скачать книгу бесплатно
– Вообще-то этот вопрос должен я задать. Если кто-то платит за смерть человека, то, как правило, сам человек в этом виноват. Подумай, пока у тебя есть время. Кому ты так насолила и в чем ты виновата. К людям, ведущим честную жизнь, я ни разу не приходил. Как правило, все виноваты в том или ином.
– Много времени у меня осталось?
– У всех по-разному, но часа полтора-два у тебя еще есть. Так что можешь напрячь память.
– А никак нельзя? – вопрос повис в воздухе.
– Нет. Нельзя. Аванс я уже взял, и отступать на этой стадии уже поздно.
– А если я заплачу больше?
– Зачем деньги покойнику? Да и уверена ли ты, что сможешь заплатить больше?
– Я могу дать не только деньги, – потянулась, демонстрируя крепкую грудь.
– Твое тело меня не интересует, – вновь налил виски и протянул стакан. – Пей.
– Ты что, пи… р?
– Почему сразу пи… р? Зачем эти оскорбления? Не за язык ли тебя заказали? Ты подумай, подумай. И хотя мне не важно, что ты обо мне думаешь, но я не гей.
– Тогда почему? – она осушила стакан.
– Я же не некрофил. И вообще ты не о том думаешь.
– У меня правда есть деньги, и я могу заплатить…
– Давай не будем переливать из пустого в порожнее. Мне твои деньги не нужны.
Она задумалась. Все они на этой стадии становятся задумчивыми. Дальше следует две реакции: либо человек ломается и покорно принимает уготованную судьбу, либо поняв, что терять уже нечего пытается оказать сопротивление. Хотя иногда, встречаются и те, кто идет по третьему пути. Она оказалась из таких.
– Хорошо. Меня ты все равно убьешь. А я могу сделать заказ? – протянув руку, она налила себе виски и махом выпила.
– Можешь. Вот только кого ты хочешь заказать?
– Того, кто заказал меня.
– Хорошо хоть не его святейшество Папу римского. Я не знаю, кто тебя заказал. Заказ и оплата идет через посредников.
– А если спросить у посредника?
– А если спросить у посредника, то вскоре ко мне кто-то также придет, как я к тебе. Так что думай сама, кому именно ты насолила.
Она погрузилась в угрюмое молчание, время от времени жалобно глядя на меня. Часы в наступившей тишине, разбавляемой лишь бормотанием телевизора в комнате, все также отсчитывали убегающие минуты ее жизни.
– Деньги… те, которые у меня… Я шантажировала губернатора. Узнала, что он…
– Мне этого не надо знать, – поднял руку ладонью вперед в запрещающем жесте. – Шантаж никого еще до добра не довел. Много ты из него вытянула?
– Десять штук…
– Собиралась продолжать?
– Нет, я вся материалы ему отдала.
– Хм… Десять штук не такая уж большая сумма, чтобы тебя заказывать. Думай еще.
Она задумалась. Через какое-то время нерешительно произнесла:
– Да больше вроде, как и не за что. Я больше ничего и не сделала.
Теперь задумался я, взяв ее за руку.
– Ничего не сделала? А как же младшая сестра?
Недоуменно посмотрела на меня, а потом, осознав, начала плакать.
– Я ни хотела! Правда! Это случайно произошло! Несчастный случай!
– Случай, может быть, был и несчастным, но в душе ты была рада, когда она погибла. Так?
– Она больна была! Она мучилась сильно!
– Вот видишь? Значит, когда погибла больная сестра, ты считаешь, что ей стало легче. Значит, и тебе после смерти станет легче. Чего бояться-то?
– Я не хочу умирать!
– Никто не хотел умирать, как сказал классик. От твоего желания больше ничего не зависит.
Вновь наступила тишина. Она беззвучно плакала, я смотрел на текущие по оконному стеклу струи дождя, часы в прихожей монотонно уменьшали отведенное ей время.
– Значит, это за сестру? – не выдержала.
– В принципе, сестры бы хватило за глаза, – согласился я. – Но ведь смерти сестры и мать не перенесла? Так?
– Да, почти сразу умерла после похорон.
– Вот видишь, косвенно ты виновата еще в одной смерти. А это повесомее шантажа. Уж мне поверь. На том свете тебе за это придется отвечать гораздо строже.
