Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория

«Кто она..? А голос… такой голос приятный… так нежно со мной…», – Рита продолжала смотреть на девушку, разглядеть ее не получалось, та осторожно укрыла ее одеялом и вышла из комнаты. В раздумьях и вопросах Рита снова уснула. Задремав совсем ненадолго, она открыла глаза, и сразу увидела, как та же девушка тихо зашла в ее комнату. Рита сквозь неприкрытые веки наблюдала за происходящим. Новая сожительница, стоя к ней спиной, что-то передвигала на рядом стоящем столе, потом вдруг резко развернулась к ней и сдернула простыню. Рита замерла, продолжая следить за происходящим. Девушка опять развернулась, взяла со стола какой-то флакон, снова повернулась и стала рассматривать лежащее неподвижно тело. Рита хорошо видела ее лицо: уже расцвело, и свет от окна давал возможность, как следует разглядеть девушку. Строгая и неподвижная мимика, сосредоточенный взгляд и флакон в руках. «Что она собирается делать…», – взволнованно думала Рита. Та вдруг взяла ее руку, рассмотрела ее со всех сторон, смазала свои руки жидкостью из флакона и начала уверенными движениями растирать новое тело Риты. «Что она делает со мной… Тут что-то не то… Слишком красивая для сиделки для тяжелобольной… Тут что-то не то… Как позвонить… как позвонить», – Рита уже испугалась не на шутку. Тем временем, девушка уже обмазала большую часть ее тела, потом достигнув другой руки, вдруг остановилась, и стала рассматривать ее очень близко, почти вплотную. Рита покосилась в сторону и увидела на сгибе своего локтя огромное красное пятно. К ее стандартным гигиеническим процедурам, в отличие от больницы, здесь, в этом доме, относились крайне халатно. Сиделки протирали ее периодически какой-то грязной тряпкой, словно со старой мебели необходимо было просто стереть слой накопившейся грязи.

Девушка продолжала сосредоточенно рассматривать руку, затем вышла из комнаты, и потом Рита увидела в ее руках обычный мобильный телефон. Та что-то там клацнула, поднесла телефон к руке и стала фотографировать красное пятно. Сделав несколько снимков, она отложила телефон и открыла маленький шкафчик с медикаментами. Рита смотрела на эти новые манипуляции с ее телом, и ей становилось все страшнее. Четкие слаженные движения, уверенный взгляд, сосредоточенное лицо… «Что она делает… Слишком красивая для сиделки… слишком…». Девушка, действительно, разительно отличалась от своих предшественниц, она явно была хорошим профессионалом в своей области. «Вот только в какой…».

Новая сиделка снова вышла и зашла уже с коробочкой в руках, потом Рита увидела, как она достала шприц и ампулу. Щелкнуло стекло, девушка проворно и ловко набирала лекарство. «Ксюша… моя Ксюшенька…», – только и замелькало в голове имя дочери, и Рита почувствовала невыносимое отчаяние. Ситуация выходила из-под контроля, а она… она даже не могла двигаться. Окружающие в этом доме могли делать с ней все, что хотели. Риту охватила паника, и накатились слезы. Она пыталась с ними справиться, ничего не вышло, и она от безнадежности заплакала, сама сразу услышав свое громкое сиплое всхлипывание. Девушка сразу повернулась.

– Ты чего… – Рита опять услышала нежный добрый голос. «Да что у нее за перевоплощения… я сейчас с ума сойду», – только подумала она, как девушка заговорила снова: – Ты чего… успокойся… сейчас…

Она взяла со стола салфетку и присела на край кровати. Заботливыми движениями она аккуратно промокала слезы текущие из глаз Риты. Безупречный маникюр, аккуратные, ловкие пальцы. Рита снова услышала свои хриплые и сдавления рыдания.

– Ну… ну… – сквозь слезы Рита видела прямо перед собой красивое лицо с необыкновенными карими глазами и пушистыми ресницами, которые нежно и по-доброму смотрели на нее.

