Теплыми руками

– Надя, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Ты все поняла? Я взял у тебя Гену только на время. Даже если бы кирпич снова не свистнули, я все равно вернул его тебе.

– Кирпича на участке уже нет?

– Нет. И его разворовали настолько быстро, что я ничем не смог помочь этим добрым людям.

– Но Гена провел у Светки целую ночь.

– Да хоть три!.. – заорал я. – Когда такая женщина, как твоя сестра, хочет из принципа вернуть себе мужа, это еще не значит, что она тотчас полезет к нему в постель.

– Мы провели довольно бурную ночь, – снова вмешалась в разговор Светка. – Гена был очень мил со мной.

– Ага! – я переложил телефонную трубку из одной вспотевшей ладони в другую. Она буквально жгла мне ладони. – Я не сомневаюсь в том, что Гена сидел до утра в ванной комнате. Он был нужен Светке только…

– Светлане Петровне, – подсказала следователь.

– Он был нужен Светке только затем, чтобы унизить тебя.

Светлана одобрительно промолчала.

– Послушайте, – быстро заговорила Надежда. – Моя сестра замышляет что-то ужасное. Она…

В трубке снова щелкнуло. Голос адвоката исчез.

– Кажется, мы начинаем переходить к частностям, – сказала Светлана. Готов поспорить, в этот момент она снова улыбалась. – Слушайте, вы, доморощенный интриган, у меня есть к вам одно деловое предложение.

– Могу догадаться какое.

– Конечно, это не трудно. Я предлагаю вам обмен. Поскольку дело о кирпиче уже развалилось, давайте решим так: вы возвращаете мне Гену, а я дарю вам вашего нерадивого адвоката.

Не соглашаться было бы глупо. Мне просто не чего было возразить следователю.

– Хорошо, я согласен. Кстати, я даже благодарен вам за такое предложение. Вы не попросили меня достать луну с неба или вернуть на место украденный кирпич.

В трубке долго шуршало и потрескивало.

– А вы смогли вернуть кирпич? – наконец осторожно спросила Света.

– Запросто! – соврал я в надежде, что хоть чем-то смогу задеть следователя за живое. – Но мы с вами уже договорились о цене. Когда Надежда выйдет на свободу, вы будете в примерно равных условиях. Тогда вы можете выяснять свои отношения до глубокой старости. Только уже без меня.

Вторая пауза в телефонной трубке получилась еще более подозрительной, чем первая.

– Хорошо. Через два часа я позвоню к себе домой, – Светлана назвала свой домашний адрес. – И если к тому времени Гена будет уже там, я выпущу Надю. До свидания.

Я повесил трубку и посмотрел на Настю и Колю.

– Светка требует, что бы я вернул ей Гену, – сказал я.

– Какого Гену? – искренне удивился Коля.

Настя заботливо поправила мужу воротничок рубашки и принялась рассказывать ему наше вчерашнее приключение. Пикантные подробности женщина благоразумно пропустила. Впрочем, избавиться от всех было, попросту говоря, невозможно. Но умная Настя изобразила отдельные сцены своего визита так, будто отвратительный Гена валялся у нее в ногах, выпрашивая невинный поцелуй в щечку. О взаимных укусах и порванном лифчике умная Настя не сказала не слова.

Я отошел к окну и задумался.

Когда Настя закончила свой рассказ, Коля громко сказал:

– Боже мой, ну почему из-за меня каждый раз честные люди попадают в тюрьму?

Я грустно усмехнулся. Коля-то тут при чем?.. Прежде чем направиться в ресторан, я должен был запереть темпераментного адвоката в подвале ее собственного дома. Моя вина была неоспоримой.

– Хорошо. Я верну этого Гену следователю, – твердо сказал Коля.

Я оглянулся. Коля стоял, скрестив руки на груди и грозно сверкая глазами.

– Еще чего!.. – строго сказал я.

– Я верну его, – повторил Коля. – Как-то раз ты сам говорил, что мне пора становиться настоящим мужчиной.

– Да, но не обязательно начинать с эпических подвигов.

Неожиданно в наш спор вмешалась Настя.

– А почему это ты считаешь, что Коля не сможет этого сделать? – сразу на повышенном тоне заговорила со мной Настя. Она бросила на своего мужа быстрый взгляд, в котором легко угадывалось восхищение. – Чем Коля хуже тебя?

– Послушайте, друзья мои… – начал было я.

– Так с друзьями не поступают, – отрезала Настя.

– Что значит так?

