У врага за пазухой

Толкаю дверь, за которой скрылся Вольский.

– Мы договаривались на одиннадцать! Вы сами назначили… – Остаток фразы я проглатываю. Буквально, вместе с внезапно образовавшейся во рту слюной. – Черт, – шиплю секунду спустя и усилием воли отвожу взгляд от голого мужского торса.

Идеального, без усушенных кубиков, но плоского. С литыми косыми мышцами и кучерявой дорожкой от пупка до края полотенца… на бедрах.

– Чертом меня еще не называли, – с бархатной хрипотцой произносит Вольский. – Обычно кричат: «О господи!»

– Вы сообщили моему шефу, что готовы дать интервью, – Игнорирую последнюю фразу этого мерзавца и свои внезапно вспотевшие ладони.

– А вы такая пунктуальная?

Перед глазами пролетает полотенце. То самое, белое, которое мгновение назад было на упругой заднице Ярослава – чтоб его! – Борисовича.

– Представьте, да. – Я разглядываю полку с кубками.

– Отправьте свои данные в Красную книгу. Вас срочно нужно туда внести.

За последние десять лет брала интервью в самых разных обстоятельствах. Как-то даже с дулом у виска. Однако интервьюировать голого мужчину пока не приходилось.

– Вы сказали, что мы куда-то поедем… – пытаюсь отвлечься.

– Завтракать. Здесь недалеко есть неплохой ресторан.

– То есть вы решили сначала обаять меня детишками, а потом добить завтраком в ресторане?

Пока рассматриваю награды Вольского, он подходит ко мне и кладет руку на спину… чуть ниже талии. Уровень – «Интимно».

– Я так плох, что нужны детишки и еда?

С короткого расстояния его голос действует как гребаный эхолот. Всем телом ощущаю непривычную вибрацию и дрожь.

– Вы не в моем вкусе. – Отбрасываю глупую скромность и смотрю этому гаду в глаза.

– До вчерашнего дня я считал так же. Что такие, как вы, не в моем. – Губы Вольского искривляются в плотоядной улыбке.

– А сейчас? – спрашиваю я и тут же ругаю себя за этот вопрос.

Глава 6

Ярослав

С серой мышкой срочно нужно что-то делать. Неправильная дамочка ломает к херам все мои стереотипы. Вначале отворачивается, когда устраиваю для нее стриптиз, а затем наезжает, когда узнает, что повезу кормить.

Пожалуй, ее нужно даже не в Красную книгу, а в какую-нибудь о динозаврах.

– А сейчас…

Тело отвечает на вопрос вместо меня. Достаточно придвинуться чуть ближе, и член доходчиво объяснит, что мне надо и насколько срочно. Дико хочется так и сделать, хоть на секунду вжаться ноющим стволом в плоский живот. Но притормаживаю себя.

– …сейчас я пытаюсь понять, чем заслужил такое раздражение.

Это самый скромный вариант ответа, который пришел в голову.

– Считайте, что это аванс. – Акула задирает нос и, будто потеряла ко мне всякий интерес, делает разворот на сто восемьдесят градусов.

Мы с «флагштоком» стоя наблюдаем, как она выходит из раздевалки, и передергиваем. Я – шеей. Он – твердокаменной головой.

***

Уж не знаю, что влияет на журналистку, но в машине Самсонова тише воды, ниже травы. Словно боится аварии, внимательно следит за Федором, моим водителем, и улыбается чему-то своему, женскому.

– Есть повод для радости? – прекращаю нашу затянувшуюся молчанку.

– Да так… кое-какие выводы.

– Поделитесь?

– Интересно за вами наблюдать. – Кира щурится. Примерно так же, как на паркинге перед «наездом». – Дорогой офис в центре города, успешная компания, автомобиль с личным водителем… и детская секция по боксу.

– Не сочетается? – Я чешу левую бровь.

– Мягко говоря! Тянете на статус уникального.

Официально интервью еще не началось, но хватка уже ощущается.

– Я в юности увлекался боксом. Потом пришлось заниматься племянником, так что забросил. А теперь… форму нужно как-то поддерживать.

– Элитный клуб для маменькиных сынков?

Провоцирует акула красиво. С задором! Умная она, чтобы не заметить, какой у меня контингент. Благодарную шпану из подворотни невозможно спутать с мелкокалиберными мажорами, их я бы и на маты не пустил.

Все Самсонова прекрасно понимает и при этом хочет найти подвох.

