Теплыми руками

У меня потемнело в глазах.

– И Коля согласился на эту идиотскую затею?! – закричал я.

– Моя сестра довольно опытный адвокат и обладает даром убеждения. Когда завертелась вся эта чехарда с кирпичом, ее участники начали постепенно сходить с ума. Вокруг постоянно что-то менялось и твоим друзьям постоянно хотелось что-нибудь перейти. Не знаю как там насчет Рубикона, но границы здравого смысла – точно. Твоего друга Колю подвел элементарный азарт. Жажда действия всегда делает человека глупее, чем он есть на самом деле.

– Но смысл?!

Следователь пожала плечами.

– О смысле поинтересуйся у моей сестрички. Короче говоря, сегодня ночью твой друг Коля вместе с женой пробрались на кирпичный завод и принялись укладывать кирпич в кузов стоящего там же "КАМАЗа". Их взяли уже под утро, когда они уложили его в количестве достаточном для того, что бы получить пятилетний срок.

Я встал и принялся нервно расхаживать по кабинету. Следователь молча наблюдала за мной и загадочно улыбалась.

Я подошел к окну и нервно забарабанил пальцами по подоконнику. То, что произошло с Колей и Настей не поддавалось никакому логическому объяснению.

– Я могу поговорить с твоей сестрой? – наконец спросил я.

– Меня не нужно об этом просить – я отпустила ее. Должна же Надя совершить еще какую-нибудь глупость. Но со своим неуемным темпераментом на свободе она долго не задержится. А теперь давай все-таки вернемся к нашему делу. Итак, если ты добровольно согласишься сесть в тюрьму, я на многое закрою глаза.

– Например?

– Я отпущу всех, кроме тебя. По рукам?

Мне пришлось немного подумать.

– А за что меня будут судить? – спросил я. – Дело о кирпиче уже давно развалилось.

– Можешь считать, что тебе повезло. Позавчера на улице мои коллеги нашли на улице двух изрядно потрепанных субъектов. Кто-то их избил, причем довольно сильно. Но они категорически отказываются давать показания. Один из них, по видимому, защищаясь, ударил кулаком по твердому и сломал два пальца. Второму настолько долго выкручивали руку за спину, что он так и шел по улице в полусогнутом состоянии.

Я вспомнил свою недавнюю драку в подъезде.

– Какая жестокость! – с самым искренним чувством заметил я.

– Согласна. Кстати, у нас как раз горит план по хулиганам. Вот я и подумала, а что если это сделал ты?

– Я?!

– А почему нет? Этих типов нашли недалеко от твоего дома. Примерно в то же время, когда ты возвращался домой после нашей беседы.

– Это был не я.

– Нет, это был ты. После нашей беседы ты решил с горя напиться. Потом ты стал приставать к прохожим и избил двух ни в чем неповинных людей. Ты – дебошир, пьяница и хулиган.

– Не вяжется, – продолжал упорствовать я. – Никто не поверит, что я смог поднять руку на человека. У меня слишком хорошая репутация.

– У тебя репутация прожженного афериста, – отмахнулась следователь.

– Но и философа-моралиста, – напомнил я.

– К твоему делу о мелком хулиганстве это не будет иметь никакого отношения. Соглашайся, иначе я постараюсь устроить тебе дело об изнасиловании.

Я вздохнул.

– Хорошо. Когда ты отпустишь Раю, Колю и Настю?

– Как только ты напишешь явку с повинной.

– Давай бумагу.

– Не спеши. Ты еще должен зайти домой и собрать вещи. Я не хочу, чтобы ты встречался со своими друзьями на свободе. Ведь ты – не Надька. Три часа тебе хватит?

– С избытком.

– Тогда иди.

Я не понимал, зачем Светлана отпускает меня. Но не подчиняться такому ходу в игре было бы глупо.

"Думай, думай, черт бы тебя побрал!.."

И я думал.

– У тебя слишком сосредоточенное лицо, – сказала на прощание Светлана. – Голова не болит?

– Пока нет.

– Не расстраивайся, головную боль в ближайшем будущем я тебе гарантирую.

На улице снова шел дождь. Я прикинул, что могу добраться пешком до дома не больше, чем за полчаса и поднял воротник плаща. Дождь был теплым и светлым. В лужах играли осенние, желтые солнечные зайчики.

Дома не смотря на отсутствие аппетита, я плотно пообедал. Затем принялся собирать вещи. Между делом я подмел пол, убрал на кухне и замочил белье в ванне.

