скачать книгу бесплатно
Когда лифтовая дверь раскрылась, выпуская Улисса из своих жарких объятий, он уже был предельно спокоен и по возможности расслаблен. Повторная – на этот раз на сканнере – проверка его личного контейнера прошла гладко. Если они действительно ничего не упустили, то завтра человек с таким же лицом вернётся на службу, и никто о его сегодняшнем дне не вспомнит, несмотря на весь поднявшийся шум.
Улисс коротко кивнул охранкам, для порядка пристегнул контейнер к поясу цепочкой (наловчились в центре хабари выхватывать что приглянется из рук), и шагнул в прозрачные пластиковые двери – площадка встретила его смрадным дыханием горячего железа и острым запахом озона из-под электрических контактов монорельса. Небольшая кучка людей у короткой платформы. Здесь можно остановиться и отдохнуть.
Красное зарево заката косыми лучами поднималось с окраин наискосок, через частокол возносящихся в серое небо башен. В глубине мегаполиса солнце видели всего пару раз в году, когда ветер проникал в недра мешанины платформ, путепроводов, кабелей и мостов, освобождая его от вечного сырого смога. Некогда считалось, что мегаполисы перестанут страдать от грязного воздуха, стоит только вынести производства за его пределы и пользоваться чистым заменителем вместо стремительно иссякающего углеводородного топлива. До Войны, в сороковые годы про перенаселение уж и думать забыли, даже китайская экспансия откатилась обратно за Стену, иссякнув в промороженной насквозь, изрытой котлованами Сибири. Война всё поставила на свои места, вернув позабытую уж скученность перенаселённых мегаполисов, изуродовав материки радиоактивными пятнами от атак фанатиков и безжизненными пустошами Новых Пустынь, потянувшихся повсеместно сначала из Африки, а потом и со стороны Скандинавии.
Пыль, сырость напитанного от мощных систем кондиционирования воздуха, повышенная влажность разогретых парниковым эффектом океанических воздушных масс, неизживаемый трупный запах годами не расчищаемых завалов в сумрачной глубине городов, странная жизнь заброшенной системы подземных коммуникаций. Всё это делало нижние уровни мегаполисов слабопригодными для жизни человека, там орудовали машины, питавшие города энергией и обеспечивающие его воздухом, водой, частично даже пищей – эти-то хоть хорошо охранялись. В основаниях же заброшенных башен (даже в относительно благополучных мегаполисах таких насчитывались десятки) было темно и что-то вечно копошилось. Что уж говорить об окончательно заброшенных теперь городских улицах…
Улисс молча глядел туда, вниз, сквозь пелену испачканного смогом заката, и вспоминал те времена, когда мегаполисы только разрастались, а он ещё ходил по земле, только по земле. Три десятка лет послевоенного европейского промышленного бума не прошли даром. Последний раз он спускался ниже пятидесятого уровня три года назад. А вне мегаполисов ему и вовсе нечего было делать – там либо простирались бесконечные поля ветряных ловушек, стояли пластиковые рёбра гидропонных ферм, либо просто было голо и пусто. Так пусто, что мороз по коже. Ничего живого.
Загалдела очередь у платформы, по монорельсу, звеня подвеской, подкатился вагон «нижнего» метро. Не спеша, Улисс пристроился в хвост толкающимся, так что зашёл в вагон уже под окрик пилота – поторапливаемся, стоянка ограничена. Если кто сомневался сейчас, садиться ему следом в вагон, или Улисс всё-таки станет дожидаться следующего, ему сегодня было суждено оплошать – рывок в закрывающиеся двери был лёгким, почти незаметным, но повторить его было непросто.
Технике ухода от преследования в городских джунглях он мог поучить любого профи сыскного дела. Теперь пересесть на следующей станции – и прямиком на арендованную для такого случая на пару дней квартиру. Этот вагон шёл через территорию «Джи-И», так что от потенциального контроля Улисс ещё не ушёл. Все прототипы, полученные Корпорацией в своё распоряжение, должны были жить так, чтобы их маршрут до дома минимально приходился на районы, контролируемые текущим работодателем. Так что даже вопросов, почему вчера сошёл здесь, а не там, не должно возникать.