– А тебе? Тебе не придется за мое убийство отвечать?
– Мне? Я лишь инструмент. Как отвертка или нож. Разве кто-то заставляет отвечать нож за то, что тот режет не только колбасу и овощи, но и людей? Нет.
– Ты же не нож!
– Это не имеет значение. Тебе сейчас должно быть не до философии и не до анализа моих поступков. Так кто еще мог заказать тебя?
– Отец? – неуверенно то ли спросила, то ли сказала.
– Отец? Хм… – задумался. – Да, похоже, так и есть. Он же с вами не жил. Да?
– Да. После того как выяснилось, что сестра больна, он развелся с матерью и жил в половине нашего старого дома.
– Вот и мотив. Папеньке надоело ютиться в хибаре, и он решил перебраться в квартиру. Твою.
– Неужели, он мог заказать родную дочь из-за какой-то квартиры? – на ее лице было написано искренне изумление. – Отец?
– Знаешь, это еще не самый незначительный повод, из-за которого люди убивают друг друга.
– И ты хочешь, чтобы я заказала собственного отца?
– Мне, если честно, без разницы. Тут важнее хочешь ли ты этого сама. Только подумай хорошо. Тебе и так уже отвечать за две смерти. От твоего выбора многое зависит.
За окном постепенно начинало светать. Ее глаза начинала затягивать поначалу незаметная пленка, отделяющая мертвых от живых. Она смотрела уже сквозь меня и, казалось, прислушивалась к чему-то.
– Деньги в холодильнике. В упаковке из-под пельменей, – внезапно произнесла она. – Только пускай он не мучается.
– Хорошо. Передавай там привет, – я вновь взял ее руку, наблюдая, как гаснет в ее глазах жизнь.
– Люди все-таки остаются людьми, – вслух подумал я. – Приняв смерть от моей руки, ты, хотя и явилась причиной смерти сестры и матери, могла бы рассчитывать на определенное снисхождение. Может быть, ТАМ бы тебе и простилось. Но выбор сделан. Ты отяготила свою душу еще одной смертью. И, между прочим, совершенно напрасно – твоего отца я бы и так навестил. Убивать своих детей не хорошо.
Тело, покинутое душой, рухнуло на пол, а я все также продолжал держать ее холодную, липкую руку. Наконец отпустил, встал. Вынул из сумки ополовиненную бутылку виски и поставил на стол. Пластиковую убрал в сумку. Достал из холодильника упаковку из-под пельменей. Проверил. Внутри лежали пять перетянутых аптекарскими резинками пачек. Этакая посылка с того света. Точнее, из Ада, учитывая нынешнее место нахождения «отправителя».
В квартирах начинали звонить будильники, включаться телевизоры, журчать унитазы и водопроводные краны в ванных комнатах. Покинул квартиру. Замок защелкнулся за мной. Я спустился по лестнице. Небрежно кивнул, совершенно не обратившему на меня внимания, консьержу. Этому краснолицему крепышу еще рано меня замечать. Вот когда он решит, что теща слишком уж зажилась на свете, тогда мы с ним и познакомимся поближе. Вышел на улицу. Серый холст утра, подготовленный дождем, на котором кисть солнечных лучей засверкала тысячей радуг, распахнулся мне навстречу.
Впереди ждал еще один день и новая цель. Убивать своих детей нехорошо. Не так ли?
Волк и ягненок
Рассказ выставлялся на Литературный турнир реализма сайта «Бумажный слон»
– А может и из тебя какие-нибудь органы взять можно? – фигура в белом халате медленно приближалась ко мне. – Как говорится, с бешеной овцы хоть шерсти клок.
– Не-е-е-е-т!
– Кричи, не кричи – тут никто не услышит. А если и услышат, то никто не будет лезть не в свое дело, – он, приблизившись, задумчиво рассматривал меня, поигрывая скальпелем. – Твой брат тоже так кричал, и что помогло это ему?
– Так это вы его? – на миг забыв про страх за собственную жизнь, спросил я.
– Ну а кто же еще? Больше хирурга тут нет, – улыбнулся. – Ты не переживай, это дело-то житейское, как Карлсон верно говорил. Кто-то платит за органы, а кто-то умирает. Естественный круговорот жизни и смерти. Смотри на это проще – все равно, все рано или поздно там будем. А так чик, чик и отмучился.
