скачать книгу бесплатно
– А я, как лицо заинтересованное, могу начать подгонять услышанное к мной увиденному. А мне голые факты нужны.
И вот здесь надо кое-что пояснить.
При всей своей кажущейся легкомысленности Петров был в «Альфе» далеко не статистом. Во-первых, он очень быстро, практически сразу въезжал в любую самую сложную ситуацию. Вот и сейчас он задал Исаеву только один вопрос:
– Фадеев в курсе?
– Нет, но скоро будет.
По сути это означало карт-бланш для Петрова («Вов, если шеф придет с этим к тебе, ты не подставляешься. Либо валишь все на меня, либо говоришь ему только то, что сам слышал, что знаешь»).
Во-вторых, у Петрова был какой-то невероятный дар доставать из, казалось бы, самого безнадежного свидетеля максимально подробное описание подозреваемого. Происходило это примерно так:
– Ну так как все-таки выглядел этот мужчина?
– А я помню? – собеседник уныло пожимает плечами. – Я видел его неделю назад.
– И он был афроамериканцем.
– Да вы что? – смеется свидетель. – У него была обычная славянская внешность.
– И лицо смуглое, как у южанина.
– Да нет, говорю же, обычное. Белый он.
– Альбинос?
– Да нет, – свидетель морщится, – ну такой, знаете, бледный, словно он без солнца годами сидел.
– И волосы у него русые?
– Ну, наверное, – свидетель задумчиво чешет в затылке. – Слушайте, ну я честно не помню.
– А может, он блондин, как и я? – Петров был светловолосым.
– Нет, это точно. Они у него гораздо темней.
– Как у вас?
– Да нет. У меня, жена говорит, как раз нормальные русые волосы. А у того они с рыжиной.
– То есть он ярко-рыжий, как морковка?
– Да нет, скорей уж, как мой спаниель. У нас с женой кокер, – свидетель смущается, – коричнево-рыжий такой. Вот я и подумал тогда, что у того мужика волосы с ним цветом похожи.
И из сумбурного, на первый взгляд, диалога шаг за шагом вставали ясные, точные и точечные черты подозреваемого. Овал лица, форма носа, линия подбородка и губ, цвет кожи, глаз и волос. Далее так же, на примерах, формировались рост, вес и осанка. Потом из глубин памяти свидетеля поднимались на свет речь, жесты и тембр голоса подозреваемого. А дальше начиналось то, что Исаев искренне считал верхом детективного искусства. За сухим словесным портретом появлялся абсолютно живой человек с присущими ему особенностями. И Вовка, который в принципе не умел рисовать, выдавал такой фоторобот, что у тех, кто смотрел на изготовленное им изображение, даже вопросов не возникало, кого надо искать.
Но если начать рассуждать о том, насколько хорошим оперативником был тогда сам Андрей, то его секрет, пожалуй, заключался всего в одной вещи. В свое время Фадеев, заметив, как его крестник умеет «слышать» людей и «фотографировать» их в своей памяти, заставил того побарахтаться в каждом направлении сыска. Так у Андрея возникло то, что называется вИденье, от английского «vision». (К сожалению, в русском, при всем богатстве этого языка настолько емкого слова нет.) Через много лет, когда Фадеев доверил Исаеву сначала отдел, затем департамент, а потом и полфирмы, Андрей стал подбирать людей не под себя, а так, чтобы каждый из них (дознаватель, сыщик, криминалист) знал в своем профессиональном отрезке на порядок больше его. И все-таки ближе всех к Исаеву по опыту, хватке и по характеру был только Владимир Петров.
– Ладно, блокнот и ручку давай, – вздохнул Вовка. – И пареньку этому, почтальону Ване звони. Будем надеется, – взгляд на часы, – что нам повезет, и он окажется дома.
Им повезло. Ваня снял трубку уже на третьем гудке.
– Привет, Иван, это Андрей, – начал Исаев. – Ты меня помнишь?
– Забудешь вас, – снисходительно усмехнулся Ваня. – Ну как, вы Лизу нашли?
– А ты что, опять где-то видел ее? – моментально «включил маячок» Андрей.
– Да нет. Просто я решил, что раз вы звоните мне, то… ну… – и Ваня смутился.
«То ты мог бы попробовать вымутить из меня встречу с ней? Ну что сказать, вот и еще один поклонник у нашей Лизы нашелся», – невесело пошутил про себя Исаев. И вслух:
– Вань, а мне опять нужна твоя помощь. Тут ко мне… – взгляд на Петрова, – одноклассник Лизы из Киева прилетел. Так вот он говорит, что Лиза не может выглядеть так, как ты мне ее описывал.
