скачать книгу бесплатно
Папа моих друзей, дядя Илья, кстати, из военных. Он почти всегда в командировках, связанных с перевозкой военных грузов – как и в тот самый момент, когда я была в гостях.
–Как же я теперь буду спать у Вас в комнате? – озадаченно спросила я, – Заражу и Вас, и Динару Камбаровну…
–Не болтай! – весело прервала меня хозяйка, – Мы здоровые, а тебя стресс накрыл, вот ты и засопливилась! Да и Лешка может поспать с нами, а тебе его комнату дадим – отдельную!
Наверное, я от такой доброты и от своего стыда совсем покраснела.
–И хватит тебе стесняться! – добавила Гита Эдуардовна, видя, как я, кривясь от неловкости то так, то этак, мучительно меняю выражения лица, – Так и сделаем, чтобы ты за нас не боялась, будто нас заразишь!
Все это время она хватала посуду, свой выходной костюм, сумки, идеально все это успевая принести, надеть и подготовить!
Я принялась за чай с медом, но скептически посмотрела на порошки в сине-желтых пакетиках.
–Просто… мне сейчас лечиться надо по-другому! – снова чувствуя барьер стыда в душе, сказала я, – Не хочу обидеть, только вот Терафлю…
–Мама! Ты всем предлагаешь лечиться порошками, которые давно уже – вчерашний день! – с укоризной сказал Слава.
Я не стала говорить, что Терафлю одна моя знакомая докторша называет фантиком от конфетки.
–Можно, я, пока еще не развалилась от температуры, сгоняю в аптеку? – предложила я, – Заодно и в супермаркет, если чего-то для вас всех надо…
–Даже не думай куда-то идти! – это уже Слава мне запретил, – Что тебе купить?
–Но ведь тебе же на работу надо!
–А тебе не надо болеть! – возразил он, – Работа – не волк, работа – Work! Успею.
Препирательства наши кончились тем, что добрейшая Гита Эдуардовна отправилась на работу, а Слава с составленным мною списком пошел в аптеку – спасать жалкие остатки моего здравия.
Меня приютила замечательная семья. Владислав – мой детский друг, работает переводчиком с английского и преподавателем. Он давно живет отдельно, купив по ипотеке квартиру и успешно выплатив займ. В тот день мне крупно повезло – он заскочил с утра, специально, чтобы проведать меня и приободрить после моей ночки, проведенной в полиции и на уличной скамейке. По совместительству Слава – завзятый фотограф. Его снимки Марша несогласных – с имевшими уже место задержаниями народа полицией в 2009 году – были даже опубликованы в издании Life. Врезались в память его черно-белые фотографии. На том снимке, за который Владислав получил от Life премию, толпа волной отступает с проезжей части на тротуар, напряженно и со страхом поглядывая на брошенный там предмет – чей-то сломанный зонтик.
Гита Эдуардовна, мать семейства, ходит в православную церковь. Как и я, по личному желанию, совсем не в юном возрасте, она крестилась с именем Галина. Ее почтенная матушка, Динара Камбаровна, не возражала, отчасти потому, что ее собственное атеистическое воспитание не вызывало у нее желания заставлять дочь принимать привычный для их предков ислам. Да и, к тому же, у Динары Камбаровны, к сожалению, сознание стало путаться – сказывался возраст. Сейчас, описывая эти события, я посылаю душе этой почтенной женщины, ныне покойной, поклон и, как умею, молюсь.
Гита Эдуардовна – логопед, ее знает весь двор или даже сразу много дворов. Поэтому ей, как и Крису Линдсдейлу, известно, что такое популярность. Как сама она рассказывала, стоит ей встать с сумкой, возвращаясь домой из супермаркета, возле скамейки, чтоб перевести дух, так сразу проходящие мимо люди, особенно молодые мамы с детьми, здороваются с нею.
–Вроде приятно, – говорила со смехом Гита Эдуардовна, – Но неудобно при этом как-то! Я что-то стесняюсь.
