Форгс. Портрет из гвоздей

      Отыскать Эдриана не составило труда, он был в гримерке. Нетти остановилась в проходе и стала наблюдать, как Рей, судорожно вздохнув, прошел из угла в угол, сел на стул, снова резко встал и, подойдя к окну, взглянул на ночной город. Данетт сразу поняла, что Моррис не на шутку взволнован и не находит себе места. Она смотрела на него с легкой улыбкой, не веря, что всегда неуязвимый Рей, волнуется, как ребенок, выставив свои чувства на показ. Девушка не знала, как объявить о своем присутствии, поэтому просто сказала:

– Привет, – она вошла в комнату и сразу поймала на себе оценивающий взгляд Рея. Ну, хоть что-то осталось неизменным.

– Ты долго, – сказал Моррис. – Я уже тут больше получаса. – Эдриан не отошел от окна, но смотрел уже не на Форгс, а на девушку. – Неплохо выглядишь, – слегка улыбнулся он.

      Сам Моррис был одет с иголочки, в черный смокинг и белую рубашку, не застегнутый на две верхних пуговицы. Данетт не могла не отметить, что в таком виде он чертовски хорош. Она смотрела на него любуясь, а он любовался ею. И Нетти, и Рей понимали, что пялятся друг на друга, но не могли отвести взгляд.

– Глазеть на меня не выше ли вашего достоинства? – усмехнулся Эдриан.

– Боже, Рей, не начинай! Может, поговорим о твоем волнении? – сев в кресло, предложила девушка.

– О моем волнение? А не лучше ли о твоем взгляде, обращенном ко мне?

– У меня обычный взгляд.

– Мы договорились, что наш спор будет честным. Как я могу выиграть, если ты не признаешься, что я тебе нравлюсь?

– Ты как бесил меня, так и бесишь, Эдриан, – резонно ответила Нетт. – А что, если ты влюбишься в меня?

– Я? Я никогда ни в кого не влюбляюсь.

– Тебя послушать, так ты вообще бесчувственный. Но если за тобой понаблюдать, уверишься совершенно в обратном. Я видела, как ты метался по гримерке, волнуясь. Не отнекивайся.

– Ого, Нетт, да это прорыв. Решила за мной наблюдать? – начал он в своей высокомерной манере, не скрывая нотки издевки. Но даже у такого «эгоиста», могут сдать нервы. – Да, я очень волнуюсь. Никогда не выступал на сцене, – признался Рей, садясь на диван рядом с креслом, в котором откинулась Коллинз.

– Это пройдет. Я тоже волновалась жутко, но меня поддержали близкие люди, и волнение улетучилось.

– По-твоему меня может подбодрить отец? Или Николас? Может качки? – грустно усмехнулся Эдриан. Нетти впервые видела его таким… настоящим. Даже случай на первой репетиции по вокалу не сравнится с глубокой искренностью, которая, читалась на лице Рея сейчас.

– Ну… – протянула Нетт, пересев на диван. – Тебя подбодрить могу я.

– Ты? – улыбнулся Моррис. – Попробуй.

– Рей, не стоит волноваться. Нужно верить в себя и все получится. В любом деле появляются трудности, но их нужно преодолеть. Это небольшой шажок, но, выступая на сцене, ты открываешься своим зрителям, показываешь себя настоящего. Возможно после такой терапии ты сможешь кому-нибудь довериться и перестанешь отгораживаться ото всех, как от врагов. Не все люди плохие и стремятся делать тебе больно. Например, я вообще не умею обижать людей, как ты знаешь. Надеюсь, что вскоре ты встретишь достоянного, кто не будет вызывать у тебя паранойю. Я не знаю, что ты пережил за семнадцать лет, почему стал так жесток к себе и окружающим, но уверена, что на это есть обоснованные причины. Еще месяц назад я была убеждена, что ты просто бессердечный псих, у которого нет шансов на спасение, но, сидя с тобой сейчас на этом старом диване, я понимаю, как ошибалась. Однажды Ник мне сказал, что ты хороший человек, а я лишь посмеялась в голове. Теперь не смеюсь.

– Ого, я просил подбодрить меня, а не провести психологический анализ. У тебя сложилось интересное мнение обо мне. Даже не знаю правдивое оно      или я все-таки бездушный дурак с завышенным самомнением, которому на всех плевать? Подумай об этом на досуге, Нетти.