К трем часам все было готово. Прежде чем покинуть квартиру и подошел к книжному шкафу и скользнул взглядом по корешкам книг – мне не мешало бы прихватить что-нибудь с собой. После небольшого колебания я выбрал "Одиночество перед смертью". Название книги соответствовало моему настроению. Потом я надел плащ и открыл дверь.

За дверью стоял пьяный Гриша. Он устало опирался грудью на стену и пытался нащупать нетвердой рукой кнопку звонка. Я поставил чемодан на пол. Гриша радостно улыбнулся и упал в мои объятия.

– Меня отпустили. Дома я немного выпил, и я все нашел!.. – прошептал он, прижимаясь носом к моему плечу.

Я оттащил Гришу в зал и усадил в кресло. По пути я поклялся самому себе месяц не прикасаться к спиртному. "Находить" что-то в пьяном виде, пусть даже "все" по методу Гриши занятие малопочтенное.

Гриша немного поворочался в кресле и закинул ногу за ногу. Мне пришлось придержать гостя, иначе он вывалился бы из кресла.

– Итак, я нашел, – повторил Гриша. – Я понял, чего боится Светка. Сейчас я все тебе расскажу… Надя будет просто в восторге.

"Поженить их, что ли?", – мелькнула у меня мысль.

К сожалению, такой вариант развития событий пришлось забраковать. Темпераментная Надежда относилась к Грише только как к инструменту для достижения своих личных целей. Кроме того, интрига с их свадьбой могла оказаться слишком громоздкой и явно искусственной.

Я напомнил Грише, что у меня мало времени.

– Да-да, – Гриша потер рукой лицо, сгоняя с него идиотскую улыбку. – Как я тебе уже говорил, вчера, когда меня допрашивала Светка у нее на столе лежали списки по распределению участков. Они были открыты на четырнадцатой странице. Дома я выпил и еще раз просмотрел копию этих списков, а именно четырнадцатую страницу. Вот тогда я все и понял!..

Гриша многозначительно замолчал.

– Не тяни!

– Разгадку нужно искать в людях. Адреса и номера участков – только цифры. Короче говоря, неожиданно мне в голову пришла одна идея. Ответь мне, как фамилия следователя Шарковской?

– Шарковская, – с большой долей иронии быстро "догадался" я.

– Понял, да? – Гриша радостно улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – В этом вся суть.

Понять женщину может только женщина, понять пьяного может только пьяный. Я вспомнил о спиртном в холодильнике, но поход в тюрьму требовал ясного ума.

– Поясни, пожалуйста, Гриша, – как можно мягче попросил я.

– Все очень просто, – Гриша мне подмигнул. – Светлана Шарковская замужем, но она не взяла фамилию мужа. Соображаешь?.. Или, по крайней мере, тебе не кажется это странным?

Я насторожился.

– Продолжай, пожалуйста.

– При здравом размышлении, Шарковская не могла взять фамилию мужа только в одном случае – если эта фамилия звучит, мягко говоря, не совсем благозвучно. Ну, например, Побирушкин. Следователь Побирушкина Светлана Петровна!.. Звучит как приговор любому честолюбию. Так вот, в списках я нашел только две подобных фамилии. Одна из них, именно на четырнадцатой странице, подошла к Гене по инициалам, – Гриша вытащил из кармана смятые списки и бросил на стол. – Посмотри сам: Портянко Геннадий Федорович. Улица Булдакова, дом пять, квартира восемнадцать. Теперь понял?.. Муж Светки тоже есть в этих злосчастных списках.

– Боже, откуда он там?!

– Я выяснил и это. Оказывается, его отец работает в министерстве энергетики. Именно с ним наш институт подписывает большинство контрактов. Усек?.. А Светка испугалась, что ты вернешь кирпич, но подбросишь его на участок ее мужа.

– Еще я говорил, что могу достать луну с неба, – немного растерянно припомнил я.

Я встал и принялся нервно расхаживать по комнате. В гипотезе Гриши определенно был здравый смысл. А Надежда, судя по всему (ох, уж эти мне предположения!), докопалась до разгадки раньше. Именно поэтому ей удалось уговорить Колю и Настю пойти на прямое воровство кирпича. Но Светка?!..

– Прежде, чем придумать такое, – сказал я, – Светка наверняка долго ломала себе голову. Не слишком ли это искусственное умозаключение?