– А может, я жить хочу!
– Да какая у тебя может быть жизнь? В лучшем случае, возьмут в приемную семью и будут издеваться и насиловать. А то и тоже на органы продадут, – положил скальпель на кушетку, достал пачку иностранных сигарет и зажигалку, не спеша прикурил.
– А если не возьмут?
– Если не возьмут, то выпустишься из детдома и попадешь в тюрьму.
– Почему попаду? Не попаду я!
– Половина всех детдомовцев попадает. Как не крути, а тюрьма прямая продолжательница приюта. А если не попадешь, то значит сопьешься. Загнешься под забором от метилового спирта. Еще и мучиться будешь, ослепнешь. Или наркоманом станешь и шприц с «черняшкой» будет твоей единственной отрадой. Давай так, – с наслаждением затянулся, – ты не брыкаешься, а я тебе укол обезболивающий сделаю. Согласен?
– Согласен, – покорно произнес я, – делайте укол.
– Вот и молодец.
– А брату вы тоже укол делали? – наклонившись вперед, я сильно прижал друг к другу локти и предплечья.
– Делал, – расслабившись, отвернулся и стряхнул пепел в кружку.
Подняв сжатые руки над головой и одним движением, в которое вложил все свои силы, опустил их вниз и в стороны. Он еще только начал разворачиваться на треск разорванного скотча, а я уже прыгнул к нему. С силой врезался головой в подбородок, опрокидывая его на кушетку, и вцепился зубами в кадык. Зубы у меня не то чтобы очень крепкие, но ему многого и не надо было. Пока он слепо шарил руками вокруг, пытаясь найти скальпель, я, не обращая внимания на хлещущую в лицо кровь, рвал его горло, по-собачьи растаскивая движениями из стороны в сторону, и ногтями терзал ненавистное лицо. Холодный металл скользнул по левому боку, и я проснулся. Во рту все еще ощущался медный привкус горячей крови. Не люблю сны. Особенно когда снится прошлое.
Волк.
Район тут был непуганый, во всяком случае, я раньше тут не промышлял. Да и если судить из доступной криминальной хроники, то ничего особого тут не происходило. Кражи, пьяные драки, семейные ссоры – тишь да гладь. А это значит, что местные правоохранители расслаблены на фоне пасторального пейзажа. Ничего, скоро все изменится. Очень скоро. Я не спеша ехал по федеральной трассе, любуясь окружающими красотами природы. Слева показалась боковая дорога.
Взгляд, безразлично скользнув по ней, вдруг зацепился о фигурку стоящего на остановке мальчика. «Вот и ягненочек нарисовался», – подумал я, включил поворотник, пропустил встречную и свернул влево. Ого, да он еще и тормозит меня! Просто отлично, значит, не придется уговаривать сесть в салон.
Ягненок.
Я стоял на остановке и ждал попутную машину. Школьный автобус должен был приехать только после обеда, а топать домой до деревни двадцать километров особого желания не было, поэтому я просто стоял и ждал, играя складным ножом. Остановка была расположена метрах в ста от большой трассы, и оставалось только завидовать тому, сколько машин по ней едет. На нашу дорогу никто не сворачивал. Вдруг справа неспешно выехала легковая машина. Включился поворотник, водитель пропустил встречную и свернул к нам. Иномарка была чужой, но все равно неплохо – если не повезет и едет не в нашу деревню, то хоть до развилки на Буково довезет, а это почти половина пути. Оттуда можно и ножками дотопать. Я спрятал нож в карман и поднял правую руку. Машина остановилась. Я открыл переднюю дверь.
– Здравствуйте, вы куда едете?
– А тебе куда?
– Мне в Татово.
– В Татово? – уточнил водитель.
– Да, там по трассе, двадцать километров, – показал рукой.
– Нет, мне не туда…
– Вам, наверное, в Буково?
– Ну…
– До развилки довезете?
– Конечно, садись!
Я сел в машину. Иномарка плавно тронулась с места.
Волк.
Да, народец тут совсем не пуганный. Хотя, казалось бы, после того, какого шороху я наделал в соседней области, дети могли бы быть и более осмотрительными. Интересно, где это Буково, а то вдруг так и привезу его туда.