Актовый зал был полон народу, ибо не только день рождения мэра движило ими, но и обязанность попрощаться с прекрасным юношей, звездой школьной сборной и милой доброй учительницей. Два невинных существа покинули форгсцев. Но за что они попали в руки убийце? Мэр Тэмми понимала, что ее город в опасности и боялась самого страшного – самоуправства. Поэтому, даже перед концертом в собственную честь, она выступила с речью:

– Уважаемые жители Форгса! – молвила она, стоя на сцене актового зала. – Я много раз вам твердила и скажу вновь, что ваша безопасность и безопасность детей превыше всего. Убийца будет пойман в ближайшие сроки, но мы должны быть честными и сплоченными. Любая известная вам информация должна быть известна мне и мистеру Паркинсону…

– Ну, конечно! – хмыкнула в полголоса Анабель. – А вроде бы взрослые люди.

– …Но мы не должны отказывать себе в малейших развлечениях, чтобы злодей ликовал, видя нас подавленными, поэтому сегодняшний концерт состоится в память об Элтоне Смита и Элле Альбертсон, которые были неотъемлемой частью школы «Делли-Форгс», но которые больше никогда не переступят ее порог. Эти двое молодых и жизнерадостных человека явно заслуживали куда большего, и я соболезную от всего сердца их родным. Долгие годы Форгсу ничего не угрожало и, уверяю вас, поймав убийцу, мы обеспечим себе спокойствие на долгие годы…

      Джек Моррис мерил шагами кабинет своего дома, кипя от злости. Он курил по привычке сигару, но оттого, что он яро жестикулировал руками, она потухла и лишь бесполезно тлела, разнося по дому запах дорогого табака. Его туфли при ходьбе отбивали похоронный марш, соответствуя мрачному настроению. Рубашка давно выбралась из оков брюк и ремня и надувалась, как парашют, шевелила галстук, будто маятник. Если бы враг или конкурент Джека застал его в таком виде, то слег бы с горячкой, предварительно отдав ему все деньги и недвижимость.

– Убью! Попытаться разорить меня? Морриса? Никогда! Не в этой жизни! Думает, он лучше всех? Неужели? Раз ему можно все, значит и мне тоже! – восклицал он.

– Джек, стоит взять себя в руки и здраво посмотреть на вещи, – попыталась утихомирить Джека миссис Коллинз, терпеливо поглядывая на мужа, сидящего рядом.

– На какие вещи, Лили? Мы решили закрыть их подпольную лавочку? Самое время. Это будет очень сладкая месть, – наконец, сел за стол Моррис. – Мы слишком долго ждали.

– С Мартинами нужно быть осторожнее и деликатнее, иначе сразу попадем под суд, – сказала Стефф.

– Они ведь не попали, взорвав мою плантацию, – плеснул себе коньяка Джек.

– В нашем случае могут пострадать люди, – возразил Кевин.

– Люди? Они не люди. Низший мусор общества, который посрамляет порядочных людей.

– Это их моральное право. Мы не в Средневековье, чтобы распоряжаться чужими жизнями. Нужно действовать предельно осторожно, а лучше вообще не действовать, сесть за стол перегово… – начал было Лэрри.

– Вы просто боитесь! Ну, сколько уже можно? Я знаю Мартинов всю жизнь, как и вы, и боятся их незачем. Пора действовать. Я никогда не стану говорить с ними, раз они в свое время не поговорили со мной! Только вы остались, выслушали, а они! Не хочу даже вспоминать, что когда-то называл Криса своим другом!

– Ваша…наша ссора не должна коснуться жизней других людей, какими бы они ни были, – в какой раз повторила миссис Бейкер.

– Не думаю, что его это волновало, когда он взорвал мою плантацию. Они подставили меня перед многими крупными фабриками. Сколько неустоек я уже выплатил? У меня нет денег, чтобы раздать зарплату, хотя такого прежде никогда не было. И после их пакости я должен просто сидеть, сложа руки, чтобы Мартины, считали себя победителями? Это как минимум несправедливо и не по моим правилам.

– Стоит немного подождать… – подал голос Кевин.

– Нет. Дело безотлагательно, – подытожил мистер Моррис, ухмыльнувшись.

      «Если мы не помирим этих двоих, нам конец! Джек и так чуть не раскрыл наш план, когда увидел тебя с Мартинами», – гласило сообщение, которое пришло Стефф от Лили.

