Мужем будешь? Настя против всех

– Хэй, дорогой! Это что, твоя девушка? Почему руки распускаешь? Я на ней жениться хочу! – вывел из раздумий голос с характерным акцентом.

Двое кавказских охотников уже стояли рядом с крыльцом. Выглядели они не так уверенно, как говорили. Илья Серов прикинул, что он один в ширину примерно как два этих мужика, вместе взятых, и полтора в высоту.

– Опоздали. На этой девушке женюсь я. Ищите себе другую, – бросил он с легким оттенком пренебрежения. – Если кто-то против, я готов решить вопрос честным поединком.

Серов усмехнулся и принялся картинно закатывать рукава белой, теперь слегка помятой у горловины, рубашки.

– Нет-нет. Твоя так твоя. Ее мать сказала, что она свободна. Если б мы знали, то мы бы никогда! Я ж это, я ж от чистого сердца хотел ее в семью забрать!

– Ищи другую. Эта моя. – Скрестил руки на груди и демонстративно поиграл мышцами.

– Простите, господа, – прервал диалог мелодичный женский голос. – Ваш разговор безумно интересен, но мне бы хотелось попасть в подъезд.

Миниатюрная брюнетка прижала к груди крошечную ручку в тонкой кружевной перчатке и улыбнулась так, что двое охотников тут же заулыбались в ответ, явно прикидывая, не утащить ли добычу попроще. И только Илья Серов знал, что если считать Музу Загорскую – известную светскую львицу и «бывшую жену» с большим опытом работы – легкой добычей, то можно самому ей стать.

Сам Серов от таких дамочек стремился держаться подальше, и сейчас от побега его удерживали две вещи: преграждающие путь мужики и разбитый мобильник, который только что грациозно подняла с земли Муза. Там фотографии ДТП и номер машины, его нельзя просто так потерять!

– Ваше? – Она с улыбкой протянула ему мобильник.

Стоило Илье сделать шаг вперед, как горячие парни тут же отступили на два и, пользуясь возможностью, быстро дали заднюю к своему джипу. Явно решили, что если и уводить добычу, то не у саблезубого тигра, а у кого-то поменьше.

– Мое. Благодарю.

В тот момент, когда их пальцы на секунду соприкоснулись, Загорская подалась вперед и тихо прошептала:

– Чтобы назвать эту женщину своей, придется изрядно попотеть.

Раньше, чем он успел ответить, миниатюрная красавица проскользнула в подъезд, оставив после себя лишь флер сладких духов, от которых неприятно зачесалось в носу.

Ан нет, он ошибся. Муза Загорская оставила после себя не только ароматный шлейф, но и след, ведущий прямо к наглой загадочной незнакомке. Хороший такой жирненький след. В тот вечер, когда Креспо познакомился с ногами Саши Зиминой, та была в клубе по ВИП-билету вместе с Музой Загорской. Пазл сошелся. Эти три дамочки точно знакомы.

Серов развернулся и направился обратно в подъезд, чтобы устроить засаду на лучшего друга и узнать всё про эту негодяйку. Жениться он не женится, а вот нервы потрепать – святое дело.

Не к месту ожил разбитый мобильник. Илья зло принял вызов и рявкнул:

– Двадцать пятый раз тебе говорю, я никогда не женюсь! Не дождетесь!

К счастью, двое из джипа этого уже не услышали.

Стейш

Отдышавшись и от души пропесочив лучшую подругу, Стейш плотно закрыла дверь туалета и написала сообщение маме: «Я НИКОГДА НЕ ВЫЙДУ ЗАМУЖ! И ДОМОЙ НЕ ВЕРНУСЬ!»

Она еще не знала, что мама – это меньшая из неприятностей, что уже дышали ей в спину.

Глава 2

Три дня спустя

Ремень тяжелой спортивной сумки привычно врезался в плечо. Стейш в очередной раз его поправила и прошлась потрепанными кроссовками прямо по луже, которая в рядах тренирующихся во Дворце спорта давно стала легендарной. Она как появлялась в начале весны, так до конца мая и не высыхала, несмотря на то, были дожди или нет. А еще располагалась так, что была совершенно незаметна для тех, кто спускается по лестнице. Опытные сразу перепрыгивали, а новички уходили в мокрой обуви и ловили на себе снисходительные взгляды «бывалых».