– Пренебрежительно. Раскомандовался тут.

Я поднял вверх руки.

– Да как хотите, Господи!.. Что мне больше всех надо? Кстати, что ты собираешься предпринять, Коля?

– Ну, я еще не знаю… – Коля посмотрел на жену.

– Решим по ходу дела, так будет проще, – сказала Настя. – Мы пойдем вдвоем.

Сборы в дорогу заняли совсем мало времени. Конечно, я пытался еще раз остановить разгоряченных супругов, но Настя была неумолима. Не исключено, что молодая женщина попросту пыталась загладить свою чисто теоретическую вину перед мужем и торопилась доказать ему свою искреннюю преданность.

Когда входная дверь захлопнулась, я махнул рукой и устало опустился в кресло. Несколько минут я рассматривал собственную квартиру, а потом мельком взглянул на телевизор. Мое настроение было настолько отвратительным, что если бы увидел на экране секс-певичку, я попросту вышвырнул телевизор в окно. Но на экране торчал какой-то политический дядя и, потрясая свеженаеденными щеками, доказывал, что без его непосредственного участия в демократических преобразованиях Россия рухнет в пропасть.

Я закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и попытался представить себе как одна шестая часть земной тверди падает в пропасть. Картина получилась эпической и потрясающей. В ней определенной было что-то из апокалипсиса. Мысленно созерцая катастрофу вселенского масштаба, я немного успокоил нервы. Странно, но всегда, когда я размышляю над чем-то абстрактным, (особенно это относится к гипотезам неуважаемых мной политиков) мне всегда становится легче. А иногда даже тянет на улыбку.

Телефон зазвонил ровно через полчаса. Я снял трубку и услышал восхищенный голос Насти.

– Он его бьет!.. – громко кричала она.

Кто кого бьет, я спрашивать не стал, все было понятно и так. Коля впервые в своей жизни поднял руку на физиономию своего ближнего. И, как это всегда случается с такими интеллигентными людьми как он, Коля поднял руку на, в общем-то, невинного человека.

– Где вы сейчас находитесь? – спросил я.

– Возле Надькиного подъезда, – по-прежнему чему-то радуясь, сообщила Настя. – Я разбила себе коленку.

Насте очень хотелось поговорить. Впечатления буквально переполняли ее. Мне оставалось только подчиниться. Я участливо спросил:

– Сильно разбила?

– Не очень. Когда мы тащили Гену вниз по порожкам, я запуталась в мешке и упала.

– Каком мешке? – уже по настоящему удивился я. – Может быть вам помощь нужна?

– Нет! Я тебе уже говорила, что Коля справится сам. Ну, я побежала!..

– Куда?

– За такси.

– Подожди! Если вы возьмете такси, то вас отвезут прямиком в милицию. Попробуй поймать частника, они не такие привередливые. Кроме того, попытайся убедить водителя, что вы возвращаете домой блудного мужа. Поняла?

– Ага.

– И главное не давай Гене много говорить.

Настя повесила трубку и я вернулся в кресло. Меня немного волновала проблема, есть ли дно у той бездны, в которую собирается рухнуть Россия?..

К моему немалому удивлению разбойное нападение на квартиру адвоката закончилось успешно. Коля и Настя вернулись еще через полчаса после телефонного звонка. Коля небрежно плюхнулся в кресло рядом со мной и потянулся за коньяком. Но конька на столике не оказалось. Мы с недоумением посмотрели друг на друга, а потом на Настю. Та покраснела.

– Подумаешь! – сказала она. – Я его, между прочим, для дела взяла.

– Какого дела?

– Ну, это самое… – Настя еще больше покраснела. – Ну, что бы Гена не очень сильно кричал.

– Ты что, насильно поила его коньком? – удивился Коля. – Когда?

– Когда ты, Коля, держал его за ноги.

– Оригинально, ничего не скажешь, – я рассмеялся. – Бутылка коньяка, какой-то загадочный мешок… По-моему вам стоит запатентовать ваш способ возвращения блудных мужей.

– А что за мешок-то? – снова заморгал глазами Коля.

– Да, ну вас, – Настя досадливо отмахнулась и встала. – Если вам так жалко эту несчастную бутылку, я сейчас вам куплю другую.

Настя быстро вышла в прихожую. Хлопнула входная дверь.

– Может быть, ты мне объяснишь о каком мешке шла речь? – спросил меня Коля.

