Расстрел

Пока мне доводилось прокрастинировать в весне, она уже жила летом.

– Привет, солнышко. – Ничего другого сказать ей нельзя было. – Лето тебе к лицу.

– Спасибо! – Воскликнула она и вошла ко мне в квартиру. – Тут по-осеннему.

Мои ушки не уловили её слов, они слышали лишь не прекращающийся звон тревоги. Звон гильотины, звон металла, поражающего шею, звон клинка судьбы, что в один миг оборвётся и убьёт своего человека.

Сейчас моя жизнь действительно стояла на кону. Мне нужно было предложить Лее не просто поучаствовать в романтике, а сделать её участницей моего эротического эксперимента. Эксперимента, чтобы пережить те чувства, что переживёт персонаж из рассказа.

– Что с тобой? – Лея посмотрела на меня наклонив голову.

Ничего лучше в мою голову не пришло. Шаг, ещё один шаг к ней и вот мы в одном мгновении от поцелуя и опять инициативу взяла она. Ей нравилось это, но в рассказе активная роль у меня.

Не стоило это делать так рано, мы с ней второй раз увиделись, но уже было поздно всё останавливать.

– Доверься мне.

– Конечно. Что нужно делать?

Лея взяла меня заруку. Мурашки прошли по моей коже, а ноги отказывались вести меня.

– Делай со мной что скажешь? Тебе нужен от меня устный отклик, или достаточно будет визуального?

– Будь собой.

Лея улыбнулась и встала рядом со мной. Действо началось. Сюжет закрутил колесо, но не колесо героя, в конце которого он вернётся не тем, кем уходил, а колесо эмоций, что должно вызвать их у читателей.

Хорошо, что мы с ней были только вдвоём. У меня сразу возникло то же чувство, что тогда, на балконе. Моя душа покинула тело и увидела её душу, желая слиться с ней как влюблённые китайские драконы.

Это и есть чувство интима.

Без души в теле стало легче. Да и непринуждённая походка Леи успокаивала меня. Она крепко держала меня за руку и всем своим видом давала понять, что готова поддержать меня. Так оно и оказалось.

Мы шли по коридору в немного приглушённом свете. Везде пахло свежей клубникой, любимой ягодой Леи. Только за неё она и любит начало лета. Отведя её руку немного вперёд мои руки обхватили её за талию и получилось поцеловать её в шею.

Она закрыла глаза и остановилась, наслаждаясь моментом. Она посмотрела на меня и поцеловала, мой язык ответил ей.

– Мне нравится то, что уже играет в голове. – Сказала Лея.

Мне удалось полностью расслабиться. Касаться её стало проще и мы уже двигались как кисти по холсту, нежными, но большими мазками.

Мы открыли дверь в ванную. Была набрана горячая вода, расставлены свечи, а приятный, тёплый и лёгкий запах продолжал нас сопровождать.

Подняв глаза и увидев себя за её плечом, внутри возникло чувство единения с её телом. Чувство отклика. Каждое касание сопровождалось её движением, она была моим морем, что отвечало каждому моему ветровому прикосновению к её водной глади.

Её кожа была тёплая, гладкая и немного в мурашках.

Дыхание Леи стало углубляться. Её грудь медленно вздымалась вверх и опускалась. На лице появился румянец на щеках, проступающий сквозь макияж. Она облизала свои губы и закрыла глаза, дав мне продолжить целовать её шею.

Лея не отпуская моей руки попробовала воду и посмотрела мне в глаза. Её жёлтые волосы отдавали лёгкой краснотой, отражая свет свечей. Тогда мне и захотелось признаться ей в любви впервые, но это тогда так и не произошло.

Она подняла свои руки и положила их мне на плечи. Её губы немного развелись в сторону, брови ослабли и вся она уже начала получать удовольствие, которое передалось и мне. В ванной наши души нашли друг друга и уже начали свой танец.

Она опустила свои руки и взяла меня за попу.

– Что дальше?

Моего ответа не было. Мои руки потянулись к её джинсам, расстегнули пуговицу, а потом и опустились ниже.

