С милым рай в шалаше, или Место жительства на счастье не влияет

Я решаю сразу собраться в дорогу: расчёсываю волосы и, начав от правого уха, обратной французской косой заплетаю ободок из волос до левого уха, потом по низу полукругом доплетаю обратно к правой стороне и оставляю косу лежать на плече. Затем достаю свою косметичку и крашу глаза. Переодеваюсь и иду в кухню.

После завтрака мы с Данилом идём к остановке такси. Там долго прощаемся: он не хочет меня отпускать, я не хочу уезжать. С трудом оторвавшись от парня, я всё же сажусь в машину и уезжаю домой.

***

Ещё через месяц, сдав все экзамены, я получаю красный диплом. Мама в честь этого накрывает шикарный стол и дарит мне золотые серьги, но в её глазах теперь почти всё время таится грусть. Чем сильней развиваются мои отношения с Данилом, тем сильней портятся отношения с мамой, потому что она понимает, что дело идёт к свадьбе, и по-прежнему категорически против этого.

Всё решилось, когда в начале второго летнего месяца Данил приехал ко мне и, сидя в кухне, мы с ним пили чай и весело болтали, как парень вдруг говорит:

– Малыш, завтра я уезжаю домой. – Но не успела я расстроиться, как он продолжает. – Поехали со мной?

– Снова в гости на три дня? – улыбаюсь я.

– Нет. Насовсем. Ты знаешь, что я люблю тебя. Мне плохо без тебя. Поехали со мной. Завтра.

Я растерялась. И почему-то мне становится страшно. Кажется, я даже бледнею. Данил смотрит мне в глаза и продолжает:

– У тебя есть время до завтра. Подумай. Если согласишься, возьми самые необходимые вещи на первое время, потом что-нибудь придумаем. Просто пойми, отношения на расстоянии не могут длиться вечно. Я не знаю, как ты живёшь без меня, ты не знаешь, как живу я. Нужно решиться и сделать шаг, либо мы будем вместе – конкретно вместе, либо разойдёмся, как в море корабли.

– Я подумаю… – тихо говорю я, стараясь скрыть панику.

Мы сидим ещё какое-то время, потом Данил целует меня, сжимает в крепких объятиях и уходит, на прощание сказав:

– У тебя есть ночь. Подумай хорошо, малыш. Если не захочешь ехать, то просто приходи проводить меня.

Я провожаю парня, возвращаюсь в дом, сажусь за стол и начинаю думать. Обдумав всю ситуацию, я поднимаюсь, прохожу в свою комнату, достаю тетрадь и вырываю из неё лист. Беру ручку и возвращаюсь к столу. Тщательно обдумывая слова, пишу записку. Снова иду в свою комнату, прячу записку, собираю в свою волшебную сумочку самые необходимые вещи и ложусь спать. Сон не идёт. Меня пробирает нервная дрожь. Я встаю, выпиваю успокоительное и снова ложусь. Через некоторое время засыпаю тревожным сном.

Утром я встаю, привожу себя в порядок. Завтрак в горло не лезет, так что, попив воды, я начинаю собираться. Натягиваю на себя одно из платьев, собираю волосы в хвост. Посадив плюшевого мишку на свою кровать, прячу под него записку. Прощаюсь с Муськой. Взяв свою волшебную сумочку с вещами, перекидываю её ремешок через плечо и иду к маме в магазин.

– Мамуль, я на свидание, – стараясь скрыть нервную дрожь и пытаясь беззаботно улыбаться, говорю я. Мама, словно почувствовав что-то, спрашивает:

– Когда тебя ждать?

– Как обычно, мамуль, – отзываюсь я, разглядывая цветы.

– В какое время тебя ждать? – более настойчиво требует ответа мама.

– В половину одиннадцатого вечером, – бессовестным образом вру я.