Платформа неприятно шаркнула по обшивке вагона, он остановился, покачиваясь. Вот теперь – на волю, и скрыться совсем, уйти, подальше от этого треклятого задания.
Улисс выдохнул и шагнул на платформу, опережая хлынувшую толпу. Спуститься на два уровня ниже, отыскать нужную линию, такую же безликую платформу, ведущую куда-то в глубину сырого темнеющего города.
Теперь прислушаться к себе – если за ним всё-таки следят, то на одежде где-то уже притаился тёмный глаз маяка. Жаль, он не мог себе позволить даже простейший датчик, вшитый в рукав, уходить от слежки с таким – замечательно, ходить на дело – лучше просто сдаться врагу. С тем же успехом. А потому нужно из последних сил напрячься и, не выходить из затянувшейся, почти невыносимой спячки.
Хотя… Если маяк и есть – избавляться от него всё равно рано. Убойная дистанция таких штук – от силы километра полтора. Это по прямой. В металлизированном хаосе мегаполиса, считай, его «слышно» только в непосредственной близости. Осталось только запутать логи автолокатора и придумать для прототипа пристойную легенду. Чтобы в случае обычной проверки не привлекать излишнего внимания. Ну, а в случае серьёзных подозрений всё равно спецы-дознаватели «Джи-И» своё дело сделают.
С шипением распахнулись очередные безликие двери, вагон тронулся навстречу густой беззвёздной мгле. Только мутные огни мелькали в туманных окнах сквозь зачинающийся мелкий дождь. Час пути – по меркам огромного мегаполиса, к тому же почти не знающего, что такое личный транспорт, это совсем немного. Иные привычно добирались до службы часами, только успевая дома поспать, а кое-кто на неделе и не возвращался, предпочитая коротать ночи в «спальном» закутке офиса. Это даже поощрялось.
Улисс помнил, сколько проблем каждый раз составляло с надёжной анонимностью снять комнату для оперативных нужд. Этим занималась целая служба. Здесь ещё было хорошо – сразу пять Корпораций боролись за контроль в этом бетонном хаосе, плюс несколько мелких недобитых, полуподчинённых гигантам былых союзных и муниципальных ведомств имели кое-какое значение, не давая распоясаться трансконтинентальным финансовым группам, играя скорее на противоречиях последних, нежели своей собственной силой. Какие там армии, после Войны даже остатки натовских войск были годны лишь беженцев пугать. А покуда так продолжалось – можно было вольготно ловить рыбку в мутной воде. Это вам не просторы азиатского континента, где огромные промышленные поля контролировались с жесткостью, которой сложно было ждать даже от величайших гегемоний прошлого.
По широкому пандусу люди с пустыми лицами чуть не шеренгами шагали по домам. Серая глыба многоквартирника светлела в свете фонарей, огни в окнах ещё почти не горели – рано, но скоро они зажгутся все. Когда в тесной квартирке всего одно окно, ведущее не на лестницу, а на внешнюю стену, люди привычно собираются у него, пытаясь заменить эту вязкую перемигивающуюся темноту за окном воображаемой тишиной и пустотой полумифической природы.
К чертям собачьим, Улиссу было мало дела до судеб абстрактных, далёких людей, ему было далеко до безграничного человеколюбия Ромула. Тот почти физически страдал от каждого эпизода бессмысленной борьбы человечества с самим собой. Соратнику же важно держаться максимально отстранённо – это спасает жизни, и не только своих людей, но просто – окружающих. Боевая машина Корпорации должна быть холодной и расчётливой.
