Блоги

– Лерка, мы договаривались, никаких показов.

– Почему? – спросил журналист.

– Не ваше дело, – грубо отрезала Кира. – Уберите камеру!

– Простите, девушка, но мы берем интервью у Леры, – настаивал журналист. – Пойдет в вечерние новости.

– Никуда оно не пойдет, – отчеканила Кира, и у меня кровь застыла в жилах от ее тона.

Видимо, кровь застыла не только у меня, потому что Лера испуганно пробормотала:

– Ребята, извините. Сейчас не самое удачное время. Давайте как-нибудь в другой раз…

– Но мы договаривались, – запротестовал журналист.

– Антон, Ник, проводите их, – скомандовала Кира.

Я опять выглянула из-за шторки. Никита и Антон, успевшие переодеться в нормальную одежду, спускались с подиума. Оператор тут же опустил камеру, а журналист убрал микрофон.

– Хорошо, мы уходим, – пробурчал он. – Только не надейтесь…

Мне из-за шторки было плохо слышно, на что именно им не стоит надеяться, но все было понятно без слов. В сегодняшние вечерние новости Лерин показ точно не попадет.

Недовольные возгласы телевизионщиков постепенно стихли вдали. Я внезапно осознала, что все еще стою в платье, в то время как нужно переодеться и быть готовой в любое мгновение рвануть к свободе.

– Я две недели договаривалась насчет этого интервью, – всхлипнула Лера. – А ты пришла и все испортила.

Я взялась за язычок и стала аккуратно расстегивать молнию.

– Ты о чем-нибудь думаешь, кроме своих тряпок? – воскликнула Кира со злостью. – Он ясно сказал, сидеть тихо, не привлекать к себе лишнего внимания.

Забыв про платье, я прильнула к шторке, чтобы не пропустить ни слова.

– Один малюсенький сюжетик, – протянула Лера. – Это что, криминал?

– Ты как маленькая! – рявкнула Кира. – На него без твоего сюжетика столько всего свалилось. С Бегуновой едва разобрались, теперь с Величенко неизвестно что получится. А еще ты!

– Он даже не узнает, – быстро сказала Лера. – Если ты ему не скажешь.

– Я то не скажу – фыркнула Кира – Но он сто процентов узнает. Здесь наверняка полно его знакомых.

– Ребят, шухер, – раздался встревоженный голос Дениса. – Я только что видел Игоря.

– Где?

– На втором этаже. Он спросил меня, не видел ли я… Дарью Дмитриевну.

– Дашенька тоже здесь? – простонала Лера.

Я очнулась. Дашенька была здесь и даже ближе, чем думает Лера. По неизвестной мне причине ребята хотели встретить меня здесь еще меньше, чем я их. И я сделаю все, чтобы они не узнали о моем присутствии.

Я расстегнула молнию и рванула платье наверх. Платье затрещало и плотно облепило мои плечи.

– Черт, что же делать? – охнула Лера.

– Я тебя предупреждала! – отрезала Кира.

Я напрягла руки, пытаясь стащить платье, но добилась только того, что оно сильнее запуталось.

– Надо его отвлечь, – предложил Антон. – Пусть Дэн его чем-нибудь займет, чтобы он сюда не спустился. А я пойду разыщу Дашеньку…

– Лучше я ее поищу, – быстро сказал Денис, и в ответ кто-то многозначительно хмыкнул.

У меня покраснели даже уши. Изо всех сил я дернула платье, потеряла равновесие и больно грохнулась плечом о стенку.

– Что это? – спросила Кира.

– Кто-то переодевается, – ответила Лера равнодушно.

Я перестала дышать, но объяснение Леры – вполне логичное – всех устроило.

– Пойдемте, – сказала Кира. – Мы только время зря теряем.

Я услышала удаляющиеся шаги и с облегчением выдохнула. Сейчас был самый удобный момент, чтобы спасаться бегством, пока Лера, напуганная нашим с Игорем появлением в торговом центре, не закрыла магазин со мной в этой дурацкой примерочной.

Я предприняла новую попытку освободиться. Но сколько бы я ни крутилась, проклятое платье только плотнее обматывалось вокруг меня. Оно представлялось мне уже не куском ткани, а живым существом, наделенным злобой и разумом, которое твердо решило меня задушить.

– Дарья Дмитриевна, вы тут? – внезапно кто-то спросил из-за стенки. Вопрос был задан шепотом, и поэтому я не узнала, кто говорит.

