Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория

«Как долго… – Рите тоже захотелось вот так вот пойти в театр, на выставку и, чтобы кто-то подарил ей понравившуюся картину… Макс подарил… – Макс… Ксюша…»

– … Да так вот и живем… – смеялся Всеволод в своей манере. – Не понимаю ничего в живописи, говорит, а что я там «не понимаю»? В театр с ней пошли недавно, на балет. Во-первых, я устал очень в тот день и сразу начал засыпать, там все как раз располагает к этому процессу. Естественно, толкает меня. Строго так, прям зашипела: «Ты чего?». Ну я собрался с силами, надо же молодой жене соответствовать, нельзя позорить ее в театре, начал представление смотреть, – Всеволод продолжал веселиться. – Обратил там внимание свое на парня на заднем плане. Весь такой кудрявый, как ангелок, я сначала даже не разобрал, кто это вообще, мужчина или женщина. Стоит там, на заднем плане, сам по себе, по сторонам поглядывает… Я за ним наблюдал-наблюдал. Он за час несколько движений поменял, смотри! – Всеволод бросил ручку с бумажкой и вышел на середину палаты, сделал несколько грациозных па, покрутился вокруг своей оси и, разбежавшись, пробежал несколько шагов, нелепо размахивая руками, туда-сюда, от стены к стене и обратно.

Рита увидела, как мужчина, сидящий за монитором, еле сдерживает смех: средних лет, обычного телосложения, самой заурядной внешности и с очень внимательным взглядом из-под очков.

– …Потом смотри вот так еще… – Всеволод еще немного покружился, а мужчина улыбался, поглядывая то в монитор, то на гения. – Непыльная работенка, да? – сделав удивленные глаза, вопрошал Всеволод у собеседника. – Сколько им платят, не знаешь? Надо было сходить на следующий день, узнать. Сижу, смеюсь, Мила меня локтем дергает и строго так смотрит опять, ну никак ей не угодить. А она, не представляешь… Она сама прям замерла, руками в кресло вцепилась, как будто вот-вот сама на сцену выскочит… А взгляд… Она же вообще красавица у меня, а тут… глаз не оторвать. Так я стал на нее смотреть, мне на нее не надоедает смотреть, вот так и досмотрели до конца представление, – добавил гений.

Рита рассматривала по сторонам – обычная палата, вместительная, светлая, чистая, в пределах своей видимости она уже все увидела, а повернуться не получалось. «Ну что он там тянет…».

– … Она у меня любит это все. На премьеру недавно ходили, – погруженный в работу Всеволод, что-то расчерчивал, поглядывая на монитор и одновременно рассказывал. – Ругает меня, что мало времени вместе проводим. Пошли? Пошли! Пришли, – гений вздохнул. – Кино очень интересное оказалось. Сразу с конца начну. Очень интересное. Мужик в деревне жил. Жил – не тужил. Потом чего-то там насмотрелся по телеку и начал в бабу наряжаться. Но что-то вроде этого. Жена его ругаться начала с ним, он ее шмотки напялит на себя, она снимает, мокрой тряпкой когда-никогда по роже огреет, ну он потом сядет и в окно смотрит. И так сто раз. Сюжет простой. Сидел-сидел этот мужик, вдруг вскакивает и пошел куда-то. Я обрадовался. Думаю: «О, куда это он рванул?». Интересно стало, куда мужик-то дернул? Тут титры пошли. Мила меня дергает за рукав, вроде как – пошли домой уже. Смотрю – все тоже уходят. Оказывается, кончилось кино. Вот так! Я говорю: «Как кончилось? Все только началось». Все вокруг засмеялись, весело так им… А Мила опять на меня страшные глаза делает, нахмурилась, цыкнула на меня. С первой женой часто в кино по молодости ходили – развлечений никаких особых не было. Наташа тоже любила кино. Но фильмы другие были! Точно помню. Ну, а вот сейчас такие. Хорошо, что Милу встретил, хорошая она. Говорю: «Давай, дома посидим, я лучше на тебя посмотрю». Нет, тянет куда-то. Любит это все. Действительно любит. Сама рисует… Ладно, что там у тебя?.. – Всеволод глянул куда-то в сторону. – А там что? И там покажи! – через плечо коллеги глянул мужчина на очередные кривые.

