Хочу тебя навсегда

Пока никого нет, вытягиваю руки над головой разминая затёкшее тело. Позвонки похрустывают, а блузка неприлично оголяет живот, норовя продемонстрировать ряд растяжек на коже, с которыми так и не смирилась. Это моя боль, если хотите… Во время беременности мало триггерило, но когда родила и наконец-то всю себя рассмотрела – ужаснулась: я уже мало похожу на Киру с узенькими плечиками… Куда там… Плюс девять килограмм… и это, блин, не история про Дюймовочку! Замуж выскакивала – талию можно было руками обхватить, а сейчас… даже думать боюсь.

Аккуратно заправляю края блузки за пояс свободной юбки, жалея, что выбрала именно её сегодня. Она… слишком короткая что-ли и, кажется, такую длину уже нельзя. У меня же не только талия, но и всё остальное в ширь пошло. Ещё и муж вместе с «Привет, мать», выдал: «Ого, да ты подобрела». И это при том, что со времени его отсутствия, успела похудеть на полтора килограмма, а не наоборот!

Повторно вздыхаю, слушая протяжный звонок на урок, следом топот ног, писк, визг и спустя ещё минуту – опускается благоговейная тишина. Прикрываю глаза – я обожаю тишину. Особенно полюбила, когда Леночка появилась. Как бы не обожала дочку, всё равно хочется тишины, такой, чтобы можно было пойти и радостно растянуться на кровати. Это, кстати, как не крути, а что-то из области фантастики. Ещё один, блин, непреодолимый пунктик. Моя свекровь хоть и помогает, но позволить себе лежать в попытках притвориться глухой и слепой, когда она бесконечно (а я не шучу сейчас) крутится – нереально. Замкнутый круг какой-то…

И всё-таки, ничего не помешало уволиться, а там мешало… моя же свекровь и высказалась:

– Там стабильно, куда ты пойдёшь?

– Так платят больше.

– Ну и что? Сегодня платят – завтра нет. Не дури, оставайся на насиженном, кто знает, что там будет.

Именно в эту секунду я и пожалела, что сказала. Нужно было как Рома – молчать и по факту всё… как он любит.

Но… я не послушала «правильное» и сделала как захотела. И знаете что? Я счастлива! Ещё в шоке, но счастлива, что решилась.

Оглядываю светлый, просторный кабинет, радуясь, что теперь нет никаких бесконечных бумаг, планёрок и коллектива, в котором не очень-то и прижилась. Будем честными: школа старая, методики древние, про новые знают, но делаем так, как партия велит, возрастной ценз тоже высокий… денег мало.

Идея – это классно, но по факту все мои деньги уходят на ребёнка и коммуналку. Муж оплачивает продукты, кредит за машину и своё проживание на работе, потому что кормят там тоже не бесплатно. Нам хватает… если не надо очередной курс массажа для ножек.

Но теперь… теперь всё будет иначе. Новая работа, грандиозные планы и ощущение стабильности.

Я больше не веду целые классы, а прихожу на несколько часов в день, преподавать английский малым группам, в которых есть только те детки, которые хотят ходить. Веду не основную программу, а дополнительные занятия: где-то подготовка к экзаменам, где-то повторяем пройдённый материал, где-то изучаем более углубленно – у каждого класса свои задачи. У меня семь таких и все они разные – не дают заскучать и переработать – тоже. А это, чуть ли не самое главное в новой работе. Всё чётко, структурированно и спланированно! Одним словом: идеально.

Не знаю, как я бегала на восьми, а иногда и двенадцатичасовые рабочие будни. Сейчас это кажется дикостью…

Любовно оглаживаю деревянную поверхность стола. Это дерево и оно, настоящее, не прессовка опилок, а настоящее дерево! Вот такая тут гимназия. Боже, я как в тумане документы подписывала и слушала вполуха, пока сердечко навылет работало. Вполне возможно, в таком состоянии, могла подписать всё что угодно. Завуч улыбалась и рассказывала про гимназию, учеников, руководство и прочее. Как-то так получилось, что эта женщина завоевала моё дверей с первых секунд. Она то мне и рассказала про то, что моё объявление висело на сайте как соискателя и они не стали проходить мимо. Правда, я так и не поняла, где нашли? Вроде бы везде всё удалила…

Светлана Яковлевна подробно рассказала о том, как они искали молодых специалистов, желая разгрузить основной штат преподавателей и повысить престиж школы через учеников, участвующих во всевозможных олимпиадах.

