О нем

– Вы хотите со мной поговорить? – спросило оно. – Доктор Акети сказал, что Вы хотите сообщить мне что-то очень важное.

– Может ты все же поздороваешься и сядешь более… прилично? – тихо и вкратчиво спросил Мацунага. Он был старше своего подчиненного, и в отличии от того особой впечатлительностью не отличался. – К тому же приходить на встречу в темных очках…

– У меня проблемы со зрением. – прервал его мальчишка.

– Да? – Мацунага откинулся назад, на спинку своего кресла. – А вот мне кажется, что у тебя куда больше проблем с воспитанием, чем со зрением. И доктор Акети говорил со мной как раз об этом.

     Мальчишка наклонил голову к правому плечу.

– Его так заботит мое воспитание? – насмешливо спросил он.

– А ты считаешь свое поведение вполне подобающим? Доктор Акети говорит, что ты грубишь всем подряд и устраиваешь истерики по любому поводу. И без повода, между прочим, тоже.

– Что? – мальчишка подался вперед. – Когда это было? Какие еще истерики?

– Твои истерики.

– Неужели? Так может стоит вызвать сюда доктора Акети? Если он говорит это Вам, пусть скажет и мне.

– У доктора Акети и без того дел достаточно.

– То есть, вызывать его Вы не намерены?

– Да, не намерен. А вот тебе придется вспомнить о вежливости и объяснить свое поведение. Столь недопустимое и вызывающее по отношению к доктору Акети.

– И что же недопустимого Вы в нем находите?

– А вот это ты мне будешь объяснять, а никак не наоборот.

     Мальчишка резко выпрямился.

– Значит, доктор Акети жалуется на меня… Одного?

– Да. Потому что другие ведут себя прилично.

– Ну, конечно, прилично. Ведь денег от них он тоже прилично получает. Тогда как моя мать ему ничего не дает.

     От последнего замечания у Мацунаги перехватило дыхание.

– Ты обвиняешь доктора Акети в вымогательстве и взятках? – спросил он.

– Нет, не обвиняю. – мальчишка небрежно поправил очки. – Пусть себе берет на здоровье, у тех кто может ему их давать. Но у моей матери денег лишних не бывает.

– Ты присутствовал при том, как доктору Акети давали взятки? – ледяным тоном осведомился Мацунага.

– Ну, пару раз довелось. Вам сказать где и как? Или назвать имена? А может Вы сами предпочтете побеседовать об этом с доктором Акети?

– Я предпочту побеседовать с тобой. – Мацунага по прежнему не менял тона. – Мало того, что ты ведешь себя недопустимо нагло, так еще к тому же клевещешь на человека вдвое старше… И из почтенной семьи.

– Я говорю то что есть. – мальчишка поджал губы. – И думаю, будет лучше, если Вы предупредите доктора Акети. А то в последнее время он ведет себя наредкость неосторожно.

– Ты хочешь сказать, он требовал у тебя денег?

– Ну, – мальчишка усмехнулся. – Он на это намекал. И между прочим, намекал не только на это.

     Мацунага Хисахидэ тоже усмехнулся. Но усмешка у него вышла натянутой. Он внимательно изучал своего собеседника и надо сказать – объект изучения ему совершенно не нравился. А когда под конец своей многозначительной фразы, мальчишка снял очки и посмотрел на него мечтательным и до странности отстораненным взглядом – врач вполне утвердился в своих чувствах и подозрениях.

– Ты ведь лжешь, не так ли? – устало спросил он.

– Вы можете это проверить? – мальчишка по прежнему улыбался, но глаза опустил.

– Ты хоть знаешь, что за клевету можно попасть под суд?

– Разумеется… Если доказать, что это клевета. Но ведь доктор Акети живет один и ни с кем не встречается.

– И на этом основании ты решил обвинить его в подобной мерзости?

– Пока – нет.

– Пока?

– Думаю, мы сможем договориться. Я ведь немного у Вас прошу.

– Ты просишь у меня?

– Да. Я прошу, чтобы меня выписали в воскресенье, а не в пятницу. Это немного, правда?

– И почему – в воскресенье?

– Потому что моя мать работает. А так как работа хорошая и она получила ее недавно, то ей вовсе незачем сразу брать отгул. Кто знает, как на это посмотрят.

– А ты не хочешь отправиться домой без сопровождения?