– В некотором роде, – отвечаю максимально уклончиво.

Никто не обещал, что будет просто.

– А мое журналистское расследование… оно из той же серии? Не дают покоя лавры Робина Гуда?

– С этим еще проще. Предпочитаю, чтобы всякая шваль сидела за решеткой.

Я ни на миг не кривлю душой. Готов подписаться. Однако журналистка реагирует странно. Маска подозрительности на миг спадает, в глазах читается боль. Будто не Китайца обозвали швалью, а ее саму.

– Но это не помешало вам работать с одним из самых известных воров в законе. – Кира быстро берет себя в руки. Мышка снова акула.

– Порой приходится работать не с тем, с кем хотелось бы.

– Перефразирую. – Она бесстрашно наклоняется в мою сторону. – Иногда не до принципов. Верно?

***

К моменту парковки возле ресторана остро хочется попробовать гребаную ролевую игру с кляпом, наручниками и плеткой. Муза-вдохновительница совсем не бережет свой тощий задик.

После намеков на принципы она вываливает на меня еще парочку вопросов о прошлом, задевает за живое, спрашивая о покойной жене, и прибивает к спинке сиденья короткой криминальной сводкой из жизни племянника.

Не журналистка, а камикадзе! Любой другой на моем месте уже вез бы ее в лес – трахать и прикапывать. Удивительно, как она дожила до двадцати девяти. И еще удивительнее – почему с таким темпераментом Самсонова выглядит недотраханной.

Эту женскую хворь к сорока годам я научился определять безошибочно. По колкому взгляду, по резким жестам и особой бабской ебанце.

Чтобы не спугнуть, вопрос о муже пока держу при себе. Но в кафе, стоит нам сделать заказ, происходит странное. Только акула включает свой диктофон, как возле столика материализуется сонный мужик в мятой рубашке.

– Паша?!

Воочию, вижу, как бесстрашная Кира Самсонова вздрагивает и сжимает ладони в кулаки. Точь-в-точь как делали мои мальчишки до прихода в секцию.

– Милая, нам нужно поговорить, – не глядя на меня, хрипит мужеподобное недоразумение.

– Сейчас не могу. У меня интервью.

– Ты можешь хоть раз поставить свою идиотскую работу на второе место?! – Чувак, похоже, или совсем не знает эту женщину, или уже успел принять на грудь.

– Паша… Я занята, – змеей шипит Кира.

– Если нужно, могу помочь, – вмешиваюсь я.

– Спасибо, не нужно. Справлюсь.

– Вообще-то это моя жена!

Любой нормальный мужик в такой ситуации свалил бы в закат, но этот малахольный оказывается настоящим идиотом.

– Незаметно, чтобы она горела желанием с тобой общаться.

– Да ты, блядь, вообще кто такой? Очередной пуп земли, который считает, что имеет право учить жизни?

– Паша, можешь уйти?!

Кира отворачивается от мятого, снова включает диктофон и всем своим видом показывает, что готова заниматься лишь работой.

– Я чудом нашел тебя! Был недалеко отсюда, и программа GPS, та самая, которую ты просила поставить, показала, что твой телефон рядом.

– Послушай, мне неинтересно, как ты меня нашел. Я сейчас ра-бо-та-ю! – Последнее слово Самсонова произносит по слогам, как для глухих.

– Вчера все неправильно закончилось. Ты даже не дала мне объясниться.

– Паша… – Кира опускает голову на грудь, делает тихий вдох и исподлобья обреченно смотрит на меня: – Он ваш. Надеюсь, предложение еще в силе.

Никогда не был любителем семейных сцен, никогда раньше не вмешивался. Однако сейчас не раздумываю. Махнув рукой официанту, я указываю на недомужа, и уже через несколько секунд двое крепких парней уносят эту «неприятность» в сторону выхода.

– Не спрашивайте! – опережая все вопросы, произносит… нет, не акула – мышка.

– И в мыслях не было. – Демонстративно поднимаю руки вверх. – Вы попросили убрать мусор, я убрал.

– Спасибо. – К ассортименту масок, которые я сегодня видел на лице Самсоновой, добавляется новая. Теплая. С оттенком благодарности. – А сейчас давайте займемся интервью.

Словно не доверяет больше диктофону, Кира прячет его в сумочку и достает самый обычный бумажный блокнот.

Дальше все до банального просто и скучно. Я сливаю всю необходимую информацию на Китайца. Она записывает, задает уточняющие вопросы. Будто следователь, который хочет поймать на лжи, вслух играется с некоторыми моими фразами и ждет согласия.