Риту уже ничего не понимала, перед ней словно был совсем другой человек, кардинально отличающейся от той надменной, строгой и равнодушной девушки, которую она увидела в первый раз.

– Сейчас… сейчас… – красавица потянулась к собственному телефону, что-то пощелкала и развернула экран.

Рита пыталась увидеть, что показывает ей эта девушка на экране своего телефона, пыталась проморгать, рассмотреть не получалось, все расплывалось от текущих слез, а новая сиделка в это время, держа телефон, также заботливо промокала салфеткой льющиеся слезы. Рита всхлипывала и смотрела на экран – изображение стало принимать отчетливые очертания, и, в конце концов, она все-таки увидела – что там. На экране была фотография. Фотография ее самой… Ее самой из прошлой жизни. Один из самых любимых собственных снимков. Там, в телефоне у этой девушки, Рита уже отчетливо увидела свое собственное лицо. Эта была одна из ее самых любимых ее фотографий, которая была сделана на одном из рабочих мероприятий. Рита тогда даже не заметила, что ее снимали, и кадр получился живым и естественным. Эту фотографию она выставляла потом на главной странице своего профиля в одной из соцсетей.

Девушка показывала ей ее же фотографию. Она давала понять этим простым снимком – кто она, откуда, зачем здесь, и по какой причине. Теперь Рита все сразу поняла.

Все сразу поняла и разрыдалась уже так сильно, что все накопленные внутри страхи, пережитые события, боль от разлуки с дочерью и новая, незнакомая и странная жизнь, вдруг выплеснулись потоком слез наружу. Страх сменился отчаянной, всепоглощающей радостью. Ее не оставили, ее не бросили на произвол судьбы, и в этом странном доме она теперь не одна. Девушка печально наблюдала.

– Ну все… все… Вот бедная… Ну что ты… ну успокойся… Тебе нельзя так плакать… Перестань! Ты сейчас задохнешься..! Перестань… – но Рита совершенно не могла справиться с эмоциями и, действительно, уже стала задыхаться, захлебываясь от слез.

Девушка вскочила, приподняла ее за плечи, подложила высокую подушку и продолжала вытирать мокрое лицо.

– Перестань… перестань… а ну-ка хватит… а ну-ка… – она гладила ее и успокаивала, а Рита зарыдала еще сильнее.

Она уже забыла заботливые добрые слова, и эта новая в ее жизни девушка за долгое последнее время была первой, кто так нежно обнимал и так сочувственно к ней отнесся.

– А ну-ка, а ну-ка, подожди… А ну посмотри сюда, – и девушка опять протянула ей телефон.

Теперь на экране была маленькая девочка со светлыми волосами и зелеными глазами, серьезно смотрящая в камеру и так повзрослевшая за последний год.

– Я думаю, ты все уже поняла. Меня зовут Маша, будем дружить? – и девушка шутливо пожала лежащую неподвижно руку Риты.

* * *

– …Так долго не нужна была, а теперь чуть ли не милуется каждый день… Не понимаю ее. Моя мама бы никогда так не поступила… никогда… Да я даже представить не могу… нет…

– Очень распространенное явление.

– Какое явление, Маш? Разве так можно?.. А, может, они почувствовали, что я не их дочь? Как думаешь, поэтому так себя и вели?

– Ты уже очень хорошо разговариваешь, кстати, но несколько звуков еще хромают. Поработаем. А, по поводу «почувствовали», у меня сомнения. Успешные люди хотят своих чад видеть тоже такими. Но тут тоже есть один момент – ни в коем случае не успешнее их самих. Вот тут уже начинается конкуренция.

– Маш… ну я все понимаю… но дочь с того света вернулась… Я бы… – Рита осеклась. – Не, не хочу даже думать…

– Не суди по себе.

– А он, почему до сих пор не общается?..