Хорошо хоть за нею не бегают мелкими и крупными – как в свое время за «Битлз» – косяками поклонники! С Крисом, хоть он уже не молод, до сих пор такое случается, по крайней мере, когда он бывает в России. Вот и давеча мы так за ним бегали…
Что-то снова не давало мне отвлечься от мыслей о вчерашнем жутком деле. Крис или не Крис должен был упасть мертвым с пулей в спине? И связаны ли они с покойным – вот только как? Павел Курочкин все-таки не Поль… Гоген… не знаю, как бы его звали, окажись он не нашим человеком! Ну, какая может быть тесная связь у западного артиста с безвестным русским поклонником? Так – автограф, ну, три автографа – как у сварливого фаната Клима!
По моей просьбе Слава принес пакет лекарств и помчался на работу – я с неловкостью подумала о том, что из-за меня ему пришлось сообщать начальству о своей задержке.
Да уж, выбрала я время и место, чтобы болеть, лечиться и расслабляться! Антигриппин-АНВИ в виде сразу двух капсул – белые и зеленые, пакетики Фосфалюгеля – если от лекарств разболеется живот, Лизобакт – чудное средство, в первые сутки способное прекратить развитие нечисти в горле… и, очевидно, по инициативе моей неизвестной коллеги, работающей за аптечным прилавком, совсем не дешевый Аквамарис…
Мне снова стало стыдно. Конечно, увлажнять при болезни нос надо обязательно, чтобы все эти ОРЗ не чувствовали себя там комфортно, а напротив, быстро из слизистой оболочки носа убирались, но… Как-нибудь, развела бы себе соль с кипятком в чашечке, остудила, да с ложки бы себе в нос и капала! Ведь я приехала с грошами в кармане из Пскова! Мне даже в голову не пришло иметь большой запас лекарств с собою, а уж деньги на них я точно тратить не собиралась. И вот, создала работу и затраты моим друзьям – не дай Бог их еще вдобавок заразить…
Крис ведь и сам когда-то – правда, далеко не одну ночь – ночевал, где получится, жил без денег, а теперь, на пике финансового благополучия, ушел со звукозаписывающего лейбла «Мегагрэм Рекордс», ставшего за двадцать пять лет родным, и зарегистрировал свой собственный, – правда, на какой-то бизнес-платформе, на которой чуть ли не каждый желающий может свой собственный лейбл создать! Вероятно, бизнес-способности Криса вряд ли такие же крутые, как музыкальные… Или мне – неудачливому фармацевту – не стоит о чужих способностях судить вообще?
От разговора с Динарой Камбаровной уклониться мне не удалось, и я решила обмотать нос и рот косынкой – с моей дырявой памятью я, конечно, забыла заказать Владиславу медицинские маски. А заразить почтенную бабушку – этого я себе просто не прощу.
–Никак не найду свою пенсионную книжку! – пожаловалась бабушка, – Лешка забрал!
Я не стала уточнять, зачем школьнику пенсионная книжка, и сказала, что в таком случае искать ее надо самому Алеше.
–Нет, давай ее поищем! – требовательно возразила Динара Камбаровна, – Сперва я ее забыла, а потом забудет и он!
Я с опаской стала, без упорства и стараний, открывать ящики мальчишеского стола. Мне совсем не хотелось наткнуться на запретные сигареты, сломанные, но дорогие хозяйскому сердцу смартфоны, поэтому я только делала вид, будто ищу документ. Покаюсь перед Лешей, когда вернется, что надо было успокоить Динару Камбаровну, сам он пусть разберется, и поищет, как следует. Как знать, может, по рассеянности бабушка сама сунула книжечку в стол внука?
Пистолет! Выглядит как боевой, натурально! И – обернутое пористой резиной дуло, так, чтобы изобразить глушитель. Леша обожает рисовать предметы с натуры в их нестандартном виде, вот и задумал какой-то натюрморт для киллера. В самом деле, не кувшины ведь скучные ему рисовать! Небось, в другом ящике стола лежат коробки от настоящих патронов, добавить изображения баксов – и готова реклама потайного агентства по решению затруднительных проблем!
Я снова подумала о вчерашнем вечере у гостиницы «Европа». Никакого выстрела я не слышала. Может, что-то там и хлопнуло, но на шумной улице, да еще рядом с толпою щебечущих фанаток, все, что тише автомобильного рева, заглушалось. И даже автомобиль ехал в тот момент медленно и бесшумно.