– Понятия не имею. Но я не удивлюсь, если увижу, что из моего кухонного стола пропала скалка, толокушка для картошки и еще какое-нибудь чисто женское оружие.

Настя вернулась вместе с адвокатом Надеждой Шарковской. Открыв дверь, я очень удивился, увидев их вместе. Впрочем, обе женщины вели себя довольно естественно – они старались не смотреть друг на друга. Лишенное малейших признаков косметики лицо адвоката было бледным и спокойным.

Мы молча расселись по местам.

– Ладно, все хорошо, друзья, – наконец заговорил я. – Наши приключения наконец-то закончились. Предлагаю выпить по этому поводу.

Я мельком взглянул на Настю. Она сидела, уткнувшись носом в Колино плечо. Молодой женщине было немножко стыдно перед Надей за двойное похищение ее мужа. Впрочем, Настя была только инструментом в моих руках.

– Вы снова отдали Гену, – глухо и тихо напомнила мне Надежда.

– Да, и я не испытываю ни малейших угрызений совести, – спокойно сказал я.

Надя тихо всхлипнула. Я разлил коньяк по рюмкам и поднял свою.

– Наденька, пройдет время, и ты поймешь, что я был прав. Твоя сестричка обещала причинить тебе массу неприятностей и, как я понимаю, не без помощи Гены. Ну, его к черту!.. Если хочешь, я найду тебе порядочного мужа.

Надя усмехнулась, выпила коньяк и со стуком поставила рюмку на стол.

– Наши приключения еще не закончились, – сказала она и посмотрела на меня. – Твоя жена Рая сейчас сидит в КПЗ.

Если бы адвокат вдруг попыталась выброситься в окно, это произвело бы на меня значительно меньший эффект, чем только что услышанная фраза. Коля открыл рот. Я машинально выпил коньяк и чуть не закусил его только что прикуренной сигаретой. В глазах Насти снова появилось что-то огромное и совиное.

– Где-где?.. – тихо переспросил я.

– В КПЗ. В ресторане она была вместе со мной.

Настя уронила рюмку.

– Значит, сидя вчера вечером на кухне, ты не зря пускала крокодилью слезу? – тихо и зловеще спросил я Надю. – Ты искала себе сообщницу?

– Я не звала ее! – Надя была готова заплакать. – Рае стало обидно. Все вокруг были чем-то заняты, а она сидела у окошка и наивно ждала своего мужа. Она пошла со мной сама.

– Сама? – я аккуратно поставил рюмку на стол. – Вот как раз сейчас мы это и попробуем выяснить…

Настя вскочила и бросилась между мной и адвокатом. Коля тяжело повис у меня на плечах. Мы упали на столик и затем свалились на пол. Никогда бы не подумал, но Коля оказался довольно крепким мужиком. Его настолько вдохновила недавняя победа над блудливым двоеженцем, что он даже попытался выкрутить мне за спину руку. Я не без труда отпихнул его в сторону, встал, но было уже поздно. Женщины скрылись на кухне.

Я подошел к запертой двери и пнул ее ногой.

– Приятные новости еще есть? – спросил я.

За дверью послышалась тихая возня. Женщины подпирали закрытую дверь кухонным шкафом. Сзади, тяжело дыша, подошел Коля. Он сердито щурился и прижимал к лицу носовой платок.

– Ты разбил мне нос, дурак, – сказал он.

– Пошел к черту! – я снова повернулся к двери. – Если вы будете молчать, я выломаю дверь.

Женщины оставили в покое шкаф и принялись перешептываться.

Нет, Настенька определенно пыталась загладить свою вину перед адвокатом и полностью встала на ее сторону. Это я понял из того, что в ее голосе явно прослушивались возмущенные нотки. Но когда за дверью послышалось: "В конце концов, обменяем и Раю на что-нибудь…", я ударил кулаком в дверь с такой силой, что с потолка упал кусок штукатурки.

– Откройте дверь, аферистки!

– Подожди, – послышался в ответ торопливый Настенькин голос. – Давай лучше поговорим спокойно.

– Для этого мне нужно видеть лицо Надьки. Я хочу ей напомнить, что жена подзащитного – святое табу и к нему не стоит прикасаться.

За дверью снова послышался тихий шепот.

– Слушай, что ты развоевался? – вдруг взорвалась Настя. – Пока не случилось ничего не страшного. Светка хочет, что бы ты приехал к ней.

– Это я собираюсь сделать только после того, как переговорю со своим адвокатом.