– У него другая тема. Некий псевдо-мазохизм. Он вместо страдающего человека вдруг превратился в везучего и удачливого. Ему не комфортно, это выбило его из коллеи.

– Маш… мне кажется, просто здесь какая-то история за этим всем.

– Нет никакой истории. Такие люди мыслят по-другому.

– Что значит – по-другому? Да одинаково все мыслят.

– Нет. Не одинаково, Рита.

– А что, если я вдруг стану богатой и знаменитой, буду, например, сниматься в кино, я стану другой?

– В какой-то степени. Но у них другая тема. Они не стали богатыми в одночасье. Они родились такими, а это уже история с другими первоначальными данными. Другие цели, другие задачи. Порода другая. Посмотри вокруг, это же фамильный парк, – Маша с восхищением подняла голову, глядя на огромные деревья вокруг.

– Что порода – это да. Красивая женщина… Умная ты, Маша, во всех областях соображаешь, меня вон как выходила, удивляюсь тебе. Я когда тебя первый раз увидела, тоже сразу определила, что ты не из области сиделок с почасовой оплатой. Ты тоже – порода. Я тогда так испугалась… Тебе, Маш, тоже в кино сниматься.

– Муж не пустил. Я бы снималась.

– А собиралась? У тебя, однозначно, талант. Как ты перевоплощаешься, когда с этой разговариваешь, просто загляденье.

– Рита, согласные сильно шипят, мягче их делай. А в кино собиралась, – улыбнулась девушка, – но так, мечта детства. Выросла – изменилась.

– Зря. Всеволод звонил?

– Нет, сказал, когда все подготовит, тогда и наберет. Зачем звонить. Он занят.

– Маш, это вот версия, с клиникой, сработает?

– Да уже сработала, уже все в курсе. Только рады.

– Маш, а как ты думаешь… он разрешит мне увидеть дочь?

– Хороший вопрос. Рита, я думаю, что дело не в разрешении Всеволода Юрьевича. Ты его экспериментальный объект, не забывай, он за тобой наблюдает, как ученый, прежде всего. А потом уже думает о твоих собственных планах. Я не думаю, что он будет против. А как ты видишь вашу встречу, расскажи?

– Я просто хочу ее увидеть. Очень хочу. Ты не думай, я не дура. Все понимаю. Я не могу выскочить из кустов с криками: «А вот и мамочка» и бросится к ней. Нет. Моя жизнь закончилась там. И новая не предполагает вхождение в старую. Но… не могу… не смогу не увидеть ее… хоть на одну минуточку…

– Перестань плакать. Я думаю, когда-нибудь это случится.

– Ты серьезно, Маш? Ты, правда, так думаешь?

– Если убрать твой личный эгоизм, «я хочу», то это нормальное желание. Только вмешиваться нельзя. Вообще, проекты Юрьевича… они очень опасные с точки зрения вмешательства в природу человека. Тут все сложно. Личный эгоизм, ревность.

– Маш, да понимаю я… ты не думай…

– Хорошо, что понимаешь. Я считаю, ты не имеешь права вмешиваться в жизнь других. Своих близких. Наносить им травму. Нельзя воскреснуть вдруг – просто так.

– Но я только увидеть… только увидеть.

– А как ты представляешь эту встречу? Ты понимаешь, что это совсем не так будет, как в фильме про русского разведчика в эпизоде свидания с женой на вражеской территории. Все будет совсем по-другому. Твоя дочь тебя не помнит. Слишком маленькая она была, когда… все это произошло. Вокруг нее сейчас другие близкие ей люди, возможно, она кого-то из них называет мамой. Как ты будешь чувствовать себя. Или у тебя какой-то другой план?

– А какой у меня может быть план..?

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю. Может, ты мечтаешь забрать ее к себе.

– К себе… Нет, Маш… у меня пока еще ничего нет. Да и… Я все понимаю.