      На сцене актового зала выступал хореографический кружок начальных классов. Анабель смотрела на выступающих, словно не видя их, погруженная глубоко в свои мысли. Рядом сидел Николас, и она изнемогала от желания поговорить с ним, улыбнуться в ответ на его улыбку, взять за руку, почувствовать его действительно рядом. Ана сидела на стуле, неуверенно ерзая, в поисках малейшего знака внимания от Мартина. Но он вел себя по-прежнему, то есть делал вид, будто ее не замечает.

– Ну и? – собравшись с духом, выдала она.

– Что? – спросил Ник, наконец, взглянув на девушку.

– Как что? Николас, хватит уже. Нам надо поговорить. Я не могу… так.

– Разве тебя это заботит? – сухо спросил Ник.

– Заботит, конечно. Поговори со мной, пожалуйста, – взмолилась Анабель. – Начистоту.

– Что ты хочешь услышать? Какая разница общаемся мы или нет? Дружить мы с тобой явно не будем, а говорить о большем просто смешно. Может тебе интересно мое мнение о тебе? Поверь, не лучшее!

– Так значит, да? – воскликнула девушка. Она забыла обо всем, что хотела сказать, забыла о том, что Ник даже не знает, что она перепутала его с Реем, настолько ее обидели слова парня. – Мартин, от тебя я не ожидал подобного! Ты даже ни в чем не разобрался и уже обливаешь меня грязью? После всего, что между нами было! – воскликнула Ана.

      Зрители, сидевший рядом с Анабель и Николасом, уже стали кидать недовольные взгляды на разбушевавшуюся парочку, хотя они и пытались разглагольствовать тише. Но слишком много накипело, чтобы сдерживать эмоции, контролировать сказанные слова.

– В чем тут можно разбираться? Да ты просто ужасна, Ана! Я не думал, что ты окажешься такой! Знаешь, какие слухи о тебе дошли до меня? Кое-что о Стиве. Как тебе секс с ним на пьяной вечеринке? Я думал, что случай с Реем исключение, но оказалось, что ты явно к этому пристрастилась!

– Что? – неожиданно глаза Бейкер подозрительно заблестели. – Как ты можешь так говорить? Меня изнасиловали, придурок!

      Чувствуя, что больше не может терпеть зарождающуюся обиду и собственную беспомощность, Ана сорвалась с места и понеслась прочь из актового зала, игнорируя попытки Мартина остановить ее и извиниться. Ведущий концерта, директор школы мистер Свон, уже объявил выступление Данетт и Эдриана, а за входной дверью скрылась сначала Анабель, а чуть позже Ник, решивший последовать за девушкой.

      Ана мчалась по пустынной дороге и слезы текли по ее лицу непроизвольным дождем. Она сама не знала куда бежит, но сидеть в зале больше было невозможно. Девушка просто неслась куда глаза глядят, не обращая внимания на редких прохожих. Щемящее чувство где-то внутри не давало прийти в себя, собрать всю волю в кулак и с гордо поднятой головой вновь фальшиво улыбнуться. Анабель была поражена словами Николаса, а еще больше его выводами о ней. Хотя она понимала, что Ник обижен, все равно не могла поверить, что он так жесток. Разве он не мог более тактично решить сложившуюся ситуацию? Да разве человек, который что-то чувствует к собеседнику, способен оскорбить его, когда провинившийся искренне просит прощения? Анабель не могла понять Мартина. Не могла понять та, которая всеми силами боролась за перемирие.

      Девушка заметила, что за ней идет Ник, поэтому, ускорив шаг, понеслась дальше по аллее парка. На место смятения и грусти на Ану вдруг нашла озадаченность. Замерев на месте она убедилась, что пахнет гарью, а, подняв голову и увидев клубы черного дыма, вымывающиеся в беззвездное небо, побежала быстрее, не находя места от беспокойства. Анабель поняла, что случилось, и от этой мысли сердце забилось, как сумасшедшее, что аритмия удивилась бы такой скорости. Снова ужасное происшествие! Преступление за преступлением, напасть за напастью! Сколько можно мучить без того напуганных до смерти граждан?