Подхожу, обнимаю маму, сдерживая слёзы, и, пока она не заподозрила что-то большее, разворачиваюсь, выхожу, и иду в сторону автобусной остановки. Но там я сворачиваю в сторону таксистов и, договорившись с одним из водителей, сажусь в машину. Приезжаю на оговорённое с Данилом место. Он уже ждёт меня. Оглядев меня, парень почему-то расстроился. Я подхожу к нему и обнимаю, прижавшись всем телом, чтобы хоть немного избавиться от нервной дрожи. Мой порыв Данил воспринимает как-то по-своему и расстраивается ещё сильней.

– В чём дело? – не выдерживаю я.

– Ты не решилась, – следует грустный ответ.

– В смысле? Я же приехала к тебе с вещами, – возмущаюсь я. Парень ещё раз оглядывает меня и вдруг спрашивает:

– И где они?

– Кто? – удивляюсь я.

– Твои вещи. Ты хочешь сказать, что всё поместилось вот в эту маленькую сумочку? – недоверчиво глядя на мою сумочку, спрашивает парень.

–Ну да, я взяла всё самое необходимое, как ты и сказал, – я пожимаю плечами.

–Хм, удивила. Я думал, будет как минимум чемодан, а у тебя одна маленькая сумочка. А почему ты бледная, и у тебя руки дрожат?

– Я боюсь! Очень боюсь того скандала, который последует после моего побега из дома, – я с трудом сдерживаю слёзы.

– Не бойся! Мы вместе со всем справимся! – заверяет меня Данил и ведёт к машине, на которой мы уезжаем в семейную жизнь.

***

В машине Данил всю дорогу пытается отвлечь меня разговорами, а я, прижавшись к его боку, судорожно размышляю о том, что будет дальше. Уже почти подъезжая к посёлку, я отправляю маме сообщение:

"Прости, мамуль, я не вернусь домой. Загляни под плюшевого мишку на моей кровати".

А под мишкой лежит записка примерно следующего содержания:

"Мамочка, прости меня, пожалуйста! Я люблю Данила и хочу быть с ним. Я понимаю, что ты желаешь мне добра и поэтому запретила мне выходить замуж так рано, но это моя жизнь, и я хочу прожить её так, как мне нравится. И если я допущу ошибку, пусть это будет моя ошибка, за которую мне некого будет винить, кроме самой себя. Прости меня, пожалуйста! Я люблю тебя!"

Ответ на моё сообщение мне так и не пришёл.

В течение следующего месяца я пытаюсь дозвониться до мамы, но каждый раз телефон отвечает мне короткими гудками.

Мы с моим… теперь уже, наверное, мужем перебрались в дальнюю спальню, которая идёт после зала, потому что эта комната больше других (не считая зала), а ещё в ней есть большая кровать и большой шкаф (в который мне пока практически нечего складывать, так как вещей у меня с собой немного).

Данил решает поехать в командировку, чтобы заработать побольше денег, рассудив, что я смогу ухаживать за бабулей, а мне с ней ничего не грозит, то есть мы позаботимся друг о друге.

Мы снова проводим по многу часов в день за разговорами по телефону, но я безумно скучаю по своему любимому. Почему-то спать в нашей спальне я не могу – слишком остро ощущается одиночество в большой кровати, так что я сплю на диване в зале. Весь день я провожу с бабулей, а вечером, оставаясь одна, я закрываюсь в комнате и плачу, с ужасом отгоняя от себя мысли, что я всё же совершила ошибку, а наплакавшись вволю, ложусь спать. Бабуля всё же слышит мои сдавленные рыдания, так как окна открыты, и утешает меня, как может, но мне мало её слов. Хотя в это время мы с ней ещё сильнее сдружились, я бы даже сказала, сроднились. Она ласково называет меня Элечка. А я её – бабуля.

В деревне все очень быстро узнали, что Данил привёз молодую жену из города. Теперь каждый считает своим долгом зайти в гости, проведать бабулю, а заодно посмотреть на её сноху. Очень скоро меня начинает раздражать такое внимание: я ведь не мартышка в зоопарке, чтобы на меня приходили смотреть все, кому не лень! И тогда я решаю немножко похулиганить: накладываю на себя иллюзии так, чтобы их видел только пришедший гость, а для бабули моя внешность оставалась обычной.