– Ты не можешь заставить своих близких еще раз пережить то, что они уже пережили. Ты не имеешь права вторгаться в их жизнь и сообщать им, что ты жива. Не имеешь. Они должны жить своей собственной жизнью. Они когда-то потеряли тебя, и каждый из них пережил это по-своему. Страшно пережил. И как-то залечил свою рану. А кто-то еще не залечил. Твоя мама, например. Родители никогда не смиряются с потерей собственных детей. Ты должна понимать это. Ты уверена, что справишься? Это непростая задача, непростая мечта. Все может произойти совсем не так, как тебе хочется.

– Я понимаю…

– Рита, а ты вообще хочешь жить? Или только дочка держит тебя сейчас на этом свете?

– Хочу Маш. Очень хочу. Вот только дочку бы увидеть, посмотреть на нее и убедиться, что с ней все в порядке, и тогда жить дальше. Хочу, Маш. А про дочку… все понимаю… только увидеть бы ее… просто посмотреть…

– Хорошо, что ты понимаешь. Перестань плакать. Вмешательство в природу штука непростая. С одной стороны – развитие цивилизации, с другой стороны – природа. Очень трудно соблюсти баланс этих двух дисциплин. У Всеволода Юрьевича не всегда это получается. На мой взгляд. Последствия. Они есть.

– Какие?

– Их много. Его эксперименты имеют серьезные последствия для участников его проектов. Я против таких вмешательств.

– А почему работаешь у него?..

– Поэтому и работаю. Надо вовремя останавливать таких ученых.

– Да разве его остановишь? Мне кажется, ни у кого это не получится.

– Напрасно так думаешь. Он прислушивается. Потому что – здравомыслящий человек. Но он иногда заигрывается. А это не игрушки.

– А ты с его Милой знакома?

– Знакома.

– И какая она?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну какая… Мне кажется, такой человек, как он… Мне интересно, какую девушку он выбрал… Не представляю, какой она должна быть.

– А, ты про это. Такую же гениальную, как он сам.

– Да?

– Она необыкновенная, но другая. Систему противоположностей никто не отменял. Он прагматик, она в творчестве. Она художник.

– Я слышала, он говорил.

– Очень хорошо рисует. Необыкновенные картины. И не напоказ. Истинное творчество. Для души. Она вся искренняя. Очень. Спокойная. Настоящая жена гения. И очень добрая. Настоящая.

Рита вспомнила, как Всеволод рассказывал о жене, по его словам, она была очень боевой.

– А я слышала она такая бойкая, с характером.

– А это разве взаимоисключающие понятия?

– Я думала – да.

– Напрасно. Никакой взаимосвязи.

– Он когда-то обещал меня с ней познакомить.

– Познакомит, если обещал.

– Говорил, что мы подружимся, что она, как я… ищущая коробочки, ну это он про меня говорил, я там, в проекте, все время искала выход, – заулыбалась Рита.

Маша улыбнулась:

– Ты вообще – герой. Тебя тоже нужно будет обследовать, как следует, когда приедем. Хорошо, что дочку родила после эксперимента. Ругаюсь с Юрьевичем. На людей такая деформация сильно воздействует. И на людей, в которых вы там перемещались – тоже. Но прислушивается. Иногда.

– Да тебя даже эта слушает, – Рита кивнула в сторону особняка.

– Стараюсь. Всеволод уже несколько направлений свернул. А Мила вообще хочет, чтобы он уже на пенсию ушел. Ругается с ним.

– О, как…

– Нельзя… нельзя… это все противоестественно. Видела, как изменяешься?

– Да не так, чтобы очень, я же ее не видела… эту Аню. А в больнице в зеркале… Там только ужас такой был… Лицо опухшее, серое, перекособоченное, мне пару раз показали. Я даже в зеркало и не смотрюсь. А сейчас вроде ничего.

– Меняешься на глазах. Но после такого воскресения изменения неизбежны, но вроде пока не замечает никто. Да они тебя никому не показывают. Для нас это хорошо. Но меняешься, видела, волосы цвет поменяли?

