У врага за пазухой

– Семь ящиков! Смеешься? Да мне на три юбилея хватит. Дожить бы! – улыбается Ломоносов.

– Кто ж знал, что ваша братия такая непьющая?

– Так это, как раз наоборот. Пьющая, и даже запойная. Но мы больше по водочке, обычной, отечественной. С ней точно знаешь, как хреново будет наутро и каким пивом опохмеляться.

– Ну, коньяк я назад не повезу. – Салютую ему пузатым бокалом.

– Да кто ж тебе вернет? – Вася повторяет мой жест. В руке такой же бокал.

– Хотя за интервью можно было бы, – перехожу к первому делу, из-за которого приехал.

– Признаю, суховато получилось. – Ломоносов деловито поправляет очки.

– Суховато? – Я вспоминаю черновик, который пару часов назад получил на почту. – Если верить статье, мы с Китайцем два брата-акробата. Никакой разницы. Осталось оформить явку с повинной и присесть лет на двадцать.

– Ярослав, какая явка? Это ж только черновик! Никто статью в таком виде не выпустит. Кира еще поработает над ней, отшлифует, причешет.

«Отшлифует. Еще как…» – повторяю про себя.

– С бухгалтером и уборщиком ей тоже придется хорошо поработать. Я, конечно, обещал каждому из них прикрытие, но не хотелось бы прятать еще и от полиции.

– Понял. Поговорю с Самсоновой, чтобы сбавила обороты. – Ломоносов произносит это бодро, только в голосе нет никакой уверенности.

– И еще… поговори, чтобы не спешила. Пусть соберет информацию, нарисует свои черновики и ждет.

– Ты собираешься все отменить?

– Нет. Отмены не будет. Мне нужно, чтобы все рвануло сразу. Бомбой.

К сожалению, не могу посвятить Васю в свой план. Ни одна живая душа не должна пока знать, что Китаец вот-вот вернется на родину. Нельзя спугнуть ни самого Бурового, ни его бывших подельников.

Ставки заоблачные. И для меня, и для племянника.

У Ломоносова хватает ума не спорить.

– Хорошо, тогда выпуск статей я возьму под личный контроль. Кира напишет, подготовит фото, и, когда ты посчитаешь, что пора, мы опубликуем.

– Спасибо за понимание.

– Кстати, совсем необязательно было присылать коньяк. Такие услуги у меня бесплатно. – Вася снова улыбается.

– Кто ж знал? – Первая задача решена, так что я тоже перехожу в режим пустого трепа.

– Но назад, как и сказал, не отдам, – разводит руками Ломоносов и тут же переключается на следующего гостя.

За такую оперативность очень хочется сказать ему спасибо. Свободного времени все меньше, а моя цель номер два наверняка уже где-то здесь. И ею следует заняться как можно скорее.

«Найти и зажать!» – уточняю сам для себя.

«А еще хорошенько отодрать за все те слова, что написала обо мне в статье», – дополняю мысленно.

Задача, так сказать, повышенной важности. Однако стоит мне начать обход зала, случается незапланированный пит-стоп.

– Ярослав!

Голос узнаю влет. Вика, бывшая любовница племянника, дочь одного из местных чиновников и по стечению обстоятельств журналистка этой редакции. Красивая, молодая и настолько яркая, что могла бы украсить любой подиум.

– Привет. – Обернувшись, я позволяю поцеловать себя в щеку. – Как дела?

– Привыкаю к тому, что мне дали отставку. – Губы девчонки улыбаются, в глазах тоска.

– Первый раз, наверное, непривычно.

Чего не умею, так это утешать женщин словами. Обычно на выручку приходит более древний способ, с гарантированным удовольствием для обоих. Но с Викой я пас.

– Клим всегда любил только Диану. Рано или поздно он все равно бросил бы меня и вернулся к ней. – Она даже не пытается изображать трагедию.

Другая бы рвала на себе волосы, а этой пофиг.

– У них дочь.

Нужно заканчивать этот разговор. Где-то здесь бьет хвостом моя Акула, возможно уже не очень трезвая и готовенькая на все.

– Я его не осуждаю. – Вика облизывает губы. – Даже понимаю. – Она утыкается взглядом в мой кадык.

Стоп, девочка! Я знаю твой маленький секрет. С первого дня под одной крышей понял, ради чего ты легла под Клима.

Бывают бабы-дуры, а бывают – дуры героические. Первые отказываются слышать «нет» и устраивают скандалы. Вторые ищут пути, как обойти это «нет», иногда в ущерб себе.