– Чего, чего? – возмутился Ваня, и в эхолове телефона что-то мягко стукнуло. Видимо, Иван отложил на диван ноутбук или книжку.
– Он вообще говорит, что Лиза не брюнетка, – нажал на самолюбие почтальона Андрей.
– Врет, – рассердился Ваня.
– Тогда… – («Прости меня и за это, Ваня.») – может, ты с ним поговоришь? А то я никак не могу его убедить, что он не прав. Кстати, его Владимир зовут.
– А по профессии он кто?
И тут Исаева осенило:
– Уличный художник. Портретист.
– С ума сошел? – одними губами зашептал Вовка и выразительно постучал себя по лбу. – Я рисовать не умею!
Андрей поднял вверх указательный палец, заставляя его замолчать.
– Давайте, – и Ваня тяжко вздохнул, хотя в его интонациях Исаев ясно услышал удовольствие от того факта, что его, Ваниному, мнению доверяет такой взрослый и, главное, такой умный дяденька.
– Сейчас я Володе телефон передам. – Но вместо этого Андрей накрыл ладонью трубку и едва слышно прошептал Вовке: – Короче так. Рисуй то, что скажет Ваня, прямо на ее портрете. Прямо на этом портрете, ты понял? – после чего обернулся, прихватил с треножника фломастер и бросил его Петрову.
Перехватив его на лету, Вовка ошалело уставился на Исаева. Глаза в глаза. Секунду, еще одна…
– Ну, ты прям бог! – восхитился Петров, раскусив идею начальника, и придвинул портрет к себе. – Только ты, бог, ради чистоты эксперимента от стола отойди и не рисунок не гляди.
Исаев кивнул, передал Вовке трубку и подошел к окну. И началось то самое таинство:
– Иван, но у нее же не настолько черные волосы…
– Вот именно, Вань. И, по-моему, насчет ее носа ты тоже преувеличиваешь…
– Ладно, Иван, и тут убедил. Но с чего ты решил, что у нее рот такой?..
И наконец:
– Ваня, а у тебя скайп есть?
– А вам зачем? – в трубке Петрова поинтересовался Ваня.
Андрей, разумеется, его не слышал, зато услышал Петрова и при слове «скайп» моментально обернулся:
– Только на почту ему рисунок не посылай, – шепотом предупредил он. Петров закатил глаза, типа, без тебя знаю, и далее уже Ване:
– Да представляешь, ты мне так красочно ее описал, что я даже портрет Лизы нарисовал. Хочешь посмотреть, что у меня получилось?
«Только, ради бога, не говори сейчас: «Нет».
– Во вы даете! – искренне восхитился Ваня и после паузы, невиннейшим тоном: – А вы мне на «мыло» его пришлите, а я посмотрю.
«И оставлю его себе, а при случае кому-нибудь покажу… Да, Ваня. Канешн», – мысленно фыркнул Вовка.
– Так мне, чтобы этот портрет имейлом тебе переслать, надо сначала рисунок отсканировать, потому что через телефон передать его качественно не получится. А поскольку у нас тут сканера нет, то мне придется ехать в гостиницу и возвращаться сюда через всю Москву. А у меня завтра ранний поезд в Киев, – профессионально соврал Петров и добил Ваню: – Но если ты не хочешь взглянуть на то, что у меня получилось, то… жаль.
– Подождите, я сейчас скайп включу, – разволновался Ваня, и в телефонной мембране Петрова что-то зашуршало (это Ваня потащил ноутбук с дивана), затем щелкнуло. – Тэк-с, а номер у вас какой?
– Планшетник доставай, – прикрывая рукой трубку, прошептал Андрею Петров и принялся диктовать номер: – Девятьсот шестнадцать…
Исаев вывел окно скайпа и пристроил iPad стоять на столе. Через минуту на дисплее появилось розовощекое лицо Вани. Отогнав взглядом Андрея, Вовка еще раз вежливо поздоровался с почтальоном, любезно поинтересовался, как у того дела, и, можно сказать, вручил ему изображение Лизы.
– Потряс… Клево… Она! Блин, и как это у вас получилось? – восхищенно выдохнул Ваня. В эту секунду Вовка поймал себя на той мысли, что испытывает законную гордость от того, что его «шедевр» удался.
Зато Исаев подумал о том, что первое ясное изображение Лизы теперь у него в кармане.