– Не-а.

– Девочка черноволосая, как мама, а у тебя уже сантиментов десять волос от корней гораздо светлее. Девочке 22 исполнилось, а взгляд, как у тридцатилетней. Выглядит лет на десять старше. Гораздо старше.

– Так мне за тридцатник уже… – улыбнулась Рита

– Деформация. А как дальше пойдет, никто не знает.

– Хорошо сейчас, все благодаря тебе, мой добрый ангел. Выходила.

– Следи за мимикой, и нога еще не слушается. Будем заниматься. Еще работать и работать. Но ты у меня хорошая ученица. Отличница. Пошли, зовет нас.

* * *

– Располагайся, а я домой, муж уже с ума сходит… – с детской улыбкой произнесла Маша, глаза сияли и лучились от счастья.

– Беги, беги, Маш. А завтра придешь?.. – обеспокоенно произнесла Рита.

– Конечно, как же я без тебя теперь!– засмеялась девушка. – Юрьевич мне три дня выходных дал.

– Так ты… не придешь?..

– Да приду-приду, обживайся пока.

– А куда меня поместили? Что это?

– Это несколько номеров для гостей. Это территория нашего центра. Будешь здесь.

– А Всеволод придет ко мне?

– Я думаю, да. Все, пока.

Новые подруги обнялись, и Маша быстро выбежала за дверь.

Уютная мягкая постель. Неброская простая мебель. Все чисто и аккуратно. Свет за окном. Вокруг несколько невысоких офисных зданий. Город, в котором она уже была. Тогда, когда ездила сюда по приглашению гения. Рита вспомнила кафе, встречу с бывшей девушкой Макса, ссору в квартире, всплывшую вдруг наружу правду, письмо и поездку. Поездку, которая изменила ее жизнь. Теперь она снова тут.

«Совсем немного времени прошло… хотя… как будто сто лет…»

До сих пор ни единого раза она не зашла на страницу Макса. Ни разу. Хотя у нее давным-давно был доступ в интернет, с тех пор, как приехала Маша. Рита ежедневно разглядывала в телефоне фотографии дочери, которые постоянно выкладывала младшая сестра. Она перелистывала их часами и не могла насмотреться. И ни разу ни зашла на страницу Макса. А что она могла там увидеть? Еще одну новую девушку? Тогда хватило с лихвой. Рита прекрасно помнила, как больно было видеть его с другой.

«Как он…». Рита задала привычный поиск и открыла страницу Макса. Ни одной новой фотографии. «А когда был в последний раз? «Давно». Как это – «давно»… Вот так новости…». Она в поисковике задала его инициалы. Новых профилей в других соцсетях не обнаружила, его введенные данные в поиске не выдали никакого результата. Она еще раз зашла на страницу сестры и выключила телефон.

Зеркало. Незнакомая девушка в нем. Рост примерно такой же. Половина волос черная, как смоль, половина русая, почти такая же, как была у нее раньше, но более темная, и оттенок другой. Тонкие руки, а бедра пышнее. «Пофигуристее я теперь»,– Рита повернулась боком и посмотрела на свои новые эффектные формы. «Когда-то я хотела иметь такую грудь, твердая тройка».

В их комнате шикарного особняка зеркал не было, и Рита только мельком могла глянуть на себя, когда они с Машей стали выходить на прогулки. Там, в огромном поместье, ей себя негде было рассматривать.

«Когда же придет Всеволод?». Маша посылала ему регулярно фотографии, на них Рита видела отражение больной уставшей девушки и никак еще не ассоциировала себя с этими фотографиями.

«Сейчас уже получше… Только нога еще никак не заживает, но если прикрыться, как следует, может, даже удивлю гения…»

– Привет, как тебе тут?

– Маша!! – Рита стиснула девушку в объятиях. За последнее время Маша всегда была с ней рядом, и она уже так к ней привыкла, что сегодняшняя ночь показалось жутко одинокой.