С первым типом я не пересекаюсь. Хватает чутья обходить этот «геморрой» по большой дуге. Со вторым до недавнего времени тоже не было промашек. Бог берег от влюбчивых папиных дочек, пока не появилась одна. Та, что сохла по мне, но, получив отказ, начала спать с моим племянником.

Не любовь, а особая форма зависимости. Знакомая. После смерти жены сам был таким. Избегал тех, кто может понравиться, разрубал с ними любые связи и тянул в кровать лишь тех, кто был по барабану. Не трахался, а каялся.

К счастью, работа вылечила от этой блажи. Страдание сменилось усталостью, а когда сообщили о смерти убийцы – пустотой. Стало горько, что так и не добрался до него. Не заставил мучиться. Отпустил на тот свет без расплаты.

– Клим сказал, что вы дом в пригороде купили. У отца есть хороший дизайнер. Могу узнать контакты ее бюро, – продолжает Вика, пока я вспоминаю прошлое.

– Не нужно. Там не к спеху.

Ослабляю галстук. Надо искать Акулу и валить отсюда к чертовой матери.

– Мне несложно.

Качнувшись вперед, Вика распускает узел галстука и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки.

Интимно. Ее никто не просил, но так действительно лучше. Больше ничего не душит и…

Додумать свою мысль не успеваю. Левая щека загорается как от пощечины, и стоит посмотреть в сторону, я скрещиваю взгляды с той, кого так долго искал.

Глава 11

Обычно меня не берут ни коньяк, ни водка – счастливая особенность организма. Однако сейчас резко хмелею.

Вика все еще жужжит на ухо о дизайнере, мнет в руках добытый с моей шеи трофей, а я второй раз за эту гребаную неделю поднимаю с пола челюсть.

Мышка, мать ее! Оборотень! С голыми плечами. Белыми, как жемчужины, позвонками и декольте на спине… до самой задницы.

Знал, конечно, что бабский марафет сродни черной магии, но сегодняшнее перевоплощение Самсоновой тянет на какой-то запрещенный ритуал.

– Ты меня вообще слышишь? – Вика машет перед лицом галстуком.

– Прости, у меня дела. – Даже не взглянув на нее, забираю удавку и отчаливаю к своей цели.

Выглядит, вероятно, по-скотски. Девчонка не заслужила такого футбола. К сожалению, роль джентльмена не удавалась мне даже в далекой молодости.

В отличие от экс-подружки племянника Кира встречает напалмом в глазах и плотно сжатыми губами.

Спустившаяся с коня амазонка. Без копья и в таком платье, что мое собственное копье вот-вот встанет по стойке смирно.

– Это сейчас мода такая? – Я забираю из рук Акулы бокал с шампанским и сую ей стакан с водой.

– То есть?

– Ходить на приличные мероприятия голышом.

– Если вы не заметили, на мне платье!

Мы снова на «вы».

– Пытался найти, но да. Не заметил! – Снова скольжу взглядом по красной тряпке, которую Кира назвала платьем.

– Тогда вам к окулисту. – Полуголая зараза аккуратно поправляет выпавший из моего кармана кончик галстука и опасно оскаливается. – Говорят, у мужчин зрение с возрастом притупляется. Надеюсь, вам помогут.

– Обязательно обращусь. Вот отвезу тебя домой и сразу поеду искать какого-нибудь доктора.

– А я не прошу домой. Еще рано, праздник в самом разгаре. – Ведьма гордо выпячивает грудь.

Судя по очертаниям, маленькую, стоячую и с упругими вершинками.

– Переоденешься и вернешься.

Во рту пересыхает. Рефлексы словно у пацана, который ни разу не видел женскую грудь. Уже и не помню, когда так быстро доходил до этой стадии спермотоксикоза.

– Мне и так хорошо.

– Обдувает, – соглашаюсь. – Вентиляция что надо.

– Еще не сковывает! И очень удобно. – Кира кивает официанту с подносом бокалов, но я спиной перегораживаю проход.

– А другим удобно заглядывать в поисках белья.

Руки так и тянутся к жопному декольте. Чтобы сдержаться, приходится засунуть их в карманы брюк.

– Боюсь, искать нечего. – Акула совсем себя не бережет.

– То есть? – Голос все. Связки слиплись. Остается хрипеть.

– Такой фасон. Все вопросы к дизайнеру.

Будто мне мало, эта бесстрашная женщина делает оборот на носочках вокруг своей оси. Доводит мою и без того бурную фантазию до сюжетов, которые не снились даже Тинто Брассу.