      Домчав до фермы Мартинов, подозрение Анабель подтвердились. Именно она горела синим пламенем, окутывая столбами дыма окрестность. Ана, шокированная этим зрелищем, стояла на тропинке, усыпанной щебнем, и видела лишь огонь. Он был, будто везде сразу, поглощал не только каждую постройку, но и ее саму. Это чувство было сильнее нее. Казалось, что говорит весь мир, но не только это заставляло вставать волосы дыбом. Из горящих сараев вырывались человеческие молящие вопли людей. Самое ужасное было то, что никто не мог им помочь, ибо огонь обуял все за пару минут. Крики оглушали, такие неистовые и душераздирающие, что хотелось кричать вместе с ними. Их боль передавалась ветром, который раздувал огонь сильнее и сильнее, лаяньем псов, которые выли, будто от горя, померкшим безжизненным небом и бледным лицом Анабель, ее дрожащими губами и потемневшими от страха глазами. Эти стоны и вопли еще долго будут отзываться в ее подсознании и оглушать в самых жутких кошмарах.

– Они горят… люди, – дрогнувшим голосом, сказала Ана, когда Николас подошел к ней.

– Прости меня. Прости, и я прощу тебя. Неизвестно, что будет с нами завтра. Нельзя тратить время на ссоры. Сегодня горят они, а кто дает гарантию, что следующие жертвы Форгса не мы? – сказал Ник, смотря на пламя. Он взял Анабель за руку, словно боялся, что она может исчезнуть. – Я больше никогда тебя не обижу. Ты нужна мне, Ана. Ты…хочешь быть моей девушкой?

– Да. Я перепутала тебя с Реем.

– Что?

– На крыше. Я перепутала тебя с Реем. Прости.

      Девушка наконец-то почувствовала желанное прикосновение. Она хотела сказать ему о своих чувствах на прямую, чтобы он был абсолютно уверен в ней, но затуманенный разум не откликался на зов, погружая их в транс огненной музыки, тресков, стонов и грохота. Ана даже не заметила, когда по ее лицу потекли слезы. Она стала свидетелем еще одного безжалостного убийства. Свидетелем, который не мог ничего сделать. НИЧЕГО.

      Уже стали съезжаться и сбегаться люди. Кто-то паниковал, кто-то плакал, кто-то трезвонил наперебой пожарным. Ана и Николас стояли в тени, держась за руки, и лишь гадали: что будет дальше? Какой урон еще переживает Форгс? И самое главное, как же, в конце концов, предотвратить гибель невинных людей? Если это в их силах, они должны что-то сделать. Каждый раз преступления становятся более жестокими.

Когда пальцы Эдриана коснулись клавиш, Данетт забыла о волнение и окунулась в музыку с головой. Они пели песню Billie Eilish и Khalid под названием «Lovely». Сердца слушателей замирали от вдруг нахлынувших эмоций. Каждый вспоминал наболевшее, родное, трепетное, самое главное в жизни. Рей и Нетт исполняли композицию, иногда поглядывая друг на друга, а ферма бушевала в огне, который беспощадно уничтожал жизни. Жизни невинных людей. Как иногда сложно принимать непоправимые подарки судьбы, и как же важно иметь человека, который может уберечь тебя от них.

– Woah, yeah, yeah, ah woah, woah. Hello, welcome home, – допели Данетт и Эдриан в унисон. Рей доиграл последние ноты.

      Зал взорвался аплодисментами. Столько овации и восторженных воплей ребята не слышали никогда. Они подошли краю сцены, чтобы поклониться, но не удержались и обнялись. Неожиданно, Данетт перестала слышать зрителей, ведь ее тело сосредоточилась на новом ощущении. Рука Рея лежала на ее голой спине. Он имел наглость трогать ее раньше, но тогда Нетт злилась, а стоя на сцене в обнимку, ни о какой злобе и речи не было. Только приятное тепло вперемежку с мурашками окутало ее. Нетт не считала это объятия показателем их сближения, но в тоже время не могла понять, почему это прикосновение так нравится ей.

      Но долго радоваться не пришлось. В актовый зал вбежал усатый мужчина почтительных лет, от которого пахло копотью, а лицо было перепачкано золой, и, взволнованно жестикулируя руками, воскликнул, ловя на себе вопросительные взгляды:

– Скорее! Мэр Тэмми, ферма Мартинов горит. Вот-вот пеплом осыплется! Живого места нет! А в амбарах люди-то! Люди!

      Нетти и Рей, заметив отсутствие Аны и Ника еще в начале выступления, не на шутку переполошились, собственно, как и все остальные гости и выступающие на мероприятии. Мэр, услышав о трагедии, выбежала из актового зала с такими испуганными глазами, что описать невозможно. Поднялся гомон. Люди звонили своим родственникам, чтобы убедиться в их безопасности. Все суетились, подскакивали с мест. Любительницы потрепать языками загалдели пуще прежнего, строя фантастические легенды о поджоге.