Стейш же было все равно – она опаздывала на ковер к большому начальству. Принять должность главного тренера юниоров она готова! Правда, у них сейчас нет девушек, сплошные парни. И обычно женщин на такой пост не назначают. Но с этими обалдуями она была с самого начала их пути – в качестве помощника тренера, – знала каждого и понимала, что лучшего главного тренера для них не найти.

В раздевалке она быстро переоделась в черный спортивный костюм и, мельком глянув на три пухлые тетради с тщательно разработанным планом тренировок, решила оставить их на десерт. Сначала нужно поговорить с начальством, а уже потом «радовать» своих гавриков новыми комплексами упражнений, стратегиями и затяжными боями на выносливость.

Стейш бегом, ни разу не запыхавшись, преодолела три лестничных пролета и остановилась около кабинета директора. Но замерла, услышав за спиной тяжелое дыхание, а следом низкий, хрипловатый голос:

– Настя! Меня подожди! Такая ты быстрая!

– Простите, Архип Федорович! – Она приветливо улыбнулась единственному мужчине, которого по-настоящему уважала.

– Ничего. Я уже старик, а ты в такой форме, что еще могла бы выступать за сборную, – в миллионный раз поддел ее тренер.

Ему недавно стукнуло семьдесят, что не мешало легендарному борцу и одному из самых лучших тренеров страны Архипу Федоровичу Россееву быть в неплохой форме и до недавнего времени участвовать в марафонах и любительских лыжных забегах. Но возраст и старые спортивные травмы брали свое. За последнюю пятилетку его некогда густая шевелюра поседела и поредела, а забеги по лестницам к начальству стали даваться слишком тяжело.

Стейш с болью в сердце наблюдала за тем, как время забирает силы у великого спортсмена, прекрасного тренера и человека, который фактически заменил ей отца. Он был единственным, кто поддержал и помог, когда она ушла из спорта. Дал ей работу. Не бросил, но не смог смириться с тем, что талантливая ученица оставила профессиональный спорт в самом расцвете сил.

А она? Она не могла иначе. Переклинило и хоть режь, но однажды случилось то, против чего Анастасия Эндшпиль не смогла бороться. То, что сломало несгибаемую Стейш. То, о чем не знал никто. И каждый раз, слушая намеки Архипа Федоровича, она невольно вспоминала о том, что мечтала забыть.

– Мне и в тренерской шкуре неплохо, – привычно усмехнулась Стейш.

– Кстати, об этом. Хочу, чтобы ты узнала от меня.

Главным достоинством старого тренера была прямолинейность. Он был убежденным кошатником и предпочитал не тянуть питомцев за причинные места, а говорить все сразу и как есть. Вот и сейчас огорошил без лишних сантиментов:

– Тебе не дадут юниоров. Малкин позвонил и радостно сообщил, что нашел мне очень титулованную замену.

– И помощник в моем лице этой титулованной замене тоже не нужен, – прищурилась Стейш, прикидывая, выпрут ее совсем или просто не дадут рулить процессом.

Было больно. Физически больно от мысли, что она лишится своих мальчиков, которых в воспитательных целях часто называла «рабами», а то и жестче. Но это в рамках тренировок, а на самом деле каждый из них был для нее больше, чем просто ученик. Взять того же Антипова: сколько они пережили вместе, начиная с его дурацкого переходного возраста и шести приводов в полицию, заканчивая громкими словами родителей о том, что профессиональный спорт – это несерьезно и пора бросать, заняться настоящим делом, а борьбу оставить в качестве хобби.

– Насчет помощника можно подумать, но вряд ли ты захочешь…

Он не успел договорить, как распахнулась дверь директорского кабинета.

– А вот и вы! – Директор улыбнулся во все тридцать два и привычно скользнул сальным взглядом по груди Стейш, плотно обтянутой черной футболкой.

Иногда казалось, что Малкин Станислав Сергеевич – грузный средних лет мужчина, явно далекий от спорта, – пришел на эту должность только ради того, чтобы в свободное время ходить по тренажерному залу и пялиться на девушек в обтягивающих брюках, временами заглядывая в залы для тренировок и пуская слюни на юных гимнасток. Мерзко. Но Стейш так прикипела душой к родному Дворцу спорта, что готова была перетерпеть очередного сального бюрократа. Рано или поздно этот пойдет на повышение, а следующий будет лучше. Она еще их всех переживет, не будь она Анастасия Викторовна Эндшпиль.

– И кто он? – спросила, стоило двери за спиной закрыться.