– В задницу этого дизайнера.

Вокруг нас целая толпа народа, до двери в коридор метров десять, но мне уже до лампочки. Кровь окончательно переливается из верхней головы в нижнюю, и принимать решения становится легко.

– Что ты сказал? – выгнув левую бровь, уточняет Кира.

– Что балу конец. Карета превратилась в тыкву, и Золушка едет домой. – Обняв эту заразу со спины, буксиром пру на выход.

Еще вчера за это мне бы устроили раскогтевку или по мордасам. Сегодня – хвала шампанскому – успеваю увести Киру в коридор до того, как она приходит в себя.

– Ты с ума сошел?! – с ударом под ребра обрушивается на меня возле лифта.

– Можешь считать, что я блюду нравственный облик редакции.

Как только двери раскрываются, заталкиваю свою разъяренную Акулу в лифт и знаком даю понять остальным ожидающим, что эта кабинка занята.

– Так ты у нас… блюдун? – Ладони Киры хлопают меня по груди. – Или блядитель?! – Каблучок звонко цокает.

– Мне казалось, ты у нас специалист в языках. Такие статьи пишешь, зачитаться можно.

Рядом никого нет, поэтому смело кладу руки на бедра и ощупываю все округлости. Где-то здесь просто обязаны быть трусы, хотя бы дурацкие бабские ленточки. Ну не могла она явиться на юбилей редакции без ничего. Только не мышка. Однако под пальцами сквозь шелк платья – лишь голая кожа.

Когда начинаю месить упругие ягодицы, Кира вырывается.

– Достаточно! Убедился? Свободен!

– Нет, драгоценная моя, я теперь до самого твоего дома несвободен! Буду переживать, чтобы не застудила что-нибудь, и бдить!

– А не порвешься, за всеми бдить? – Глаза Акулы горят так ярко, что о взгляд можно порезаться.

– Не понял. Что за грязные инсинуации? – Последнее слово дается с трудом.

Язык так и просится к кому-то во влажный горячий рот. Толкнуться поглубже, лизнуть и заставить дрожать.

– И часто ты свои «инсинуации» за один вечер к нескольким женщинам подкатываешь?

– Ты о Вике? – Можно мозг сломать с этими бабскими намеками.

– Да какая разница, о ком я?!

– Так это сейчас была ревность?

Я снова вминаю Киру в стенку лифта и на этот раз провожу личный досмотр сверху.

Мну сквозь ткань округлые полушария. Сжимаю подушечками пальцев отзывчивые вершинки и чуть не вою волком от адской пытки за ширинкой.

– Послушай, мне плевать, кого ты обхаживаешь, – тяжело дыша, возмущается Акула. – Ты мне вообще никто. Работа! И ничего больше у нас с тобой не будет.

– Сколько страсти! – Слегка покручиваю соски. Делаю тонкую настройку до первого стона. – Повтори еще раз. Мне понравилось, особенно про работу.

– Тебе не только к окулисту нужно, а еще и к лору!

Кира принимается без перерывов лупить меня по груди. Распаляет так, что готов заблокировать лифт и начать «работать» прямо здесь! Вкалывать до седьмого пота и последнего презерватива.

– Извращенец! – Она пытается вывернуться. – Маньяк! – Мажет сладким задом по моему напряженному паху. – Потаскун!

Вырвавшись, Кира испуганной зверушкой вжимается в угол кабинки и смотрит уже без вызова, без ярости – с чем-то новым. Таким непривычным, что зависаю.

Будто в первый раз ее вижу. Красивая без всякой пластический хрени. Породистая, как одна из княгинь на семейном портрете в Петергофе. Не мышка и не акула.

– Я не буду с тобой спать, – обхватив себя за плечи, произносит она. Твердо, словно для себя. Внушает! – Ни сегодня, ни завтра. Никогда. И вообще… у меня нет на тебя времени. Впереди командировка за город. Нужно собрать вещи и подготовить вопросы.

– Командировка? – Обескровленный мозг соображает туго. – У тебя же завтра с бухгалтером интервью. В Питере. Я сам договаривался.

– Не знаю, о чем ты договаривался, но он перенес. Сказал, что хочет встретиться на даче, в Шапках.

– Ерунда какая-то.

Бухгалтер не мог перенести встречу. Он больше года не покидал Питер, почти не выходит из дома, и не припоминаю, чтобы у него была дача.

– Ерунда или не ерунда, у меня куча дел.