Через некоторое время по деревне поползли слухи один другого краше: у снохи бабы Милы то большие уши, то один глаз косит, то кожа синюшного оттенка, то нога одна другой короче. А главное, все видят разное и все спорят между собой, до хрипоты доказывая исключительно свой правдивый вариант. Тогда-то я и пожалела о своих шалостях, потому что народ повалил с удвоенной силой, чтобы удостовериться, что же именно со мной не так. Тогда я решила удивить всех ещё больше и стала выходить в своём истинном облике, без каких-либо иллюзий. Убедившись, что были не правы, и со мной всё в полном порядке, ко мне теряют интерес, и я наконец-то вздыхаю с облегчением.

***

Так прошёл месяц. И вот в один из вечеров раздаётся звонок моего телефона, и на экране высвечивается номер мамы. Я, подняв трубку, узнала много нового о себе, также узнала, что всё это время я была в "Черном списке", поэтому не могла дозвониться, но теперь мама готова к диалогу.

На следующий день я срываюсь к маме: поговорить, успокоить и успокоиться, ну и забрать свои вещи. Данил говорит, что не будет звонить мне пару дней, чтобы мы с мамой могли спокойно всё обсудить.

Когда я вижу маму, мне становится стыдно: седые паутинки в волосах и морщинки на лице, которых раньше не было, говорят о том, что этот месяц ей было очень нелегко. Я сглатываю ком в горле и крепко прижимаюсь к маме.

Мы полночи сидим за столом, обсуждая всё, что произошло, и это самый тяжёлый разговор в моей жизни, зато мы выяснили всё и решили сделать вид, что всё так и должно было случиться. Из-за всех переживаний только в конце вечера до меня дошло, чего же мне так не хватает.

– Мамуль, а где Муська? – спрашиваю я. – Её весь вечер нет, да и встречать меня она не вышла.

– Муська вся в свою хозяйку: ушла из дома и не вернулась, – мама невесело усмехается.

– Когда? – я начинаю беспокоиться.

– Через неделю после твоего побега.

– Как? – у меня наворачиваются слёзы на глаза. – Всё это время её нет?

Мама отрицательно качает головой.

Полночи я проплакала, вспоминая свою любимицу и надеясь, что мама не слышит моих сдавленных рыданий.

На следующий день, когда я собираю все свои вещи и упаковываю их в свою сумочку с пространственной магией с мыслями, что вечером надо возвращаться, в комнату заходит мама.

– Ёлочка, может, останешься ещё на ночь? У меня в запасе есть ноль-пять водочки, посидим вечерком, поболтаем о своём о девичьем, – подмигивает она мне с улыбкой.

– Ну-у… хорошо, уговорила, – соглашаюсь я.

– Уф, не разучилась ещё, – улыбается мама, вытирая не существующий пот со лба, и мы обе смеёмся.

Мы славно проводим время вечером. Включаем домашнее "Караоке" и полночи то соревнуемся, кто сможет набрать больше баллов, то поём хором.

Ранний подъём в связи со всеми этими событиями, естественно, не случился. Мы просыпаемся около полудня, проводим вместе совместный завтрак с обедом, и я собираюсь в дорогу. В этот момент я радуюсь, что вещи уже собраны.

Одеваюсь и заплетаю волосы я под пристальным взглядом мамы, которая время от времени тяжело вздыхает и часто моргает, чтобы убрать слёзы из глаз. Под конец я не выдерживаю и, повесив на плечо свою волшебную сумочку, подхожу к маме, сажусь перед ней на корточки и, положив голову ей на колени, говорю:

– Мамуль, прекращай. Я жива, здорова, со мной всё в порядке, я просто вышла замуж и сейчас уеду к мужу. А ты так вздыхаешь, как будто в последний путь меня провожаешь.