– Не хочу. Видите ли, господин Мацунага, мои родные переехали в другой район, а я его совсем не знаю. Да и денег при себе у меня нет.

– А твой отец тоже не может за тобой приехать?

– Конечно, не может. Последние два года он живет в Токио. – мальчишка зябко повел плечами, словно мерз. – Он уехал, как только меня положили в клинику.

– Значит, ты хочешь остаться здесь до воскресенья?

– Да.

– А ты не думаешь, что доктор Акети уже сообщил твоей матери, что тебя выписывают в пятницу?

– Нет, не думаю.

– Почему?

– Потому, что после разговора со мной, он сразу побежал к Вам. Доктор Акети очень несдержанный человек и меня терпеть не может.

– Это и не удивительно. Сомневаюсь, что тебя хоть кто-то может терпеть.

     Мальчишка снова дернулся. Но совладал с собой.

– Так Вы согласны выписать меня в воскресенье? – тихо спросил он.

     Мацунага поднялся с кресла.

     Он вполне оценил своего собеседника и теперь заговорил с ним так, как говорил с очень немногими людьми. Причем, с людьми взрослыми.

– Тебя выпишут в воскресенье. – его голос звучал холодно и зло. – Но я соглашаюсь на это только ради твоей матери.  Что же до шантажа – я его не потерплю. Если ты хоть что-то предпримешь против доктора Акети, когда выйдешь из клиники, или хоть слово скажешь – то я отправлю тебя под суд. И будь уверен, доказательства у меня будут. А теперь можешь идти.

– Спасибо, господин Мацунага.

– Уходи.

     Изрядно побледневший мальчишка исчез за дверью. Мацунага опять опустился в кресло.

"Придется поговорить с Акети. – подумал он. – Похоже, он совершенно не умеет обращаться с детьми. Сначала демонстрирует им свою неприязнь, а когда они начинают злиться и пакостить – бежит жаловаться мне. Впрочем, современные детки доведут кого угодно. Двуличные, невоспитанные, к тому же продвинутые дальше некуда."

     До конца работы оставалось еще много времени.

     Но почему-то у него возникло предположение, что теперь уже до самого конца, больше ничего не произойдет. Ни с больными, ни с персоналом. И, разумеется, ни с ним самим.

Телефон

Тот день… Тот день Ханбей запомнил на всю жизнь, хотя никому о нем не рассказывал. Тогда он проснулся очень поздно. И пробуждение было очень неприятным: голова кружилась, во рту пересохло, а глаза слезились, стоило их только приоткрыть…

"Да что же это такое? – подумал он. – Не мог же я заболеть? Ведь вчера было все в порядке. Вот только… Только…"

Память быстро подсказала ему ответ. Вчера умалишенная (даже мысленно он называл ее именно так) держалась непривычно мягко и дружелюбно. Ему следовало сразу же насторожиться, но он так радовался предстоящим каникулам и присутствию Ойю, что ничего не желал замечать. И вот теперь приходилось расплачиваться за свое нежелание.

Ханбей прикрыл глаза. Неприятные ощущения постепенно проходили. Еще немного и он сможет встать. А потом… Что потом?

Ханбей прислушался. Телевизор уже был включен, на кухне так же что-то готовилось. Да, уж… Сегодня умалишенная проснулась раньше него и скорей всего уже подготовила очередную пакость. Хорошо еще, что Ойю отправилась ночевать к тетке. Иначе ей бы тоже перепало.

Ханбей встал. Первым делом он тщательно проверил свою одежду. Все было на месте и все было в порядке. Месяц назад, когда его угораздило задержаться в ванной дольше чем обычно, умалишенная достала шариковую ручку и расписала ему рубашку. Ханбей до сих пор помнил, как она истошно кричала, что никогда, ничего подобного не делала, а рубашку, конечно же, он испачкал сам – ей назло…

"Интересно, что на этот раз ей в голову прошло?" – подумал он. Ханбей оделся и продолжил свои поиски. Все вещи вроде были на месте… Все? Его взгляд остановился на столике, у окна. Вчера он оставил на нем свой сотовый. А сегодня… Сегодня его там не было. Осталась только подзарядка.