Яркий люминесцентный свет заливал проходную, под тихое попискивание карточек люди разбредались по коридорам. Улисс сбросил с себя напускную вялость, быстрым шагом обгоняя тех, кто не спешил поторапливаться. Лифт пришёл удивительно быстро, так что толпа ещё не успела собраться. Ехать наверх было добрых пять минут, и потеть с дюжиной других бедолаг в плохопроветриваемом металлическом гробу – неприятно.
Наверху, в более престижных уровнях, освещение уже было не таким резким, исчезли и плохоокрашенные голые стены, а двери квартир уже посверкивали глазками телекамер, подключённых не к центральной станции охраны здания, а к личной системе безопасности. Кое-кто думал, что в этом есть хоть какой-то смысл.
Улисс хмыкнул, наматывая лестничные марши с узлового этажа. Треть уровня, можно было и на местном лифте проехать, но светиться лишний раз перед камерами… Нужная дверь подмигнула ему звёздочкой камеры, впуская в привычно тесный тамбур.
– Пришёл?
– Пришёл. Звал, и пришёл.
– Заходи.
Короткий бессмысленный обмен фразами на самом деле имел вполне чёткий и ясный смысл. Всё в порядке, слежки не замечено, тревожных сигналов «сверху» не поступало.
Войдя, Улисс наткнулся на взгляд своего прототипа. Нервничает, даже пальцы подрагивают. Ну, ничего, всё уже закончилось.
– Ну что, грим выдержал?
– Вполне, как будто в зеркало гляжусь. Как прошло?
– Нормально. Всё ещё хочешь узнать, что мы доставляли?
– Н-нет, я уже передумал. Меньше знаешь…
– Вот и молодец. Вода горячая?
– Да вроде… я не проверял.
Улисс подмигнул своему уж поднадоевшему двойнику, надо избавляться от этой личины. В подсобке уже грелся дезинтегратор, хорошо, любой след в умелых руках говорит слишком о многом. В отличие от отпечатков пальцев генный материал не сотрёшь, любой волос с его тела может служить уликой. Вот сейчас как следует помоемся…
Сквозь шум ринувшегося по трубам водяного потока Улисс прокричал через дверь:
– Эй! Растворитель принеси!
Избавляться от пластического грима было каждый раз делом весьма неприятным. Нужно было отлепить слезающую пластами «вторую кожу», соскоблить с лица чужие брови, даже специально изготовленный парик пошёл вразнос – делался он на один раз, тонкий материал позволял коже нормально дышать, вода же губила всё безвозвратно. Снимать грим нужно было быстро – по плану уже полчаса спустя они оба должны были разойтись на пешеходном пандусе десятью уровнями ниже.
Сине-зелёная резко пахнущая жидкость превращала искусственную кожу в склизкий комок неприятного вида. Улисс гляделся в зеркало, пытаясь узнать себя в этом лысом существе. Ни ресниц, ни бровей. Красноватые пятна шли по лицу – это уже начали отходить инъекции, так что щёки отчаянно кололись, как с крепкого мороза. Так, пока одна химия справляется с другой, надо воспользоваться моментом – даже вовремя помыться Соратнику случалось нечасто.
– Что по кабелю слышно?
– А? – голова неуверенно просунулась за плохо прикрытую ширму.
– Говорю, ничего необычного не передавали?
– Ну, я только бегущую строку смотрел, может на видеоканалах…
– Ладно, займись пока вот этим.
Розовая слизь мгновенно испарилась вместе с пластиковым ведёрком.
Боится. Его. Ну и ладно, пусть боится. Улиссу не было до того никакого дела. Для работы это даже полезно. Они больше никогда не встретятся. Возможно, этот мелкий человечек никогда больше не увидит никого из людей Корпорации, да и о её существовании никогда не узнает.