Закончив разговор с почтальоном, Петров перевернул нарисованное им изображение лицом вниз и передал планшетник Исаеву. Поблагодарив Ивана, правда, слегка раздосадованного от того, что портрет Лизы на почту ему все-таки не пришлют, Андрей отключил скайп и развернулся к Вове.
– Теперь с тобой давай, – велел тот. – Только еще один портрет подгони.
Андрей распечатал на принтере еще один исходный портрет Лизы, вручил его Вовке, после чего прихватил стул и отошел с ним к противоположной стене, где и уселся.
– Итак, поехали, – скомандовал Вовка. – Какой овал лица у твоей Элисон?
– По нашей криминалистической таблице, это пример 3—12.
– Не-не-не, – покачал головой Петров, – ты мне задачу не упрощай, а давай, как в жизни… Так какой у нее овал лица? Как у Марьи, или как у жены Ладо, или как у секретарши Фадеева, или как у твоей сестры, или… – на этот раз обошлось без дурацких шуток, – как у Ирины?
Андрей задумался:
– Как у Маши. Но подбородок – вот здесь и здесь чуть легче, – он показал на себе.
– Понял. Скулы?
– Высокие.
– Можешь пример из жизни подсказать?
– Не могу. Но могу попытаться пример в Интернете найти. – Пришлось вставать и идти за планшетником, затем искать в Сети подходящие фотографии. – Вот здесь максимально похоже.
– Цвет глаз?
– А они у нее, – Андрей усмехнулся, – серые. Как у меня.
«Может, поэтому Алекс тогда чуть ли ни с первого дня доверился Элисон?» – пришло ему в голову.
– А нос?
– Прямой. Точеные крылья, узкие ноздри. Тонкая лепка, изящный хрящ.
– Рот?
– Широкий. Нет, не так. Я тебе лучше в Интернете пример покажу, – через минуту Андрей протянул Вовке iPad. – Вот идеальная картинка. Но я не знаю, как ты все это свяжешь, потому что там, на портрете, с формой рта художник ей явно польстил. А я узнал ее именно по этой улыбке.
«Прикольно, – подумал в этот момент Петров. – Потому что Ваня высказался о ее губах почти теми же словами».
– Теперь лоб. Высокий?
– Оставь, как на портрете. Только длинную челку вот так и так дорисуй, – Андрей в очередной раз показал на себе.
– Готово. Теперь давай ей прическу подкорректируем. Волосы пышные или нет?
– Нечего корректировать, она у нее что на портрете, что в жизни. Только там из-за карандашного наброска у нее цвет волос светлый, а в реальности они у нее каштановые. А знаешь, что? – Андрей осекся и медленно провел большим пальцем по верхней губе. – А я так полагаю, что это вроде краски, которая очень быстро наносится и также быстро смывается. Нечто вроде оттеночного шампуня… Слушай, Вов, – Андрей поднял голову, – а ты веришь, что у отца и дочери могут быть одинаковые жесты? Элисон и Домбровский, например, когда о чем-то думают, оба пальцами по подбородку барабанят.
– В принципе, верю. Но никто не даст гарантию в том, что эта привычка – не совпадение. И, кстати, позволь встречный вопрос: откуда такие познания о косметике? – изогнул бровь Петров, продолжая работать над изображением.
– Да пришлось как-то раз топтуном поработать.
– А может, ранняя седина-с?
– Да. Две. Причем обе от вас… Ну что, готово?
– Нет. – Петров мотнул головой. – Не торопи Айвазовского.
– Айвазовский маринистом был. Он море рисовал, – усмехнулся Исаев.
– А мне плевать, у меня тут свое творчество… Ну все. На, смотри, она – не она? – и Вовка протянул Андрею получившееся изображение.
Исаев взглянул на картинку и помрачнел. Затем молча поднялся. Покопавшись в кармане пиджака, достал из него мобильный…
– Что? – напрягся Вовка. Андрей покачал головой и также молча, без слов, нашел в телефоне несколько фотографий Алекса с Элисон, перебрал их, наконец, выбрал единственный снимок, где она была снята одна, анфас и с той самой полуулыбкой. После чего протянул мобильный Вовке. Петров взглянул на фото, потом на созданный им фоторобот и медленно, чуть ли не по слогам выдохнул:
– Офигеть…
Дело в том, что подправленный им портрет Лизы совпадал с фотографий Элисон если не на сто, то, как минимум, на девяносто процентов.