– О! Нам несказанно повезло! – Директор всплеснул руками и с удивительной для «колобка» скоростью рванул к столу. Схватил толстенькую папку и с гордым видом открыл, демонстрируя резюме будущего великого тренера. – Двукратный чемпион мира, член олимпийской сборной и, между прочим, выпускник нашей школы борьбы…

Ей не нужно было заглядывать в личное дело, чтобы узнать имя этого чемпиона и будущего тренера ее мальчиков. Стоило устало закрыть глаза, как в темноте огнем загорелось его имя, тут же в памяти всплыли знакомые черты: красавчик брюнет с вечно растрепанными отросшими волосами, забранными в идиотский хвостик. Хитрая усмешка на тонких губах, прищур карих глаз и пристальный взгляд, от которого подкашиваются колени.

– Шведов. Чтоб он сдох, – выдохнула себе под нос и вернулась мыслями в кабинет. Живот полоснуло фантомной болью, та проползла к груди и сжала с такой силой, что с трудом можно было вздохнуть. – И где этот, – она замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, – подарок судьбы?

– Ушел знакомиться с юниорами. – Малкин в упор не замечал ее реакции, радуясь как ребенок. – Если не ошибаюсь, вы тренировались с ним примерно в одно время? Вот и встретитесь со старым другом. Правда, он отказался от помощника, поэтому…

Выдохнула. Хоть на это у него хватило мозгов.

– …мы предлагаем вам вести свою секцию женской самообороны. Я выделю зал на вечернее время. Два раза в неделю. Набирайте группу.

– А детский сад мне у вас не открыть? – прошипела Стейш. – Я хочу тренировать атлетов, чемпионов…

– Вы не можете. – Директор захлопнул папку с «подарком судьбы». – Сейчас у нас ни в детской, ни в подростковой, ни в группе юниоров нет девушек, а мужчин должен тренировать мужчина. Я разрешал вам вести занятия, потому что вы считались помощницей Архипа Федоровича. Федерация ничего против этого не имеет. Но сделать вас официальным тренером я не имею права. Хотите тренировать чемпионов? Набирайте с сентября девочек и ведите женскую группу с нуля. Я готов рассмотреть и такой вариант.

– То есть вы меня увольняете? – Стейш натурально скрипнула зубами. Чертовы предрассудки.

– Нет. По просьбе Архипа Федоровича я предлагаю вам выход из ситуации. Помогаю сохранить работу, а вы нос воротите.

«Сохранить работу»? Вместо трех групп и постоянных командировок будет одна (ну если в сентябре повезет, то две) и без всяких премий. Стейш подсчитала в уме. Зарплата и так была не восторг, а теперь она уменьшится в два с половиной раза.

– Может, еще скажете, что из уважения к Архипу Федоровичу вы сохраните мне зарплату?

– Конечно нет! – «Колобок» возмущенно подскочил. – Будете на базовом окладе, плюс премия за выполнение плана.

– Которую я увижу только перед голодной смертью, – фыркнула Стейш.

– Я бы попросил! – У директора покраснели уши. Он сарказм не любил и не понимал. – Хотите зарплату больше? Наберите людей на персональные тренировки. У вас же широкий спектр навыков. Помнится, вы после вольной борьбы еще занимались самбо и кикбоксингом. Вот и примените знания на практике, включите свое врожденное обаяние…

Она закипала. Ей сейчас очень хотелось выключить обаяние, вспомнить навыки кикбоксинга и с ноги вырубить одного противного директора, а потом отправиться в зал для тренировок и раскатать об стену Шведова. Чисто ради воспоминаний о былой юности.

Стейш медленно обернулась и посмотрела на тренера, который наблюдал за всем происходящим с видом престарелого буддийского монаха. За столько лет он научился читать ее как открытую книгу, поэтому в ответ на красноречивый взгляд коротко попросил:

– Настя, не надо.

– Да пошли вы!

Выплюнула слова в горячий воздух, который жег легкие и почему-то щипал глаза. Нет, это точно не слезы. Она не плакала десять лет и никогда не заплачет снова.

Бегом преодолела все лестничные пролеты, ворвалась в раздевалку и, схватив тетради с программой тренировок, отправилась в зал. Такие дела нужно заканчивать так же быстро, как отрывать полоску с воском от зоны бикини. Будет больно, зато потом красиво.