Внешность постепенно приходила в нечто, сходящее за норму – спадала припухлость век, одутловатость щёк, полные губы постепенно усыхали, вытягиваясь в ниточку. Правда красные пятна постепенно принимали иссиня-чёрный оттенок. Как будто следы чьих-то кулаков. Или, на фоне безволосого черепа, скорее следы какой-то химической дряни, которой по нынешним временам кругом – целые реки текут. Вот и славно, на такое лицо никто второй раз не посмотрит, по крайней мере по доброй воле. А волосяной покров восстановить, если необходимо – дело пары дней.
А теперь – напоследок окатиться холодной водой, и можно выходить…
Удар пришёл из ниоткуда. Ломающий кости, выворачивающий суставные сумки, разрывающий мышечные волокна.
Рука, потянувшаяся к рукояти смесителя, замерла на полдороге. Резкая, неудержимая нервная дрожь пронзила Улисса, заставляя валиться куда-то вбок, по гладким пластиковым стенам, на кафельный пол. Кажется, из его горла вырвались какие-то невнятные проклятия, потому что чужие руки тут же принялись тормошить его, пытаясь привести в чувство.
На смену судорогам пришла каменная усталость, расплетая узлы мышц, превращая их в пустой кисель. Улисс почувствовал, как его голова безвольно ударилась о что-то твёрдое, но в глазах уже было темно, потому разглядеть ничего уже не было возможности. Хрип продолжал рваться из его горла, сопротивляясь невероятной силе удара. Смерть так близка, а этот болван не поможет, куда ему…
Боль обрушилась на Улисса горячей волной – чтобы вернуть силу мышцам, пройтись раскалённым железом по нервам и исчезнуть, оставив после себя лишь пустоту и отчаяние. Нет, этого не может быть… Улисс никогда ещё подобного не испытывал, но Ромул… он говорил, он предупреждал.
– Боже, боже… что случилось? Это выглядело как… это было ужасно, на твоём лице…
– Отставить. Собирайся немедленно, причешись, обо всём забудь. С тобой свяжутся. Легенду взял? Вызубри наизусть, если хочешь жить.
– Но ты…
– Со мной будет всё в порядке. Бегом. Я тут сам приберусь. Заодно подожду, пока отойдёт. Ну же!
Улисс как сумел выбрался из душевой, уткнувшись лицом в мокрое холодное полотенце. Лишь выпроводив лишнего свидетеля за дверь, позволил себе рухнуть в кресло.
Боже. Это случилось.
Время неумолимым набатом било в уши. Оно утекало, а Улисс всё не мог подняться. Приступ отнял у него все силы. Всё когда-нибудь случается впервые, и быть готовым ко всему каждый миг своей жизни, вот чему приходится учиться каждый день, сверяя свой шаг с течением лет. Нужно будет подумать… потом, не сейчас.
Улисс подскочил к информационной панели. Бестолку потыкал в сенсоры, везде было чисто – какие-то мелкие происшествия, опять взрыв на южной окраине (на этот раз не Корпорации – настоящие недобитки из «борцов за народную демократию») да транспортный затор средней тяжести на нижних уровнях – захватил более пятнадцати процентов разъездов мегаполиса. Обыденная, скучная информация, не имеющая никакого смысла для него, Соратника Улисса.
Нужно было убираться отсюда, если всё так плохо, как показалось в тот миг, значит одна из сегодняшних операций всё-таки сорвалась, а значит и за ним могут прийти.
Стиснув зубы, он принялся метаться по крошечной квартирке, уничтожая малейшие следы своего здесь пребывания. Все лишние вещи убрать, оставить – только что на себя надеть. Протереть реагентом пластик в душевой, убрать за остолопом, раскидавшем тут всё за его отсутствие, снова обработать всё очищающей аэрозолью.
Пару раз Улисса всё-таки качнуло, но навалившаяся тьма снова рассеивалась, лишний раз заставляя вспоминать слова Ромула. Некогда размышлять, нужно переодеться в гражданскую одежду, прицепить карточку-идентификатор, запереть квартиру и покинуть здание максимально незаметно и быстро.