Мои глаза оказались на уровне её талии. Маленькой, нежной талии. Они поднялись выше, а губы поцеловали её в бедро и стали опускаться ниже. У неё были маленькие белые носочки и сняв их мне пришлось подняться.

Она обняла меня за пояс, взялась за футболку и сняла её, потом сняв её и с себя. Она была очень красива. Она стояла предо мной и всего чего мне хотелось – лишить её остатков ткани. Спустя мгновение она стояла совсем без одежды. Мои руки массировали её грудь, пока она целовала меня.

Лея ступила в ванну, легла в сладко пахнущую воду. Она отогнала от себя пену и посмотрела на меня. Она поднялась и от намокших волос появился новый запах, вкусного зефира.

Взяв в руки маленькую мочалку, добавив геля мои руки стали скользить по ней. От прикосновения она вздрагивала, а когда руки доходили до её груди и талии – Лея издавала лёгкие стоны.

Она закрыла глаза, её руки упали в воду и потянулись ниже, но она их остановила. Лишив себя перчатки и поцеловав её уже мои пальцы опускались под воду. Лея сначала сжала свои бёдра, потом расслабилась. Она открыла глаза и поймала мой взгляд.

– Твои руки прекрасны. – Сказала она и откинула голову назад.

Она не стесняла себя в громкости и с каждым новым моим движением она становилась всё громче и громче пока наконец не дошла до финала. Сразу, вцепившись в мою шею руками и притянув к своим губам.

В этот момент не только она получила особое удовольствие, но и я. Моя душа оторвала кусок от её и заделала ту рану, что в ней была. Появилось особое чувство полноты. Никогда до этого момента у меня не было чувства заполненности. Казалось, что в мою жизнь наконец пришёл полный порядок.

Дав руку, Лея вылезла, но она всё ещё хищно смотрела на меня. Её рука схватила меня и повела в комнату. Лея со мной не церемонилась она бросила меня на кровать и удовольствие уже доставлялось мне.

На всё это моему телу было всё равно: на гормоны, на процесс, на стимуляцию… закрывая глаза предо мной появлялось две ипостаси: одна чёрного цвета, с фиолетовыми чакрами растекающимися татуировками по гибкому телу и вторая, белая с жёлтыми созвездиями. Они танцевали друг с другом, переплетались, кусались и обнимались. Именно ими в тот момент и было занято моё сознание пока наконец белая не оторвала кусок от моей плоти и не поставила на его место свой.

Лея поднялась выше и поцеловав меня взяла в свои объятия. Она была горяча и каждому кусочку моего тела было приятно находиться впритирку с ней, а тем, кто был дальше оставалось лишь завидовать и холодеть.

– Не думала, что наша встреча начнётся так. Я рада, что смогла сегодня прийти. – Лежала она рядом со мной.

На предложение выпить чай Лея согласилась, хоть она больше и любила кофе. Взяв на кухне чайник, чашечки и подушки мы пошли в комнату. На пол мной были положены две подушки, Лея выбрала одну из них, мне досталась вторая.

В чайничке только закипела вода и ей нужно было дать подышать. Выйдя и принеся свечу, несколько цветочков с кухни и поставив это всё на поднос у меня получилось усесться.

Открыв крышку и выпустив в воздух аромат красного, цветочного горного чая мой мозг стал вспоминать ту историю, что была заготовлена.

– Слышишь запах? – Лея смотрела на меня и нежно улыбалась. Её короткие волосы падали на глаза, немного закрывая зрачок и крадя у меня это бесценное тепло. – Прошлым летом мне довелось оказаться на одной из больших гор. Там мне обещали прекрасные и высокие водопады, на деле всё было скучно. В одиночестве там было не на что смотреть. На обратном пути, у дороги стояла старая бабушка, а у её ног лежало несколько тканевых свёртков. Она заметила мой интерес и окликнула, начав свой рассказ. Они уже много лет живут на этих горах. Из поколения в поколения передают секретный рецепт самого вкусного чая на Земле. Она, будучи ещё молодой – в моём возрасте – в те времена, когда книги ещё были роскошью, помогала своим родителям: ходила по горам и собирала дикие цветы и растения, а всё лишь для того, чтобы сделать из них отвар на будущий праздник. На следующий день они пошли в город, на ярмарку, где она и нашла своего будущего мужа. Он только попробовал этот чай, как сразу признался в любви его создательнице. Эта бабку говорила, что он любовный, особый. Никто не знает почему, но испив его однажды, люди будут любить друг друга вечно.