* * *

В плане стояло занятие по общефизической подготовке, поэтому у дверей зала было удивительно безлюдно. Обычно рядом всегда ошивалась пара-тройка девиц из фан-клуба, который парни в шутку именовали «Статья», ибо потрогаешь – сядешь, ведь ходили в него девицы в возрасте от тринадцати до шестнадцати. Обычно они приходили на тренировки, где отрабатывали технику боя, чтобы полюбоваться парнями в трико. Сегодня же формой одежды были простые шорты и футболки – ничего интересного для неискушенных женских глаз.

Зато из-за приоткрытой двери зала слышался мужской галдеж. Стейш фыркнула: «Ну как девицы, ей богу!»

Только хотела войти, как расслышала причину недовольства:

– Где наша темная госпожа? Мы тренируемся с ней и Россеевым. Пока они не придут и не объявят об уходе официально, шага не сделаю.

«Димка, ты идиот! Он же тебя сожрет», – подумала Стейш с почти материнской нежностью.

Этот порывистый, лохматый и бесконечно сильный парнишка всегда был ей дорог чуть больше остальных. Пару раз она ловила себя на мысли, что хотела бы иметь такого сына. Да, с кучей проблем, но зато с дерзким взглядом и обостренным чувством справедливости. Еще и лидер неплохой.

Ей не нужно было открывать дверь, чтобы понять – пока он не скомандует, остальные не шелохнутся. Так уж у них повелось.

– Теперь я ваш тренер! – Знакомый, чуть погрубевший за десятилетие голос заставил поморщиться. – Вы будете делать то, что я сказал, иначе вылетите отсюда на раз-два-три! И что еще за темная госпожа?

Лучшего момента для появления и быть не могло. Стейш с силой рванула на себя тяжелую дверь и ворвалась в зал. Ее шаги эхом отдавались во внезапно повисшей тишине.

Семеро самых перспективных борцов в центре зала одновременно обернулись. Антипов стоял впереди остальных в мятой черной футболке с надписью: «Зачем любить? Зачем страдать? Берем трусы, идем пахать!» Увидев Стейш, он взъерошил лохматую светлую шевелюру и широко улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках. От его улыбки млели все девчонки без исключения.

Вот только стоящий напротив него мужчина не принадлежал к числу наивных юных гимнасток, да и для секции спортивного танца был уже староват.

– Кого еще черти прине… – Он обернулся и замер, мигом забыв о наглых юниорах. – Настя?

Он изменился. На смену наглому огню в карих глазах пришло усталое спокойствие, идиотский хвостик давным-давно заменила стильная стрижка с подбритыми висками, а в темноте волос, кажется, уже появилась седина. Сколько ему сейчас? Тридцать пять или чуть больше? Не рановато ли поседел? Еще и бороду по моде отпустил, сразу стал немного похож на красиво стареющего арабского шейха, зато меньше выделяется среди борцов, большинство из которых – родом с востока. Глупо отрицать, что при всем при этом он все еще был красив. Но уже не как мальчишка, а как мужчина, которому место на обложке журнала. Даже залегшие под глазами тени усталости не портили внешность Петра Шведова.

Перед ней словно стояли одновременно парень из сборной, по которому сохли все девчонки, и незнакомый мужчина в полном расцвете сил. Она сосредоточилась на незнакомце и нашла в себе силы заявить:

– Для вас – Анастасия Викторовна. Это план тренировок, который разрабатывали мы с Россеевым. Пригодится, раз помощники вам не нужны.

Увесистая стопка тетрадей бахнулась о ближайшую лавку. Столько лет работы, исследований, души и любви к своему делу! Так вышло, что этому мужику на роду написано забирать у нее всё. Пусть подавится.

Смотреть на него не было сил, поэтому она, задавив горечь, неизбежной волной подступающую к горлу, обернулась к своим парням:

– Ребята, такое дело. Россеев уходит на пенсию, ну, об этом он вам чуть позже расскажет, и я ухожу вместе с ним.

– Как так?!

Порывистый Антипов подбежал первым, за ним подтянулись остальные, окружив ее, как великовозрастные цыплята маму-курицу. Пришлось придавить в себе не только горечь, но и желание обнять этих оболтусов. Нельзя. Если сделает, тут же разревется.

Родные дурачки. Она помнила, как Дамир Мамаев – сейчас огромный и устрашающий – пришел к ним худеньким десятилеткой с испуганными черными глазами, отец привел его, чтобы тот вырос настоящим мужчиной. И он вырос. Помнила, как Алымов в тринадцать сломал ногу прямо перед соревнованиями и рыдал как девчонка не потому, что болело, а потому что победил его вечный конкурент Варесов. Потом слезно просил ее никому об этом не рассказывать. И она сдержала слово. Про Антипова с его буйной жизнью и не менее буйным семейством Стейш старалась не думать.