– Ты чего? – рассмеялась новая подруга.

– Соскучилась уже! Привыкла уже, – Рита украдкой смахнула слезы. – Ну как ты? Как муж встретил?

– Ой, не спрашивай, – счастливая девушка махнула рукой. – Такое с ним было, когда увидел меня… И не подумала бы никогда… Мы же всегда были вместе. Я в такие длительные командировки никогда не уезжала, так, на пару дней. Всегда здесь. Я тут работаю, вон, мой кабинет на втором этаже, – Маша махнула рукой в сторону стоящего рядом здания. – Вон видишь, окна мои. А у мужа почти прямо подо мной кабинет, на первом этаже. Ой, так обрадовался… «Манюнечка… Манюнечка…», – сто лет так меня не называл. Да я и сама, как мужа увидела, ноги подкосились…

– Ну понятно… – Рита улыбалась, глядя на разрумяненную подругу с горящими глазами. – Секс-пекс и все такое…

– Ой, да ладно, что у тебя? Как переночевала? – Маша не привыкла откровенничать и сразу перевела разговор.

– Хорошо, все хорошо.

– Слушай, я с понедельника на работу. Там уже узнаю, какие указания по тебе дал Всеволод, распланируем все и тогда уже разберемся. Если разрешит, гулять будем… – обычно строгая и собранная Маша сегодня была явно в приподнятом настроении.

– Да? Хорошо бы!

– Скорее всего, сначала обследуют тебя. Здесь совсем другое оборудование, надо, конечно, тебя досконально изучить.

Девушки замерли и одновременно переглянулись: по коридору слышались твердая громкая поступь, кто-то шел, уверенно чеканя шаг. Рита только собралась произнести вслух версию о похожей походке, как в дверях уже стоял Всеволод Юрьевич собственной персоной.

– Здравствуйте, здравствуйте, а я вот решил зайти к вам… – он разговаривал с таким видом, будто мимоходом заскочил в гости к старым знакомым. – Шел мимо, дай, думаю, зайду, говорят, тут жиличка новая? – Всеволод внимательно посмотрел на Риту, будто собирался познакомиться с неизвестной персоной и пригласить ее прогуляться вечерком. – А кто это у нас такой симпатичный? Как зовут? Сколько лет? Муж есть? – игриво интересовался он.

– Здравствуйте, Всеволод Юрьевич – Рите хотелось кинуться ему на шею, она необыкновенно была рада его видеть.

– Привет-привет, здравствуй, Машенька, – гений кивнул в сторону, улыбаясь. – Как ты? Как наш уважаемый Сергей Анатольевич вас встретил? Живой хоть? От счастья не помер? – Рита поняла, что речь идет о муже Маши.

– Живой, – засмеялась девушка.

– Смотри. А то он мне нужен еще, – Всеволод погрозил пальцем в сторону Маши.– Так, а что за девушка с тобой приехала, как зовут, неизвестная какая-то?

– Да Маргарита ее зовут, знакомьтесь!

– А, кстати, – Всеволод вдруг сделался серьезным, – документы на оформление нужно отдать, – он повернулся к Рите. – Придумай себе новые инициалы в паспорт, дату рождения оставь, и фамилия-имя-отчество можешь любые придумать, какие хочешь.

У него зазвонил телефон. «Да! Сейчас подойду», – он махнул девушкам рукой, показывая, что скоро будет и вышел за дверь.

– У меня другое имя будет?..

– Да, придумаешь.

– Маш, а я что, какое хочу, могу взять?

– Ну, конечно, он же сказал. Документы будет делать.

– Маш… слушай, моя бабушка, когда я была маленькая, рассказывала мне про мою прапрабабушку. Ее звали – Гликерия, ты когда-нибудь слышала такое имя?

– Нет. Необычное.

– Я как услышала, оно мне сразу понравилось. Такое волшебное, редкое, старинное… Я даже его тогда в блокнотик записала, чтобы не забыть. Как думаешь, если меня теперь так будет звать? Или это слишком..?