– Это я, Мила, – продолжил таинственный голос. – Я в соседней примерочной.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я в ответ, от души надеясь, что Мила, как и я, всего лишь что-нибудь примеряет.

– Собираю информацию… – донеслось до меня.

Я закатила глаза. Ну что за человек.

– Я думаю, можно выходить, – прошептала Мила. – Они ушли.

– Подожди, – неохотно сказала я. – Я не переоделась.

Я снова дернула платье, которое и не думало слезать. Если так пойдет дальше, то я не переоденусь еще очень долго. Конечно, можно было попросить Милу о помощи. Но учитель должен всегда оставаться учителем, а я далеко не была уверена, что с задранным на уши платьем я имею право на это гордое звание. Так что от платья нужно было избавляться самостоятельно.

Я сделала глубокий вздох, извернулась, нашупала молнию и к своей великой радости поняла, что она всего лишь запуталась в подоле. Я распутала ее и стащила платье. Задыхаясь от счастья и свежего воздуха, я натянула свою одежду и стукнула Миле в стенку.

– Я выхожу.

Я осторожно выглянула из-за шторки. Рядом нарисовалась круглая физиономия Милы. Мы молча оглядели магазинчик. Путь был чист. Оставив злополучное платье в примерочной, я со всех ног бросилась к выходу. Мила следовала за мной по пятам как больная совесть.

Как только мы отошли на безопасное расстояние, Мила утащила меня на скамейку.

– Вы слышали, о чем они говорили? – выпалила она. – Я так и знала, что они имеют отношение к смерти Алины.

– Ничего такого я не услышала, – сухо сказала я.

– Но вы стояли к ним ближе, чем я, – искренне удивилась Мила. – Помните, Кира сказала, что они едва разобрались с Алиной, а теперь надо разбираться с Ритой.

– Помню. Но причем тут смерть Алины? Скорее это связано с Тимофеем. Он встречался и с Алиной, и с Ритой…

– Вот именно! – перебила Мила с торжествующей улыбкой. – Я тоже сразу о нем подумала.

Она наклонилась ко мне и перешла на шепот.

– Это его они боятся. Наверняка это он запретил Лере проводить показ, чтобы не светиться лишний раз.

– С чего ты взяла?

– А почему его не было на показе сегодня? Они же всегда ходят вместе. Денис был, Никита был, Антон тоже. А Тима не было. Почему? Потому что он ничего не знает о показе! Потому что он его запретил, а Лера не послушалась.

Я со вздохом покачала головой.

– Дарья Дмитриевна, это очевидно! – возмутилась Мила. – Вы же слышали, как они перепугались, когда Денис сказал, что вы сегодня здесь. Вы могли бы нечаянно рассказать Тимофею о показе.

Мила устремила вдаль горящий взгляд.

– Все верно. Тим у них главный. И как я сразу не поняла. Не надо было мне тратить время на… – Она запнулась, и я так и не узнала, кого Мила наметила в другие подозреваемые. – Дарья Дмитриевна, вы мне поможете?

– В чем?

– Я не могу одна следить за всеми. Я возьму на себя Тима. Или Риту. А вы могли бы…

Все имеет свои пределы. Даже терпение человека, который хочет стать идеальным учителем.

– Ты с ума сошла? Делай, что хочешь, но я в этом участвовать не буду!

Я вскочила. Мила смотрела на меня снизу вверх, и в ее черных глазищах читалась огромная детская обида.

– Даша! Вот вы где. А я вас все ищу…

Я обернулась. К нам подходил Игорь. Я была так рада его видеть, что чуть не бросилась ему на шею.

– Мы с Милой заболтались, – объяснила я.

– Здрасьте, – неприветливо буркнула она и, кинув на меня враждебный взгляд, скрылась в толпе.

– Никуда от учеников не деться, – улыбнулся Игорь. – Куда ни пойдешь, всюду они.

Именно поэтому я больше не хотела никуда идти. Открытий и откровений на сегодняшний день с меня было достаточно. Я рассказала Игорю про неожиданный визит мамы, отвергла его великодушное предложение встретить ее и распрощалась с ним на ступеньках торгового центра.

В семь часов я была на вокзале. Все, что было в человеческих силах, я успела: запихала вещи в шкаф, протерла пол, выкинула заплесневелые остатки сыра и красиво разложила по полкам в холодильнике купленные продукты.

