Лукавство жизни

– Я советую женщинам в трудном материальном положении, а таких немало, так я очень рекомендую не рожать детей. Зачем вы нищету плодите? А потом ноете: детей кормить нечем, клянчите у государства денег…

«Ничего себе, совет! Как раз наоборот, государство зовёт размножаться», – подумала Божена. – «Кто-то лукавит, или ведущая, или власти».

И снова мыслями она погрузилась в сегодняшний день, и опять задумалась о Викентии.

А на экране мелькали лица ведущих. Кто-то рассказывал о шамане, который вот уже 10 лет идёт из Сибири в Кремль «изгонять президента и других злых духов», шамана то арестовывают, то сажают в психушку, но потом выпускают, и он всё идёт и идёт, теперь вот с мечом в руках и верхом на белом коне. «Ну и пусть себе идёт» – подумала Божена. – «Это же прикольно! Шаман, с мечом, на белом коне въедет в Кремль, не надо его останавливать, наоборот, вызвать съёмочную группу и устроить шоу! Это же такой кайф!» На миг она перестала думать о Викентии. Переключила канал.

– В Москву едет выставка человеческих тел и органов! – вещал диктор. – Она откроется на ВДНХ 12 марта в павильоне…

Божена допила кофе и выключила телевизор.

Спала она плохо. Думала о нём. И о себе.

И ещё, размышляла о Борисе. Он столько для неё делает! Вот её несколько раз отчисляли из института, а Борис договаривался с ректором, её восстанавливали, и, наконец, просто выдали диплом. Борис проплатил это. Но благодарности она, почему-то, не испытывает. При мысли об этом ей стало совестно.

Она лежала в постели и погружалась в нераспустившиеся звуки ночи. Нет, звуки проявлялись. Вот небо бьётся о стекло, грезилось ей, звенит исповедь бокала, и Викентий глядит на неё со страстью и нежностью, а снежный ливень смывает всё прошлое, связанное с Борисом.

Проснулась она в полдень. Приняла душ, и долго завтракала под звуки телевизора. Ведущий программы быстро перечислял события последних дней:

– Из фильма «Александр Невский» вырезали хор-кантату «Вставайте, люди русские»…

«Странно», – подумала Божена. – «Это старый фильм, ещё прошлого века. Чем не угодили слова?»

Дни бежали обычной пёстрой вереницей. Встречи с Борисом. Прогулки по мегацентрам. Походы на выставки, в театры. Но мысленно она всё время ощущала рядом Викентия. И ей было уютно жить с этим чувством. Радость от предвкушения его звонка, от воображаемой встречи. Она всё это так ярко себе представляла, что не было никаких сомнений. Только ожидание, приятное и волнующее. Но время шло. А он не звонил. Он куда-то канул, телефон его молчал. Сама она никак не могла дозвониться. «Абонент не в сети» – сообщал автоответчик. Она сходила на пару пикетов и шествий, но и там его не оказалось. В последний раз там было много подростков. Некоторых из них журналисты расспрашивали, против чего они здесь выступают, но они не знали, сказали лишь, что прочли об акции в соцсетях, и это прикольно. Полиция вела себя пассивно.

Вот так, о Викентии – ни слуха, ни духа. Божена забеспокоилась. Позвонила в курьерскую службу, где он работал. Там сказали, что его уволили. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ей, что всё не просто в его жизни. Может, он ввязался в какую-то серьёзную деятельность? Что-то политическое? Ну, да, скорее всего, это же его амплуа. Неужели попал в тюрьму? Как его найти?

И она принялась наводить справки в интернете. Без толку.

Наняла частных сыщиков. Розыск длился долго и бестолково. Нанятые люди всё искали и искали, и присылали ей на ватсап отчёты, а она всё платила и платила. Это было нудно, мучительно. Она устроила им скандал, и отказалась от услуг.

Через год Викентий объявился. Ночью раздался звонок домофона. Она выскочила из постели, сердце бешено заколотилось. Сразу поняла: Он!

Да, это был он. Худющий, оборванный, грязный. Он сбежал откуда-то из заключения на краю света, долго добирался. Рассказывать ничего не стал. Произнёс лишь одну фразу:

– Мне бы залечь на дно.

«Залегать на дно» поехали через пару недель, когда Викентий выспался и отъелся, и когда Божена добыла ему новые документы. По ним он был уже не Викентий, а Виктор Андреевич Утюгов.

– И всё равно ты Вик, – сказала Божена.

Скорый поезд мчал их в Тверь, к маме Божены. Ей она сказала, что приедет со своим знакомым, который очень хочет посмотреть город. Мама была не против.

– Вик, а за что тебя загребли в места не столь отдалённые? – поинтересовалась Божена.

– За борьбу с коррупцией, – мрачно ответил Вик. – У нас серьёзная организация. Хочешь быть с нами?

– Ну, я не в курсе всего этого, – ответила Божена. – И не совсем разбираюсь в политике.

– Ты же участвовала в наших акциях.

– В акциях? А. В протестных всяких. Да. Случайно, просто мимо шла, – соврала Божена.

Она задумалась. И спросила:

– А что там с нашими властями, не пойму, что происходит? Ну, конечно, если я стала бы вдруг презиком, я бы многое поменяла. Всякую там коммерцию я бы тормознула. Вот что ты думаешь про всё это, про Россию вообще? Про нашу власть?

Вик помолчал. Потом ответил:

– Мне кажется, власть сама себе не может ответить на вопрос: Россия – это коммерческий проект для получения доходов, этакая корпорация, или всё же целая цивилизация?

– Да, наверно, – сказала Божена.