– Тут не обошлось без моего отца, – провозгласил Эдриан. – Он хотел отомстить Мартинам. Не думаю, что позволил это сделать кому-то другому. На ферме такая противопожарная система, что для поджога такого уровня нужно очень хорошо постараться.

– Где Ник и Ана? Они бы не ушли просто так, – озадачилась Нетти.

– Идем на ферму. Думаю, они там, даже, если это не было их прямым пунктом назначения, – распорядился Рей.

      Весь Форгс сбежался на место пожара, голося на право и налево о полной незащищенности граждан. Некоторые, особенно впечатлительные люди, вроде пышных драматизирующих дам и их трусливых, но очень высокомерных кавалеров, вознамерились покинуть город, лишь бы уберечь свои шкуры. На Роберта посыпались просьбы, угрозы, мольбы и оскорбления немедленно разобраться с этим беспорядком. Жители разделились на два лагеря. Первый был уверен, что поджог устроил Джек. Вторые, что это дело рук убийцы учительницы и мальчика.

      Николас и Анабель встретили Эдриана и Нетт и, не видя смысла оставаться в этом аду страха и копоти, спустились по тропинке обратно в аллею.

– Что теперь будет с мистером Моррисом? – спросила Ана.

– Сложно сказать. Но Мартины будут в полной ярости и сделают все, чтобы отец не остался на свободе, – ответил Рей, кажется, уже смирившись с этой участью.

– А ты? Как поступят с тобой? – насторожилась Данетт, не попытавшись скрыть волнение.

– Не знаю. Но больше меня волнует тот факт, что папа убил людей, хотя мог этого не делать, как минимум дождаться конца рабочего дня.

– Главное, что мы сейчас вместе, а значит, со всем разберемся, – ободряюще, сказала Нетти.

– Наконец-то мир? – улыбнувшись, спросила Ана.

– Мир.

      Рей и Ник переглянулись, одним взглядом говоря, что разногласия между ними решены, и никто ни на кого не злиться.

                                    12 глава

                               Что прячет земля?

– Ник, перестань! – засмеялась Анабель, когда Мартин начал щекотать ей ступни. Они уже полдня валялась на кровати в комнате Бейкер и ничего не делали. Родители девушки с раннего утра были на работе, поэтому никто не мешал их уединению.

– А что если нет? – поинтересоваться Николас, заглянув в глаза Анабель, нависнув над ней.

– Хочешь узнать? – хитро улыбнулась она и, не дождавшись ответа, толкнула Ника в грудь, навалившись на него сверху.

– Эй! – рассмеялся он, обняв Анабель за талию. – А поцеловать?

– Что, что? Мы займемся передачей микробов исключительно после свадьбы.

– Да? Уверена, что сможешь продержаться?

– Значит, ты не собираешься делать мне предложение? – лукаво надула губы Ана. – Или ты у нас холостяк навсегда?

– Ты что во мне сомневаешься? Я могу сделать предложение тебе хоть сейчас.

– Ладно, на этот раз прощаю. До замужества еще рано, а сейчас главное, что мы наконец-то вместе.

– Расскажи, что случилось, когда тебе было тринадцать лет? Если считаешь нужным, конечно, – Ник сел рядом с Аной, которая, настроившись на серьезный лад, по привычке нахмурила густые брови и поджала губы. – Кто такой Стив?

– Он был старше меня на три года, учился в «Делли-Форгс». Тогда я дружила с одной девочкой, которая по уши в него влюбилась. Он устроил вечеринку и пригласил нас. Подруга была в восторге и уговорила меня пойти ради нее. Там он меня и изнасиловал, заперев в туалете. А подруга знала об этом, но ничего не сделала, просто ушла домой, оставив меня одну на растерзание ублюдку. Я очень долго переживала потрясение, после случившегося. Если бы не Нетт и родители, не знаю до чего я могла бы докатиться.

– Он получил по заслугам?

– Да. Стив попал в колонию для трудных подростков, а затем уехал куда-то на Север. Зато бывшая подруга до сих пор живет здесь.

– Я ее знаю?

– Не хочу о ней говорить. Она убила мое детство, бросив там. Короче говоря, история не из приятных. Главное, что это в прошлом, и я могу спокойно жить. С тобой я даже забываю о сумасшедшем. Всех проблемах. Как будто ты отдельный мир без угроз и опасностей.

