скачать книгу бесплатно
Вот вплываешь в мир духов зеленой рыбой,
в мир что мозаичный иконостас,
рыбьим оком Христос в окоем, в глубины
увлекает твой взор, в глубинный транс.
И как будто нечем дышать в прозрачном
этом мире, как будто бы нечем жить,
но ты знаешь, что вот рождаешься рыбой,
так легко в этом воздухе плыть и пить,
пить пространство и этим быть.
***
Путешествуй по дальним окраинам, по островам,
отправляйся в Японию, если влюблен в Восток,
в Новой Зеландии найди свой дальний приют,
созерцай океан, в четырехбалльных трясись,
крымским блэкаутом от вёсен отгородись,
особенно от арабской весны.
Как бы ни был близок тебе восток,
под боком и через
Эвксинский Понт,
забудь в этой близости восточный кейф,
кальянясь в кофейнях Стамбула вдруг
вспомни, если друг-муэдзин призовет
с минарета на вне
очередной намаз,
знай, что мусульманская улица
не сдержит накал арабской весны.
Сегодня здесь выпорот, завтра будет казнен
турецкой армии высший свет, вспомни совет:
держись от тиранов подальше, лучше беги,
от марионеточного блеска глаз,
здесь не простят тебе чужие долги,
а если твой голос пошел с торгов,
ты приобрел тени врагов,
теперь ваши тени не различить,
сегодня ты с ними куришь кальян,
сегодня ты в них влюблен,
беги пока длится восточный сон,
по островам Греции, спаси тебя Понт.
Турецкий калейдоскоп
Мусульманская улица
тасует маски:
серые волки русским туристам
кивают по-братски,
ваххабиты с преемниками Ататюрка
стоят в обнимку,
лицедействуя честно,
чествуя от всего сердца
Эрдогана.
Турецкие полковники
в узком кругу на бетонном полу
на коленях, утратив свое,
сутками созерцают Лицо,
одно на всех,
Эрдогана.
На лекциях на глазах студентов
профессоров берут за шиворот,
выбрасывают на
мусульманскую улицу
без выходного пособия.
Не оттого ли печальны их лица
на фоне карнавальных улыбок?
Так складывается потихоньку
в турецком калейдоскопе
мозаичное лицо
марионеточного диктатора
Эрдогана.
20 лик Мая – Я.
Лицом, распахнутым в лето,
расхристанной маем речью,
глоссами, тропами, течь ей
хоралами междометий
из междуречья, из млечья,
дабы облечь в обличье
возгласом майского дня:
Я
Застонут сизифовы птицы,
распавшись не клином высоких,
зовущих курлыканьем,
криком осеннего ястреба,
лики, как льдинки, бросая в ладони,
талой водой на страницы
книги, в которой лица
распахнуты в льдистое лето,
или в летейские воды.
Лето в Тавриде
Лето в Тавриде
Сижу и слушаю истории Геродота,
И думаю, не послать ли к Пифии в Дельфы
Узнать, не перенести ли прах Ореста
Из тех мест, где его искали жители Спарты,
В места, где воздвигла святилище
Ифигения в Тавриде,
Дабы пришло, наконец, Лето.
Умей правильно растолковать оракул,
Дабы не пришло Цунами вместо Лето.
Июнь в Тавриде
Июнь в Тавриде.
Таврозавры гуляют среди роз заката.
А Понт гостеприимно отдается
Всем гражданам Керкинитиды,
Как и тому две тысячи пятьсот.
***
Кости с Деметрой бросать
в мире подземном в эпоху Саиса,
египетский царь, Диониса
ты позабавил слегка.
Дорогая, дар твой священный храню,
да хранят меня спутники-волки.
Иерихонь урагана
Гор – гондольер Ра —
трубен джаз иерихонских горн,
город гонга Ра Москв,
уРаГанг в щепы небосвод.
Распяты, скрючены
иерихонью урагана
не кресты церкв-смокв,
вековые лапы отщепенцев,
расхристанных в щепах,
великомучеников-дерев.
Инь-июнь
Сетью истлевших в иссолье русл
След страсти иссохших уст,
Травостой свистящих по ветру – в плеть,
Ты мой кабокл, сухой дрожью степь,
Дробью свистящих птиц в смерть,
Сухою страстью с тобой тлеть,
Свистящей змеей вязь плесть
Сетью истлевших в иссолье уст
След страсти иссохших русл.
Сказки осенней хоры
Сказки осенней хоры
Осенью текут реки речью,
воркующей с охряными листьями,
речью старинных наречий,
пишутся охрой на листьях,
так легко прочесть их
в узорах, разводах и пятнах.
Осенью междуречье являет лик пограничья:
котиками между листьев,
жаворонками между строчек,
сновидящих рассветами лета.
Пограничье являет синичек
и птиц Афродиты,
что плещутся в лужах
между осенних листьев,
как в арабесках строчек,
являя за кадром точки,
что развернутся формой
историй и путешествий
по временам, городам и весям,
по островам, перекрестком деревьев и неба,
по облакам многоточий…
Хоротоп света
Свивая солнечного света хоротоп
в закаты облачных фантасмагорий,
фа-демиург легко совлек покровы с нот
и мир вовлек в пределы хоры.
Да что же легче формы облаков
и эйдосов, сбегающих огнем меж строк,
так демиург был зван и дал
стихиям джиннов.
И джинн менял обличья гор
и пилигримом явлен был Гезлеву.
Мицкевичем был дан нам Чатыр-Даг.
То Чатыр-Даг был явлен в хоре.
За тенью синего кота
Коту Тихону
Следуй за тенью синего-синего,
его взгляд различает во тьме
нравы островитян.
Видишь, синяя туча пролилась дождем,
в городе ибисов только имя шепчет
абрисом полумесяца о пути того,
кто начинается с Аль.
Думаешь, это Он?
Это иной, чье имя Ба города
Александрия.