«Познакомить тогда хотел… какая эта Мила… Наверное, и правда необычная. … А как я вообще теперь буду..? Кто я?? … Неважно, только бы узнать, как Ксюша… плачет, наверное…»

– … Рисует, красиво рисует. Всегда хвалю ее. Знаешь, любит мне картины свои показывать. Сейчас, правда, уже не показывает. Молчать надо было. А я же не могу молчать. Она их странными рисует, – Всеволод поднял глаза на рядом сидящего мужчину. – Знаешь, такие люди у нее овальные, как снеговики, и, знаешь, все на одно лицо – глазки маленькие, ротика почти нет, и главное, я глянул на ее картины повнимательнее, а там все люди без ушей. Как так? Я спрашиваю, значит: «А почему люди без ушей?». А она как раскричалась: «Не понимаешь! Не понимаешь! Это так надо!», ну еще много модных слов добавила. Ну не знаю. У меня на проектах люди с ушами. Я, значит, как болван, старательно всю проекцию вывожу до мельчайших точек, а оказывается сейчас уши – это не модно, оказывается, уши людям не нужны! Надо подумать об этом на досуге. Может, надо разнообразить людей-то… Ритка, вон, с ушами же. Рита! Как думаешь, нужны человеку уши? – он привстал и подошел ближе.

Рита заморгала, показывая положительный ответ.

– А моя обиделась. Теперь не показывает мне свои картины. Закрывается. Сделала себе мастерскую на втором этаже, возле нашей спальни. Закроется и сидит, рисует. Все свои картины туда перетащила и не показывает. Ну, пусть рисует. Че там? – Всеволод опять подошел к напарнику, куда-то глянул и сделал очередные пометки на листе. – Так вот. Недавно спать лег, зову ее значит, намекнул на супружеский долг, а она из-за двери кричит, сейчас, мол, скоро приду, ложись. Ну я задремал уже, слышу за стеной шорохи какие-то, а потом вроде что-то попадало. Я такой лежу, значит, весь из себя, и тут вдруг задумался. Там у нее апартаменты-то большие. Две комнаты, площадь ого-го, ванная там, санузел. Я привстал такой, и думаю: «Может, она туда любовника поселила? А я тут лежу, отдыхаю…». Я такой поднялся, и стучу к ней, говорю: «Дверь открой». А она в ответ: «Жди, давай, скоро приду». Я схватил, что под руку попалось, короче говоря, выбил дверь. Она там вся в краске, сидит, рисует – нет любовника. Я обошел все! Не было, точно вам говорю. Хотя… Может спрятаться успел. Мало ли. Может, ловкий такой. Может, он человек-птица, ширк, и улетел в окно, а я, как дурачок, бегаю, его ищу. Ну не нашел его все равно. Такой вот результат.

Рита увидела, что мужчина-напарник, склонившись над своими чертежами и мониторами, улыбается очередной истории Всеволода.

– А она обиделась. В слезы сразу. «Не доверяешь мне». Ну, там… пообзывала меня… Хорошая она. Очень хорошая. Хорошо, что встретил ее. Думал, никогда больше не женюсь. Наташку любил очень. Хорошо жили. Хотя… Как хорошо… Как все, – Всеволод привстал со стула, и стоял, издалека посматривая на чертежи в руках и на лежащую Риту. – Когда моя жена умерла… Ну что я… Приду с работы и хожу по квартире. Забухал бы, да не склонен к спиртному. Оно для меня, что есть – что нет. Одинаково. Я тогда одного хотел. Хотел зайти на кухню и снова увидеть свою жену. На одну минуту. Хотя бы на одну минуту. Даже не разговаривать с ней, а просто зайти и увидеть ее, как обычно, занимающуюся своими там кулинарными делами, или, чтобы она просто мыла посуду… просто мыла посуду. Просто зайти и увидеть. Мне тогда ничего не нужно было.