– Проделки Эроса.

– Я не думаю. Греция была довольно пошлой. Мне больше нравится думать, что в этом чае есть частичка индуизма. Частичка Ардханари. Шива – особый бог. Он олицетворяет в себе космическую силу и не относится ни к хорошим, ни к плохим богам. Он есть и созидание и разрушение. И любовь и страдание. Одной своей рукой он разрушает города и насылает несчастья, другой созидает жизнь и помогает людям избавится от голода и войн. Он есть всё на свете. Но и он не всесильный. У него есть любовь, её зовут Парвати, богиня энергии. Без неё Шива – лишь сторонний наблюдатель. Он не способен ни на создание, ни на разрушение. Именно она, как его вторая половинка, как его энергия – позволяет ему влиять на наш мир.

Чайничек достаточно остыл.

Пришло время наливать чай.

– Пока его не трогай. Мне нравится эта история тем, что существует миф о том, как Шива и Парвати поссорились. Он стал считать её работу ненужной. Возомнил, что она ему не нужна. Она не стала это терпеть и исчезла. В тот же год землю окутала тьма, реки обмелели, урожай умер, на весь мир обрушился голод. Как оказалось и Шива тоже нуждался в ней. Без неё он потерял все свои силы и спустился на землю. Он долго жил среди людей, пока не услышал о Богине, что раздаёт пищу в храме. Придя туда, он уже выглядел как самый обычный нищий. Первати увидела его. Он стоял с миской для риса и подойдя к ней склонил своё колено, принёс извинения. Она их приняла.

– Красивая, но странная история. Абьюзивная.

– Да. Эта история навела меня на мысль. Ты была когда-то на свадьбах? Там партнёры, будущие супруги клянутся в верности друг другу. Мне это казалось всегда каким-то блудом. Словоблудием. Как можно ограничить себя в верности одному человеку, чтобы не происходило?! Когда человек влюбляется – он становится готовым на самопожертвование. Жертва заключается в том, чтобы отдавать всё лишь бы твоя вторая половинка любила тебя. Быть тем человеком, в кого твоя любовь захочет влюбиться…

– Это красиво.

– Надеюсь этот чай не лишит нас с тобой воли. Он не околдует нас стрелами Эроса и не заставит дать эти клятвы. Я хочу лишь чтобы мы с тобой виделись вновь и вновь. Чтобы ночью ты писала мне те мысли, что приходят в голову, чтобы мы могли довериться друг другу и показать наши черновики. Мне бы хотелось быть тем человеком, что спустя много дней, месяцев, лет даст тебе повод вновь и вновь проводить со мной время.

– Я тоже на это надеюсь.

– Знаешь почему у Шивы одна рука разрушает, а другая создаёт? Без одного нет другого. Это концепция Инь и Ян. И вот, мы с тобой сидим перед этим чаем. Испив из правой чаши, ты примешь сторону Разрушения, сторону импульсии, огня и горячих эмоций, а приняв левую – Созидание и покой, красоту и эстетику. Выбор лишь пред тобой. Оставшуюся чашу ты оставишь мне.

Лея не стала долго думать. Она с лицом ребёнка, что только что решил загадку стала пялиться на меня. Она опустила взор и отодвинула чайник. Взяла одну чашу и вторую, смешав их содержимое.

– Теперь я выберу любую. Не люблю, когда меня ставят перед выбором. Я всегда хочу выбрать оба варианта!