– Если ты поговоришь с адвокатом сегодня, тебе придется искать еще дюжину завтра, – возразила Настя. – Кроме того, Светка требует, что бы ты приехал к ней немедленно. Иначе она не пустит тебя в камеру к Рае.

– Что-что?..

Адвокат что-то тихо заговорила. Настя громко повторяла ее слова.

– В этом случае ты можешь остаться с ней на ночь. У тебя молодая жена и ты будешь очень беспокоиться, если она проведет ночь вне дома. Светка в бешенстве. Она может натворить что угодно.

– Это все?

– Все. Остальное она тебе скажет сама.

Я вышел из квартиры и так сильно хлопнул дверью, что в квартире что-то упало. Я поймал себя на мысли, что хорошо бы, если это был очередной кусок штукатурки и что было бы просто здорово, если бы он свалился на голову моего адвоката-проходимца.

Великолепно, черт возьми!.. Итак, не смотря на все мои усилия, вместо изящного конца наша история получила самое невероятное продолжение. Рая в КПЗ!.. Это выглядело также нелепо, как маленькая девочка в розовом платьице в казарме штрафного батальона.

Я так сильно спешил и нервничал, что впервые в жизни разговаривал сам с собой. Мой монолог почти достиг степени горячечного бреда.

Прохожие оборачивались и долго смотрели мне вслед…

Глава восьмая

в которой рассказывается о том, что любая интрига похожа на колеблющиеся весы, а так же о том, что не стоит унывать даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях.

У входа в КПЗ меня остановил усмехающийся прапорщик. Он явно поджидал меня и снял телефонную трубку, еще не услышав моего требования о немедленной встрече со следователем Светланой Петровной Шарковской.

Я присел на казенную скамью. Закончив разговаривать по телефону, прапорщик коротко бросил:

– Ждите.

Я безропотно прождал пять часов. Иногда я выходил на улицу, чтобы покурить и именно там, глядя на свободных людей, я вдруг понимал, насколько несвободен я сам. Мои руки не сковывали наручники, а ноги – кандалы, меня не окружали стены и решетки, а под свитером не прятался скромный собачий ошейник, но, тем не менее, я никуда не мог уйти. И даже более того, я не был в тюрьме, я терпеливо ждал, когда меня пустят в тюрьму. Господи, не это ли высшая степень несвободы, когда ты становишься узником и совсем не замечаешь этого? Но тогда, может быть, и сама свобода не столь драгоценная игрушка, если человек готов вот так легко променять ее на встречу со следователем? Или вопрос был совсем в другом: мне было наплевать на себя, и я хотел только одно – вытащить из беды мою Раю. Кажется, я даже успел подумать о том, что из таких "узников" как я было невозможно собрать даже самую крохотную демонстрацию. Увы, но я был готов в одиночку бороться с целым миром, а не взывать к его помощи.

В десять часов вечера, прапорщик наконец-то открыл решетчатую дверь. Мы прошли по коридору и остановились возле уже знакомой мне камеры номер тринадцать.

– Светланы Петровны сегодня не будет, – пояснил прапорщик. Он кивнул на дверь: – Но если вы хотите, вы можете переночевать с женой.

Я кивнул. Прапорщик долго скрежетал ключом в замочной скважине. Он искоса бросал на меня многозначительные и вместе с тем довольно насмешливые взгляды.

– Эй, дамочка, – крикнул он в абсолютно черный проем за распахнувшейся дверью. – Гостя принимай.

Я шагнул в камеру. Дверь с грохотом захлопнулась.

Несколько секунд я стоял и осматривался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полной темноте, а потом тихо позвал:

– Рая…

Ответом мне послужил животный рев неведомого существа, и чьи-то сильные руки вцепились мне в горло. Я инстинктивно схватил их за запястья. Под моими пальцами захрустели хорошо накрахмаленные рукава мужской рубашки.

– Я тебе покажу Рая, – прошипел незнакомец. – Удавлю, падлу!

Я несколько раз ткнул перед собой кулаком наугад. Существо взвизгнуло и отлетело в сторону. Я бросился вперед. Незнакомец метнулся к выходу, но мне удалось схватить его за пиджак и повалить на нары. Тот отчаянно сопротивлялся. Я ударил еще раз, целясь в то место, где должные были быть ребра незнакомца. Прижатый животом к нарам незнакомец взвыл нечеловеческим голосом:

– Лучше убей, гад!

Стараясь говорить спокойно, я спросил:

– Здесь должна быть женщина. Где она?

– Я не женщина.