К окончанию завтрака мы оба так устаем от этого блица, что допиваем кофе в полной тишине. По-хорошему, нужно отпустить ее… домой, на работу или к мятому. Но когда встаем, я придерживаю за руку.

– Вы хотели добавить что-то еще? – Кира скомканным жестом заправляет волосы за уши. Обезоруживает своей простотой.

– Да.

Между нами меньше метра. У нее муж. У меня до хрена срочных дел и железное правило: «Никаких отношений». Что тут можно добавить?

– Вот… – тяну присмиревшую акулу на себя, – это.

Накрываю губами ее губы и, пользуясь аффектом, толкаюсь языком в рот.

Глава 7

Целовать Самсонову оказывается намного приятнее, чем отвечать на ее каверзные вопросы. Небо и земля!

Во-первых, она молчит.

Во-вторых, член, наконец, утыкается, куда хочет, и не терроризирует меня ноющей болью.

А в-третьих, что самое странное, вкусно.

Журналистка – настоящее открытие! Как хорошо настроенная гитара, она откликается на каждое прикосновение – вздрагивает, распахивает свои огромные глаза и, кажется, стонет.

О том, что стон на самом деле – попытка что-то сказать, понимаю лишь через секунду. К щеке с болезненным хлопком припечатывается женская рука, и иллюзия нормальной отзывчивой бабы накрывается медным тазом.

– Да как вы смеете?! – испепеляя взглядом, орет Кира.

– Будем считать, я пробую десерт.

Тру щеку. Кожа горит. Бодрит отменно.

– Знаете что, засуньте ваш десерт… – Кира косится в район моего паха.

– Здоровая мужская реакция, – пожимаю плечами.

За стойкость «бойца» оправдываться пока не приходилось.

– Реакция у вас! – Она фыркает. – Обалдели совсем?!

Что ответить, не знаю.

В целом вопрос правильный. Самсонова не давала мне никаких намеков, не совала в карман номер телефона и вообще делала все, чтобы захотелось только одного – отшлепать эту вредную бабу по заднице и отправить на хер.

Ни одной причины встать в стойку! Сплошь противопоказания. Но долбаным инстинктам до фени, что думает мой мозг.

Инстинктам по кайфу!

Не помню уже, когда кто-то так заводил. Совсем не помню, чтобы так яростно давали отпор. А о фирменных женских «по мордасам» я знал лишь понаслышке. Покойная жена изначально досталась с ангельским характером. Учительница, святая и лучшая женщина на свете. Те же, кто были после нее, предпочитали заранее кричать «Да!» и снимать трусы.

Акула, похоже, о слове «да» и не слышала.

– Только посмейте еще раз ко мне прикоснуться. Так ославлю, что позавидуете этому своему Китайцу, – оглядываясь по сторонам, угрожает Кира.

– Нет таких новостей, которые нельзя было бы опровергнуть. Не мне вам рассказывать. – Складываю руки на груди.

Даже интересно, что еще она придумает.

– Не поможет! – Самсонова бесстрашно тычет пальцем в пиджак. – Таких, как вы, я размазываю качественно. Опровержение и читать никто не захочет.

– Сделаете меня известным?

Строптивая баба заводит еще сильнее. Был бы рядом приличный отель – уже сношались бы. Как кролики! До потертостей и искр из одного места.

– Звездой! – привстав на носочки, глаза в глаза произносит Кира. – Вспыхнете сверхновой! – добавляет, задрав подбородок.

Никогда не считал серых мышек привлекательными, однако эта – чистый секс. Темпераментом бог не обделил.

– Договорились!

Пока моя амазонка не отодвинулась, притягиваю ее к груди и скольжу носом вдоль шеи. Понимаю, что веду себя, как похотливое животное. Потерпит.

– Тебе конец, – шумно выдыхает Кира.

Переход на «ты» проходит как по маслу.

– Не нравлюсь? – Вопрос-тест.

– Не твое дело!

– Значит, нравлюсь.

Ломоносов все же был прав: его акула патологически честная. Одна на миллион. А еще она хочет меня так же сильно, как я ее. Аж уши дымятся.

– Самовлюбленный павлин.

– Я тебя оттрахаю. Везде! Говорить и сидеть потом не сможешь.

– У тебя губа раскаталась. Смотри, за ширинку зацепится – порвешь.