Правильно он ничего не сказал про лишнюю опасность этому недотёпе. Инструкций, наговорённых ему на диск, будет достаточно, чтобы тот правильно мог ответить на лишние вопросы. Если станут копать глубже – его уже не спасёшь, а от погони он уйти и вовсе – не попытается. Но Улиссу сейчас было не до него. Скрутивший его припадок… это началась охота, которой не будет конца, пока «Сайриус» на Земле.
Улисс пролетал лестничные площадки и порталы скоростных лифтов, его выносило на заброшенные некогда прогулочные площадки по периметру здания, он искал максимально безопасный, но самый трудноперекрываемый проход к общественным линиям или другим жилым домам – по возможности максимально дешёвым, чтобы в них жило как можно больше народу.
Возможно, зря он так перестраховывался, но его чувство не позволяло ему и на шаг отступить он выбранного пути – а ему он привык доверять, как отлаженному механизму, который не даёт сбоев. У кого-то он сегодня не сработал. Улисс не хотел называть конкретных имён даже про себя, но иначе как произошло то, что произошло.
Он благополучно выбрался на переход, ловко пробираясь среди неспешной, апатичной толпы. Кто-то из них думал, что дышит «свежим воздухом». В воздухе стоял крепкий запах аммиака.
Пролёт, ещё пролёт, в поисках опасности глаза бегали от одной слишком сгустившейся тени к другой. Так, стой, не спеши, не торопись. Тебе нужно связаться, узнать, где это произошло. И с кем.
Ромул предупреждал – однажды один из Соратников погибнет. И тогда каждый из них почувствует эти последние мгновения. Сигнал, от которого не скроешься, который не пропустишь. Началось то, чего они все ждали.
Скорчившись на краю обрыва над густой непроглядной темнотой, опершись на бетонную шершавость, Улисс поднял руки раскрытыми ладонями вверх, и забормотал, зашептал, запричитал едва слышную скороговорку, настраивающую его заснувшее на время истинное «я» на работу. Улисс, как и все Соратники, не знал до конца, благодаря чему он имел уникальную возможность видеть, что не видят другие, и слышать, что доступно услышать лишь избранным. Но это было его сущностью. Его сутью.
Соратник Улисс почувствовал, как его ладони раскаляются докрасна, питая болью нервные окончания. Он придумал эту боль, чтобы оправдать то, чего никогда не сможет понять. Это как расплата за подарок судьбы.
Погиб Соратник Урбан. Всем, кто может в течение получаса прибыть на место, получить точные координаты.
Ромул произносил это спокойным, отрешённым голосом, к которому все привыкли, на этом голосе держалась Корпорация, этот голос был нужен Соратникам. Именно сейчас.
Улиссу будто показалось, что он чувствует сейчас перед собой лицо. То, которое он так давно не видел, и увидеть когда-либо уже не надеялся.
Полчаса… он успеет, если перехватит частный глайдер. Личина сброшена. Сегодня начало конца, а он со спокойным выражением на чужом лице летит к месту гибели своего товарища, словно уже позабыл ту боль. Нет, не забыл. Запомнил. Ему пригодится это воспоминание, когда он найдёт виновного в произошедшем сегодня.
Погиб единственный из Соратников, чьё настоящее имя он знал, единственный, с кем он смог по-настоящему подружиться. Жан Армаль. Соратник Урбан.
Миджер рвался, путаясь в мыслях, от терминала к окну и обратно, что-то бормотал, не в силах остановиться. Информационный канал молчал, лишь крутилась бессмысленная заглушка «ждите поступления сведений, канал перегружен». За окном одна за другой вспыхивали гирлянды аварийных огней, небо уже обшаривали первые строчки навигационной лазерной системы. Как будто в этом был какой-то смысл. Имайн сходил с ума, и Миджер следовал за ним. Стоп, нужно что-то делать. Он здесь умрёт, в этих стенах, в безвестности. Кто-то же должен знать…
В коридоре Миджер столкнулся с матерью. Та с отрешённым лицом сидела в уголке, поднявши глаза к небу, и шептала, шептала, шептала.