– Да типун тебе на язык! – возмущается мама, выписав мне лёгкий подзатыльник.

– Ну спаси-ибо, – тяну я. – Ведь знаешь, что от твоего пожелания этот самый типун не заставит себя долго ждать, уже завтра будет у меня на кончике языка.

– Для того и желаю, чтобы в следующий раз думала прежде, чем говорить.

– Мамуль, ты – ведьма, – приподняв голову, я с хитрым прищуром заглядываю маме в глаза.

– От ведьмы слышу, – отвечает мама, с улыбкой глядя на меня.

Я поднимаюсь с пола, сажусь рядом с мамой на кровать, положив голову ей на плечо. Мы сидим так с минуту, потом поднимаемся и идём к выходу.

Мама провожает меня до остановки такси, возле машины крепко обнимает и всё-таки не сдерживает слёзы. Я прижимаюсь к маме покрепче, смаргиваю слёзы и как можно веселее говорю:

– Всё хорошо, мамуль. Теперь я буду часто к тебе приезжать… точнее, мы будем. И ты к нам приезжай.

– Ладно, – отзывается мама, судорожно вздохнув.

Я целую её во влажную и солёную от слёз щёку, и сажусь в машину. Таксист заводит мотор, и мы выезжаем. Перед тем, как завернуть за поворот, я машу маме рукой, она машет в ответ и пропадает из виду.

– За границу, что ли, уезжаете? На учёбу? – спрашивает меня таксист.

–Нет, к мужу еду, – с улыбкой отвечаю я. Дядька-таксист как-то странно на меня смотрит, но молчит. Я достаю телефон с наушниками и включаю музыку.

***

Когда я приезжаю домой (да, этот дом я уже считаю своим родным домом), бабуля ждёт меня за воротами, сидя на скамейке. Выйдя из машины, я щёлкаю пальцами, создавая иллюзию большой сумки, забитой вещами (ведь бабуля не в курсе насчёт моей магии, да и соседям лишнего лучше не знать), таксист уезжает, а бабуля поднимается и, грозно сдвинув брови, спрашивает:

– Эля, это как же понимать? Неужели нельзя было позвонить? Я переживаю, думаю, может, случилось чего? Или, может, ты передумала, да решила не возвращаться?

– Извините, бабуль, я как-то не подумала… – сознаюсь я, опустив голову.

– Ну ладно, чего уж там, – машет рукой старушка. Всё-таки добрая она. А мне становится действительно стыдно, что я забыла ей позвонить. – Пойдём домой, Элечка. Давай я помогу тебе дотащить твою сумку, она ж, наверно, тяжёлая.

– Нет, что вы, не надо, я сама, – поспешно отмахиваюсь я, подхватываю свою иллюзию и иду к дому вслед за бабулей.

– Я разогрею ужин, а ты иди переодевайся, Элечка, – говорит мне бабуля, заходя в летнюю кухню.

– Хорошо, бабуль, – киваю я и иду в дом.

Зайдя в спальню, я первым делом развеиваю свою иллюзию и из реальной сумочки выгружаю свои вещи на кровать. Ох, не зря я это сделала. Всё-таки хорошая у меня интуиция! Сразу после ужина бабуля говорит:

– Сериалов у меня сейчас нет, так что пойдём в дом, Элечка. Переберёшь и сложишь свои вещи, а заодно расскажешь мне, как съездила.

Когда мы заходим в комнату, бабуля с удивлением осматривает гору вещей на кровати и интересуется, как я умудрилась упихать столько вещей в такую маленькую сумочку. Я сначала напрягаюсь, но когда бабуля изображает руками размер моей иллюзии, я выдыхаю и с улыбкой говорю:

– Не поверите, бабуль, сама в шоке.

Раскладывая и развешивая вещи в шкафу, я попутно рассказываю бабуле о своей поездке. Бабуля внимательно слушает меня, иногда задавая наводящие и уточняющие вопросы, вместе со мной переживает о пропаже моей любимицы-кошки, так как и сама очень любит животных, и радуется, что мама меня поняла и простила.