Лифт распахивается, но, словно не доверяя мне, Кира остается на месте.

– Уговорила на этот раз. – Снимаю с себя пиджак и протягиваю ей.

Она отказывает принимать.

– Я с тобой никуда не поеду.

– Зато я с тобой поеду. – Вытягиваю ее из угла, сам пакую в пиджак и, пока эта дикая кошка не начала новую драку, добавляю: – Отвезу домой. Доставлю в целости и сохранности.

Глава 12

Кира

Меня никогда в жизни не трясло от мужчин. Ни от преподавателей, ни от преступников, у которых брала интервью, ни от лживых чиновников, требовавших опровержения. Я не дернулась, даже увидев мужа в постели с племянницей. Тихо прикрыла дверь и ушла к Ире.

Но от Вольского внутри все дрожит и булькает! Этот мерзавец всего за несколько минут успевает покатать на целой карусели эмоций.

Вначале, когда вижу его флирт с Викой, – вспыхивает раздражение. К чему эти шуры-муры на приличном мероприятии? Не мог дождаться финала или увезти девушку в отель? Потом, когда он переключается на мое платье, – злость.

Я чувствую себя еще одним экспонатом в коллекции охреневшего питерского бабника. С трудом сдерживаю слова, которые так и рвутся наружу. Ну а когда оказываемся в лифте… понимаю, что шампанского было слишком много!

Откровенный перебор!

Убойная доза!

Другого объяснения у меня нет.

Клянусь себе больше не прикасаться к бокалам и шалею от того, как правильно Вольский мнет мой зад, как грамотно его руки обращаются с грудью и как путает мысли горящий взгляд.

Все это противозаконно!

Где-то в подсознании мечется мысль, что он убийца моего отца, последняя скотина и ходок. А телу хорошо точно так же, как после интервью в ресторане.

Редкая разновидность аффекта.

Ума не приложу, как бы отбивалась, реши это чудовище утянуть меня в какую-нибудь подсобку, но, кажется, разговор о бухгалтере возвращает Вольскому способность думать.

Мы не говорим друг другу ни слова до самой машины. В салоне этот гад занят исключительно своим мобильным телефоном, а стоит остановиться у моего дома, я не оставляю ему шансов.

– Провожать не нужно!

Скидываю пиджак, сразу же толкаю дверцу и на рекордной для каблуков скорости лечу в подъезд.

Что вырвалась и никто меня не преследует, осознаю только под дверью квартиры. На душе почему-то становится тускло. В горле ком. Лишь затяжка на чулках напоминает о коротком сумасшествии в лифте.

– Слушай, а что за такси тебя привезло? – Ира встречает у порога. – Тачка отпад!

Можно только догадываться, как она успела отследить мой приезд и рассмотреть машину.

– Ты хотела сумочку из крокодила? Это была она!

– Очень большая сумочка! – округляет глаза Ира. – И стоит, кстати, дороже твоей квартиры.

– Я не интересовалась ценой. Привезли, к счастью, бесплатно.

– Да какое это счастье, когда на такой машине и бесплатно?! – Подруга как всегда в своем репертуаре.

– Ира, не начинай!

Дико хочется раздеться и в душ.

– Ты хотя бы намекнула, что готова рассчитаться?

– Ира!

– Ножки показала? А спинку? У тебя сзади такие виды! Импотенцию можно лечить.

– Поверь, у этого… крокодила хватает и спин, и ног, и прочего.

Как назло, вспоминается та самая потенция. Горячая, внушительная – от начала ширинки до пуговицы. Гораздо более габаритная, чем у Паши. Рычаг переключения передач, мать его!

– Слушай, ты так говоришь, будто сама с помойки или из дома престарелых!

– В сравнении с некоторыми барышнями я престарелая и слишком обычная. – Перед глазами проносится сцена с галстуком.

Вика так уверенно снимала его с шеи Вольского, так счастливо улыбалась… Как женщина, которой разрешено все. Близкая. Своя.

– Глупая, возраст – это ресурс, а не балласт! – Ира стискивает меня в объятиях.

– В данном случае мне без разницы. – Кладу голову ей на плечо.

Так хорошо, что хоть плачь. Проклятая карусель, похоже, решила окончательно меня ушатать.

– Но на чай можно было и пригласить… Такие сумочки на дороге не валяются!

– Иди ты! – Со смехом отталкиваю ее и тут же осекаюсь.