«Он поймет меня, как никто другой… Он знает, как я хочу увидеть дочь… неужели я смогу увидеть… просто увидеть… как он сейчас говорит… Понимает меня… Неужели я увижу… Ксюша моя…»

– Рита, а ты кого бы хотела увидеть? – обратился вдруг к ней Всеволод, подойдя ближе. – Кого?

Он спрашивал у нее так, как будто они просто сейчас сидели на лавочке в парке, и он захотел поинтересоваться ее маленькими или большими мечтами.

– А почему ты ничего не отвечаешь? – с глупым идиотским видом он подошел ближе и удивленно смотрел на нее, будто забыл, кто она и где. – Не хочешь говорить? Или не знаешь?? – продолжал он эту клоунаду.

Рита закрыла глаза. «Совсем уже…».

– Ну не знаю. Не хочешь, не говори. Дело твое. А я ведь не с пустыми руками… – он покосился на Риту с той же идиотской ухмылкой и с заговорщическим видом добавил: – Ты знаешь, как я люблю сюрпризы и подарки. Знаешь? Да, не с пустыми руками к тебе ехал. Ну это образно. Фотографию тебе хотел показать. Так что, если скажешь, кого хочешь увидеть, я, так и быть, покажу тебе фотографию. Сразу предупреждаю: фотографий Макса у меня нет! Не ношу с собой мужские снимки. Не люблю конкуренцию. Так что, отгадывай! – он с радостным и лихим видом опять уставился прямо на Риту.

«Моя Ксюша… он хочет показать мне мою Ксюшу… Ну давай же».

– Так… – Всеволод достал обычный мобильный телефон и стал там что-то листать. – Так вот. Я вчера по соцсетям лазил. Мила опять рисовала своих людей без ушей, а я, чтобы скоротать вечерок, лазил по просторам интернета. Так… где тут… где тут. А вот, нашел. Тихонова Дарья Ивановна. Это же твоя сестра, правильно я понимаю? – опять обратился к ней Всеволод, вопросительно глядя прямо ей в глаза. – Кого она тут сфотографировала, а вот, надпись же – «Моя племяшка».

«Ксюша… моя Ксюша… Да что он издевается… Нашел время для шуток…»

– Так что, будешь говорить, кого хочешь увидеть? – опять вопросительно и спокойно спросил Всеволод.

Рита попыталась что-то сказать, но сейчас это казалось откровенным бредом и фантазией, совершенно ничего она не чувствовала, абсолютно ничего. Она даже не понимала, как она может, вообще, когда-нибудь что-то сказать, и зачем с нее это требует Всеволод Юрьевич.

– Я понял, – спокойно произнес гений. – Я понял, – потом развернулся спиной и сделал несколько шагов в сторону коллеги, потом опять глянул в мониторы и записи и повернулся.

Рита опешила. На нее смотрел будто совсем другой человек, которого она видела в первый раз. Всеволод изменился за несколько секунд до неузнаваемости. Суровый вид, прищуренные злые глаза и поджатые губы. Недовольный, злой и чужой. Он подошел к ней чуть ближе.

– Значит так. Ты уже перестала быть для меня интересным собеседником. Все идет совершенно не так, как предполагалось. И знаешь, почему? Потому что той девушки, ищущей коробочку с проводами, больше не существует. Ее нет. Вместо нее я вижу живой труп. И ты знаешь, я не хочу это видеть. Я насмотрелся. Ты зачем мне позвонила? Ты просила помощи, когда умирала. И я пришел тебе на помощь. А я тебе не брат, ни сват и даже не родственник. Но я пришел. Опущу подробности, чего мне это стоило. И каких денег это стоило, кстати! – он поднял палец вверх. – А что сделала ты? Что ты сделала за это время? Лежала и ждала чуда. Чудеса случаются с людьми, которые ищут выход, а не лежат вот так, как ты сейчас. Поэтому если ты сейчас мне не произнесешь, ради чего или ради кого ты хочешь жить, я уеду. А ты можешь продолжать отдыхать дальше. Я слушаю.