Вечером я звоню любимому супругу, и мы полночи разговариваем. Мы даже успеваем поругаться, хотя начиналось всё довольно мило.

– Милый, я безумно соскучилась по тебе, – признаюсь я, когда мы рассказали друг другу новости, произошедшие за эти два дня.

– Я тоже соскучился, малыш. Потерпи, я скоро приеду, – отвечает мне Данил.

– Милый?

– М-м-м?

– Давай ты больше не поедешь в командировку? – аккуратно прошу я.

– С чего бы это? – тут же насторожился Данил.

– Мне так плохо без тебя! Ты уговорил меня уехать с тобой… Мы вроде как молодожёны и должны наслаждаться медовым месяцем, а вместо этого снова изводимся на расстоянии друг от друга, – сказав всё это, я в отчаянии грызу ноготь, ожидая ответа от любимого. Какое-то время он молчит, а потом говорит:

– Малыш, ты же понимаешь, что я работаю. Я не на отдыхе и не на гулянке. Я пытаюсь заработать больше денег, чтобы у нас с тобой было всё самое лучшее.

– Я понимаю, – лепечу я.

– Ну, а в чём дело тогда? – строго говорит Данил. – Я тоже скучаю, тоже хочу быть дома. Думаешь, мне легко быть вдалеке от дома и родных людей? Я ведь для нас стараюсь. Чтобы мы ни в чём не нуждались.

– Ну как ты не понимаешь? – восклицаю я. – Мне не нужны эти большие деньги, если рядом нет тебя. Я же вышла замуж за тебя, а не за твой кошелёк, и не за твою бабулю, с которой сейчас провожу время. Я не спорю, бабуля у тебя мировая, с ней легко, но это же всё равно не то. Я хочу, чтобы ты был рядом…

– Послушай меня, дорогая моя, – резко перебивает меня Данил. – Я не собираюсь терять хорошую работу из-за твоих капризов! Если тебя что-то не устраивает, можешь уходить, когда я приеду из командировки.

– Что? – потеряно произношу я. – Неужели это единственный выход из ситуации? Можно же найти какой-то компромисс.

– Какой? – кажется Данил злится ещё сильнее.

– Ну хочешь, я тоже выйду на работу? Мы будем работать вдвоём, неужели двух зарплат нам не хватит?

– И кем ты собираешься работать? Что ты умеешь? – с иронией спрашивает меня парень.

– Это не честно, – шепчу я, сглатывая ком в горле. – Ты же сам не дал мне учиться, увёз меня с собой, а теперь упрекаешь этим.

– Извини, погорячился, – говорит Данил чуть мягче. – Просто мы живём в деревне, где выбор работы ограничен. Чтобы жить в комфорте, надо либо разводить крупное хозяйство, либо ездить в командировки. В деревне все так живут.

– Хорошо, давай разведём хозяйство, – тут же соглашаюсь я.

– Ты готова пойти на это? Это не так-то просто, – практически спокойно говорит Данил.

– Любая работа – это не просто. Но ради того, чтобы мы были ближе друг к другу, я готова, – с готовностью подтверждаю я.

– Хорошо. Вообще-то я и сам об этом думал. Нелегко сосредоточиться на работе, когда сходишь с ума от беспокойства за молодую жену. Думаю, что нам с лихвой хватило месяцев разлуки, когда мы встречались. Я обещаю, что это была последняя командировка, а потом мы что-нибудь придумаем, чтобы больше не приходилось уезжать далеко от дома и надолго разлучаться.

– А зачем ты сказал про развод? – интересуюсь я.

– Хотел проверить твою реакцию. Извини, наверно грубо получилось, – признаётся парень.

– Не говори так больше, солнышко. Я не смогу жить без тебя, – говорю я, шмыгаю носом и вытираю слёзы.

– Хорошо, малыш, больше не буду.