Зато Димка подумал за всех.

– Тогда прощайте! – рявкнул самый перспективный среди ее учеников, схватил сумку и вышел, громко хлопнув дверью.

Дамир по привычке дернулся следом. Он в этом дружеском тандеме всегда был голосом разума.

– Стой, – Стейш привычно остановила его грозным взглядом, – я с ним разберусь. Тренируйтесь.

– Двадцать кругов по залу, начали! – опомнился Шведов и дунул в свисток.

Парни замерли, все еще глядя на Стейш.

– Идите. Вы не должны позволять системе сломать вам жизнь. Слушайтесь тренера, а я буду за вас болеть. Ок? – И громким, хорошо поставленным голосом скомандовала: – Двадцать кругов по залу, парни!

– Как прикажет темная госпожа! – выкрикнул Мамаев, его тут же поддержал нестройный хор. Последний раз.

Все послушно рванули наматывать круги, а Шведов предсказуемо воспользовался моментом и подошел ближе.

– Что это было?

– Наши с Россеевым ученики. Очень способные ребята, не сломай им карьеру. – Она надеялась, что голос не дрожит. Вроде так оно и было.

– Никакой дисциплины, – усмехнулся Шведов в бороду. – А этот блондин?..

– Антипов. У парня талант, но сложный характер. Если подготовишь его как нужно, станешь тренером олимпийского чемпиона. Верхняя тетрадь – система его персональных тренировок на следующие два года с заметками. Пригодится. Разумеется, если он вернется, – напоследок не удержалась от шпильки Стейш.

– Настя, нам надо поговорить.

– Нам надо было поговорить десять лет назад. Срок годности вышел, Шведов. Катись к черту!

Это было бегство с поля боя, которое кое-кто воспринял как тактическое отступление и нагнал Стейш уже в узком пустом коридоре.

– Да подожди ты, – с силой схватил за предплечье, останавливая. – Я не знал! Не знал, что помощница Настя, о которой так снисходительно отзывался директор, это ты! Я сейчас пойду к нему и скажу, что ты мне нужна. Все будет как раньше, только вместо Россеева ты будешь работать со мной.

– Руку отпусти.

«Скажу, что ты мне нужна». Давным-давно, кажется, в прошлой жизни, он уже говорил эти слова. И чего они стоили? Ни-че-го. Ради своих мальчиков она могла бы стерпеть все что угодно, но не то, что на мгновение промелькнуло в темных, почти черных глазах.

– Я не работаю с подлецами, трусами и предателями, Шведов. Ты выбил три из трех.

Руку рывком освободила сама.

– Ты все еще злишься, спустя столько лет? Настя, это безумие. Я был молодым и глупым, сейчас всё иначе. Почти десять лет прошло, мы все изменились. Давай спокойно все обсудим за ужином, я приглашаю, – он пристально глянул в глаза и добавил: – Как друзья и коллеги.

– Мне одним воздухом с тобой дышать противно, Шведов, а твоих ужинов я наелась на сто лет вперед. Иди уже работай, ты теперь у нас главный тренер. Наслаждайся!

Ее тянуло, скручивало и вот-вот готово было вывернуть наизнанку вместе с той болью, что столько лет жила внутри. Стейш думала, что все забылось, она пережила и справилась, но одна встреча – и стало понятно: не справилась. Не пережила. Рана загноилась и начала болеть с новой силой.

Но в чем-то он прав. Молодой и глупый. Он идиот, но и она тоже не лучше. Вот только Стейш пропустила всё через себя, осталась одна на обломках собственной жизни. А он? Он даже не взял трубку. Пятьдесят пропущенных звонков. Сотня смс. Тишина. И она одна в этой болезненной тишине. А потом? Потом Настя узнала правду. Такую, что физическая боль показалась ей раем.

Стейш пришла в себя, стоя на ступеньках крыльца. В лицо бил холодный ветер, на щеки упало несколько капель дождя. Скорее бы сесть в салон своей старушки, врубить печку, музыку погромче и…

– Да вы издеваетесь!

Ее в очередной раз заперли на парковке. Но нынче дело не ограничилось наглым курьером или курицей, которая паркуется в чужой бампер. Путь ей преграждала ярко-красная ламборгини со знакомой до боли царапиной.