– Она паникует. Участки Коли и Гены расположены практически рядом. Если ты подбросишь кирпич Гене, Светке придется очень многое объяснять. Например, почему кирпич пропал? Почему когда он пропал, она выпустила на свободу твоего дружка Колю? И почему когда кирпич вернули, он вдруг оказался на участке ее мужа?

Черт возьми!.. Я в сердцах ударил кулаком по ладони. Оказывается, сестры-близнецы думали почти одинаково. Гипотеза была неплоха, но чего-то все-таки определенно не хватало. Наверное, последнего, завершающего штриха…

Я сел и взял в руки списки дачников. Под номером шестьдесят вторым, на четырнадцатой странице, действительно значился Портянко Геннадий Федорович.

– Портянко Светлана Петровна, – пьяно гоготнул Гриша. – Нет, как звучит, а?.. Я закажу красивую бирку и ночью повешу ее на дверь Светкиной квартиры.

Я потер лоб, собираясь с мыслями. Итак, в данный момент мне стоило исходить из того, что следователь придумала довольно замысловатую химеру. И теперь она опасается столкнуться с ней в действительности. Поэтому когда Коля и Настя, пыхтя и потея, перекладывали кирпич из штабелей в машину, за забором уже сидела парочка милиционеров и умирала со смеху. Но Светка поступила очень умно – она сделала из своей химеры элементарную ловушку. А весь парадокс ситуации состоял в том, что в эту ловушку нельзя было сунуть свою голову без согласия ее хозяйки. Ведь Светка пока не просила вернуть кирпич меня… Но она это сделает. Она обязательно сделает это рано или поздно!

Я подошел к окну и открыл форточку. Сырой, пахнущий сгоревшей листвой воздух, нежно коснулся моего лица и колыхнул густую пелену сигаретного дыма.

Я подумал о том, что если я попытаюсь предпринять что-либо, не имея достаточно ясного плана, любая моя затея, в конце концов, развалится как карточный домик.

– Ты что-то сказал? – спросил Гриша.

– Нет. А что?

– А, по-моему, ты что-то сказал…

Грише пора было ложиться спать.

За окном на приколоченный к стволу дерева и уже покинутый птицами скворечник приземлилась взъерошенная ворона. Островерхая крыша оказалась не совсем удобной площадкой для посадки. Ворона довольно долго ворочалась на ней, пытаясь хоть как-то устроиться. Птичьи лапки скользили по мокрой крыше и по очереди срывались в пустоту.

"Сволочной, вообще-то, домик, – сказал мне вороний взгляд. – Ни на крыше посидеть, ни внутрь забраться…"

Я тихо постучал пальцем по стеклу. Ворона расправила крылья и нырнула вниз.

Домик… Карточный домик… Кажется, Гриша прав и я сказал вслух о карточном домике.

Я целую минуту рассматривал раскачивающийся на ветру скворечник, а потом ударил себя по лбу и выбежал из комнаты. Сзади послышался протестующий возглас Гриши. Он тоже хотел принять участие в последующих приключениях. Я набросил на плечи черную, кожаную куртку, выскочил на лестничную площадку и с силой захлопнул за собой дверь. Преследования Гриши я не опасался. Скорее всего, он уснул прямо в прихожей.

Прежде, чем поймать такси я выудил из кармана водительское удостоверение, взятое взаймы у одного из типов с которым, судя по всему, мне скоро предстояло встретиться на очной ставке. С фотокарточки на меня взглянуло хмурое лицо человека с незаконченным полусредним образованием. Уже в такси я прочитал, что данное удостоверение принадлежит Яковчуку Николаю Ивановичу. Этого было вполне достаточно. Через десять минут я уже знал его адрес и мчался в нужном направлении.

Дом будущего истца находился в одном из бесчисленных тупичков частного сектора. Дом состоял из многочисленных пристроек и верандочек и был похож на теремок. Не исключено, что братья Яковчуки принимались за строительство только после очередного набега на чью-то собственность. Но в данный момент меня интересовал совсем другой человек – сосед братьев-разбойников. Тот самый, который, как я помнил из рассказа одного из братьев, оказался более пронырливым в деле возврата ворованного.

Справа от дома Яковчуков стоял менее крикливый и неказистый на вид домишко. Перед ним красовались аккуратные штабели кирпича.

Я вошел во двор и позвонил в дверь. Мне открыла женщина с проницательным взглядом автобусного контролера. Я решительно отстранил ее в сторону и прошел внутрь.