***

А на следующую ночь Данил должен приехать домой. Я натапливаю баню, мы с бабулей наготавливаем всяких вкусностей, а потом я в радостном ожидании не ложусь спать, брожу по дому, как привидение, не зная, чем себя занять. От нечего делать я развешиваю по дому разные иллюзии: сердечки, цветочки, шарики, голубки и надписи типа "Я люблю тебя" и "Добро пожаловать домой" радуют взгляд буквально на каждом шагу.

В итоге, устав бродить туда-сюда, я сажусь в кресло, поджав под себя ноги, да так и засыпаю. Около двух часов ночи раздаётся телефонный звонок, услышав который, я чуть не падаю из кресла на пол, так как резко вскакиваю, чтобы ответить, но затёкшие от неудобной позы ноги против таких резких движений и тут же подкашиваются. С трудом удержавшись за подлокотник кресла, я стою несколько секунд, а потом ковыляю к подоконнику, на котором оставила свой телефон, заодно ругая себя за такую глупость.

– Малышка, выйдешь меня встретить? Таксист не местный и не довёз меня до дома, оставил почти на середине пути, я иду пешком, но я уже не очень далеко от дома, – слышу я в телефоне, когда отвечаю на звонок, кривясь от боли, которая тысячами иголочек тыкается в затёкшие, а теперь приходящие в себя, ноги. – Возьми фонарик, накинь кофту тёплую и потихоньку иди ко мне навстречу, я так соскучился, хочется побыстрее увидеть и обнять тебя, – продолжает уговаривать меня мой супруг.

– Хорошо, милый, иду, – отвечаю я и ковыляю к выходу.

Пока дохожу до ворот, ноги окончательно приходят в себя, и я бодро шагаю по дороге, каждую секунду оглядываясь по сторонам и светя фонариком во все стороны, чем наверняка привлекаю к себе ненужное внимание, и от этой мысли нервничаю ещё больше и ещё интенсивнее свечу фонариком по сторонам, а потом ещё и магический светлячок зажигаю и пускаю чуть впереди себя.

– Ничего себе у тебя освещение, я думал, машина едет, – такими словами встречает меня Данил.

Коричневые туфли, натёртые до зеркального блеска, тёмно-серые брюки, серая рубашка с парой расстёгнутых пуговиц на груди, чёрная кожаная куртка и чёрная шляпа на голове – я оглядела своего мужа с ног до головы и… влюбилась в него снова.

От волнения я перестаю следить за магическим светлячком, который тут же тухнет, а потом бросаюсь вперёд и с разбегу запрыгиваю в объятия мужа, который только успевает выпустить из рук ручку чемодана, который вёз за собой на колёсиках. Супруг подхватывает меня и прижимает к себе так крепко, что на несколько секунд становится нечем дышать, потом разжимает объятия и целует так нежно, что у меня моментально слабеют ноги.

***

Несколько часов этой ночи мы проводим в бане, смывая с себя весь негатив, скопившийся за время разлуки, и даря друг другу всю нежность и любовь, что оставались нерастраченными в этот месяц. Дома подкрепляемся продуктами, которые остались с поезда, чтобы не идти в кухню и не будить бабулю, и усталые, но довольные засыпаем в объятиях друг друга.

Утром, когда мы входим в кухню, бабуля минут десять обнимает и целует любимого внука, успевая при этом причитать о том, как сильно он похудел в этой своей командировке. Пришлось мне в срочном порядке накрывать на стол и приглашать всех к завтраку, пока любящая бабушка не задушила в радостных объятиях единственного внука.

После завтрака Данил самолично управляется по хозяйству, заодно проверяя всё ли в порядке, а я хвостиком хожу за ним по пятам, наслаждаясь его обществом. Бабуля с улыбкой наблюдает за нами. Потом мы втроём сидим на скамейке во дворе, лузгаем семечки и слушаем байки и истории, которые Данил привёз из командировки.

***

Уже через три дня Данил находит новую работу. Как он и говорил, работа в посёлке оказывается низкооплачиваемой, поэтому первое время нам приходится нелегко. Но от этого мы только ещё больше объединяемся.