«Как… как… как…».

Рита смотрела в лицо этому человеку, ставшему за несколько секунд незнакомым, и не знала, что делать дальше. Она понимала только одно: он не только не будет показывать ей фотографию дочери, а действительно уедет. Это четко было прописано в его словах и ясно выглядело в выражении глаз.

«Что я могу сделать..? Ну что я могу сделать..? Я же ничего не чувствую…»

– Хорошо. Я понял. Сворачивайся, Кирилл. Твое время я тоже ценю. Поехали.

Рита увидела, как мужчина по имени Кирилл оторвался взглядом от монитора и бумаг и растерянно посмотрел на Всеволода. В его взгляде она прочитала, что тот тоже прекрасно понимал, что шеф не шутит. Он еще раз взглянул на экран, и опять перевел взгляд на Всеволода.

– Что? Ты сам все видишь. Топчемся на месте. Ничего не выходит, – гений повел плечами. – Или у тебя другое мнение? Докажи его? – он сделал паузу. – Собирайся, поехали. Я сдаюсь. Надо признать поражение.

Рита увидела, как мужчина еще раз покосился на Всеволода, приподнялся и стал собирать бумаги в аккуратные стопки. Растерянный взгляд, неловкие движения, опущенные плечи, осунувшееся лицо. Гений тоже развернулся и стал сворачивать аппаратуру, стоявшую повсюду вокруг больничной кровати. Она увидела, как погас один экран монитора, потом другой рядом стоящий и меньший по размерам. Мужчины складывали провода и собирались уезжать.

Рита пыталась что-то произнести. Она лихорадочно соображала, что, вообще, может сделать, в глазах помутилось от слез, и изображение собирающихся мужчин в секунды размылось.

«Как же так… как же так… как же так…»

Слезы продолжали застилать глаза, и она уже ничего не могла разглядеть – только мелькавшие тени и силуэты.

«Что же мне делать… он хоть бы сказал, как … как…»

Рита моргала и только видела уже отключенную аппаратуру. Вдруг стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни.

«Ксюшу… Я хочу увидеть Ксюшу! …Ну говори же! Ну говори же, говори: «Ксюшу! Ксюшу! Ксюшу!»

Она вдруг увидела, как из-под простыни выпрыгнула чужая рука, и дальше с ужасом заметила, как конечности ее нового неподвижного тела задергались так сильно, что глаза от увиденного кошмара просто застыли. Казалось, чужие руки бросаются на нее и хотят задушить. Он страха и удивления она просто замерла, и сразу увидела, как мужчины бросились к ней одновременно.

Руки и ноги так дергались, что Рите казалось, что вместо нее на больничной койке лежит огромный жук из фильмов ужасов, которого великан удавил и бросил подыхать. Она выглядела насекомым, которое билось в агонии. Руки и ноги не просто дергались, а отчаянно трепыхались в страшных конвульсиях.

«Я умираю?..»

Она видела, как мужчины суетились над ней и пытались связать ее. Они быстро вытягивали из-под нее простыни и пытались скрутить разбушевавшиеся руки и ноги. Было такое ощущение, что конечности теперь стали никому не подвластны, и двое мужчин не могли справиться с болтавшимся телом. Рита видела, как у помощника струится по лицу пот, а Всеволод над ней покрылся испариной и отчаянно пытался связать расшалившиеся конечности. Рита с ужасом наблюдала за открывшейся сценой, но сама ничего не могла сделать. Наконец-то они стянули ее очень туго простынями, и запеленала ее, как мумию. Оба выглядели, как боксеры, простоявшие двенадцать раундов с мощным и непобедимым соперником. Рита с ужасом продолжала смотреть на все происходящее.