– Мама, твой Бог остался на Земле, на Утерянной Терре. Теперь мы одни, не видишь? Эти… они сильнее всех богов. Они неумолимы и беспощадны. Нам никто больше не поможет.
– И всё равно, я верую в Спасителя. Жаль, что ты не унаследовал от отца его веру…
Миджер пошатнулся, но сдержал рвущуюся в ответ ярость. Она ни в чём не виновата. Спокойнее, сейчас все на грани.
– Может быть. Так было бы легче. Только спас людей века назад не мифический Спаситель, спасли нас Соратники. Спасли, чтобы ввергнуть нас в новую войну. Какое такое чудо должно случиться, чтобы враг ушёл из нашего сектора Галактики?
– Ты не понимаешь, Мидж…
– Я не понимаю, что в нашей жизни непонятного. Если это действительно рейдер врага, то скоро мы погибнем. Все. И никто нас не…
Миджер услышал тревожный сигнал терминала и не стал договаривать. В гостиной уже вовсю пылал, переливаясь красным и фиолетовым, символ Галактики – стилизованное солнце, обёрнутое двойной спиралью протуберанцев. Централизованная передача, способ разгрузить перегруженную инфосистему. Миджер рухнул в кресло, впиваясь взглядом в черное окно зрительного поля. Бесконечный колодец пустоты затягивал, словно хотел утащить туда, за яркий образ, во мрак, где ничего и никого.
Как близок он к панике, Миджер осознал, только когда образ посветлел, оживляя обычное ночное небо, которое вспарывали те самые неопознанные объекты. Только теперь они были гораздо крупнее – раскалённые добела сгустки кипящего металла и окаменевшего воздуха – и были зафиксированы с лучшей точки, почти в зените. Спокойный голос за кадром помог вырваться из замкнутого круга полного смятения, однако от его слов легче не стало:
«Внутриатмосферные станции наблюдения и нейтринные детекторы сорок две минуты назад обнаружили приближающийся к ЗВ[2 - ЗВ – зона влияния. Астрономический или навигационный термин, означающий область пространства, в которой планета или иной объект является преимущественным гравитирующим центром.] Имайна неопознанный объект, движущийся по вынужденной траектории[3 - Вынужденная или несвободная траектория – любая траектория, отличающаяся от возможного движения под воздействием суммы внешних сил. Обозначает наличие у тела собственного движителя (искусственного происхождения).]. Вскоре телескопы однозначно идентифицировали его как космический модуль. На опознавательные сигналы внешних станций модуль не отозвался, войдя в атмосферу под углом, достаточным для захода на посадку. Однако погасить скорость неопознанному кораблю не удалось, в результате чего он сгорел в атмосфере, предварительно выбросив за борт три капсулы, которые сохранили живучесть и, сориентировавшись, снизились, уходя из-под нашего наблюдения на минимальных высотах. Судя по поведению объекта, с большой вероятностью это один из сбившихся с курса компонентов флота сопровождения Рейдеров врага. В связи с данными обстоятельствами на планете объявляется „красная“ степень опасности с возможностью её смены на „чёрную“. Всем ветеранам пространственных сил, а также стажёрам и рекрутам всех курсов приказ срочно явиться для инструктажа в расположение непосредственного командования или место постоянной приписки в рядах ополчения. Остальным просьба по возможности принять успокаивающие средства и оставаться недалеко от терминалов для дальнейших инструкций. Повторяю. Внутриатмосферные станции…»
Запись пошла по кругу. Миджер, пятясь, выбрался в коридор. Вот так. Вот так.
Проходя мимо матери, затихшей, погружённой в себя, он обернулся и, чуть дрогнув голосом, сказал:
– Твой Бог оставил нас, мама. Он нас оставил.