– Ты не ответил на вопрос.

– Не знаю!.. Я здесь совсем один.

Голос показался мне знакомым, и я спросил:

– Ты кто?

– А ты кто?.. И вообще не дави мне на шею, позвоночник сломаешь.

Я чуть ослабил захват. Задать следующего вопроса я не успел – за дверью захохотали и в камере вспыхнул яркий свет. Несколько секунд я с удивлением рассматривал своего противника, а потом плюнул с досады и отпустил его. На нарах лежал всклоченный и одичавший Гриша.

Пару минут мы приводили себя в порядок, искоса посматривая друг на друга. Гриша сердито сопел и никак не мог зашнуровать дрожащими пальцами шнурки потерянного в пылу схватки ботинка. Я поднял с пола рукав его пиджака и положил рядом с Гришей. Он благодарно кивнул.

– Давно ты здесь? – спросил я.

– Второй день, – голос Гриши трагически дрогнул.

– Ты сильно изменился, – заметил я. – У тебя такой робинзоновский вид, словно ты прожил тут лет пять.

– Меня допрашивала Шарковская.

– Та или другая?

Гриша не понял шутки и выругался.

– Конечно та.

– Сочувствую. Что же она хотела?

Гриша пожал плечами.

– Черт ее знает. Сначала она расспрашивала меня, о чем мы болтали на вечеринке после твоего освобождения. Потом рассматривала списки по распределению участков, – их отобрали у меня при обыске, – а затем целых полчаса молча курила у окна.

Новость о списках насторожила меня. Я почти забыл об их существовании.

– Зачем Светке списки? – спросил я.

Гриша немного успокоился. Он сел и вытащил сигареты.

– Ты знаешь, – прикурив измятую сигарету, заговорил он. – У меня сложилось такое впечатление, что она и сама толком не знает, зачем они ей нужны. Кирпич-то уже свистнули и это все знают.

– Значит, ты так и не понял, чего она хотела от тебя?

– Нет… – Гриша обиженно хлюпнул носом. – Этот следователь не женщина, а змея подколодная. Она хотела меня завербовать в осведомители.

Я улыбнулся.

– Понимаю. Ты не согласился. Тогда Светка сказала, что подсадит на ночь к тебе в камеру какого-нибудь типа со строго определенными сексуальными наклонностями. Такая провокация в ее стиле. Ты, конечно, занервничал. Когда охотник вдруг превращается в добычу, он поневоле начинает нервничать. Но зачем Светке вдруг потребовался доносчик?

– Понятия не имею, – Гриша развел руками. – Кстати, Светка сказала, что тот тип, которого она подсадит ко мне в камеру, любит называть свои жертвы "Раечками". Я здорово испугался.

– Ладно, все уже закончилось, – я подошел к двери и стукнул по ней кулаком. – Эй, служивый!

– Ну, что? – сразу же послышалось из-за двери.

– Где моя жена?

– Не беспокойся, в целости и сохранности. Светлана Петровна бережет ее как зеницу ока. Она забрала ее к себе домой, – охранник немного помолчал и добавил. – А вот тот торт, сука, который ты мне подсунул, я тебя никогда не прощу.

Я засмеялся.

– А-а-а, старый знакомый?

– Старый? Я посмотрю, каким ты завтра после допроса станешь.

Охранник смачно плюнул и ушел.

Я вернулся к Грише и присел рядом с ним на нары. Мы проговорили больше часа. Гриша окончательно успокоился и даже поведал мне о сердечной слабости к адвокату Надежде Петровне. По его мнению, между сестрами практически не было ничего общего. Я засомневался. Тогда Гриша принялся перечислять мне все те маленькие отличия, которые ему удалось заметить, пообщавшись с обеими сестричками. Правда, все они носили чисто условный характер и выражались в динамике движения лица, скорости реакции и тому подобное. Например, когда Надя прикладывает свой пальчик к носу, (излюбленный жест сестричек) она прикладывает его под углом в тридцать градусов, в то время как Светка делает тоже самое, но под углом в сорок пять и даже чуть больше.

Я скептически улыбнулся и сказал, что различать сестер при помощи транспортира и секундомера занятие довольно хлопотное. Мы снова заговорил о списках. Мне никак не удавалось понять, зачем вдруг они потребовались следователю. Гриша снова пожал плечами и сказал, что списки существуют не в одном экземпляре. Светлане понадобился только один, а об остальных она даже не спросила.