Сомнений нет. Убийство было спланировано, исполнено опытным киллером, и убил наемник совсем не Криса, а того, кого ему приказали – Павла Николаевича Курочкина. Конечно, пока мы фотографировались, кумир стоял впереди всех на краю тротуара. Все равно даже хорошему стрелку нет смысла стрелять в человека, пока он в толпе и слишком близко от других. А вот Курочкин отошел от нас с фотоаппаратом на значительное расстояние – и не двигался, стараясь сфотографировать всех получше! Отличная мишень.
–Ну, и зачем ты в его стол полезла? – прервала старушка мою криминалистическую мысль, – Все, что Лешка тащит у меня, – в кухне, на холодильнике!
Я удержалась от невежливого вопроса, почему бы тогда Динаре Камбаровне самой не проверить, нет ли пенсионного документа на холодильнике, и отправилась на новые поиски. Там точно лежали рецепты на лекарства, явно для пожилых, и какое-то просроченное направление на прием к врачу, но больше ничего стариковского не было.
Я вспомнила, что однажды при мне тетя Гита открывала красивый деревянный ларчик, может, даже старинной работы, с пейзажиком, написанным прямо на крышке.
–А где деревянный ларчик? – спросила я старушку.
–Так у меня в комнате! – просто и без тени подозрения, что я буду изучать чужие документы и, возможно, деньги, ответила Динара Камбаровна.
–А вдруг книжечка там, в ларчике? – продолжала я.
–Какая книжечка? – удивилась Динара Камбаровна.
–Конечно, пенсионная! – ответила я, кивая головой.
С подвязанными косынкой ртом и носом я выглядела, вероятно, полнейшей идиоткой, потому что старушка уставилась на меня с недоумением.
–Да она всегда лежала там! – подтвердила Динара Камбаровна, – Ее там Гита держит, все думает, что я из ума выжила, и теперь не велит мне оттуда ни одного документа вытаскивать!
–Так, а зачем мы тогда ее искали? У Леши…
–А что мы искали? – невозмутимо спросила Динара Камбаровна.
–Пенсионную книжку! – просипела я. Больше всего мне хотелось нецензурно поругаться, однако я сумела удержаться и только закашлялась, отвернувшись!
–Все ты выдумываешь! – как ни в чем ни бывало, отразила мое возмущение Динара Камбаровна, – Зачем мне пенсионную книжку искать, если Гита все знает? И ты зря в разбойников играешь – косынка ведь глаза не скроет!
Я так обалдела, что даже забыла о том, что битых сорок минут потратила по просьбе старушки на ненужные поиски.
–Вчера ведь ты свидетельницей стала – преступление было! – добавила бабушка, – Сама же ты видела – разбойники теперь лиц не скрывают! Я все знаю – телевизор смотрю.
–Я разбойников не видела, а косынку пришлось повязать на лицо… – стала оправдываться я.
–Зачем ему лицо скрывать – из машины его не видно! Проехал, так на ходу и стрелял. Вот, как жить стало опасно, в Советском Союзе у нас никого посреди дня на улице и пальцем не трогали! Ругают Советскую власть!
Закончив этим грустным выводом свою беседу, старушка отправилась к телевизору за новыми впечатлениями. Обычно ей там попадался Малахов в разных передачах, только вместо него сегодня поутру она в недобрый час увидела новости.
Да уж, о моем участии в этом деле теперь знают все! Интересно, в Пскове это может как-нибудь подпортить мою репутацию при трудоустройстве? Город наш все же не столь велик. Раз я имею отношение к этому преступлению, лучше бы мне быть каким-нибудь полицейским! Я бы хоть деньжат заработала…
Лицо не надо скрывать маской, высовывая дуло пистолета из окна машины с тонированными стеклами. Ветровое стекло тоже слегка подтонировано – достаточно темные очки надеть, а можно и без них обойтись. Да и высовывать дуло не надо – хорошо стреляя, достаточно просто подъехать к жертве поближе и на несколько секунд опустить оконное стекло – наполовину. Интересно, эти субъекты выбросили потом оружие?
