения».
– Добрый день, – в итоге равнодушно поздоровался он. – Максим Валентинович, у вас есть список тех, кто был на похоронах вашей бывшей супруги?
– Есть. А тебе он зачем? Лизы… – Домбровский запнулся, затем вздохнул, – там все равно не было. Или ты думаешь, что, будь она там, я бы ее не узнал?
Но такое ощущение, что Домбровский солгал. Вернее, не столько солгал, сколько не сказал то, что чувствовал: Лиза там была.
Повисла пауза. Исаев молчал, показывая, что не хочет вдаваться в очередную полемику и все, что ему нужно, это всего лишь список.
– Хорошо, – наконец сдался Домбровский, – я его тебе перешлю. Кстати, так, чисто для справки: его составил этот твой Никас. Личный имейл у тебя какой?
Андрей продиктовал.
– Лови. И ты… – Домбровский замялся, – короче, так. Ты знаешь, Исаев, что извиняться не в моих правилах. Но давай договоримся вот о чем. Во-первых, я тебе все-таки говорю: «Извини, Андрей». Я тогда погорячился. Во-вторых, если я снова услышу от тебя обвинение, что я не люблю свою дочь, то прости меня еще раз, но я дам тебе в морду. И в-третьих, если я могу тебе чем-то помочь, то объясни мне, чем. Итак, говори. Я тебя слушаю.
«Ч-чего?» – в этот момент ошарашенный Исаев чуть не свалился со стула. И это говорит ему – кто? Домбровский, сухарь и педант? А с другой стороны, если вдуматься, этот «сухарь» пошел на должностное преступление, чтобы достать тебе административный пароль и этим прикрыть тебе тыл.
– Максим Валентинович, вы меня удивляете, – откашлявшись, признался Андрей. – И, честно, спасибо. Вы тоже зла на меня не держите.
– Я не буду на тебя зла держать, когда ты мне дочь найдешь, – невесело усмехнулся Домбровский. – Кстати, ты мне не расскажешь, когда это произойдет?
«Как только она и Алекс приедут из Питера. Тогда я сам с ней поговорю, узнаю, кого она так боится, и вместе с Алексом попробую ее убедить, чтобы она перестала играть в прятки и вернулась к вам».
– Давайте так. Я думаю, вы увидитесь с Лизой на днях, – в итоге пообещал Андрей.
– На днях? Хорошо… – Судя по шороху в трубке и щелчку зажигалки, Домбровский прикурил сигарету. – Так, а тебе-то чем помочь? – выдыхая дымок, продолжил он. – Только луну с неба не проси и не говори мне ничего про этого своего чеха.
– Включая спасибо за то, что вы выпустили его из СИЗО? – закинул Исаев удочку.
– Включая спасибо за то, что я вообще его выпустил. Потому что… – глубокая затяжка и выдох Домбровского, после которого он, по всей видимости, разогнал дым рукой, – и это без шуток, Андрей, я с него шкуру спущу, если он только рискнет подойти к моей дочери.
«Мда… А жаль! Но в принципе, прогнозируемо. Хотя bro вообще-то рискнул не то что к ней подойти, а увезти ее в Питер. Или она его туда увезла? Впрочем, какая разница, кто кого туда вытащил. Жаль, что у нас с вами сейчас не получатся мирные переговоры на этот счет».
– Так еще раз, чем тебе-то помочь? – напомнил о себе бывший шеф.
– Сейчас, я думаю, – предупредил Андрей.
– Думай, думай. Только не долго. У меня через десять минут совещание.
И Исаев решился, выплеснул то, что давно не давало ему покоя:
– Максим Валентинович, в Лондоне сейчас находится одна девушка. Ее зовут Наталья Терентьева.
– Терентьева? – Домбровский внезапно хмыкнул. – А, ну, ну. И что Терентьева?
– Да ничего. Но я хотел бы приставить к ней охрану. Но через «Альфу», боюсь, это не получится. Скажите, а вы не можете это сделать? Только незаметно.
– Незаметно? Так, уже интересно. А что, в «Альфе» ресурсы закончились? Или эта Терентьева может по затылку тебе настучать за такую заботу о ней?
«Так. Он в курсе моего бывшего романа с Наташкой», – Андрей помрачнел.
– Забудьте, Максим Валентинович! – отчеканил он.