– Я думаю, там, на верху, должны понять, что экономика – это не про получение прибыли, а про организацию жизни общества.

Божена кивнула.

– Вот когда эта цель станет главной, когда будет ясно, что самое важное это человек, а не получение прибыли с его помощью, вот только тогда будет возможность двигаться дальше.

– Ну, а один мой друг считает, что у нас всё отлично, страна развивается, и в целом уровень жизни повысился. Полная свобода, люди стали хорошо одеваться, путешествовать, хорошо питаться, ходить в театры и в музеи, у всех есть интернет и смартфоны, ну почти у всех. Правда, деревни вымирают, но посёлки ещё живы, да и не нужны они, наверно. Это его мнение. Своё у меня пока не созрело.

– Ты ещё очень молода, – ответил Вик. – Другое поколение, другой мир.

На сей раз такси Божена заказала быстро. И через полчаса они уже были дома. Мама встретила их в серебристых лосинах и красном топике. Прическа у неё была ещё более экстремальная, пряди волос выкрашены во все цвета радуги, мочки ушей оттягивали длинные серьги, лицо сияло от хорошего макияжа. Широко улыбаясь, она принялась хлопотать вокруг гостей.

Вик оробел, смутился, покраснел. Он не сводил глаз с Инны Андреевны. Божена ревниво косилась то на него, то на мать. Она уже была не рада, что привезла его сюда. Но другого выхода не было, как же ещё можно было помочь ему?

На другой день Божене позвонил Борис. Надо было возвращаться. И, сославшись на неотложные дела, Божена с тяжёлым сердцем уехала в Москву. В дороге опять думала о Вике. Он так смотрел на маму, прямо глаз с неё не сводил. Неужели запал на неё? Нет, это невозможно, она уже старая, ей же 48 лет! И пёстрая как клоун. А у Вика, конечно же, утончённый вкус. Ему наверняка нравятся юные красивые женщины, такие, как она сама. Она, конечно же, запала ему в душу, просто он вида не показывает, настоящий мужчина! А на маму он пялится как на клоуна. Точно! Так и есть! Бедная мамочка, такая вся немолодая и безвкусная. Косит под подростка. А возраст-то, вот он, его не обманешь, хоть и вид моложавый.

Борис пришёл вечером. Весёлый, после корпоратива, возбуждённый. Как обычно, сунул ей в руки букет роз, коробку шоколадных конфет, вино. Она заварила крепкий кофе с красным перцем, как он любит. Пили, перебрасывались словами. Божена, как всегда, спросила, скорее из вежливости, чем из любопытства:

– Над чем вы там сейчас работаете?

– Очень интересный проект, скоро будет внедрён, – ответил Борис.

– Какой же?

– Скоро в метро не нужно будет ничего прикладывать к терминалам. Будет фэйс-контроль.

– Это как? – удивилась Божена.

– Будут встроены видео, и по изображению лица человек спокойно пройдёт через терминал, а деньги за проезд автоматически спишутся с его карты. Техника мчится вперёд! – пояснил Борис.

– Как же так? – ахнула Божена. – Ведь много похожих лиц, а косметика вообще меняет внешность, можно так загримироваться, что будешь чьей-то копией. А мошенники вообще будут пластиковые маски надевать с чужими лицами. И у простых людей с карт будут слетать деньги. Это же абсурд!

– Ничего, прогресс есть прогресс. Могут быть сбои, но в целом это очень удобно, – ответил Борис. – И вообще, нормальные люди ездят на машинах.

– Нормальные, это какие? – спросила Божена.

– Это как мы с тобой, с деньгами.

От Бориса пахло дорогой туалетной водой и коньяком. В постели он был очень активен, а Божена представляла себе Вика.

Потом они стояли под душем, потом снова пили кофе. И Борис сообщил ей:

– Знаешь, малыш, у меня к тебе деловое предложение. Отказ не принимается.

– Какое? – спросила Божена.

– Тебе на некоторое время придётся уехать за кордон. В одной прекрасной стране я открываю гостиничный бизнес, нужен надёжный человек, проверенный и верный. Это ты.

– Когда и на сколько? – спросила Божена.

– Скоро и на несколько месяцев. Неплохо заработаешь, кстати.

Жизнь у моря, новое дело, новые знакомства и увлечения вытеснили мысли и мечты о Вике. Через полгода она вернулась в Москву, и вскоре поехала в Тверь, навестить маму.

Инна Андреевна была, как всегда, яркая, энергичная, моложавая. Но в ней появилось и ещё что-то новое, какая-то особая женственность и игривость. А на диване сидел красивый высокий мужчина, ухоженный, с крашеными русыми волосами, длинными и волнистыми, одетый под стать Инне Андреевне. Божена с трудом узнала в нём Вика.

– Вик! Это ты?! – воскликнула она изумлённо.

– Был Вик, а теперь – дамский массажист салона красоты Витюша, – ответил он.

– Как? Дамский массажист?

– А это так в нашем салоне заведено, – ответила за него Инна Андреевна. – Такой принцип. Женщин мнёт Витюша, а мужчин Любаша.

– Любаша?

– Да, там одна, – бросила Инна Андреевна пренебрежительно, с неприязнью.

«Ясно, у мамы появилась соперница. Массажистка конкурирует с бухгалтершей, ха-ха!» – подумала Божена. – «Очень смешно».

Она смотрела, как мать накрывает на стол, и вдруг отметила про себя, что не чувствует ревности, и нет у неё никаких эмоций по отношению к Вику. Она подошла к нему, села рядом на диван.

– А как же твоя борьба с коррупцией? – спросила она.

– Не стоит раскачивать лодку, – ответил он.