Мы официально регистрируем наш брак, но решаем пока не торопиться с прибавлением в семье до тех пор, пока не встанем крепко на ноги в финансовом плане, и я делаю магическую блокировку на зачатие в своём организме. Моя подруга, кстати, тоже вышла замуж, но, в отличие от нас, они с мужем ожидают рождения сыночка.

Потихоньку я заменяю бабулю в ведении домашнего хозяйства, но не отказываюсь от её помощи и советов. Она учит меня, как правильно ухаживать за животными; учит закрывать соления и маринады на зиму, так как я не успела научиться этому у мамы – слишком рано сбежала из дома; учит печь домашний хлеб.

О-о-о домашний хлеб – это особый шедевр! Когда отрезаешь от ещё горячей булки ломоть с румяной хрустящей корочкой, намазываешь сливочным маслом, которое тает от тепла, и всё это со сладким чаем… Настоящий деликатес!

Так как теперь по кухне хозяйничаю я, мне кажется, что маловато полок, куда можно было бы убирать посуду. Об этом я как-то невзначай сообщаю супругу. И тогда он собирает из старого серванта подвесной шкафчик и этажерку такой красоты, что я несколько дней не могу налюбоваться ими, и постоянно нахваливаю золотые руки своего мужа.

Через некоторое время к бабуле приходит соседка, видит обновки и начинает расспрашивать, где мы их купили. Мы с бабулей, перебивая друг друга, рассказываем ей историю появления этой нехитрой мебели, и соседка так впечатляется, что заказывает себе шкафчик для посуды. А дальше срабатывает "сарафанное радио": слухи быстро расползаются, и заказы начинают сыпаться один за другим.

***

Спустя пять лет бабули не стало. Я вижу, что для Данила это сильный удар, хотя он и старается не показывать этого, и, как умею, пытаюсь его поддержать. Мы организовываем похороны, поминки, делаем красивые кресты и памятники с портретами бабушки и дедушки, хотя для этого приходится продать мотоцикл.

10 лет спустя.

Я продаю свой домик, доставшийся от отца, на эти деньги мы делаем ремонт в доме, проводим газ и водопровод, и оборудуем мебельный цех на дому, потому что, как оказалось, у Данила золотые руки, и он собирает такую неповторимую мебель любого типа, что заказы собираются на несколько месяцев вперёд.

Как и обещал, он перестаёт ездить в командировки, теперь у нас семейный бизнес. Помимо мебели мы с мужем также увеличиваем наше хозяйство: теперь кроме свиней и кроликов у нас появляются бараны, к курам прибавляются индюки и утки. Один хороший знакомый подарил нам щенка, которому сейчас уже два года, и который из крошечного щенка превратился в грозного охранника. Также у нас появился котёнок.

Благодаря развороту семейного бизнеса мы смогли скопить деньги и купить машину. Теперь Данил сам отвозит готовую мебель к заказчикам, не тратя лишние деньги на такси.

Раз в пару месяцев мама приезжает к нам в гости, а уезжает каждый раз в шоковом состоянии: она не может понять, как я – городская девчонка – могу справляться со всеми сельскими хлопотами. Но я по уши влюблена в своего супруга, и никакие трудности меня не пугают, потому что со всем мы справляемся с ним вместе. Правда, я хитрю, пользуясь магией, но это облегчает труд, и муж не против такого жульничества.

***

Кто-то настойчиво стучит в ворота. Данил уехал на очередной заказ, я чищу овощи, собираясь готовить ужин, в соседней комнате на столе утюг, активированный магией, гладит бельё. От этого стука по позвоночнику пробегают мурашки, и желудок сжимается в холодный комок. Странная реакция интуиции меня настораживает. Сполоснув руки под краном и на ходу вытирая их небольшим полотенцем, я щёлкаю пальцами, останавливая процесс глажки и иду посмотреть, кто пришёл.