Кира и не пытается оттолкнуть. Гордая даже в зафиксированном состоянии. Жанна Д’Арк питерского разлива, неразбавленная.

– Сдаваться будешь сразу по всем фронтам. Можешь готовить белые флаги.

– Только если ты потом на них сядешь! – Акула держится, но крылья носа вздрагивают, выдают.

– Хочешь экспериментов? – Я резко отпускаю ее и внимательно слежу за реакцией. – Будут!

Чутье не обманывает. Оказавшись на свободе, Кира будто резко мерзнет – обхватывает себя руками и жадно сглатывает.

Глава 8

Кира

Меня бомбит! Нет, не раздражает, не бесит – именно бомбит! В голове крутятся сплошные эпитеты: «Павлин, кобель, неандерталец!», а тело… с ним все плохо.

Телу до сиреневой звезды, что Вольский – последняя сволочь, нарцисс и бабник. Меня шкалит от желания снова дать этому гаду по фейсу и от непривычной слабости. Губы саднит, будто не целовалась целую вечность, а суетливые мурашки уже достали своим бегом туда-сюда.

Никогда не верила в глупые сказки о предающем теле и ватных ногах. Считала их бредом для романтичных девушек и одиноких женщин. Но рядом с Вольским бред начинает походить на правду.

– Спасибо за интервью, – заканчиваю я наш разговор про эксперименты и белые флаги. – Черновик статьи получите электронной почтой, – возвращаюсь к безопасному официальному тону.

– Конечно, получу.

Паршивец скалится. Нагло! Во все тридцать два, будто я сказала не о статье, а о чем-то другом.

– За машиной доберусь на такси. Не буду вас больше задерживать.

Пока Вольский насильно не усадил меня в свой бронетранспортер, включаю заднюю передачу и самым трусливым образом сбегаю из ресторана.

К счастью, у этого озабоченного самца слишком большие проблемы в штанах, чтобы гоняться за мной по залу. Никто не преследует до самой парковки. Только садясь в машину, ощущаю лопатками пристальный взгляд откуда-то сзади.

***

После такой эмоциональной встряски до самого вечера я пашу как проклятая Золушка. Разгребаю очередной завал в редакции, набрасываю черновик статьи и даже успеваю поругаться с Ломоносовым.

Главред почему-то вбил себе в голову, что он лучше всех знает, как вести расследование о делишках Китайца и у кого брать интервью. В целом это не первая подобная стычка – его страх за меня частенько мешает нам обоим работать. Однако сейчас не хочется никакого контроля и тем более плана.

– Три интервью! – тряся кучерявой головой, вещает Вася. – Больше от тебя ничего не требуется.

– Это даже делом назвать нельзя! Любой практикант справится!

– Вольский, бывший бухгалтер Бурового и его уборщик! – загибает он пальцы. – Все они согласны с тобой пообщаться. Все проверенные люди.

– Интервью с уборщиком. Смеешься? – Я закатываю глаза. – Да кому оно будет интересно?

– Уборщики и консьержи иногда знают больше, чем дети и жены. – Ломоносов поправляет очки.

– Знают они! Как бабки на лавках! Кто с кем спит и как часто бухает.

Не нравится мне упрямство шефа. Или он что-то скрывает, или это какой-то мужской ПМС.

– Кира, ты хоть раз можешь сделать только то, что от тебя требуется?!

– Могу! После того как ты расскажешь, зачем все это Вольскому! – тоже перехожу на повышенный тон.

– Да какая разница?!

– Скажи честно, мои уши похожи на сушилку для спагетти?

– Кира… – Вася сдувается.

– Тогда почему уже третий мужчина за день пытается развесить на них лапшу?! – Я хлопаю распечатанным черновиком статьи о стол шефа. – Что вы оба задумали?

– Мне кажется, ты переработала сегодня. – Ломоносов кивает в сторону двери. – Давай поезжай домой. Черновик я посмотрю, а ты отдыхай. Завтра юбилей портала. Не хватало, чтобы мой главный журналист оказался на банкете уставшим и хмурым.

– Будешь дурить мне голову, вообще не приду.

Даже разозлиться на него нормально нельзя. Ни покричать, ни хлопнуть дверью. Ничего общего с Вольским!

– Ты мне это… не угрожай. Дуй лучше! – Начальство лично распахивает передо мной дверь. – Жду завтра при параде. Мужу привет!

Совершенно стандартное прощание. Никакой оригинальности или намеков. Однако от последнего напутствия мое и без того плохое настроение становится откровенно дерьмовым.