Впрочем, насчет продуктов я могла не переживать. Мама приехала с двумя огромными сумками, причем ее личные вещи поместились в одном пакете. Остальное место было забито банками солений и варений, аккуратно завернутыми в газеты, домашним печеньем и прочими вещами, без которых мама не представляет себе домашнего уюта.

Дома мама критически осмотрела мою квартиру и, хотя и сморщила нос при виде подтеков на обоях, в целом осталась довольна.

– Симпатично тут, – сказала она. – Но ешь ты наверняка всякую ерунду.

Я в этот момент открывала нарезку с ароматной семгой и буркнула что-то неопределенное.

– Как тебе работа? Нравится?

Я предвидела этот вопрос и благоразумно сунула в рот кусок семги. Так что вразумительно ответить снова не получилось – я просто что-то промычала. Но мама не отставала.

– Как дети? Слушаются?

Я энергично кивнула. Жаловаться все равно не имело смысла. Единственный совет, который я могла получить, был бы «возвращайся домой и найди нормальную работу». Поэтому я старалась не провоцировать маму, и до конца ужина мы проговорили о безобидных вещах вроде папиной работы, растущих цен и погоды.

После ужина, когда я мыла посуду, мама наконец затронула щекотливую тему.

– Как у тебя на работе с мужчинами? Хотя какие могут быть мужчины в школе…

Мамин голос был полон сдержанного сочувствия и робкой надежды. Чувствовать себя объектом жалости, пусть даже материнской, было неприятно.

– Почему же, – сказала я, вытирая руки о полотенце. – Есть у нас один. Вполне достойный.

Я усадила маму на диван, включила планшет и открыла страницу Игоря на школьном сайте.

– Сегодня мы ходили вместе на выставку. Потом посидели в кафе.

У мамы загорелись глаза. Она вцепилась в планшет и забормотала:

– Сорок лет? Не мальчик… Но симпатичный. Глаза такие… хорошие. Не женат?

– Не женат, – сказала я. – И, кстати, мы просто друзья. Я только хотела показать, что в школе есть мужчины.

Мама недоверчиво хмыкнула и вернулась к странице Игоря. Я смотрела на его фото через ее плечо. Глаза выразительные, этого у него не отнимешь. Нос в этом ракурсе совсем не смотрится большим, и легкая улыбка очень украшает его лицо. Симпатичный? Наверное, так оно и есть. Странно, что я сразу этого не заметила.

– Школьный учитель все-таки не лучшая профессия для мужчины, – вздохнула мама с заметным сожалением.

– Кто-то должен и детей учить, – сварливо отозвалась я, морально настраиваясь на лекцию «зачем тебе эта работа и возвращайся, доченька, домой».

Но мама и на этот раз упустила возможность наставить меня на путь истинный. Вместо этого она принялась изучать сайт школы и расспрашивать меня о коллегах, и так – вполне мирно, хоть и скучновато – завершился этот бурный и противоречивый день.

Забирая перед сном планшет к себе в спальню, я заметила, что на нем до сих пор открыта личная страничка Игоря. Я поскорее закрыла ее. Глупо вышло с этой фотографией. Теперь мама подумает, что Игорь для меня что-то значит, а это неправда…

Ночной автобус, за окном дождь. Мы сидим сзади и видим всех, а сами спрятаны от любопытных глаз. Невидимая пелена отделяет нас от всего мира. Мы надежно укрыты в своей вселенной, и так будет вечно, пока мы рядом и держимся за руки. Я чувствую дыхание Майка на своей щеке и поворачиваю голову навстречу его губам…

Где-то далеко за пределами моего сознания объявляли остановки, но какое дело мне было до пространства и времени, если моя вселенная жила по своим законам…

Мы доехали до конечной, а потом долго не могли поймать машину. Но я не спешила и не переживала.

Я уже была дома.

Мой дом был там, где Майк.

Глава восьмая

– Зачем ты с утра пораньше за компьютером сидишь? Не позавтракала, а уже работаешь…

Мама ворвалась ко мне в комнату с упреками, но на меня гораздо сильнее подействовал аромат оладушек. Я убрала планшет и отправилась на кухню.

В совместной жизни с родителями есть свои преимущества, и одно из них – вкусные завтраки. Не крекеры, яичница или старый сыр, а пышные круглые оладьи с хрустящей корочкой, да еще с абрикосовым вареньем.

Пока я наслаждалась оладьями, мама излагала свои планы на сегодня. Ей хотелось прогуляться по центру города, разведать местные музеи, посмотреть на мою школу хотя бы издалека.