Ханбей поспешно сел. Он по прежнему ощущал слабость и головокружение, однако не смотря на это, мысли у него были ясными. На удивление ясными. Он несколько раз повторил свой номер. Восстановить его будет несложно. Другое дело – сам телефон…

Старая модель, вряд ли она стоит дорого. Во всяком случае Ойю может попросить такую сумму у тети, чтобы потратить ее на каникулах. А пока… Пока ему следовало заняться другим делом.

Ханбей отправился на кухню. Умалишенная уже была там, расставляла по полкам посуду, ту, что они использовали вчера.

– Ты поздно встал, – сказала она и уставилась на него напряженно и выжидающе. Ханбей улыбнулся.

– Я очень устал вчера, – сказал он. Умалишенная прикусила губу. Ее взгляд по прежнему оставался выжидающим, но Ханбей делал вид, что ничего не замечает. Пусть выжидает, сколько угодно, он все равно ничего не скажет ей о пропавшем телефоне. Ничего!

– Ты уже звонил Ойю? – спросила умалишенная.

– Да, – ответил Ханбей. – С ней все в порядке. Кстати, тетя просила, чтобы я к ним заехал.

– Вот как? – Да. Я же ей тоже не чужой.

Умалишенная молчала. Ханбей подошел к столу и взял в руки сахарницу. "Пустая, – отметил он про себя. – Надо же! Успела уже выбросить все, да как быстро!"

– Хочешь кофе? – после недолгого молчания наконец спросила она.

– Нет, спасибо. Я и так очень много его выпил… Вчера.

– Я пойду к себе, – запинаясь проговорила умалишенная.

– Да, мама.

Она вышла. Ханбей еще какое то время оставался на кухне, затем поспешил уйти. Сотовый умалишенной он благоразумно отключил перед уходом, ведь не дозвонившись ему, Ойю вполне могла позвонить ей. И тогда…

Тогда у той снова начался бы припадок: с криками и слезами. А этого, в любом случае, допустить было нельзя. Ведь после истории с рубашкой, все соседи, да что там, все его родственники уверены, что у него не все в порядке с головой. Разве что – Ойю… Но кто будет слушать Ойю?

Тот день он запомнил на всю жизнь, хотя никогда о нем не рассказывал. К тому же… Кому, кроме сестры, он мог о нем рассказать?

Передозировка

Последний рабочий день выдался хмурым и холодным, больше похожим на летний, чем на осенний. Ему нужно было взять с собою зонт, но Адзаи Нагамаса мало обращал внимание на погоду… Да и на окружающих – тоже.

Еще полгода назад он вряд ли бы поверил в такое. Даже больше того, Нагамаса очень сурово осудил бы подобное поведение. Однако так было полгода назад. Не сейчас! А сейчас он смотрел на залитое дождем окно и думал об Оити. О том, что завтра у него будет выходной и они смогут куда-нибудь сходить. Пусть не за город, как ему мечталось, но все же… Все же он проведет время с ней, будет держать ее за руку, будет рассказывать ей что-то смешное и улыбаться в ответ на ее улыбку… Улыбка у Оити была чудесной, ни одна из знакомых ему девушек не могла улыбаться так нежно и так искренне. Скорей бы уж наступил выходной!

Нагамаса оторвал взгляд от окна и перевел его на своего друга. Тот тоже пребывал в задумчивости, однако его задумчивость была вызвана причинами отнюдь не личными. Несколько раз к нему подходила Касуга, хорошенькая девушка из лаборатории криминалистики и все эти несколько раз – безрезультатно. Во всяком случае, глядя на нее, Нагамаса пришел именно к такому выводу. Впрочем, и не он один…

– Когда нибудь ей это надоест, Кенсин, – сказал Нагамаса. – Если у тебя нет свободного времени для нее, то у другого оно найдется.

– О чем это ты? – спросил его друг, с искренним недоумением.

– Я говорю о Касуге, – ответил Нагамаса.

– А что с ней? – с тем же недоумением продолжал расспрашивать Кенсин.

– Я полагаю, она тебе уже сказала.

Уесуги Кенсин прикусил губу. Вид у него по прежнему был отрешенный и Нагамаса почувствовал себе не лучше той же Касуги. А может – и еще хуже: ведь к его огорчению еще примешивалось чувство вины. Все время, пока Кенсин был полностью поглощен расследованием, он сам думал только об Оити… Увы!

– Да, она сказала, – подтвердил Кенсин. – Только вот после этого расследования я ни на что не способен. Так что извини.