– Обязательно. – Ничего не объясняя, иду к двери.

Душеспасительные рабочие беседы – это последнее, что мне нужно.

***

Как выясняется через полчаса, с пожеланием Вася частично попал. Домой я приезжаю без приключений, по дороге успев заскочить в магазин за готовой едой. Но уже на месте, у порога квартиры, поджидает сюрприз.

– Тетя Кира, я не знаю, как так получилось! – Племянница вскакивает со своего рюкзака и в слезах бросается навстречу.

– Ася, ты что здесь делаешь?!

– Я… Я к вам. Жить.

– Ты сейчас шутишь?

– Я не виновата. Клянусь! Ваш муж меня чем-то напоил, а потом воспользовался!

В театральном ремесле Ася так же плоха, как и сегодняшний Робин Гуд. Разница в том, что он врал о своих мотивах, а эта готова очернить Пашу, лишь бы вернуться ко мне домой.

– И ты думаешь, что я впущу?

– Я так виновата перед вами. – Два ручья слез превращаются в настоящие водопады. – Нужно было сильнее сопротивляться, ударить его чем-нибудь.

Не хочу вспоминать сцену, увиденную в спальне. Нет никакого желания вновь переживать те эмоции, но девчонка не оставляет никакого выбора.

– Я помню твое «да» и «еще». Куда уж сильнее?

Два дня ничего не чувствовала, была как в аффекте. А теперь начинает накатывать.

– Нет, что вы! Я не могла такое кричать! – Схватившись за мою руку, племянница бухается на колени. – Только если от страха. Павел все же намного сильнее, – всхлипывает она. – И старше.

– А у меня на лбу надпись: «Дура». – Трогаю уши.

Четвертая партия макаронных изделий все же лишняя.

– Нет, вы очень умная. А еще добрая. И единственная моя родственница в этом городе.

От несчастного взгляда из-под неестественных, наращенных ресниц начинает подташнивать.

– Прости. У меня для тебя плохие новости. – Вырываю свою ладонь из захвата. – Ночлежка «У доброй тети» больше не работает. В следующий раз расставляй приоритеты правильно. Или член, или жилплощадь.

– Тетя Кира… – Ася, похоже, не понимает, что ее просто так могут оставить ни с чем.

– Москва слезам не верит. А Питер их даже не замечает.

Открыв замок, я вхожу в квартиру. Сразу же захлопываю дверь. И чувствую, как топит… заливает изнутри тем самым, во что не верит одна столица и чего не замечает другая.

Глава 9

Пожалеть себя нормально не получается.

Под стук и крики племянницы я целый час вою на коврике в коридоре. После, пытаясь успокоиться, давлюсь на кухне ромашковым чаем и, словно в наказание, всю ночь ворочаюсь в кровати без сна.

Морфей, как истинный мужчина, приходит только под утро. Отключив будильник, я проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от стука в дверь.

– Кира! Самсонова! Я знаю, что ты дома. Открывай! – доносится голос подруги.

– Ира… Блин! – сиплю в подушку.

Голова как колокол. Не поднимаюсь, а воскресаю.

– У тебя что, ролевая игра «Спящая красавица»? – Ира с порога окидывает меня придирчивым взглядом и хмыкает.

– Что-то вроде того. – Собираю спутанные волосы в хвост.

– А до этого в Винни-Пуха играла? – цокает языком подруга. – Все лицо распухло. Тебя будто пчелы покусали.

– В Умку, – вспоминаю я древний детский мультфильм о медвежонке.

– Скорее в тугодумку.

Ира прохаживается по гостиной, заглядывает в спальню и, ничего не говоря, идет на кухню.

– Чай закончился, – спешу предупредить, пока эта деятельная особа не перевернула все мои шкафы вверх дном.

– Чай тебе и не поможет. – Она достает пачку натурального кофе и банку странного кокосового масла, которое подарила год назад. – Будем делать бронекофе! Если Дэвида Бекхэма спасает, приведет в чувство и тебя.

С самым деловым видом Ира ставит на плиту турку с водой и засыпает в нее кофе. С минуту мешает. Лишь потом поворачивается ко мне.

– Ревела? Наконец дошло, что ты теперь свободная женщина? – спрашивает она.

– Всего час. Потом не могла уснуть.

С некоторыми людьми лучшая защита – это не нападение, а признание поражения.

– Я уж подумала, что ты решила наспать на юбилей любимой редакции.

– Так ты ради этого приехала?