Я снова не могла отделаться от навязчивых мыслей об убийстве. Эх, Клара, Клара! Да, меня так смешно зовут… Тебе бы убитого пожалеть, а у тебя на уме подробности о том, как машина с тонированными стеклами врезалась в будку общественного сортира и, несомненно, была замечена дежурным работником – ненужным свидетелем! И ведь ты сама подвергалась опасности…
Да не подвергалась я никакой опасности! Такие киллеры стреляют точно, даже у Криса опасность была минимальной – вдруг пуля бы прошла у Павла навылет и ранила бы кумира, но он от несчастного Курочкина слишком далеко стоял, и навылет ранения не было. То есть, киллер разбирался в баллистике… Знал свое дело. В его распоряжении было не только отличное оружие с глушителем, еще и машина, которую нестрашно показывать ненужным свидетелям. Он и их не боится! Наверняка, машина числится в угоне, и преступники ее где-нибудь бросили.
Машина в угоне, отличный пистолет и убийца, без стеснения работающий средь бела дня, как говорила Динара Камбаровна, в Советском Союзе такого и представить было нельзя. Дорогое, хорошо оплаченное преступление. Павел – кто же он? Один из преступников? Вот уж точно, о покойных либо никак нельзя отзываться… Либо – очень плохо!
Как говорил призрак Петра Великого своему правнуку – бедный, бедный Павел!
И еще – при чем тут Крис Линдсдейл?
4
Еле-еле успокоив по телефону родителей, я провалялась со своим лечением в постели весь следующий день. К счастью, никто не подцепил от меня вирус, и даже Динара Камбаровна не пожелала больше играть со мной в прятки документов или как-нибудь еще. К счастью, на мои вещи она никак не покушалась, хотя и могла.
Из полиции мне не звонили.
Пришла пора ехать домой, а кроме того, вернуть в кассу билет на несостоявшийся концерт. Я позвонила на номер телефона фирмы «Билетер» и узнала, что концерт в самом деле отменили.
–Конечно, организаторы мероприятия возвращают все деньги, – заверили меня по телефону, – Пишите заявление: «Прошу аннулировать мою покупку билета на концерт в связи с отменой». Указать, фан-зона или с местом, и стоимость. Привозите заявление вместе с билетом – примем!
–А как насчет Москвы? – спросила я из любопытства.
Выяснилось, что московский концерт перенесли на неопределенный срок, но даже это – только лишь предварительное решение. Могут отменить совсем.
Однако, когда я приехала в кассу «Юбилейного» у метро «Спортивная» сдавать билет с заявлением, молодая женщина в окошке заявила:
–Деньги выдадут в течение 180 дней. Оставьте ваш номер мобильного, чтобы с вами связались.
–Но ведь по телефону мне обещали, что деньги вернут! – воскликнула я и тут же чихнула.
На мне была медицинская маска, которую я решила надеть перед беседой с кассиром, чтобы ее обезопасить от своей инфекции – хоть мне и здорово полегчало, но насморк и чих продолжались.
–И что вам сказали? Что все отдадут сразу? – кассирша испытующе взглянула на меня, слегка наклонив набок голову.
–Нет, – признала я. Мне пришлось доставать платки и сморкаться. Я подумала, что именно она мне отвечала по телефону, впрочем, какая разница? Ругаться было явно бесполезно. Я только спросила, переведя дух после прочистки носа:
–Скажите, может за меня получить деньги другой человек? А то мне в Псков уезжать, домой…
–Только по доверенности, надо оформлять ее у нотариуса! – ответила женщина тоном, не терпящим возражений. Она достала пачку антибактериальных салфеток и принялась обтирать рот, нос и руки. Всем своим видом она давала мне понять, что ей не только не хочется заразиться моей простудой, но что я ей вдобавок надоела, и что разговор окончен.
Настроение у меня в который раз испортилось. Пришлось диктовать номер своего мобильного. Ехать второй раз в Питер за деньгами от неиспользованного билета не хотелось совсем.
Остановка Псковского микроавтобуса находилась рядом с метро «Московская».
–К семи сорока пяти утра подходите, место найдем, – пообещал водитель.
Чихая, я сказала «спасибо» и отправилась восвояси.
Наутро я уехала домой. Всю дорогу я пугала попутчиков, то впрыскивая в нос «Аквамарис», то сморкаясь и кашляя в платок. Конечно, чаще всего я была в маске. Мне пришло в голову, что со мной приключилось бы, если бы я болела какой-нибудь смертельно опасной инфекцией, не потеряла бы при болезни способна ходить, а необходимость приехать перед смертью домой возникла бы острая? Думаю, это несчастье было бы непоправимым, покруче, чем у покойного Курочкина!