Я была не против музеев и центра города, хотя школу предпочла бы обойти за пару километров. Но я не хотела давать маме повод думать, что мне надоела работа, поэтому я покорно отвела ее к школе. Потом мы поехали в музеи ремесел и исторический, погуляли в городском парке, съели по салатику в кафе. Напоследок я оставила главную площадь с ее церковью, торговым центром, цветником и фонтаном. Когда мы сели на скамейку рядом с клумбой, полной сиреневых астр, мама сказала:

– Приятный городок. Не скучно тебе здесь?

– Я здесь только две недели, – напомнила я. – И потом, я на работе. Некогда скучать.

– С современной молодежью не заскучаешь, – вздохнула мама. – Посмотри хотя бы на этих. Что вытворяют…

Она показала на супермаркет, находившийся через дорогу от нас. У входа темноволосая девчонка, которая еле держалась на ногах, набрасывалась с кулаками на высокого парня с длинными, завязанными в хвост волосами. Срываясь на визг, она выкрикивала что-то злое, бессвязное. Что именно, я расслышать не могла. Парень явно не воспринимал девчонку всерьез. Он с легкостью уворачивался от ударов и при этом успевал говорить что-то другой девушке, тоненькой блондинке, которая стояла чуть в стороне.

– Кошмар, – покачала головой мама. – Такая молоденькая и уже пьет. Куда только родители смотрят.

Темноволосая подскочила к блондинке, схватила ее за плечи, затрясла. Парень бросился их разнимать и с такой силой толкнул темноволосую, что она не удержалась на ногах и растянулась на асфальте в полный рост. Выходящий из супермаркета пожилой мужчина принялся ее поднимать, но она оттолкнула его. Парень с хвостом и блондинка неторопливо пошли по улице и даже не обернулись.

– Придет такая в школу, и что ты будешь с ней делать? – сказала мама.

Именно этого вопроса мне и не хватало, чтобы все встало на свои места. К моим глазам словно поднесли бинокль. Темноволосой, до безобразия пьяной девчонкой была Рита Величенко, блондинкой – Кира, а ее парнем, конечно, Тимофей, которого я не узнала из-за непривычной прически.

– Что я буду делать? Я буду с ней разговаривать! – выдохнула я, вскакивая со скамейки. – И прямо сейчас!

Я бросилась к перекрестку.

– Даша, ты куда? – донесся до меня голос мамы, но у меня не было времени на объяснения.

Я перебежала дорогу и подбежала к Рите, которая все еще сидела на асфальте. На нее было страшно смотреть. Лицо красное, зареванное, на щеке свежая царапина, волосы всклокоченные, глаза мутные, опустошенные алкоголем и отчаянием.

– Рита, – позвала я.

– Тииииим, – протянула она, не реагируя на меня. – Верниись.

Я взяла Риту за руку.

– Ты меня слышишь? Это я, Дарья Дмитриевна.

Рита медленно перевела взгляд на меня. В глазах промелькнуло узнавание.

– Дашенька, – пробормотала она, и я впервые обрадовалась этому дурацкому прозвищу.

– Рита, тебе нужно домой, – сказала я отчетливо. – Я тебя провожу. Где ты живешь?

Она упрямо замотала головой.

– Неет. Я пойду с Тимом. Тииим…

– Его здесь нет, – жестко сказала я. – Тебе нужно поспать.

– Даша, это твоя ученица? – раздался за спиной перепуганный голос мамы. Она подошла и склонилась над Ритой.

Я кивнула. Нужно было срочно что-то делать. Рита, покачиваясь, пыталась встать, но каждый раз падала.

– Ее надо отвести домой, – твердо сказала мама. – Ты знаешь адрес?

Я не знала, а Рита то ли не хотела, то ли не могла говорить. Если бы у меня с собой был планшет, проблема бы решилась в два счета, но планшет я оставила дома…

– Позвони кому-нибудь, – пропыхтела мама, пытаясь поднять Риту.

Александра! И как я сразу не сообразила. Я набрала ее номер и через минуту получила адрес Риты.

С такси оказалось сложнее. Три машины подряд отказались сажать нас, опасаясь за чистоту салона. Я отправила маму домой и, выяснив номер маршрута, не без труда загрузила Риту в рейсовый автобус.

Всю дорогу она икала, пугая пассажиров, а в промежутках бормотала имя Тимофея, пугая меня. Хорошо хоть от автобусной остановки до ее дома было близко, потому что почти всю дорогу мне пришлось тащить ее на себе.