Наши гаражи рядом, но дома находятся в двух километрах друг от друга. Не так уж далеко, только подруга и в соседний подъезд предпочитает ездить на машине.

– Да разве можно тебе доверить подготовку к такому делу?

– Одеться и вызвать такси… Что сложного?

– Вот! Я ж сказала! Доверять нельзя. – Ира снимает с плиты кофе и добавляет в него свое странное масло.

– Я не буду это пить! – Даже нюхать не хочется.

– Еще как будешь! Заряд энергии на полдня! А еще накрасишься и наденешь то красное платье, которое я заставила тебя купить.

– Ир…

– До редакции довезу, не беспокойся. Вадик на неделю в командировке, а его мерс у меня. Не карета, но лошадей под капотом хватит.

– Целая неделя…

До Пашиной измены я тоже была в командировке. Неделю. А потом приехала и застукала его с Асей.

– У него каждый месяц такие командировки. Меньше не бывает.

– И ты не боишься отпускать так надолго? – Пока не вспомнила что-нибудь еще, я пытаюсь переключиться на Иру и ее нынешнего ухажера.

– Ты видела мои запасы эротического белья и игрушек?! Секс-шоп на максималках! – беззаботно отмахивается подруга. – Где Вадик найдет еще одну такую затейницу?!

– А если отыщет готовую на все? Даже на еще один магазин с игрушками.

– Вот в этом твоя главная ошибка. – Ира ставит передо мной чашку с маслянистой кофейной жижей и уверенно кивает. – Знаешь, что сильнее всего возбуждает мужчин?

Раньше – даже не задумывалась. Между браками не было времени ни на свидания, ни на обычные знакомства. Замужем вопрос о возбуждении не стоял, все складывалось как-то само. Однако после вчерашнего столкновения с одним наглым типом я догадываюсь.

– Сопротивление!

– Бинго! Эти мегаполисные хищники хиреют, если не устраивать им полноценное сафари.

– Еще скажи, с ружьем и приманкой, – несмотря на вялое состояние, улыбаюсь.

– Ружье у них свое. В штанах. А вот приманка должна быть достойной! Чтобы умотался, пока до нее доберется. Забыл о еде, отдыхе и других развлечениях.

– Кажется, я поняла. Если нужно отвадить хищника, лучше всего стать доступной зайкой.

После дневного сна мозг все еще барахлит, но теория выглядит логичной.

– Ну… какого-нибудь саблезубого хомячка, типа твоего Паши, так не отвадишь. А с тигром беспроигрышно.

Пока я давлюсь «бронекофе», Ира выгружает из модного кожаного рюкзака огромную косметичку и вдруг замирает.

– Подожди! Ты сказала «отвадить»? – Она трясет головой. – У нас появился тигр?

– Скорее нильский крокодил.

Память подкидывает картинки, как Вольский держал меня в объятиях и засовывал в рот свой нахальный язык.

– Такой же упругий и с железной хваткой?

Ира высыпает на стол всю свою косметику. Целую гору карандашей, кисточек, тюбиков и помад.

– Примерно. – Уже жалею, что завела этот разговор.

– А этот крокодил сегодня будет… на праздновании? – с подозрительной заминкой интересуется подруга.

– Он…

До интервью и в голову не приходило поинтересоваться этим. Еще пару дней назад в моей жизни были другие планы и другие мужчины.

– Так будет или нет?!

– Не исключено, – пожимаю плечами, чувствуя, как к щекам приливает жар.

– Черт, Кира! Да это же то, что нужно! – Глаза подруги вспыхивают, а руки начинают быстро перебирать разбросанный на столе скарб. – Сделаем из твоего крокодила сумочку! Я буду не я, если ты сегодня же не заставишь его расстаться со своей драгоценной шкуркой.

Глава 10

Ярослав

В моем рабочем графике совсем нет места для юбилея одной питерской редакции. Последний месяц в нем плотнячком. Но целых два вопроса заставляют перенести встречи и явиться в ресторан.

– Ярослав! Все-таки приехал! Снизошел! – Увидев меня, главный редактор тянет руку.

– Решил убедиться, что тебе хватит коньяка на всю эту шоблу. – Окидываю взглядом небольшой зал.

По размаху мероприятие едва дотягивает до дня рождения болонки моей бывшей. Никаких випов, вместо живой музыки – тощий диджей, а закуски своим видом напоминают что-то уже съеденное и переваренное.

Из всего ассортимента продуктов безопасным выглядит лишь коньяк.