На кухне сидел полный мужчина в майке с бретельками и ел густой борщ. Я молча сел рядом и закурил. Хозяин исподлобья посмотрел на меня и отправил в рот очередную ложку варева. В надежде как можно быстрее найти с хозяином общий язык, я стряхнул ему в тарелку пепел с сигареты.

Мужик побледнел и отложил ложку.

– Где наш кирпич, сука? – мафиозным шепотом спросил я.

Мужик побледнел еще больше и затравлено оглянулся по сторонам. Его блуждающий взор остановился на экране телевизора. Показывали очередной, безликий боевик: полуголый, мясистый супермен-одиночка производил отстрел членов по-киношному неуклюжей банды. Судя по количеству трупов, лицензии на отстрел супермен не имел и занимался явным браконьерством.

Я повторил вопрос. Хозяин снова промолчал. Судя по всему, он терялся в догадках по поводу моей личности и не знал что ответить.

Я глумливо усмехнулся.

– Слушай сюда, фраер, – медленно начал я. – Нам не нравится, когда у нас тащат то, что достается нам с большим трудом…

Между тем перестрелка на экране телевизора достигла своего апогея – звуки выстрелов до предела заполнили комнату. Хозяин дома с трудом сглотнул слюну. Уверен, что мой молчаливый собеседник очень не хотел в свободное от воровства время отстреливаться из окон своего дома от настоящих мафиози желающих вернуть ворованное. Я снова заговорил. Факт моего знакомства с братьями-разбойниками Яковчуками добил хозяина дома окончательно. Собеседник быстро закивал, соглашаясь со всей чепухой, которую я нес, и в его глазах появилась собачья преданность. Я уверен, что все самое страшное мой собеседник придумал без моего участия. Крамольная мысль, что один единственный человек может смело войти в чужой дом и заняться элементарным шантажом, так и не пришла ему в голову.

Но мне было мало того кирпича, который лежал перед домом и я посоветовал его "хозяину" намекнуть своим знакомым, что у мафии очень длинные руки. Срок возврата ворованного я сделал очень жестким – два дня включая сегодняшний. В случае необходимости допускалась замена кирпича цементом, досками и песком согласно рыночной стоимости.

Садясь в ожидавшее меня за углом такси, я невольно поймал себя на мысли, что дальнейшее развитие событий будет зависеть от того, насколько правдоподобным окажется слух о вмешательстве крупных мафиозных структур в дела мелких любителей чужой собственности. Мне хотелось верить в лучшее. Наш народ уже не раз проявлял чудеса смекалки. В конце концов, что такое слух?.. Слух это лишь всего-навсего быстро катящийся с горы снежный ком, внутри которого находится один перепуганный простофиля. Бесплатных юридических консультаций соседу со стороны братьев-разбойников Яковчуков я не опасался. Во-первых, у нас не любят более хитрых соседей, а во-вторых, братьям очень скоро придется подумать о своих личных интересах.

Ох, уж эти мне тупичковые нормы нравственности!..

Глава девятая

в которой рассказывается о том, что созданную Богом женщину не сумеет переделать ни один мужчина, а так же о том, что вслед за пробуждением человеку рано или поздно снова захочется уткнуться головой в подушку и забыть обо всем на свете.

К Светлане Шарковской я вошел примерно так же, как входит богатый клиент в кабинет директора ювелирного магазина. Меня не только не попытались остановить, но даже не задали ни одного вопроса в спину.

Светлана сидела за своим рабочим столом и обедала. Она аккуратно выбирала вилкой кусочки из тарелки с чем-то вегетарианским и искоса посматривала на лежащую рядом газету.

Я молча сел. Светлана подняла глаза и приветливо улыбнулась.

– Чаю хочешь? – спросила она.

– Не откажусь, – я взял горячий стакан.

Его тепло приятно согрело мои ладони.

– Бутерброд возьми.

– Спасибо, я сыт. Что пишут? – я кивнул на газету. – Что-нибудь новенькое?

– Воруют, а еще больше врут, – Светлана вздохнула. – А вот мне, признаться, за делами и поесть некогда. Один раз, правда, хотела пообедать в ресторане, но ты испортил мне аппетит.

– Когда-нибудь ты получишь майорские погоны вместе с язвой желудка. Тебя погубит амбициозность.

– А что поделаешь? У меня нет другого выхода. Женщина, которая не умеет за себя постоять, никогда не сделает карьеры.