«…Что со мной… Что с этим телом…»

– Ну вот… – усталым запыхавшимся голосом произнес, наконец, Всеволод, потом присел на край кровати и с довольной улыбкой победителя добавил: – А я уж думал – зря ехал. Да, Кирилл?

Мужчина кивнул.

Рита пока не понимала значения этих простых слов. Она очень хотела сейчас спросить у мужчин, что с ней, и вдруг услышала, как возле нее раздался какой-то звук, похожий на мычание. Она покосилась глазами направо от себя, но там никого не было. «Показалось…», – только подумала она, как увидела радостную улыбку на лице Всеволода, брови его поползли вверх, будто он хотел изобразить несказанное удивление.

– А, так все-таки будешь говорить? Ну вот. А то мы уже заскучали. Да, Кирилл?

Мужчина радостно кивнул. Рита увидела приятное доброе лицо с веселыми глазами. Всеволод тем временем потянулся и опять достал телефон.

– На вот… смотри… – будто смущенно он протянул в ее сторону телефон.

С фотографии на экране улыбалась маленькая Ксения. Любимое красненькое платьице в клеточку, светлый локон, новая прическа с маленькими хвостиками и озорной любопытный взгляд. «Ксюшенька…», – слезы размыли картинку.

– Че ревешь? Работать надо, а не реветь. Ну что, посмотрела?

Рита пыталась изобразить бровями знак «нет», и пыталась, как можно шире открыть глаза, чтобы гений понял, что она еще совсем не посмотрела, но тот убрал телефон.

– Вот еще. Смотри, – он опять развернул телефон в ее сторону, и Рита увидела еще одну фотографию – улыбающаяся Даша держала на руках племянницу. – Еще вот. Бонусы. Видишь, сколько подарков тебе привез? А ты не хотела говорить! – он развернул еще одну фотографию, там Ксюша играла на полу, раскладывая большие разноцветные кубики. – Будешь хорошо себя вести – буду привозить подарки. Пока только эти там, на странице, – ученый смущенно пожал плечами.

Рита заморгала ресницами, так часто, чтобы он еще раз показал ей фотографии и сразу услышал мычание откуда-то справа. Мужчины оба расплылись в улыбке.

– Ну молодчина же. Могу только эти же показать, больше нету… – радостный Всеволод выглядел необыкновенно счастливым, он опять повернул экран в ее сторону и еще раз пролистал эти же фотографии, подолгу держа телефон перед глазами Риты.

Засмотревшись на фотографии, девушка не сразу заметила, что помощник Всеволода включил один из аппаратов, и что-то высматривал на маленьком мониторе.

– Что там, Кирилл? – строго спросил в его сторону Всеволод. Мужчина, не поворачивая головы, показал большой палец руки. – Молодец, Ритка, порадовала.

Она попыталась что-то сказать и опять услышала доносившееся справа мычание. «Неужели эти звуки я издаю… Неужели это у меня получилось…». Но, судя по разговору мужчин, выходило, что это самое мычание издавала именно она. Рита попыталась с усилием опять что-нибудь произнести и снова услышала звуки похожие на буквы «М», «У» и «О». Мужчины опять заулыбались, как дети при виде долгожданных подарков.

– Кирилл, оставайся пока здесь. Все, как договорились. А я поехал.

Рита лежала с новыми чувствами: ощущала поддержку и счастье – громадное и бескрайнее – она увидела дочь. Ее родные сделали все, чтобы маленькая девочка, вдруг так рано потерявшая мать в страшной нелепой катастрофе, чувствовала себя счастливой. «Вот теперь можно и умереть спокойно…», – только промелькнуло в голове, как Всеволод повернулся и сказал: «Ну что, будем жить дальше?», а потом добавил: «Я всегда говорил: «Если больной хочет жить, значит, что?»