– Тебе нужно извиниться перед ней, а не передо мной.

– Я уже извинился, – пожал плечами Кенсин.

Адзаи Нагамаса тоже прикусил губу.

– Ты слишком стараешься, Кенсин, Даже когда стараться не стоит.

– Не стоит?

– Мы с самого начала знали с чем имеем дело. Все факты, все улики…

– Улики по большей части оказались уничтоженными!

– Это вышло случайно, а не преднамерено, – возразил Нагамаса. – К тому же кое-что все же они доказали!

– Да, доказали, – согласился Кенсин и добавил: – Тебя это устраивает, Нагамаса? Я говорю о результате расследования?

Расследование, которое вызвало у него такую не посредственную реакцию, заняло немного времени и оказалось очень простым. Женщина, придя с работы, выпила лишнюю снотворную таблетку и больше не проснулась. Утром труп матери обнаружил сын, подросток четырнадцати лет: он же позвонил в полицию и он же почти полностью уничтожил улики… Испугавшись, парнишка заметался по комнате и опрокинул столик с остатками ужина. Обоим детективам это не понравилось, но если Адзаи Нагамаса не нашел в последнем обстоятельстве ничего подозрительного, то его друг, напротив, насторожился.

– Он мог перевернуть столик намерено, – заметил тогда Кенсин. – И сказать, что у него это вышло случайно.

– Мог бы, – согласился Нагамаса. – Но зачем ему лгать? Вы подозреваете, что он отравил свою собственную мать?

– Чего только не бывает, особенно с подростками. Он часто ссорился с матерью?

Из дальнейших показаний соседей выяснилось, что ссоры между погибшей и ее сыном происходили каждый день. В основном из-за плохой учебы. По общему мнению, парнишка был слишком ленивым и глупым, дома и в школе его не любили. Может именно по этой причине, он предпочитал общаться со своей младшей сестрой, чем с ровесниками. В то трагическое утро, его сестры, кстати, дома не оказалось, она ночевала у тети: старшей сестры ее отца.

Впрочем, ее отсутствие мало что меняло, девочка ушла из дома еще до прихода матери и знать ничего не знала. Зато потом Адзаи Нагамаса отправился в школу, где учился ее старший брат и там познакомился с Оити, прекрасным школьным психологом и… С прекрасной девушкой!

Дальнейший ход расследования его интересовал мало. Всплывали новые факты, появлялись новые свидетели. Три года назад погибшая разъехалась с мужем, большую часть времени проводила на работе, а меньшую – в интернете, на сайтах знакомств. Один из интернетных знакомых уговорил ее встретиться в выходной день. Именно последнее обстоятельство и послужило причиной по какой женщина выпила лишнюю таблетку. Слишком уж она перенервничала.

– Значит, до этого она положила две таблетки в чай, а потом решила добавить еще одну? – спрашивал Кенсин у Касуги.

На что девушка только руками разводила:

– Видимо, ей не спалось.

– Неужели она не понимала, чем рискует?

– У нее был сильный стресс. С мужем у нее отношения были плохие, они давно жили отдельно и она думала о разводе…

– А что с ее новым знакомым?

– Ничего. Это было их первое свидание и, скорей всего, она бы его отменила. Послала бы утром СМС.

Адзаи Нагамаса слушал без особого интереса. Расследование подходило к концу, его уже можно было счесть законченным. Несчастный случай, случайная передозировка снотворного. Что же так сильно беспокоило его друга?

– Тебя это устраивает? – повторил он снова свой вопрос и на этот раз Нагамаса ему ответил:

– Да, Кенсин. Меня все устраивает. А вот тебя, похоже, нет.

– Нет.

– Почему?

– Ее сын что-то недоговаривает.

– Ее сын очень напуган и к тому же не слишком умен. Впрочем, он не то что не умен, он совершенный тупица, тут согласны все и одноклассники и учителя и Оити.

– Школьный психолог?

– Да, она тоже. Кенсин, Оити – прекрасный специалист. Дипломированный. Неужели ты полагаешь, что она ошибается на его счет?

– Любой человек может допустить ошибку.

– Верно. Один – может. Но сразу – все? Ради Бога, Кенсин, перестань себя изводить. Я понимаю, что отравление доказать очень трудно. Однако, его в данном случае не было. Женщина выпила лишнюю таблетку сама. Она же сама заваривала чай.

– А перевернутый стол?