Светлана внимательно посмотрела мне в глаза. Я выдержал ее взгляд со спокойствием уставшего олуха. Следователь снисходительно улыбнулась и потянулась за сигаретами.

– Признание писать будем?

– Конечно. Я не хочу, что бы моя преданная жена провела еще одну ночь вне дома. Она может к этому привыкнуть.

Светлана положила передо мной чистый лист и ручку.

– Пиши явку с повинной на мое имя. Постарайся изложить все как можно проще. Так твое признание будет выглядеть более естественным и не написанным под диктовку.

Я принялся за работу. Через двадцать минут мне пришлось попросить еще пару листов. Следователь слегка наклонилась вперед и посмотрела на уже исписанную бумагу.

– Интересно, что ты там сочиняешь?

– Похождения интригана.

– Я попросила тебя написать только про то, как ты избил двух ни в чем не повинных людей. Мне не нужна вся твоя биография.

– Не мешай. Мне интересно самому что получится в итоге.

– Суду нужны факты. И поторопись, пожалуйста, мне еще нужно успеть сбегать в обед в парикмахерскую.

Еще через пятнадцать минут я закончил свой труд. Светлана взяла листки и принялась их перечитывать. Что ни говори, а мое сочинение удалось на славу – три раза Светлана улыбнулась и один раз громко рассмеялась, причем довольно искренне.

– Ладно, сойдет, – женщина отложила листки в сторону и посмотрела на часы. – Тебя проводить в камеру или ты сам найдешь дорогу?

– Конечно сам. Но перед этим я бы хотел поговорить с женой.

Светлана нахмурилась.

– Стоит ли?

– Для молодоженов мы слишком долго не виделись. И еще я бы хотел посмотреть, как Коля и Настя покидают стены твоего заведения.

– Думаешь, обману? – Светлана нажала кнопку под крышкой стола. – Поговоришь с женой пять минут, но не больше. А потом помашешь ручкой из окошка своему другу.

Мы вышли в коридор.

К моему удивлению Рая довольно легко перенесла свое первое (и надеюсь последнее!) заключение. Она поцеловала меня в щеку, взяла за руку и молча повела в пустой кабинет, на дверь которого кивнула следователь.

Первой заговорила Рая. Я попытался перехватить инициативу и рассказать о том, что ей предстоит сделать на свободе в самое ближайшее время. Но Рая просто не захотела меня слушать. После небольшого препирательства я невольно подумал о том, как сильно меняет женский характер даже краткосрочное пребывание в неволе. Надеюсь, что так действует только тюрьма, но не семейный быт.

Я пожал плечами, сунул в рот сигарету и достал спички. Рая села за пустой стол и поведала мне о своей вчерашней беседе со Светланой у нее на квартире. Сначала я слушал довольно невнимательно, но потом насторожился. Оказывается, Светка "честно" рассказала Рае обо всех тех издевательствах, которым она подвергалась каждый раз, общаясь со мной. Следователь даже несколько раз плакала. Выслушивая подобный бред, я забыл про горящую спичку и обжег пальцы. К моему удивлению Рая вместо того, что бы выполнить долг любящей супруги, то есть заботливо осмотреть мою руку, усмехнулась и довольно ехидно заметила, что стряхивать пепел на пол и повсюду разбрасывать сгоревшие спички, абсолютно в моем вкусе.

Я не стал спорить и осторожно спросил, о чем же еще она беседовала со следователем. Ответ был потрясающим: оказывается Светка битых четыре часа рассказывала Рае о своем одиночестве и о тех страданиях, которые выпали на ее женскую долю. Я не выдержал и расхохотался. Если Светка додумалась до того, что решила выбрать себе в подруги жену человека, которого она уже в ближайшем будущем собирается отправить в тюрьму, она и в самом деле была довольно одинока.

Мой смех не понравился Рае. Она обиженно скривила губы и сказала, что я закоренелый циник. Я не согласился.

– Послушай, Зайчик, – сказал я, с трудом справившись с приступом смеха. – Тебе не кажется, что эти две сестрички, по очереди затаскивая тебя на кухни, преследуют исключительно своекорыстные интересы? Вспомни, после того как Надежда раскрыла тебе свою душу, ты оказалась сначала на стреме в женском туалете, а потом в подвалах КПЗ.

– Я не была в подвалах. Я провела ночь в чудесной квартире.

– На твоем месте я предпочел бы подвал. Кстати, не принимал ли в твоем разговоре со Светкой любвеобильный Гена?