– Изначально рассматривали носителей, но если честно – одни сложности. Да и потом, Николай Анатольевич чётко дал указания: преподаватель должен быть молодой и бойкий.

Кивала, молча слушая. Я… ну, пусть будет бойкая… На собеседовании такого не скажешь, но завуч, а именно она его и проводила, сказала, что у меня глаза горят, поэтому представим, что я тоже бойкая. Не могу же я ей сказать, что глаза мои горят больше от суммы зарплаты чем от чего-то ещё. Я люблю детей и готова отдавать всё что знаю, но деньги… простите – это важно.

Туда шла терзаемая сомнениями, обратно бежала улыбаясь.

На прошлом месте, было неплохо. Нам исправно платили зарплату, я набиралась опыта… но… интриги, поджуживания и прочие прелести, связанные с моим возрастом, который никому не нравился. Для них я так о осталась соплюхой ничего не смыслящей в учебном процессе.

А тут, красота: полный соцпакет, высокая зарплата и перспективы. В дальнейшем, смогу претендовать на полноценное место. Мой договор подписан на год и дальше, когда Леночка подрастёт, можно попробовать попроситься в основной штат.

Чувствую непомерную гордость за то, что меня заметили и позвали. Это какой-то счастливый случай – не иначе!

Как же мне тут нравится: просторные кабинеты, новейшее оборудование, много пространства, все вежливые… Я часть большого коллектива и да! Повторюсь: «ДА» – у нас много молодых и кто бы знал, как это классно. Да простят меня заслуженные учителя…

Собираю проверочные, закрываю кабинет и иду в учительскую. Половина пятого, вторая смена во всю работает, так что скорее всего проведу ещё двадцать минут в тишине и покое. Думала я, цокая каблуками по полу… а потом оказалось, что в учительской есть ещё несколько «бойких» учителей и один заслуженный. Сидят, чай попивают с печеньками, полностью игнорируя правило: «в учительской нельзя».

Киваем, друг другу, перекидываясь дежурными фразами и я сажусь за стол, чтобы отметить присутствовавших в основном журнале, вписать комментарии, составить план на следующие занятия. Всё легко и просто – гораздо проще, чем было.

– Не знаю, что делать с Волковым. – возмущается Надежда, смешно жестикулируя руками.

Она, кажется, информатику преподаёт у старших классов. Или нет… я путаюсь ещё.

– Что вынес на этот раз? – отпивая из кружки со смешными надписями, спрашивает вторая девушка.

– Меня!

Все начинают улыбаться и я в том числе, а потом, полностью абстрагируюсь, окунаясь в записи. Все запомнить невозможно, так что наловчилась делать заметки по ходу урока, чтобы после судорожно не вспоминать, что было.

И не знаю как, возможно это злой рок какой-то, но, когда открываюсь от записей, чтобы выдохнуть – понимаю… разговор давно не про учеников. И мне бы не слушать, чтобы себя саму этим не колоть, но я тут, и они… тоже.

– Анталия – шикарна, ещё туда хочу. – мечтательно тянет Дарина, отпивая глоточек чая, смотря вперёд. – Эх… я как вспомню, тут же хочется бросить всё и в аэропорт бежать. На следующий год ещё куда-то съездим.

Нина Павловна смеётся и тут же добавляет:

– Ну конечно, кто же не хочет медовый месяц повторить ещё и в Анталии. Мы с моих везде поездили, где могли, правда он у меня военный… там больше по местным, но везде, где можно проехались, пока молодые были. Вспомню как мы с мужем ездили… Правильно, пока силы есть, надо ездить. Глазом не успеешь моргнуть: внуки, давление и ещё что-то.

– Да тут без этого давление. – жалуется Надежда.

– Да знаю я ваше давление… с молодым то мужем. – смеётся.