Больше Всеволод не приезжал. Но душа успокоилась. Рита была уверена, что он в курсе всех ее дел, и все на самом деле идет хорошо. Она часто вспоминала, лежа в неподвижной позе, как выходя из палаты, он махнул ей: «Ладно, пока! Давай, выздоравливай». Его простая фраза с довольной улыбкой все сказала сама за себя, теперь все стало на свои места, гений был доволен результатом, и восстановление уже было делом времени.

А вот его помощник и коллега Кирилл, приходил. Всегда очень спокойный и собранный. При его появлении сразу исчезал весь персонал, так часто посещающий Риту и, как она понимала, за дверью всегда находилась охрана. Сколько бы времени не присутствовал помощник Всеволода возле ее кровати, дверь оставалась закрытой. «Уж что-что, а в конторе гения всегда был порядок», – уже отчетливо размышляла девушка.

Посетителей становилось все больше. Она уже не только слышала тихие и расплывающиеся голоса персонала и странных ночных посетителей, пытающихся поглазеть на обсуждаемый персонаж, но и могла их отчетливо рассмотреть. Интерес к ней не прекращался. Все та же недовольная и самая главная Елена Ивановна стандартно заходила и произносила своим неприятным голосом одну и ту же фразу: «Это когда-нибудь закончится?», потом тяжело и недовольно вздыхала, поглядывая на лежащую в одной позе Риту. В разговоре с коллегами она называла ее «оно». «Откуда оно взялось ко мне голову». Седой Сергей Константинович также стоял у окна, но теперь гораздо реже. Они теперь сталкивались взглядом, и тот смущенно и словно виновато отводил глаза, сейчас он с ней не беседовал, как раньше, обращаясь ласково и ободряюще. Персонал также прибегал поглазеть на нее.

Рита понимала, что вызывает огромное любопытство, и смотрела на прибывших и разглядывающих ее людей в белых халатах. Сейчас она постоянно лежала в туго связанном виде в виде кокона бабочки, теперь еще и голова была привязана широкими бинтами куда-то через подушку к кровати. Все тело постоянно сотрясала то мелкая, то крупная дрожь. Когда простыни и бинты снимали для очередных медицинских процедур, зрелище становилось такое же страшное, как и тогда: руки и ноги ходили ходуном, все туловище сотрясали конвульсии. Боли при этом не было, тело также ничего не чувствовало. Рита уже перестала обращать внимание на странных посетителей, и сама теперь рассматривала их в ответ, ее существование в завязанном состоянии разбавлялось глазеющими на нее работниками больницы.

Однажды в ее палату зашли две девушки в белых халатах, они уже неоднократно тут были и каждый раз ее обсуждали вслух. Одна из девушек с нескрываемым любопытством рассматривала ее и тут натолкнулась на встречный взгляд.

– Ты видела… ты видела, как она смотрит? Как будто видит все? Как будто все понимает…

– Ага, аж страшно, прямо в глаза смотрит…

– Ужас…

– Сколько она так лежать будет? Сколько уже лежит?

– Да давно уже. Держат ее здесь непонятно зачем. У нее там уже внутри, вообще, ничего живого не осталось. Богатенькие родители устроили доченьке полный пансион – комиссия, профессора, уход. Издеваются только над ней.

– А ты слышала, говорят, у нее показатели восстанавливаются?

– Да чушь это все.

– Да не, Сергей Константинович говорил, я слышала сама.

– Да ерунда.

– Да чего – ерунда? Смотри она сейчас совсем не такая, как тогда… Помнишь?

Потом девушки называли еще какие-то труднопроизносимые медицинские термины и обсуждали Риту на своем профессиональном языке, споря друг с другом. Вдруг дверь распахнулась, и Рита увидела помощника Всеволода – Кирилла.

– А вы кто? – вдруг строго поинтересовался он у девушек каменным стальным голосом.