– Опять же случайность. Он испугался тогда. Да и сейчас ему страшно.

– Считаешь его таким трусливым?

– Кенсин, мальчишка почти три года провел в больнице, с туберкулезом. Неудивительно, что он боится смерти и всего, что с ней связано. К тому же зачем ему убивать свою мать? Что она ему такого сделала?

– Вот именно – что?

– У него нет никакой причины. Никакой! Да и откуда она возьмется? Подростки, конечно, совершают неадекватные поступки, но убивать? Да и как бы он проделал такое?

– Положить таблетки в чайник не проблема.

– Он не ужинал с ней.

– Но он заходил к ней, во время ужина. Они говорили и опять поссорились. Соседи слышали. – Он этого и не отрицает.

Уесуги Кенсин отвернулся. Его взгляд, по прежнему задумчивый, скользнул по мокрому стеклу.

– Наверное, ты прав, Нагамаса, – проговорил он. – Мне не стоит так себя изводить. Если факты и доказательства настолько… убедительны.

На последнем слове послышалась легкая заминка, но Адзаи Нагамаса не обратил на нее внимания. Последний рабочий день подходил к концу, впереди были выходные, впереди было будущее, сияющее и лучезарное, как улыбка Оити. Что же до этого расследования, то через год, ну, может быть, через два, они о нем забудут…

Через год так и произошло. А еще через один, во время очередного расследования, Уесуги Кенсин снова наткнулся на полузабытое имя: Такенака Ханбэй и больше его не забывал. И имя и то обстоятельство, что люди могут ошибаться. Причем, все и сразу.

История о трех телефонных звонках

1.Первый звонок

Первый звонок сделал Маэда Кейдзи. В пятницу вечером он позвонил своему другу на сотовый и сообщил ему, что попал в неприятности. Само собой совершенно неожиданные и непредвиденные.

– И что на этот раз? – спросил его друг. – Ты опять перепутал номера Но и Нене? Или твоя сестренка все же решила родителям рассказать, как ты уроки прогуливаешь?

– Нет, Мацу тут не при чем, – вздохнул Кейдзи. – И Но с Нене тоже.

– А кто тогда при чем?

– Еши.

– Какой еще – Еши?

– Ешимото, – Кейдзи снова испустил тяжелый вздох. – Имагава.

– Этот придурок? – друг, похоже, удивился. – А он что от тебя хочет?

– Денег… Еши хочет, чтобы я ему заплатил.

– За что?

– Он видел меня с Чикой, в прошлую субботу, в парке. Когда мы… Пиво пили.

– Где вы его взяли?

– Чика из дома принес. Его родители в тот вечер уехали.

– Значит, Ешимото увидел вас в парке?

– Да. Он снял нас на сотовый и теперь требует денег.

Друг на минуту задумался, потом спросил:

– А что по этому поводу говорит Чика?

– Ничего… – голос Кейдзи предательски дрогнул. – Его дед заболел, так что он к нему уехал. И вернется только после фестиваля.

– Но фестиваль уже завтра!

– Вот именно. Только Ешимото хочет, чтобы я заплатил сегодня. Иначе он обещает показать это видео в школе. Прямо на фестивале. Всем!

– Ну, обещать-то можно что угодно…

– Хидэеси!

– Ты что, действительно думаешь, что Ешимото выполнит свое обещание? – недоверчиво хмыкнул Хидэеси.

Кейдзи на минуту задумался.

– Не знаю, – проговорил он. – А ты думаешь, что нет?

– Думаю – нет. Скорей всего он рассчитывает получить деньги не только от тебя, но и от Чики. Так что если ты откажешься, а он покажет запись, то вообще никаких денег не увидит!

– Ты прав. Только…

– Только – что?

– Пожалуй, я отключу телефон. А завтра никуда не пойду!

– Это глупо!

– Почему? Ты тоже не идешь на фестиваль!

– Я не иду – потому что мой брат заболел и его не с кем оставить. А ты? Знаешь же, что на следующий год, мы к выпускным экзаменам будем готовиться… и следующего фестиваля не увидим. Так почему сейчас, из-за какого-то зарвавшегося дурака, ты хочешь дома сидеть?

– У этого дурака, отец между прочим, глава якудзы!

– Кейдзи, у этого дурака, отец всего-навсего директор фирмы по производству канцелярских товаров. Никакого отношения к якудзе он не имеет.