– Не знаю. Красиво. Если нравится – почему нет? Тем более в честь родственницы.

– А с отчеством мне понятно. «Ивановна» теперь буду, в честь дяди Вани. С папиным отчеством пожила, теперь с дяди Ваниным буду. Гликерия Ивановна, красиво вроде звучит. Да? Красиво? Мне нравится, – Рита оживилась, придумывая свои новые инициалы.

– А фамилия? – Маша с огромным интересом участвовала в выборе новых данных подруги.

– Тут… Я бы хотела, или Гольчинская, или Журавлева.

– Почему? Эти фамилии откуда?

– Ну… первая мне просто нравится, девочка в школе была с такой фамилией, а Журавлева – это мамина фамилия. Но Гольчинская красивее звучит, и с именем сочетается, вообще, бомба! Гольчинская Гликерия Ивановна. Как тебе?

– Очень эффектно, – согласилась Маша.

– Есть куда записать? Сразу Всеволоду отдам, у меня теперь и документы будут… как у взрослой девочки!

Маша протянула из сумки ручку и небольшой листок бумаги, и Рита красиво вывела новые инициалы. Внизу поставила свою настоящую дату рождения, и тут они снова услышали уверенные приближающиеся шаги.

– Всеволод Юрьевич, я уже придумала себе новые данные… – Рита протянула ему бумажку.

– А как мы уже хорошо разговариваем… – игриво улыбался Всеволод, походило, что их старания с Машей, ему понравились.

Он приглядывался изучающе к Рите, немного прищуривался и оглядывал ее со всех сторон.

– Молодцы! Молодцы, и я молодец, – он стал складывать листочек с инициалами, собираясь убрать его в карман. – Что тут? – он развернул бумагу. Потом несколько секунд смотрел в написанные буквы. Рита с нетерпением ожидала, что скажет Всеволод по поводу новых инициалов. А он вдруг весело расхохотался: – Понятно. Ничего не получилось.

– Почему не получилось?

– Ладно, я сам решу, как тебя будет звать, если у самой ума нет. Ладно, а теперь рассказывайте…

Девушки переглянулись между собой, было ясно, что гению не пришлась по вкусу их задумка с новыми инициалами, и стали рассказывать уже в подробностях последние события. В основном рассказывала Маша, причем теперь она говорила будто на другом языке, перемешивая и объясняя что-либо незнакомыми терминами и оборотами. Всеволод слушал и кивал, внимательно глядя на Риту, периодически подходил к ней, просил показать, то пятно на руке, то распухшую ногу, то отросшие корни волос.

– Значит, так, – серьезно произнес мужчина, – общую картину я вижу. Маша, ты пока с ней. Так же продолжаешь быть здесь, с ней, я поселю тебя в соседнем номере. По выходным домой. С графиком решим позже. С понедельника ее на полное обследование к Демидову, потом результаты ко мне на стол, и дальше уже посмотрим дальше.

– Поняла, – кивнула рядом стоящая Маша.

– Все, я пошел, пока отдыхайте, а ты чего, кстати, здесь? Я же отпустил тебя на выходные? – только сейчас Всеволод вспомнил о внеплановом присутствии Маши.

– Проведать зашла.

– А-а… Ну ладно.

– Всеволод Юрьевич… – обратилась вдруг к нему Рита.

– Чего тебе? – тот стоял уже на пороге и развернулся, уже открывая дверь.

– Всеволод Юрьевич… пожалуйста… Отпустите меня домой. Я хочу повидать дочь. Я все понимаю. Пожалуйста. Я туда и обратно…

– Ты в своем уме, Маргарита? Об этом сейчас не может быть даже речи. Тебя для начала нужно обследовать. Ты соображаешь хоть что-нибудь? Твой дом очень далеко. Еще одна поездка? Мы за эту волновались. Тебе нужен полный покой.