Дверь подъезда была заперта. Я усадила Риту на скамейку, набрала номер квартиры на домофоне и, когда раздалось «да», неуверенно пробормотала:

– Эээ… здравствуйте… я из школы. Классный руководитель Риты, – пояснила я, не зная, стоил ли сообщать о Ритином состоянии прямо сейчас.

Пока я колебалась, магические слова «школа» и «классный руководитель» подействовали, в замке что-то щелкнуло и дверь открылась. Мы загрузились в лифт. Рита дремала, положив голову мне на плечо, а я пыталась продумать разговор с ее мамой.

Я не знаю, что ее мама рассчитывала увидеть, когда откроются двери лифта, но явно не пьяную дочь на руках у незнакомой девицы.

– Здравствуйте, – выдохнула я, вытягивая Риту из лифта.

Невысокая женщина с темными короткими волосами остолбенело смотрела на нас.

– Мамуля… – выдохнула Рита пьяно, сгибаясь пополам в приступе рвоты.

– Помогите, – прошипела я и тоже согнулась в попытке не уронить Риту и при этом уберечь свои кроссовки.

Ритина мама вышла из столбняка и кинулась к нам. Вдвоем мы держали Риту, пока ее не перестало тошнить. Потом отвели ее в ванную, где Рита бормотала что-то бессвязное, а мама молча и отчаянно отмывала ее лицо. После меня отправили на кухню, а Риту потащили в комнату.

Полина Михайловна, Ритина мама, освободилась только через пятнадцать минут. Она устало опустилась на табуретку рядом со мной и сказала:

– Спасибо.

Потом с сомнением уточнила:

– Вы классный руководитель Риты?

Я кивнула. Ее сомнения были понятны. В глазах этой утомленной маленькой женщины я больше походила на Ритину подружку, чем на учителя.

– Я случайно увидела ее на улице. Она… нападала на одного мальчика… Своего одноклассника.

– На Тимофея? – устало спросила Полина Михайловна. – Я так и знала, что этим закончится.

Она всхлипнула и оперлась о руку, закрыв ладонью глаза.

– Рита у меня хорошая девочка раньше была. Послушная, тихая. Уроки всегда делала, я ее и не контролировала. Нигде не шаталась. А потом как с ума сошла… – Она промокнула слезы ладонями и пристально на меня посмотрела. – Хотите взглянуть на ее комнату? Сразу все станет понятно.

Полина Михайловна провела меня к комнате Риты. Она включила свет в коридоре и открыла дверь. Но она могла и не беспокоиться. Рита раскинулась на кровати и спала настолько крепко, что можно было смело включить свет и в комнате.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидела, что все стены комнаты оклеены фотографиями. Маленькими и большими, сделанными в помещении и на улице. Везде был один и тот же человек. Белокурый красавец с наглыми глазами. Тимофей Никольский. Сверху черным фломастером было что-то крупно написано. Я подошла ближе и пригляделась. All for Tim, было выведено на каждой фотографии. Рита что-то забормотала во сне, ее мама встрепенулась, и я быстро вышла из комнаты.

– Видели? – всхлипнула Полина Михайловна, закрывая дверь. – Везде только этот мальчик. По-моему, это ненормально даже для первой любви.

Мы вернулись на кухню.

– Он к ним пришел в девятом классе, – рассказывала Полина Михайловна, уже не пряча слез. – Риту как будто подменили. Он сначала не обращал на нее внимания, у него другие девочки были. Он с Алиной начал встречаться, с Ритиной двоюродной сестрой… Как Рита с ней ругалась… Когда она узнала о смерти Алины, первым делом воскликнула: «все, теперь он мой». Это потом она сообразила, плакать начала. Представляете? А так первая мысль о нем…

Я представляла. Любовь может довести человека до чего угодно.

– На похоронах только появилась, даже на поминки не осталась. Мне перед братом так стыдно было. Я соврала, что у нее нервный срыв. Что она по ночам не спит, плачет. Она и правда не спит, все с ноутбуком сидит, со своим Тимом общается. Как к ней ни заглянешь, у нее на коленях ноутбук, на голове наушники. Ничего не слышит и не видит. Я так за нее боюсь… Особенно после того, что случилось с Алиной.

– Но ведь Алину убили, – осторожно напомнила я. В свете обстоятельств это действительно было лучше, чем самоубийство из-за несчастной любви.

– Кто знает, что там было на самом деле, – вздохнула Полина Михайловна. – Зачем-то она полезла на эту крышу… Дарья Дмитриевна, на вас вся надежда. Может, вы поговорите с Ритой? Повлияете на нее?