Ночью я долго ворочался с боку на бок, пытаясь разобраться в происходящем. Но любая версия шла к чертям, как только я вспоминал реплику Гриши о том, что на заключительной части допроса Светлана курила у окна, забыв о существовании задержанного. Мне казалось, что я даже видел спину следователя и краешек ее задумчиво наморщенного лба. О чем она думала, а точнее говоря, замышляла, было просто невозможно понять.

Утром меня вызвали к Светлане. Следователь пила чай. Она была в прекрасном расположении духа и предложила мне позавтракать вместе с ней. Я отказался и довольно резко спросил, где сейчас находится Рая. Светлана притворно вздохнула: что поделаешь, но утром ей опять пришлось вернуть Раю в КПЗ. Я внимательно осмотрел широкий стол следователя. К сожалению, массивной пепельницы на нем уже не было, а тот предмет, который ее заменял, представлял жалкий кусочек жести.

Я сел и закурил. Светлана лицемерно улыбнулась.

– Я предупреждала вас, – сказала она, – что вам не стоило вмешиваться в женскую драку. Сейчас вы имеете дело не с милиционером, и даже не с обиженной женщиной, а с ущемленным женским самолюбием. Я вам не завидую.

– Плевать я хотел на твое самолюбие, – грубо оборвал я Светлану. – Если с головы Раи упадет хоть один волос, я придушу тебя в твоем же кабинете.

– Мы уже перешли на ты? – весело удивилась Светлана. – А впрочем, я понимаю – убивать малознакомого человека нелогично. Что касается Раи, то можешь за нее не беспокоиться. Вчера вечером мы довольно мило побеседовали с ней. Я накормила ее вкусным ужином и уложила спать на роскошном диване.

– Ты всегда так относишься к задержанным?

– Конечно, нет. Но у нас с тобой личные счеты и если ты помнишь, вчера я пообещала превратить твою жизнь в ад.

– Именно этим ты сейчас и занимаешься?

– Да. Кстати, Рая похвасталась мне, что ты подаешь ей завтрак в постель.

– Еще чего!..

– А вот мне пришлось сделать это. Должна тебе заметить, что ты слишком балуешь свою жену. Впрочем, счастье всегда оглупляет человека, – улыбка следователя стала снисходительной. – Ну-с, а теперь перейдем к делу. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что во имя сохранения целостности моей легко ранимой женской психики, я не могу отпустить тебя просто так?

Я неохотно кивнул.

– Хорошо, – продолжила Светка. – Теперь давай договоримся с тобой по-хорошему: ты садишься в тюрьму по доброй воле, и мы благополучно заканчиваем наше побоище.

– Извини, но я сажусь в тюрьму на какой срок?

– Год-полтора общего режима, не вдалеке от дома. Если ты будешь примерно себя вести, срок сократят. Я гарантирую.

– Что-то маловато для ада.

– А кто сказал, что ад ждет тебя в тюрьме?

Я попытался понять смысл сказанного. Мне даже пришлось почесать затылок. Светка придумала что-то по-настоящему дьявольское.

Я попробовал нащупать слабое место противника и спросил:

– А если я попробую вытащить Раю без твоей помощи? Уверен, что она не принимала непосредственного участия в твоей разборке с сестрой в туалете.

– Правильно. Она только стояла на стреме, но для суда будет достаточно и этого.

Боже мой, моя Рая, моя Прекрасная Принцесса, стояла на стреме и где? В женском туалете!.. В свой медовый месяц.

– Она могла зайти туда случайно, – охрипшим от возмущения голосом предположил я.

– У меня есть масса свидетелей, которые подтвердят обратное, – возразила Светлана. – Но не в этом дело. Может быть, тебе и удастся вытащить одного человека, но не всех сразу.

– Всех?! – удивился я.

– А я тебе еще разве не говорила? – Светлана протянула мне сигарету и щелкнула зажигалкой. – Твой друг Коля снова у меня в гостях. Но на этот раз вместе со своей верной женой.

Я подавился сигаретным дымом и закашлялся. Следователь смотрела с явным участием, примерно с таким же, с каким смотрит опытный врач на безнадежно больного.

– Твоя неуемная сестричка опять придумала какую-нибудь комбинацию? – наконец с трудом выговорил я.

– Опять. Надька зачем-то решила, что необходимо вернуть пропавший кирпич на прежнее место – Колин участок. Зачем, я не знаю. Впрочем, это не имеет значения. Как говорили древние, важен сам факт, а Рубикон, который нужно перейти, может называться и как-то иначе.