Лишь сейчас доходит! Совпадений не бывает! Вика целый год жила в Китае. Благодаря ей на портале даже появилась колонка о ресторанах и других развлечениях Пекина.

Раньше я не задавалась вопросом, для чего скряга Ломоносов отправил обозревателя светской хроники в Поднебесную. Очень уж быстро он сориентировался в политике партии. А сейчас вспоминаю интервью Вольского, его рассказ о годе в Китае, и все становится на свои места.

– И с чего это вдруг похоронная мина? – щурится подруга.

– Знаешь, давай не будем ни о сумочках, ни о потенции! – Иду к бару и достаю бутылку шампанского. – У меня юбилей! Редакции! А одно похотливое животное не дало нормально отпраздновать.

– Чувствую, ты все же что-то от меня скрываешь, – тяжело вздыхает Ира, но исполнительно топает на кухню и приносит бокалы.

– Никаких разговоров о мужчинах. Было и прошло! – Стараюсь говорить убедительно, однако профессиональное чутье и то самое намятое место хором подсказывают, что с «прошло» я поторопилась.

Глава 13

Утренний кофе с таблеткой аспирина ударяют по желудку и мозгам, заставляя воскреснуть. Чтобы не схлопотать обезвоживание, вливаю в себя стакан воды и строчу сообщение Ире. Хочу убедиться, что подруга в порядке и не нужно спешить к ней с домашней аптечкой.

Как вскоре выясняется, зря беспокоюсь. Счастливая Тарасова отбивается от меня коротким «Сплю» и через минуту еще одним СМС: «Взяла выходной».

На этом обязанности заботливой подруги считаю выполненными и быстро собираюсь в командировку.

По-хорошему, следовало заняться этим еще вчера – не лечиться шампанским, а готовиться к поездке. Но после эротического массажа от Вольского терапия была важнее.

Несмотря на общую разбитость, эта мысль заставляет улыбнуться. Не прошло и недели после измены мужа, а я уже страдаю из-за ухаживаний другого. Еще недавно не поверила бы, что такое возможно, а сейчас… От случайного взгляда в окно забываю, о чем думала.

– Какого лешего?.. – Я смотрю на гигантскую черную машину, заблокировавшую выезд моей малышке. – Вольский?! Что ты задумал? – спрашиваю сама у себя, закидывая в сумку все, что может пригодиться во время интервью.

Когда выбегаю на улицу, там тихо и спокойно. Не скрипят поржавевшие качели, не видно нашего садовода-энтузиаста тети Гали. Буйные соседи с первого этажа в кои-то веки закрыли окна и не орут на весь двор.

Так и хочется постучать по какому-нибудь дереву. Кажется, я даже знаю, по какому именно.

Заглядываю в окошко к водителю танка:

– И где ваш босс?

– Кира Игоревна? Доброе утро. – Шофер кивает и с самым невозмутимым видом выходит из машины. – Федор, – представляется он, будто у нас впереди общие дела.

– Федор, ваша машина загораживает выезд моей. Можно это как-то исправить?

– Да, конечно, только нужно немного подождать. – Он прячет в карман мобильный.

– Что значит подождать?

– Минут десять. Возможно, меньше.

– Вы сейчас так шутите?

– Нет, что вы? Если хотите, у меня есть для вас кофе! – Федор достает из салона стаканчик и протягивает. – Капучино. На овсяном молоке. Без сахара.

Все как я люблю. Подготовка на совесть.

– У меня через три часа важное интервью, – объясняю, игнорируя кофе и урчание в желудке. – Ваш босс в курсе. Если я буду распивать с вами кофе, интервью может не состояться.

– Прошу прощения, распоряжение Ярослава Борисовича: ждать.

– А не пошел бы ваш Ярослав Борисович к черту со своими распоряжениями?

Никогда не грублю незнакомым людям, но этот – копия начальника. Такой же непрошибаемый.

– Этот вопрос вам лучше задать ему лично. – Федор даже не смеется. Говорит на полном серьезе.

– Уж как-нибудь обойдусь без встреч! Вы сами передайте.

– Хорошо, как прикажете.

– Отлично! – Мы словно вернулись в позапрошлый век. Дворянка и крепостной. – А сейчас приказываю убрать авто в сторону и дать мне выехать!

У какой-нибудь княгини Шереметьевой наверняка получилось бы справиться с чужим холопом. Умели тогда и приказы отдавать, и слушаться. На мою беду, современный холоп даже не рыпается.

– Мне дорожную полицию вызвать? – Знаю, что такого на слабо не возьмешь, поэтому просто предупреждаю.