– Как это не имеет? Он же потомственный якудза!

– Твой отец – тоже.

– Мой отец ничем противозаконным не занимается, – запротестовал Кейдзи.

– А с чего ты взял, что Имагава этим занимается? – усмехнулся Хидэеси. – Только потому что Ешимото болтает всякий вздор? Кейдзи, ну подумай, если бы Имагава был главой якудзы, то неужели он стал бы жить в нашем городке… Да еще заниматься такой фирмой?

– Эта фирма может быть и прикрытием…

– Ага, точно, а на самом деле, вместо выпуска скрепок Имагава выпускает оружие или наркотики!

– Послушай, Хидэеси…

– Нет, лучше ты послушай! Никакой Имагава не якудза. Да, когда то его семья занималась всякими неблаговидными делами, но когда это было? В прошлом веке?

– Еши говорит…

– Ешимото – дурак! – оборвал его Хидэеси. – Он много чего наговорит. Не понимаю только как можно верить в такую чушь? И не видеть совершенно очевидных вещей?

– Ну, не знаю, – Кейдзи явно смутился. – Не такой уж Еши дурак.

– Да?

– Да! Знаешь, когда я попытался отобрать у него сотовый, он сказал, что скопировал запись на свой компьютер.

– Предусмотрительно!

– Поэтому я тебе и позвонил. – Кейдзи выдержал паузу. – Помоги мне, пожалуйста!

– Чем?

– Поговори с Ханбеем.

– С Ханбеем? – теперь запнулся Хидэеси. – О чем? Я его знать не знаю!

На какое-то время Кейдзи лишился дара речи. И не только – речи.

– Как это – не знаешь? – наконец заговорил он. – Вы же живете в одном доме! И ты у него бываешь!

– Кейдзи, я у него бываю по поручению нашего классного руководителя. А вовсе не потому, что мне самому так хочется.

– Подожди… По какому поручению?

– Чтобы взять его домашние задания. Ведь Ханбей почти все время болеет и в школе не появляется. Да и теперь он болен.

– С каких пор?

– Со вчерашнего вечера. Заболел гриппом. – Кейдзи молчал и Хидэеси продолжил: – Так на что ты рассчитывал? О чем я должен был с ним поговорить?

– Я рассчитывал, что ты его уговоришь уничтожить эту проклятую запись… В компьютере Еши. Ведь Ханбей отлично разбирается в программах. Помнишь, в начале года, он даже на конкурсе выиграл?

– И что же? С чего ты решил, что он согласится хакерством заняться? Да еще по моей просьбе?

– Хидэеси!

– Что?

– Прости, пожалуйста! У меня из-за этой проклятой истории, голова кругом идет!

– Заметно! – примиряюще фыркнул Хидэеси.

– Так что мне теперь делать?

– Дождись когда приедет Моточика. Тогда вдвоем вы с Еши и поговорите. Как якудза с якудзой.

– Ну, хватит уже!

– Согласен, хватит.

– Ты полагаешь, мы сможем его убедить?

– А то как же! Особенно если не только будите говорить, но еще и отделаете этого дурака… Как следует.

– Спасибо, – усмехнулся Кейдзи. – Ты тоже умеешь убеждать. Когда берешься за это дело.

– Ладно, давай на том и закончим, – Хидэеси взглянул на часы. – Мне идти надо.

– Куда?

– Ужинать!

2. Второй звонок

Второй раз Маэда Кейдзи позвонил своему другу в воскресенье. И тоже – вечером.

– Хидэеси, – запинаясь проговорил он. – Ты видел новости?

– Нет, – на мгновение Хидэеси тоже запнулся. – А что такое?

– Ешимото… Убили.

– Что?

– Его убили. В школе. Во время фестиваля. – голос Кейдзи звучал еле слышно.

– Кто?

– Это сейчас и выясняют. Проверяют камеры наблюдения. Только убили его там, где камер нет… На самом верхнем этаже, в комнате с инвентарем.

– Что он там делал?

– Тосие говорит, что он пошел наверх с какой-то девчонкой и больше не спускался. Но я в жизни не поверю, что девчонка смогла бы сотворить такое!

– Как его нашли?

– Сразу, как фестиваль закончился. Тосие и еще несколько ребят пошли взять ведра и тряпки для уборки. Пришли, а он там… Лежит.