Около приметной машины стоял человек. Сложно описать. Будто кто-то неведомый взял все, что Стейш ненавидела в мужчинах, и передал в руки опытного скульптора. Тот поработал на славу и слепил из этого прекрасный образец, раздражающий одним своим видом. Высокий. Красивый. Холеный. Спортивный. Явно богатый. И даже самодовольная ухмылка на лице присутствует.

– Не сегодня, мужик. Не сегодня, – выдохнула Стейш и под пристальным зеленым взглядом рванула в сторону ближайшей станции метро.

Под начинающимся дождем она бежала от настоящего в прошлое. Ведь в метро Анастасия Эндшпиль тоже не ездила долгие десять лет.

Но вопреки всему, когда она подбегала к грязным стеклянным дверям, в голове крутились мысли совсем не о юной Настеньке и красивом Петеньке. Она раз за разом пыталась вспомнить, где раньше встречала этого мужика на ламборгини. Почему он кажется ей странно знакомым?

Глава 3

Стейш

Тяжелые двери вестибюля метро. Мутные расцарапанные стекла и обшарпанные железные ручки. Стейш могла бы замереть на границе и прочувствовать момент, прежде чем рухнуть в бездну. Но…

– Эй, чего встала?!

Ее внесло в помещение женщиной-танком с двумя огромными сумками в клеточку, их еще называли челночными.

– Вот молодежь! Некуда спешить, так на дороге и встанут, ни пройти ни проехать приличной женщине!

Стейш на секунду растерялась: то ли ругаться, то ли радоваться, что ее причислили к молодежи. В итоге просто шагнула в сторону и сделала то, от чего у грозной тетки вытянулось лицо – рассмеялась. Громко, в голос.

– Малахольная какая-то! Наркоманка! – фыркнула та и ушла проталкивать через турникет стайку кей-поперов. Уже сквозь шум Стейш услышала: – А вы чего тут встали? Еще и бошки свои выкрасили. Ходите как обезьяны патлатые!

И всё бы ничего, но рядом было еще шесть свободных турникетов.

Стейш, хохоча, медленно сползла вниз по стене и просмеивалась, уже сидя на корточках. Она думала, что самый идиотский день в ее жизни был, когда толпа горцев ворвалась в квартиру и попыталась забрать ее в жены. Но сегодня вывело идиотизм на новый уровень. Шведов, Антипов, этот на красной ламборгини, сумасшедшая тетка с сумками. Что дальше? У нее не хватило фантазии придумать нечто более глупое. Как такое вообще возможно? Судьба, которая тасует ее карты, сегодня решила вместо покера сыграть в дурака.

Через несколько минут Стейш все же смогла взять себя в руки, встала, ладонью стерла выступившие на глазах слезы и встретилась с обалдевшим взглядом охранника.

Ответила коротким кивком: мол, всё нормально, минутка шизофрении в общественном месте – не более того. Тот, кажется, поверил.

Она не была в метро долгие десять лет. За это время вестибюль станции перекрасили в какой-то грязно-зеленый, поставили автоматы для пополнения проездных билетов и несколько банкоматов. А так ничего не изменилось. Всё так же спешит к эскалаторам разношерстная толпа, так же охранники отлавливают парней с рюкзаками и отправляют на досмотр, всё так же. Словно ей сейчас восемнадцать и никакой Стейш не существует. Есть Настя.

И на ней впервые за много месяцев надето платье. Она помнила его от подола до воротника-стойки и рукавов три четверти. Белое с мелкими голубыми цветочками и широким атласным поясом в тон. Волосы в тот день были при помощи мамы завиты в крупные кудри, а солнце светило так ярко, что день казался праздничным. А всё потому, что она была юна, глупа и по уши влюблена…

* * *

– Подожди! Мы еще успеем!

Он догнал ее у турникета и, ловко поймав за бант на поясе, притянул к себе. С тонких губ сорвался звонкий, беззаботный смех.

– Это последний поезд, Петь.

– Завтра вечером мы уезжаем на сборы. Не увидимся целый месяц.

Высокий красавчик с фигурой профессионального спортсмена, эффектно обтянутой черной футболкой, привлек ее к себе и коротко поцеловал. Настя хихикнула ему в губы и ответила, запустила пальцы в распущенные темные волосы до плеч и растворилась в моменте, не думая ни о чем.