– О Боже!.. – театральным жестом Рая воздела руки к потолку. – И этот человек еще меня ревнует.

– А почему я не должен тебя ревновать во время медового месяца? Это мой долг, в конце концов. А ты перестань быть дурой. Это тебе не к лицу.

– Значит я дура?! – Рая покраснела от гнева.

– Еще какая! Светка тоже хочет, чтобы ты еще раз постояла на стреме. Но уже в другом месте.

В дверь тихо постучали.

– Еще пять минут, – сердито крикнула Рая.

– Дорогой Зайчик, – я подошел к жене и взял ее за руки. – У нас очень мало времени, а мне еще нужно многое тебе сказать.

– Не надо. Я и так знаю, что ты меня любишь.

– Я не о том… Как только ты выйдешь отсюда, попытайся сразу же собрать своих родственников. Коля и Настя тебе помогут. Потом…

– Перестань, – довольно грубо оборвала меня Рая. – Мне уже порядком надоела вся эта мышиная возня.

– Возня?! – взорвался я. – Да знаешь ли ты, что твоя новоявленная подружка-следователь попросту хочет отправить меня в тюрьму? – я скомкал сигарету и швырнул ее на пол. – Меня!.. Твоего мужа, черт бы тебя побрал!

– Ты эгоист и думаешь только о себе. Подними сейчас же сигарету и положи ее в пепельницу.

Я устало опустился на стул и обхватил за голову руками. Проклятая Светка!.. Мстя мне за Гену она, словно хитрый бес, все это время плела свою очередную паутину. Теперь ее жертвой оказалась Рая. Моя Раечка!.. Не зная как убедить жену в ее вопиющей глупости, я принялся раскачиваться из стороны в сторону как подсолнух на ветру.

Рая презрительно фыркнула.

– Перестань паясничать.

– Я не паясничаю. У меня уже давно кружится башка от приключений, – пояснил я. – Господи, что же мне, бедному, делать?

– Лучше спроси, что не должен был делать. Ты опустился до низкой мести…

– Может быть все-таки не я, а Светка?

– Нет, именно ты! Зачем ты подослал Настю к Гене? Хотел отомстить?.. Но это же низко. Ты просто доказал несчастной женщине, что ее личное счастье ни стоило и ломаного гроша.

– Будь я на месте Светки, я сказал бы спасибо, – успел вставить я.

– …Кроме того, ты постоянно оскорблял Светлану на допросах, – продолжила Рая.

– Я?!.. Тогда, может быть, это я хочу отправить следователя в тюрьму, а не она меня?

– А кто тебе сказал, что тебя хотят посадить? Хо-хо-хо! Иди, просто извинись перед Светой и она тебе все простит.

– Никогда!.. Никогда еще дичь не просила извинения у охотника!

– Ты – дичь? – возмутилась Рая. – Ты запутал и стравил между собой двух сестер!

– Правильно. Я стравил их еще в материнской утробе.

Рая резко встала и пнула ногой стул.

– Нет, ты все-таки страшный человек, – в ее голосе вдруг зазвучали незнакомые мне металлические нотки. – Вчера я искренне пыталась убедить Свету, что это не так. Но теперь вижу, что зря. Мне очень жаль, что я люблю тебя и пока не могу уйти.

– Обрадовала. А когда сможешь?

– Не знаю. Впрочем, если ты попросишь у Светы прощения, я не сделаю этого никогда.

– Послушай, Зайчик…

– С сегодняшнего дня я для тебя больше не Зайчик, – металлические нотки в голосе жены надломились, и он трагически дрогнул.

Я мысленно выругался. Да гори все синим огнем!.. Откинувшись на спинку стула, я положил ноги на стол. Уважающий себя интриган, решил я, должен быть всегда спокоен и циничен.

– Ладно, пусть вместо Зайчика будет Кролик, – безразлично согласился я. – Послушай, Кролик, твоя новая подружка по кличке Большой Удав изобрела новый способ общения с подследственными: один гражданин Кролик должен уговорить другого Кролика не сопротивляться Удаву.

Рая пожала плечами и направилась к двери.

Прежде чем выйти она оглянулась и сухо сказала:

– Сегодня же извинись перед Светой.

– Может быть, еще пригласить ее в гости?

– Конечно. Я приготовлю торт.

– Лучше сразу начинай сушить мне сухари.

– Ты и в самом деле чудовище!.. – Рая громко всхлипнула и с силой захлопнула за собой дверь.