Прячу глаза в тексте. Жаром обдаёт, откуда-то изнутри поднимается столп искр. Анталия, ездили, давление… У меня ничего из этого нет… да что уж там, мой муж пробыл дома пять дней… пять, а не семь обещанных! Какое давление?! Это называется – ноль вовлечённости как в процесс воспитания ребёнка, так и во взаимоотношения со мной. Хотя о чём это мы, что-то всё-таки было… От этого «что-то» – дико бесит!

Он взял и предложил посмотреть порно.

– Ну, а что такого? Ща как заведёшься – не остановить будет.

– Чего?! Это ты меня так простимулировать решил?

Муж непонимающе округлил глаза, а меня понесло! Обиделась – смертельно. Челюсть как отвисла, так и висит до сих пор! Мало того что не видимся, а тут ему ещё и стимул нужен. Не разговаривали до самого отъезда. Ничего не имею против, но есть ощущение, что он это не для меня, а для себя предложил… словно и не надо ему особо, но долг и всё такое.

Это не просто – неприятно… это ужасно!

Поднимаюсь с места, аккуратно возвращаю журналы на полку и попрощавшись, наконец-то ухожу. Настроение на самом дне. Всё хорошо, и работа и я… но всё равно дёргает, вот такой, всякой фигнёй и дёргает. Мы с Ромой привыкли редко видеться, я ничего не требую, но почему-то всё больше и больше кажется, что дальше будет только хуже. Понимаю, ребёнка больше хотела я, но чёрт, он тоже участник! Мог бы, если не со мной, то с ребёнком чаще общаться. Нет… сорвался, укатил, прикрывшись очередными срочными подменами. Свекровь на меня зыркнула, но промолчала, а Леночка дальше пошла порядки в коробке с игрушками наводить.

Как бы не злилась, но с мужем у нас: с-стабильность. Общаемся мало, ругаемся ещё реже… вроде бы не плохо всё. Вроде бы…

Выхожу из дверей, прощаясь с охранником и вдыхаю влажный воздух, прижимая палантин плотнее. Конец ноября. Хочется сказать прохладно, но на самом деле, очень холодно, а на контрасте с разговорами про Анталию и вовсе ужасно.

Падают крупные хлопья снега, оседая на плечах. За таким уютно наблюдать из окна тёплой квартиры, засунув ноги под плед, но никак не участвовать. Под ногами неприятно хлюпает, проезжающие мимо тротуара водители – не заботятся о пешеходах и приходится то и дело отступать, чтобы не быть обрызганной грязной кашей из-под колёс.

Ёжусь, вжимая шею в плечи, размышляя на какой автобус лучше сесть. Вариантов не так много: стоять всю дорогу в маленькой маршрутке и приехать на двадцать минут раньше или поехать на большом автобусе, молясь чтобы он двигался быстрее, а мне досталось свободное место. Из всего рабочего времени я сидела всего несколько раз…Дети ещё не адаптировались и мне приходится очень много объяснять стоя у доски или подходить напрямую.

Холодный ветер подныривает под утеплённое пальто проходясь по ногам в колготках. Ускоряюсь. Не хватало цистит подхватить. Завтра обязательно надену сверху что-то теплее, а в гимназии переоденусь.

И всё было бы не так плохо, если бы не знакомый голос:

– О-о-о, снова вы!

Отрываю взгляд от тротуара, смотря на широкоплечего мужчину. Улыбаюсь, киваю, но диалог не поддерживаю. Спасибо – не надо.

– А я, вот. – демонстрирует портфель с эмблемой школы.

Ещё раз вежливо киваю и было уже уверываю, что на этом всё, как мужчина продолжает:

– Такая погода ужасная, половину города парализовало – давайте я вас подвезу.

Да, что ж такое…

Высокий темноволосый мужчина вынуждает остановиться, практически преграждая мне дорогу. Делает это очень технично, практически неуловимо. Впрочем, тут тоже неудивительно, детки в гимназии учатся не простые, у них, у многих, есть водители, а у кого-то и охрана.

Он – два в одном. Мы столкнулись на пороге в мой второй рабочий день… К сожалению, в общем-то. Ухажер мне не нужен, а старше в два раза и подавно.