– Да нет, почему… Погоди, не галди. – Растеклась еще одна пауза. Домбровский о чем-то раздумывал, потом, видимо, с кем-то проконсультировался, раз поставил Андрея на «холд». И, наконец: – Значит, смотри, какая штука, Исаев. Ее данные у меня есть. Но боюсь, что с ее охраной я, как лицо официальное и поэтому действующее только в своей юрисдикции, помочь тебе не смогу. Но я могу лично проследить за ее безопасностью. Тебя это устроит?
«Не очень. Но это лучше, чем ничего».
– Хорошо, я согласен, – в итоге сказал Андрей.
– Тогда договорились. Ну что? Звони, когда будут новости. Хотя, сам понимаешь, я жду от тебя только одну новость – о Лизе.
– Я позвоню вам на днях.
– Звони. Я буду ждать. Ну все, пока, – и Домбровский нажал на «отбой».
Отложив телефон на стол, Исаев достал сигареты, с задумчивым видом размял одну из них в пальцах… Домбровский его удивил! Затем, машинально пожав плечами («хотя… чего не бывает?»), Андрей вошел в личную почту и открыл список бывшего шефа, а вернее, Никаса. Тридцать пять фамилий. Преимущественно – мужчины, в основном, одинокие, и только трое из них с супругами. В списке также фигурировали Домбровский, Одинцов, охрана бывшего шефа, Нико, оперативники грека и полицейские. Здесь также присутствовала пожилая родственница со стороны Эстархиди и несколько служащих кладбища, причем двое из них – довольно щуплые молодые люди. Один (Кристос) – глухонемой, другой (Илиас) – слабослышащий.
«А вот это уже интересно, – подумал Андрей. – Пообщаться бы, конечно, с этими ребятами, потому что не бывает таких „копачей“. Но не лететь же ради этого в Грецию?»
Но в целом – ничего, ни одной более-менее нормальной зацепки, чтобы понять, в кого на этот раз преобразилась Лиза.
Поднявшись с кресла, Андрей принялся расхаживать по кабинету туда-сюда, пытаясь выстроить в голове схему, которую дочь Домбровского в тот роковой для нее день могла построить в своей. И надо сказать, что, откинув эмоции и ненужные ахи и охи, Исаев соображал ясно, четко, даже цинично.
Итак, первым, что накрыло Лизу при известии о смерти матери, был шок. Затем к ней пришла неимоверная боль (схоронивший отца Андрей и сам знал, как это бывает). Следом загнанная в угол Лиза (а Исаев прекрасно помнил слова из ее письма: «Папа, пожалуйста, не ищи меня») начинает лихорадочно, затем спокойно и взвешено разрабатывать план, как незаметно прийти на похороны матери. Причем незаметно в первую очередь для отца, поскольку Домбровский, действуя по наитию или чисто на автомате, искал бы пропавшую дочь в любой увиденной им там девушке или женщине.
Но на кладбище присутствовали только приглашенные в частном порядке люди, включая родственницу Эстархиди. И все эти люди так или иначе знали друг друга. А поскольку периметр у захоронения – это не поле, а относительно небольшой, просматриваемый участок, то кто-то, например, тот же Нико узнал бы Лизу, прикинься она той пожилой женщиной. Про супружеские пары, присутствовавшие на похоронах, и говорить не приходится. Любой психически здоровый мужчина, если долго и постоянно живет под одной крышей с супругой, опознает свою половину на раз. Что касается «силового» замещения супруги фальшивкой в лице Лизы, это бы тоже не прокатило. И не столько из-за характера Лизы, несклонной к насилию (Исаев прекрасно помнил отчет про использование резиновых пуль при нападении на «Орбе»), сколько из-за того, что жены друзей Эстархиди были ниже ее ростом на, соответственно, пять, шесть и одиннадцать сантиметров.
«Здесь затык и там затык… Ладно, попробуем рассуждать по-другому. – Андрей сделал пару шагов к двери. – Что предпринял бы я, будь у меня рост и телосложение Лизы? Кем я бы прикинулся, чтобы обмануть бдительного отца – кстати, бывшего силовика! – и присутствовавших на похоронах, да хоть того же Нико? А я… – шаг от двери к окну, – в первую очередь смешался бы с теми людьми, кого на похоронах обычно не замечают. Это нищие и попрошайки у церкви, это – любопытные, и это в нашем случае греческие карабинеры. Но фальшивку Нико с его опытом раскусил бы в момент. И тогда у нас остаются – кто? Правильно, работники кладбища. Сама профессия обязывает этих людей не выделяться. Но тогда возникает резонный вопрос: смогла бы Лиза, худощавая и не самая физически крепкая девушка, достоверно сыграть роль „копача“? Однозначно, нет. Тогда другой вопрос: могла ли Лиза прикинуться кем-то из этих двоих молодых людей с проблемами речи и слуха?»