– Если это необходимо… – пожимает плечами Федор. – Я не против.

– Да что за издевательство!

Времени все меньше. Через полчаса на всех выездах образуются пробки. С такой удачей можно будет забыть о статье: я и к обеду не доберусь до проклятых Шапок.

– Еще раз извиняюсь. Ничем не могу помочь. У меня приказ.

Федор как настоящая скала. Даже жалко, что не все мужчины умеют быть настолько принципиальными. Если бы у моего первого мужа имелась хоть доля такой твердости, вероятно, я бы до сих пор бегала под его фамилией и вместо журналистики растила детей.

– Хорошо. Вы сами напросились! – Одергиваю себя от ненужных мыслей и набираю знакомого инспектора.

Обычный дежурный патруль здесь не поможет – увидят машину, развернутся и уедут. А вот майор, который к тому же должен мне за последнюю звездочку, обязан справиться.

Уверенная в том, что нашла управу на Вольского и его крепостного, я отворачиваюсь к дому и жду. Никандров берет трубку после пятого гудка. Для птицы его полета можно считать – мгновенно. Однако едва начинаю рассказывать, во что вляпалась, как за спиной появляется огромная тень и чья-то загребущая ладонь отбирает телефон.

– Никандров, ты, что ли?

Прямо передо мной стоит Вольский. В джемпере, удобных брюках и без галстука. Какая-то домашняя, уютная версия. И эта «версия» разговаривает с моим майором как со своим старым другом.

– Отдайте трубку. – Вместо того чтобы орать на Ярослава, пялюсь как на чудо.

– Слушай, Коль, Кира в порядке. Целая и невредимая. Не парься. Сейчас порешаем, больше не побеспокоит.

– Как это не побеспокою? – Очнувшись, толкаю этого нахала.

И спустя секунду оказываюсь прижатой к твердой мужской груди.

– Выбирай, – уже мне говорит Вольский, – или сразу трахаемся, а потом дела. Или вначале занимаемся делами, а после трахаемся.

– Что? – Не знаю, можно ли оглохнуть от чужой наглости, но я глохну.

– Уговорила, оттрахаю тебя потом. Без спешки.

Мое совершенно беспомощное тело доводят до незнакомой двухместной машины и заталкивают на пассажирское сиденье.

– Федор, ты знаешь, что делать! – обернувшись, бросает Вольский своему холопу. – А нам пора. – Устроившись рядом, он кладет правую руку на мое колено.

Глава 14

Ярослав

Если все началось через задницу, через нее и продолжится – личное наблюдение.

В случае с акулой все началось через другое место, и теперь этот символический хер преследует меня по всем фронтам.

Вчера вместо секса с красивой женщиной пришлось срочно разбираться с бухгалтером Китайца. Сегодня, снова вместо секса, – вращаю баранку.

По-хорошему, надо было доверить эту работу Федору. В конце концов, он, а не я бывшая звезда раллийных гонок и спец в езде по бездорожью. Как-нибудь справился бы с горячим темпераментом моей акулы. Но чутье шепчет, что одного умения крутить руль может оказаться недостаточно.

Не просто так бухгалтер свалил за город, не ради свежего воздуха он снял со счетов все деньги. И уж точно не ради интервью вспомнил о заброшенной даче своей бабки.

Эти чудеса неспроста.

Пока Китаец не раскусил мою затею, нужно разобраться со всеми странностями. И лучше – лично. Без посторонних, без спешки и тихо.

Именно из-за этого я с самого утра вкалывал как проклятый – разруливал то, что можно было разрулить без встреч. Нагружал племянника и подписывал километр бумаг.

Так себе начало рабочего дня. Утешает лишь то, что где-то на горизонте уже виднеется финал этой эпопеи. А еще – под рукой в безраздельном пользовании гладкое колено. Пока только одно. Без второго и того, что находится между ними.

– Вообще-то, это похищение! – колючим ежом пыхтит Кира, пытаясь отодрать мою ладонь от своей кожи.

– Самое настоящее! Федор будет свидетелем.

В вопросах с женским полом я давно понял одну штуку – спорить бесполезно. Чем умнее женщина, тем более извилистая у нее логика. В случае с Самсоновой это будет настоящий лабиринт. Какого-нибудь Минотавра или другого хрена с горы!

– Если ты прямо сейчас не остановишься, я позвоню Ломоносову и брошу это дело.

– Шантаж? Серьезно?

– Как я поняла, в полицию звонить бессмысленно, так что да. Шантаж.