Выбежав за дверь, Миджер очнулся уже среди деревьев, запнувшись обо что-то невидимое в темноте, чуть не повалился на землю. Было невероятно темно, поблизости не горел ни один фонарь, только слабые отсветы окон домов бросали блики на мокрые от ночного холода стволы. Аварийная иллюминация погасла. Кто-то из вояк, должно быть, уже озаботился светомаскировкой, остальные скоро тоже догадаются. Тренировки, инструкции, это всё замечательно. Но в Галактике, которая могла даровать её обитателям смерть столь быструю и неизбежную, все учения бесполезны. Выживших в крупномасштабных налётах на населённые миры не было. Шанс был только один – привлечь внимание проходящей поблизости крупной группировки военно-космических сил. Где-то там, в черноте неба, уже сверкала искра автоматического буя, уходящего в Прыжок.
Бесполезно, всё бесполезно – на разгон и подлёт армады, базирующейся даже в соседней звёздной Системе, уйдут месяцы. У столкнувшегося же с Рейдерами врага мира есть часы, считанные часы. О чём он думает, космос, о чём он сейчас думает!..
Миджер яростно шарил по поясу, пытаясь найти фонарик. Если они хотели спрятаться от разведчика, темнота им всё равно не поможет, а как он доберётся до центра в таком мраке?
Натужно запищал информер. Вспомнили, уже интересуются, где он. Инфоканалы что ли разогрели?
Нашедшийся фонарик выбросил под ноги узкий неяркий луч света, делая различимой дорожку меж деревьев. Так, хоть что-то. Миджер начинал уже опасаться, что придётся возвращаться домой. Нет. Этого ему сейчас хотелось меньше всего.
Под срывающееся дыхание Миджер бежал по холму вверх, пытаясь выйти на широкую мощёную дорожку, но никак её не находил, всё больше злясь на себя за страх. Странно, Миджеру хватало при этом сил ещё и думать о своих неладах с матерью. Самый час выбросить из головы, а нет. Страх, злость, неуверенность боролись сейчас в нём, разрывая на части. Дико захотелось скорча. Два пузырька. Или даже три.
«Нет, даже думать не смей!»
Дожил, сам с собой разговаривает…
Миджер поднялся на гребень холма, откуда открывался вид на центр, уже задыхаясь. Где же все?
Внизу было также темно, как у него за спиной, только смутное эхо странного шума едва касалось его ушей.
– Маскировка, её мать, а орут так, что отсюда слыхать!.. Стажёр, двигайся, всё пропустишь!
Какая-то тень промелькнула мимо Миджера, судя по странной вихляющейся походке – ветеран. Хриплый смешок заставил Миджера поморщиться. Он не любил, когда над ним смеялись. А ещё он не любил грубость и агрессию языка отцов.
Выдохнув, Миджер бросился вперёд, на бегу разворачивая фонарик более широким лучом. Он должен, наконец, узнать, что происходит!
Гомон постепенно усиливался, стали слышны отдельные голоса, но разобрать ничего не удавались. Деревья отступили, выпуская из мрака поблескивающие пластиком корпуса административных зданий. Посёлок был не из самых крупных, но всё-таки помимо трёх фабричных корпусов в нём было достаточно зданий и такого толка – небольшой пустующий годами причал для космических шлюпок делал их чуть ли не местным центром вселенной. В этом лесу утопленных в землю пультов управления радарными станциями, просто административных зданий, подстанций генераторов можно было даже не догадываться, что в двух шагах отсюда стоят рядами одноэтажные жилые домики. На Имайне вообще была всего пара настоящих городов, промышленная революция не коснулась той волны колонистов, что сошла на первой остановке. Тяжёлые автоматические заводы в промзонах не требовали большого количества персонала, пока там что-нибудь не ломалось, и люди жили в мелких посёлках, но далеко не рядом с каждым из них стояли мощные космические радары. А значит именно в их «центре» можно было узнать больше, чем где-либо на этой планете.
– …И ты подумай, они ушли, как будто знали, сколько нам нужно времени, чтобы развернуть…