И вот тут надо кое-что пояснить.
В свое время изучая невербальные признаки лжи, в частности, жесты обмана, Исаев по той же причине заинтересовался языком слабослышащих и узнал о мире глухих то, что неизвестно большинству из нас. Например, ему в память врезалось то, что глухонемых не существует. Люди с проблемами слуха издают речевые звуки. Больше того, они называют нас не «слышащими», а «говорящими», но не могут научиться разговаривать сами, шевеля губами, как мы, потому что не слышат «образец» для речи. При этом чувства глухих людей настолько обострены, что «здоровые мы» можем этому только завидовать. В «стране глухих» острее чувствуют вибрации. У слабослышащих крайне развита сверхчувствительность, и поэтому даже в кромешной для «здоровых нас» темноте эти люди различают малейшие отблески света. К сожалению, в плохом смысле у слабослышащих это «компенсируется» тем, что примерно к пятнадцати-семнадцати годам у них формируется особая, своеобразно-нервная мускулатура лица, и очень большая часть этих людей имеет сутулость, сколиоз, впалую грудную клетку.
Но если вдруг задаться целью выучить язык мира глухих, то это, как ни странно, можно сделать за очень короткое время. Дело в том, что в «стране глухих» существует не один, как думает большинство из нас, а два типа перевода. Первый, наиболее распространенный, это дактильный тип (так его называют на русском) и здесь показывают слова буквами с помощью специального жестового алфавита. Но есть и другой тип – калькулирующий, где игнорируются жестовый алфавит и грамматика.
И еще одна важная вещь. В «стране глухих» особые культура и психология. Глухие – это сообщество с взаимовыручкой, где люди поддерживают друг друга во враждебной, не всегда понимающей и принимающей их среде. Но они говорят правду в глаза, без лести и ухода от прямого ответа. Для них это естественно, и глухие искренне не понимают «здоровых нас», обижающихся на честность[1 - Источник: http://www.deafua.net/].
И вот теперь, если предположить, что Лиза сумела собраться и за короткое время найти в Интернете, на форумах и тематических сайтах те факты о слабослышащих, которые в свое время нашел там Андрей, и выучить на греческом калькулирующем пару простейших жестов, таких, например, как «здравствуй», «извини», «мне нужна твоя помощь» или даже «у меня умер дорогой мне человек», то ей было вполне по силам сыграть глухонемого. Однако здесь тоже возникала пара вопросов. Во-первых, смогла бы Лиза изобразить девятнадцатилетнего юношу? Ответа на этот вопрос Исаев не знал. «А с другой стороны, – подумал Андрей, – почему бы и нет, с ее-то опытом примерять на себя различные маски?»
Больше того, миниатюрной девушке без округлых форм изменить фигуру и внешность под подростка легко. Тугой эластичный бинт вокруг груди, мешковатая рубашка навыпуск, подростковые джинсы и разбитые кеды. В отсутствии подручных средств два ватных шарика за нижнее небо, прижатые с внутренней стороны к слизистой щек. Парик. Родимое пятно, уродующее лицо. Плюс коротко стриженные и неухоженные ногти, которые можно восстановить при помощи современной косметологии – и готов нервный, чуткий, не реагирующий на речь «нормальных нас» глухонемой парень.
Но был и другой вопрос: кого из этих двоих, Илиаса Дмитрииу или Кристоса Меллиса, сыграла бы Лиза? Но у Дмитрииу, согласно справке Нико, имелся вполне себе живой и здоровый отец, который работал там же, на кладбище. Так что Лиза, выбери она себе роль мальчишки, могла стать только Кристосом.
Однако, согласно логике ее перемещений из страны в страну, дочь Домбровского должна была вылететь из Измира в Афины в обличье женщины. Но Исаев не знал, какой ник она себе выбрала, чтобы, например, зарегистрироваться на рейс «Измир-Афины». А если она решила сломать собственную систему и, минуя Афины, сразу приехать в Салоники в обличье глухонемого мальчишки? Но для Лизы это был бы слишком рискованный шаг, потому что сложно долго продержаться в чуждом образе глухонемого.