– Я сделаю все, что смогу, – вздохнула я. – Еще бы знать, что я могу.

– У вас должен быть к ним подход, вы такая молодая…

Я была готова завыть в полный голос. Опять этот подход.

– В крайнем случае придется переводить ее в другую школу, – сказала Полина Михайловна.

Но я сомневалась, что так можно разрешить проблему. Разлука не лучшее лекарство от любви. Между мной и Майком пролегло непреодолимое расстояние, но он мне так же дорог, как и в день нашей встречи и даже больше. Риту можно перевести в другую школу или увезти в другой город, но как разлучить ее с Тимофеем, если он всегда в ее сердце?

Я просидела с Полиной Михайловной почти час и ушла, когда она полностью успокоилась. На улице стемнело, и я вытащила телефон. Нужно было предупредить маму. Наверняка она с ума сходит от беспокойства.

– Дарья Дмитриевна!

Я подпрыгнула на месте. На скамейке у подъезда Риты сидела Мила с ноутбуком на коленях.

– Ты что здесь делаешь? – простонала я.

– Жду вас, – деловито сказала она, не отрывая глаз от монитора.

– Зачем? – вздохнула я, садясь рядом. – Откуда ты знаешь, что я здесь?

– Я следила…

– За мной? – возмутилась я.

– Нет, – хмыкнула Мила. – За Тимом. Это я уже потом за вами поехала.

До меня кое-что начало доходить.

– Ты видела, как Рита приставала к Тиму и Кире у супермаркета?

– Ага, – кивнула Мила. – Это была ваша мама?

– Да. Могла бы и помочь мне, между прочим.

– Настоящий шпион никогда не выдает себя.

Мила была абсолютно серьезна. Я не выдержала и рассмеялась.

– Смейтесь, смейтесь, – обиделась она. – А я раздобыла новые доказательства. Вот послушайте.

Мила плюхнула ноутбук мне на колени и сунула в руки наушники.

– Я это сегодня записала. Звук не очень, но все слышно.

Я послушно нацепила наушники. Мила включила запись. Сначала ничего толком не было слышно, только обычный уличный шум – гул машин, разговоры прохожих. Кто-то активно и ритмично сопел. Должно быть, Мила. Но потом я услышала голос Киры Дымовой.

– Так она завела дневник или нет?

– Угу, – буркнул Тимофей.

– Уверен?

– А то.

– Все равно не понимаю, почему именно ты должен этим заниматься.

– Может, у меня талант, – хохотнул Тимофей. – Ник у нас умный, Дэн спортивный. А я обаятельный. Девочки ведутся. Ты…

– Тииим, ты чего с ней делаешь тут? – завопила Рита так громко, что я от неожиданности чуть не скинула ноутбук с колен.

Запись прервалась.

– Ритка не вовремя их засекла, – с сожалением сказала Мила. – Они бы точно что-нибудь важное выболтали.

Она выжидательно смотрела на меня, надеясь на похвалу.

– Делать тебе больше нечего, – вздохнула я, снимая наушники.

– Но ведь это доказывает, что я была права!

– Это доказывает только то, что Рита завела блог и что Тимофей и Кира хотели, чтобы она это сделала, – сказала я и задумалась.

Вроде бы пустяк. Но действительно, зачем им это?

– С какой стати им это хотеть? – торжествующе спросила Мила. – Зачем им это нужно?

– Не знаю, – честно сказала я.

– Сначала Алина, потом Рита. Я вот здесь чувствую, что дело нечисто, – Мила похлопала себя по груди. – Если бы почитать блог Ритки… Я попробовала его поискать, но ничего не нашла. Кто ее знает, какой она ник выбрала…

Фотографии Тимофея в Ритиной комнате внезапно всплыли у меня перед глазами.

– Попробуй allfortim, – сказала я.

Мила покосилась на меня и быстро набрала адрес в строке браузера. На мониторе появилось:

Эта страница доступна только для друзей пользователя.

– Зачем она закрыла доступ? – Мила с подозрением сузила глаза. – Значит, ей есть что скрывать.

Совсем необязательно, подумала я. Мой блог тоже был в закрытом режиме, но не потому, что я хотела что-то скрыть. Я всего лишь хотела избежать контактов с внешним миром.

– В любом случае вопрос закрыт, – сказала я, вставая. – Или просись к Рите во френды. Или забудь о ее блоге.