Взяв чаши, мы сделали глоток и тёплый, цветочный вкус наполнил наши тела.

– Это прекрасно. – Сказала Лея.

– Настолько вкусно?

– Да! – Воскликнула она и осушила сосуд, налив себе ещё.

Мы сидели там и болтали о пустяках. Мне не хотелось выдавать секрет, но всё же удержаться было невозможно.

– Лея, я больше не могу лгать.

– Что случилось?

– Эта вся история – ложь. Это самый обычный чай из магазина. Просто мне хотелось проверить, как на тебя повлияет красивая история и эта церемония.

– Это не обычный чай. Он со вкусом тебя, вернее твоего искусства. Поэтому он такой вкусный. А та история – это лишь часть церемонии. Не думаю, что это ложь, разве что ритуальная.

Мы с ней встали с пола и пошли на кухню. Там было приятнее разговаривать.

– Ну раз твоя история сегодня развлекла меня, тогда хочу ответить тем же. Знаешь, это очень личное. Не думала, что расскажу это кому-нибудь на втором свидании. Мы с родителями переехали из другого городка. Он был меньше этого, но и не совсем село. Меня там судили и наше окружение решило отменить меня. Жаль, что великий Всадник Апокалипсиса не может помочь нам и устроить жатву cancel culture.

– Что случилось?

– Я была влюблена в парня.

– Что? – Не знаю почему ревность вырвалась из меня. Стыдно так!

– Да. И голову мне тогда снесло знатно. Я его тогда называла странным, но на деле этот мудень был обычным, нахуй, отморозком. Ублюдком кажется во всех смыслах этого слова. Родители его такие же. Мне голову снесла какая-то романтика. Его джинсовая куртка, нашивки и баллончик с краской. Собирательный образ долбаёба, что бунтом мешает таким как мы творить. Он натравлял людей на настоящих уличных художников, рисующих красивейшие граффити на домах своими уродскими лозунгами.

Она налила себе ещё чашку, ей действительно очень понравился чай.

– Он тусовался с уебанами, курил и пил какую-то дрянь на улицах. Всё время только и говорил о сексе или о деньгах. Как я могла тогда с ним начать встречаться без понятия. Наверное, именно он сильно изменил меня. В какой-то момент его друг сторчался. Передоз, за ним реанимация, а через неделю уже отравление бодягой из уличных таблеток. Смерть друга детства сильно подкосила его, он начал много думать о смерти. Читал философию, вернее выжимки из работ авторов. Он не был философского склада ума и многие концепции воспринимал прямолинейно. Я тогда уже рисовала и старалась помочь ему осознать сущность бытия и, наконец, принять уже смерть торчка на улице. Но всё было серьёзнее, а я для него была глупой. Вот он и пришёл к одной очень крутой концепции.

– Какой?

– Жизнь не стоит ничего, если в конце приходит смерть.

– Это красивая идея.

– Именно. Идея, концепция, но не призыв. Он же по своей      тупоголовости трактовал её прямо. Он вбил мне в голову, что жизнь не нужна и в итоге я оказалась рядом с ним на крыше здания. Он шагнул вниз и разбился как кусок говна, как впрочем и жил. Это не был бунт против общества, не было решением проблем и борьбы с постоянной тревогой. Он умер не как Сильвия Плат, Есенин или Вирджиния Вульф. Он умер за ничего. Его экзистенциальный кризис мог решиться по-другому, но мозг выбрал самый простой выход.

– А ты?

– Угадай! Выжила конечно! Я не стала прыгать. Я стояла там, держась за перила. Малолетка, что за одну секунду вобрала в себя опыт целого поколения. Стоя перед пропастью, я многое поняла, я выросла. Я стала художником. Жаль даже, что там не оказалось самого известного ловца во ржи, что не дал бы умереть даже настолько ужасному человеку. Я сбежала вниз по лестнице и смотрела на это месиво. Тогда в моей голове появилась одна из первых моих мыслей, как у художника.

– Какая?