Но поскольку других зацепок у Исаева все равно не было, он запустил фотографию Кристоса Меллиса в систему наблюдения аэропортов Измира, Афин и Салоников. А пока «поисковик» Интерпола перебирал файлы записей, Исаев снял с приложений двух последних аэроузлов перечень пассажиров, прилетевших в Салоники и Афины за сорок восемь часов до похорон. Но если перечень, когда Андрей искал Мину Мюррей, был огромным и включал в себя тысячу двести фамилий, то текущий список растянулся на двадцать листов мелкого шрифта.
Кончилось это, правда, тем, что «поисковик» Интерпола равнодушно сообщил: люди, подходящие под фоторобот Кристоса, а также сам Кристос Меллис не регистрировались ни на один рейс в Измире и ни в Афины, ни в Салоники не прилетали.
«Может, Лиза действительно сломала собственную систему и в обличье Меллиса отправилась из Измира в Афины или Салоники морским путем? Но в Салониках один порт, а в Афинах их целых три, это, дай Бог мне памяти, Пирей, Рафина и Лаврион. Или дочь Домбровского как раз следовала системе и прилетела в Афины под какой-нибудь очередной женской маской? А может, я себе лгу, и она побоялась приехать на похороны матери?.. Нет, я с ней точно с ума сойду!»
Исаев и сам не заметил, как начал опять заводиться. Что и говорить, приятно, конечно, сыграть в «кто кого» с умным соперником. Но одно дело, когда ты считаешь, что у тебя все тузы на руках, а другое, когда на последнем ходу тебя напрочь вырубает неизвестный тебе козырь противника. Ну, а поскольку все это «действо» проистекало в течение уже четырех часов и Андрей периодически отвлекался на вопросы оперативников, на входящие письма, дядь Сашу, пришедшего обсудить с ним дела «Альфы», и на звонки Вовки Петрова, залипшего на складе, то Исаев даже повеселел, когда ему позвонили с ресепшен.
– Андрей Сергеевич, к вам Диана Сергеевна пришла, – отрапортовала секретарь Даша.
«Вот кто будет сейчас заниматься списками вылетевших из Измира», – подумал Андрей и скомандовал:
– Даш, заводи.
Вид у сестрицы, самостоятельно открывшей дверь, был бодрым и деловым. И не успел Исаев открыть рот, чтобы сказать: «Привет», как Диана распорядилась:
– Так, давай быстренько, что ты хотел, чтобы я просмотрела? А то мне, – взгляд на часы, – еще к сессии надо готовиться.
«Это тебе к бойфренду надо, а не готовиться к сессии», – моментально прочитал родную кровь Андрей. Но вслух этого не сказал, зато не без злорадства подумал, что после просмотра списка на двадцать листов у Дианы вряд ли останутся силы на любимого Диму.
– Присаживайся, – Исаев был настолько любезен, что даже отодвинул Диане стул. И, едва сестра села, как – шлеп на стол кипу бумаг с монументальным списком. – Вот, собственно, что надо очень внимательно прочитать. Только очень внимательно, ты слышишь меня? Потому что из него нужно выбрать книжные фамилии по типу Грей и Каллен.
– Ничего себе, – взвесив в руках стопку бумаг, прикусила губу Диана.
– Давай, давай, – подбодрил ее Андрей. – Сама знаешь: раньше сядешь, раньше…
– Выйдешь, – закончила за него сестра, бросила на него еще один тоскливый взгляд и погрузилась в список.
Пока Диана боролась с перечнем, Андрей, сняв запонки, закатал до локтя рукава и, вернувшись за стол, запустил фотографию Кристоса в систему регистрации пассажиров порта Измира, а также портов Афин и Салоников, но в итоге очень захотел виртуально дать Лизе в глаз, поскольку ни там, ни там, ни там никакого Кристоса Меллиса не обнаружилось.
По привычке откинувшись на спинку кресла, Андрей машинально понаблюдал за сестрой, после чего задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. «А может, – промелькнуло в его голове, – закончить свистопляску со списком? Нет, ну реально, сколько можно искать иголку в стоге сена?»
Но сдаваться вот так, на последнем рывке?
«Нет уж, фигушки, Лиза! Пусть сначала Диана закончит со списком, а потом мы с ней еще раз вместе просмотрим его. Потому что либо я ничего о тебе не понял, либо ты была на похоронах матери».