Самые большие неприятности случились на так называемой «остановке по требованию».
–Почему рядом нет никакого кафе? Это что, мы в чисто поле должны теперь пойти? – воскликнула дама в ослепительно белом пиджаке и соломенной шляпе.
–До кафе больше часа ехать, – отпарировал шофер, – Кто тут хочет терпеть?
–Ну, знаете, у меня ребенок давно просится! – подала раздраженный голос молодая мама мальчика лет четырех, почему-то одетого в розовую курточку с белыми пудельками и котятами; по такой куртке я поначалу приняла его за девочку, – Хотите, не будем выходить и останемся сидеть, но терпеть больше мы не можем! Всех тут затопим!
Последние слова возымели убеждающее действие, так как мальчик мощно вопил при малейшей встряске микроавтобуса. Чтобы его успокоить, пассажиры рядом говорили «такой большой, а плачешь», из чего я догадалась, что это не девчонка. Музыка у меня в наушниках постоянно смешивалась с детским плачем, дорога от этого становилась все более утомительной, так что выйти и размяться мне показалось единственным спасением.
И тут со мной случилась очередная… как бы помягче сказать…
Короче, в кустах, куда поневоле приходят люди, которым в дороге приспичило, кто-то положил кусок гладкого линолеума. Постелен он оказался явно несколько лет назад, потому что зарос травой и, к сожалению, зеленым мхом. И этот мох замаскировал проклятый кусок полимерного покрытия!
Я ступила несколько шагов и, случайно шаркнув ногой, поскользнулась и растянулась на моховой зелени с пятнышками, возникшими от человеческой жизнедеятельности. Падая, я успела разглядеть даже белесо-желтый цвет проклятой пластины на том месте, где проехала моя нога.
Девушка, пришедшая на то же место, ахнув, отскочила в сторону. Ей повезло: она ступила лишь на край линолеума и избежала скольжения ногами. Да и всем, кто туда приходил, похоже, везло, раз линолеум успел зарасти! Падение и все неприятности, связанные с ним, поджидали только меня.
–Вот, вся измазалась, – пробормотала я, поднявшись на ноги.
Куртка, к счастью, не пострадала, а вот платье, с которого я после криминальной ночи не смогла отстирать «пепси-колу» своего обидчика-репортера, было испорчено.
–Да… А теперь вы с нами поедете в Псков? – вдруг спросила девушка и, не дожидаясь ответа, пошла к дороге.
Я постояла некоторое время, приходя в себя после шока. Откровенно говоря, я представила себе реакцию пассажиров на мой вид и испугалась, что они меня выставят вон. А что мне было делать? Простуда еще не прошла, было уже не так жарко, как пару дней назад. Поэтому переодеваться в кустах у меня не было ни малейшего желания. Приходилось продолжать путь в таком виде!
Решив, что оберну подол пижамой из сумки, чтобы не пугать пассажиров, я решительно зашагала к маршрутке.
–Садитесь, только вас и ждем! – миролюбиво сказал водитель, окинув беглым взглядом мой перепачканный наряд, словно ничего со мной не случилось.
–Так ведь пассажирка нас теперь измажет этой своей… – начала было дама в белом пиджаке и осеклась, не желая уточнять, чем же я ее измажу.
Надо заметить, что сидеть ей приходилось непосредственно рядом со мной, так что на ее опасения я до сих пор не обижаюсь. А в тот момент у меня весьма некстати возникло чувство вины перед попутчиками, так что я даже стала оправдываться:
–Простите, я не буду пачкать… Я ведь нечаянно…
Девица, которая была свидетелем моего несчастья, сидела на своем месте, не оборачиваясь. Видимо, она посчитала, что предупредила пассажиров о моем опасном соседстве, а дальше пусть каждый сам решает, как со мной поступить.
–Так не пойдет! – заявила белоснежная дама, – Девушка, вам, конечно, крупно не повезло, но не можем же мы теперь ехать с вами и мараться!
–Это ж надо – в свое собственное дерьмо упасть! – подхватила толстая баба с пучком бордово-седых волос, – Может, она пьющая и на ногах нормально не стоит?