– А что чувствует асфальт? – Она замолкла и увела свой взгляд вниз. Она о чём-то думала. – Смотря на эти остатки человека я поняла эту фразу: «Жизнь не стоит ничего, если в конце приходит смерть». Человек не должен стремиться к смерти, он должен стремиться к бессмертию. Единственный смысл жить – это жить как Платон, как Хаксли, как Достоевский. Жить так, как продолжает жить Ницше, Кубрик и Пикассо. Жить в искусстве.

– Искусство смысл жизни. Только оно может оставить человека в истории. Только чужие эмоции.

– Именно! – Воскликнула она. – Вся наша история – это некий базис, на основе которого рождается идея. Мы, при своей биологической жизни – должны преобразовать эту идею во что-то большее и сделать из неё новую историю: с вымышленными персонажами, тропами и концовкой. Эта история и есть то, в чём мы будем жить. Образ, персона, маска, которую автор натягивает на себя в тот миг искусства, в который он живёт по-настоящему. Ничто, даже любовь не сравнится с творческим вдохновением, когда ты пишешь большую картину за одну ночь.

– Когда за день осиливаешь половину авторского листа.

– Тот парень не понял смысла жизни, но он подарил его мне. Теперь моя миссия в своих картинах показать всё то, что дала мне его жертва.

– Ты точно не создаёшь свой культ? Мне точно нужно в него вступить!

Так и завязались наши отношения. Лея – это самый особенный человек на планете. Она была той, кто мог бы изменить этот мир. Той, кто мог бы повести людей к светлому будущему или стать философом будущей революции. Социальной революции, изменившей не политический строй, а мышление людей. Она хотела, чтобы люди творили и помогали в этом друг другу. Это простая мысль, что сплотила вокруг неё столько людей, в итоге и привела к гибели всего, что можно называть творчеством.

Глава 3

День остался в моей голове отчётливой картиной.

Лея пришла рано. Она работала в кафешке, вот и привыкла просыпаться ещё до восхода и к семи быть на работе. Не высыпалась она даже в свой выходной. С собой она принесла пирожных и хотела просто посидеть пообщаться. Как можно было ей отказать?

Впустив её и дав развлечься на кухне, удалось привести себя в порядок, а мои грязные зубы, сумели лишить себя запаха и наконец выбросить из головы то, что Лея явно их учуяла.

У нас тогда ещё был тот период, когда хочется становиться лучше ради любимого человека, из-за чего и начинаешь презирать себя за мелочи.

Мы сели и начали завтракать. Сидели довольно долго молча. Она пила кофе и наслаждалась моментом, как и я. Волшебные были дни. Каждый раз переводя взор с улицы или кухни на неё, появлялось ощущение полноценности, как будто без неё во мне не хватало чего-то важного, для понимания себя.

Она завела разговор. Лея рассказывала, что искусство – это сложная и абсолютно бесчеловечная вещь, кто бы что ни вкладывал в это слово.

Главный ужас искусства заключается в том, что вызвать эмоции можно разными способами, но так как мы все монстры и отвратительные создания, то сильнее всего нас возбуждает страдание других людей.

Бесчеловечность – это обоюдоострая проблема, ведь персонажи книг, картин, комиксов, мультиков… страдают за нас с вами, авторы не стесняются нарушать по отношению к ним права человека, этику или делать всё, чтобы читатель или зритель ненавидел отдельных личностей.

Как бы это ни было странно, но нам, как потребителям искусства, больше всего нравится именно гнев. Самый простой способ завлечь человека и вызвать у него эмоции – разозлить его.

В этом и вся наша бесчеловечность. Никто не хочет читать про просто счастливого человека. Никому не интересна обычная любовь. Вы не станете интересоваться историей любви пары с начала двадцатого века, но вот добавь в неё драмы, например: заставь парня уйти на войну против Австрии, а в это время подари его возлюбленной другого любимого, дай своему герою гитару в руки и пусть он сотню лет, в их любимом парке, гуляет с этой гитарой и поёт о том, как он её любит и будет любить даже после смерти – то с этим уже можно работать.