– Нет, не могу, – в этот момент вздохнула Диана и, отодвинув ненавистный перечень в сторону, устало потерла глаза. – Андрей, нет здесь ни одной вампирской фамилии. И нет ничего, похожего на фамилии Грей или Грейсон… А кстати, – некстати оживилась сестра, – я так и не поняла. Ты что, Элисон ищешь?
– Подожди, – не давая Диане дойти до логичной, в общем-то, мысли, что в том-то и дело, он ищет «ее», перебил Исаев сестру. – А книжные?
– Книжные? Ты имеешь в виду чисто книжные фамилии из романов? Подожди-ка, – Диана наморщила лоб, секунд пять подумала и как-то резко обрадовалась. – Точно, была одна! Так, где она? – Диана судорожно порылась в листах и наконец потянула из стопки тот, что шел предпоследним. – Ага, вот. Смотри: Анна Кристос Уитни!
– Как, как? Кристос?! – подался вперед Андрей.
– Андрюш, да не Кристос тут главное, – недовольно покосилась на брата сестра. – Здесь главное, что она – Уитни. Только я тебе повторяю, эта фамилия не из вампирской саги. Это из романа Сидни Шелдона. Наша мама одно время его книгами увлекалась. Ну, и я втянулась в какой-то момент. Хотя… – Диана пожала плечами, – мне его творчество не особо понравилось, но этот роман зашел. Но это, собственно, не роман, а, скорей, детектив.
– Как называется? – внес конкретику Андрей.
– «Если наступит завтра».
– А он о чем?
– Ну, о том, что жила-была одна хорошая девушка, но обстоятельства и плохие люди вынудили ее стать воровкой. И она ею стала, причем такой, классной. И специализировалась она на кражах, но не денег, а…
– Драгоценностей? – закончил Андрей за сестру. Глаза в глаза – его, прищуренные, в момент ставшие незнакомыми, взрослыми, и ее, изумленные, даже испуганные. Потом:
– Ну да, драгоценности, – протянула Диана. – А ты откуда знаешь?
– Догадался, – попытался утихомирить ее Исаев. Не тут-то было!
– А все-таки?
Увы, временами сестра бывала настойчивой до неприличия.
– Диана, пожалуйста, вот сейчас просто посиди, помолчи минуту и в компьютер ко мне не заглядывай, хорошо? Я хочу кое-что проверить.
– Как скажешь, – и слегка обиженная Диана съела на стуле вниз, закинула голову, демонстративно уставилась в потолок, а потом и вовсе закрыла глаза.
Покосившись на сестру («Господи, что за поза?»), Андрей запустил в систему наблюдений центрального аэропорта Афин запрос: «Идентификация: Уитни, Анны Кристос». Секунда, еще одна, и «поисковик» Интерпола выдал ему отсканированный паспорт Уитни и кадры, на которых эта девушка была запечатлена в анфас и профиль. Андрей подался вперед. На первый взгляд, ничем не примечательная южанка. Продолговатое лицо, волосы цвета воронова крыла, стрижка типа короткого каре или «мне что попроще, до подбородка». Темные глаза – и такие же, кстати сказать, темные круги под ними плюс упрямо сжатые в нитку губы. Но сомнений не возникало. Это была Лиза.
Посмотрев на нее, Исаев от души пристукнул ладонью по столу, выключил монитор, рывком поднялся и отошел к окну, на ходу доставая сигареты.
«Боже мой, как же все просто… Как же все просто и сложно».
Разминая сигарету в пальцах, он испытывал самые противоречивые чувства. С одной стороны, – чего скрывать? – удовлетворение от того факта, что игра подошла к концу, а с другой, отчаянное неприятие правды, потому что последняя для него загадка Лизы стала ее первым намеком на ее связь с «Пантерами». И хотя Нико об этом предупреждал, но что, если ты – ты! – не хотел этому верить?
«Лиза, зачем тебе это было надо, скажи? Почему ты на это пошла? Кто и зачем втянул тебя в это?»
– Андрей? – сообразив, что брат расстроен, зол, раздражен, Диана тоже начала подниматься. – Ты что, расстроился, что я эту Анну нашла? – Она успела сделать к Исаеву пару шагов, когда тот обернулся:
– Слушай, Диана, а фамилия Меллис в каких-нибудь других романах тебе не попадалась?
– Не помню… Хотя нет, помню! Там же, у Шелдона фигурировал какой-то грек, Джордж Меллис, кажется. Но он по книжке садистом был, детей и женщин мучил, еще людей убивал и тоже воровал деньги и драгоценности.