Ана, сидя рядом с Ником, была счастлива, как никогда раньше. Чувство подобного рода всегда очень приятно и греет душу. Неужели, она действительно счастлива в мужских руках? Без чувства страха и отвращения к парню? Как долго Анабель ждала абсолютной моральной свободы, и лишь с Ником она ее обрела.

– Мы со всем разберемся, обещаю. Скоро ты будешь вспоминать о сумасшедшем, как о давно минувшем страшном сне.

– Знаешь, я хочу снова съездить к бывшему дому моей семьи и проверить остался ли клад, который мы закопали в детстве с Кельвином, – сказала Бейкер, положив голову на ноги Ника.

– Так давай съездим. Суббота, все свободны. Позовем Рея и Нетт.

– Думаешь, у Эдриана есть время и желание куда-то ехать? Роберт и твои родители занимаются второй день одним и тем же: перемещаются с фермы в участок и обратно, копая под его отца.

– Ему как раз таки нужно развеяться. Как ни крути, но он ничем своему отцу помочь не может, тем более пока ничего неизвестно. А бросать друга в такой ситуации нельзя. Надо быть с ним рядом.

– Ты прав. Давай позвоним, – кивнула Бейкер, но вместо того, чтобы встать за телефоном, она устало вздохнула и закрыла глаза. – Мы же никуда не спешим? – блаженно улыбнулась Ана.

– Да, лучше ехать после полудня, чтобы погода была лучше, – усмехнувшись, ответил Николас.

– Ты читаешь мои мысли, – промурлыкала Анабель, поцеловав Ника. Оба упали на кровать, утонув в подушках.

      Как бы хорошо не было нежиться в объятьях, время неумолимо бежало, и настала пора собирается в поездку. Лежа на груди Мартина, Ана написала в общую беседу:

      «Есть предложение, чем заняться. Кто поедет за кладом? Рей, как вообще обстоят дела дома?».

      Потянувшись, девушка собралась с силами и все же встала на ноги.

– В следующий раз будь аккуратнее с моей одеждой. Я не миллионер, чтобы покупать каждый раз новые кофты, – подшучивая, сказала Анабель, распрямив футболку, которая была порвана у рукава.

– Зато я миллионер, так что запросто могу возместить ущерб.

– Еще ни разу не слышала, чтобы бездомный называл себя миллионером, – рассмеялась Ана.

      Встретившись с Нетт и Эдрианом в их любимом кафе, ребята, прежде чем ехать, решили поесть фирменные тосты и выпить по бокалу Коллы. Самой главной составляющей этого перекуса был тот факт, что они снова вместе. Официанты и весь обслуживающий персонал, который уже относился к четверке, как к постоянным посетителям, смотрели на них с улыбкой, уже заранее зная, что они закажут. Такая теплая атмосфера грела душу ребят, ведь им так недоставало совместных посиделок.

– Говорю сразу, Роберт достаточно выносил мне мозг, поэтому давайте без вопросов об этом, – провозгласила Эдриан, заметив, что друзья чувствуют обязанность поддержать его.

– Вы помирились? То есть мы все помирились, но вы помирились до конца? – хитро сощурившись, спросила Нетти, взглянув на Анабель и Ника, которые сидели ближе друг к другу и переглядывались.

– Еще бы, – ответил Мартин, приобняв Ану.

– Это хорошо, а то реально неудобно получилось, – сказал Эдриан. – Осталось нам с принцессой Авдотью родить, – ухмыльнувшись, Моррис шлепнул Нетт по ноге.

– Эй! Убери руку сейчас же, пока я тебе ее в другую сторону не выкрутила, – воскликнула Коллинз грозно.

– Ладно. Авдотью и без рук сделать можно, – смилостивился Рей.

– Почему именно Авдотья? – спросила Ана.

– Не знаю. Это самое не банальное, а по совместительству глупое имя из всех, что я слышал.

– А как бы ты действительно назвал свою дочку? – поинтересовалась Данетт, попиваю Коллу из трубочки. – Лично мне нравится имя Элисон.

– Так звали мою бабушку, – улыбнулся Рей – Я бы назвал дочку Венди, потому что так звали героиню в «Питере Пэне», а это моя любимая сказка, – ответил он.

– Ого, такие подробности от Эдриана Моррис это что-то новенькое, – присвистнула Ана.

– Я помню, как мы с тобой смотрели этот мультик, – кивнул Николас.