– Мы… мы из отделения.

– Здесь, что делаете?

– Мы зашли…

– Фамилии как ваши? – так строго спросил этот Кирилл, что Рита увидела, как испуганно съежились девушки и пододвинулись друг к другу.

– Мы уже уходим… – девушки бочком двинулись к выходу.

– Фамилии как ваши? – продолжал сурово интересоваться помощник.

Девушки что-то пробурчали и уже почти достигли входной двери.

– Позовите ко мне Елену Ивановну, – кому то за дверь строго сказал Кирилл.

С того самого дня незнакомые многочисленные посетители исчезли из ее палаты, как будто их никогда и не было.

Ее «новая» мама тоже часто приходила и постоянно что-то пыталась ей вручить: то пушистых зайчиков, то большую книгу, то альбом с красками. Всегда выглядела очень эффектно и ухоженно, громко строила весь персонал и быстро уезжала. Однажды она сказала:

– Анечка, а завтра мы с папой вместе придем… Он так соскучился… так соскучился…

Рита сразу подумала о том, почему до сих пор тот не пришел проведать дочь, но про новых родственников она ничего знала, и поэтому, как ответить себе самой на такой вопрос не представляла возможным. На следующий день обещанные родственники пришли. Мужчина зашел с бледным лицом и ввалившимися внутрь щеками, худой, изможденный и усталый. Рита совсем не так представляла себе отца этой девушки Ани и мужа этой роскошной эффектной женщины. Некрасивый, высокий, с длинными руками и затравленным взглядом. «Почему он такой…», – только подумала Рита, как столкнулась взглядом с мужчиной. Тот побледнел еще больше.

– Рома, ну чего ты встал в дверях, Анечка так ждала тебя, пойди, поздоровайся, – мужчина не двигался, остановился в дверях, как вкопанный, и оттуда с застывшим взглядом смотрел на лежащую девушку издалека.

«Почему он не подходит, может, это отчим?», – продолжала гадать Рита.

– Рома! – ее нынешняя мама, подошла, что-то ему пробурчала, но Рита не смогла разобрать слов.

Тот так и стоял, немигающим взглядом смотря на дочь. Что-то в этом странном взгляде было такое, чего Рита никак не могла прочитать – смесь ужаса, удивления, отвращения и боли.

– Рома, подойди к дочери..! Рома… – Рита слушала семейные препирательства и ничего не понимала.

Однажды ее вывезли на каталке во двор больнице, Рита думала, что ее везут на прогулку, но потом уже узнала, что в соседнем корпусе необходимо было пройти обследование в сложном устройстве. Вокруг сразу собралась толпа зевак, она только и слышала вокруг удивленные обсуждающие обрывки фраз:

– Это та??

– Глянь, что с ней…

– Это же ее мама на телевидении работает? Это ее дочь?..

– Ой, какая страшная!

– Смотри-смотри, че с ней такое…

Впрочем, она все это уже слышала.

Ее запихнули в огромный аппарат, затем вернули обратно в палату, и через некоторое время вокруг нее собралась куча людей в белых халатах. Они вертели в руках какие-то бумаги и удивленно посматривали на лежащую тут девушку.

– Да когда же это закончится!! – опять повторила Елена Петровна. – Откуда оно взялось на мою голову!

– Коллеги, да это же чудо! – сказал взрослый мужчина, похожий на сказочного персонажа с носом картошкой и маленькими глазками.

– Давайте без чудес, господа, – басил высокий мужчина с усами.

– Ну не может такого быть, ну не может, – театрально вознеся к небу руки, нараспев произнес еще один мужчина с белесыми бровями. – Посмотри сюда, а это…

Впрочем, и это тоже она уже слышала.

Рита равнодушно поглядывала в их сторону, слушала их удивленные реплики, вперемешку с красивыми, длинными и непонятными терминами, и думала о своем. «Вы еще не знаете, что он умеет», – про себя усмехалась Рита.