Вот и не запомнился бы мне тот день, если бы не первые новости.

Оставалось не больше недели, как будет закончена моя пятая книга, и уже около полугода в голову лез важный вопрос: о чём писать дальше? На который был ответ.

– Лея, дашь оценку новой идеи для книги? – Это было второе, о чём мы с ней стали говорить в тот день. Мне бы хотелось наконец открыть глаза, понять, что всё было лишь большим и ужасным сном и прожить жизнь с ней, обнимая и целуя её в том мире, где бы нам не пришлось ложиться в могилу для того, чтобы быть вместе.

– Конечно!!! – В такие моменты у неё всегда глаза превращались в две звёздочки. Два зелёных карлика, что однажды явились ей в благодарность за то, что та девочка разглядела их во мраке космоса и наделила тем, чего нет у их братьев – силой субъектности для стихотворения. – Опять что-то про Эльфов и Демонов? Или социальщина?

– Я хочу сделать работу для подростков. Название: «Я хочу стать твоим другом», Концепт: Девочка-подросток, лет четырнадцати-пятнадцати трагически умирает. Она оказывается в мире мёртвых и там её встречает Фея, она наделяет её особыми возможностями: становится невидимой, усыплять людей, проникать в их сознание и читать мысли. Её задача в мире живых – искать детей и помогать им справляться с психологическими проблемами, давать им выход из тех ситуаций, которые могут привести к тому же, к чему привели её – её родители. Сделать некую арку, где главный герой, помогая другим выздоравливает сам – концепция чистилища.

– Красиво! – Заметила Лея и вскочила со стула. В такие моменты она вела себя по-особенному: на лице появлялась улыбка, всё её тело то расслаблялось, то напрягалось, а в голове начинался мозговой штурм, что осаждал её сознание и не давал ей выйти из окружения, пока идея не будет реализована. – Я хочу тебе помочь! Книжка будет же и для детей? Можно выпускать её для разных возрастов… я сделаю для неё иллюстрации, нарисую обложку и помогу тебе с сюжетом! Я давно уже хочу взяться за что-то масштабное, а не только комишки или арты в блог рисовать.

Она встала и вдохновлённо подошла к окну. Видно было, что внутри неё сейчас Колизей, где каждый сам за себя, а она, как безликая, но безумно красивая, толпа римлян решает, кто из них достоен жизни, а кто – нет.

Её жёлтые волосы как будто начинали светиться, а кисти немного пританцовывали, отбивая ритм той музыки, что играет в её голове и готовится стать нашим рабочим саундтреком.

– Знаешь, что лучше всего помогает справиться с проблемами? – Та её улыбка могла заменить мне солнце.

– Что же?

– Искусство! – Она всегда произносила это слово с особой коннотацией, слишком огромной для любого другого слова, но недостаточной для этого конкретного. – Мы с тобой сможем сделать книгу, которая вдохновит тысячи детей заняться творчеством, мы с тобой воспитаем писателей, художников и сценаристов. Мы станем творцами новой культуры! – Она была оптимистически настроенной мечтательницей, она была лучшей частью меня.

Она больше не могла сдерживаться. Вот, что питает человека – вдохновение. Легионы, шагающие внутри неё к своей битве, где они не могут повторить Тевтобург, хотели найти свой выброс энергии.

Лея отпустила мои руки лишь на мгновение, чтобы тут же схватить их вновь, но уже по-другому. Её пальцы сомкнулись на моих запястьях с силой вдохновения, не терпящей возражений. Это был не вопрос, а приказ. Приказ её внутреннего демиурга, которому стало тесно в рамках слов. Она потянула меня на себя из-за стола, и мир качнулся.

И тут мои руки поймали её ритм. В голове появилась какая-то мелодия и пришло осознание того, что она же играет сейчас и у Леи в голове. Она начинала танцевать меня, приобняла и повела, мне оставалось лишь следовать за ней.

Этот хаос движений со временем обрёл свой ритм и мелодия обрела внешнее отражение, в смехе самой счастливой из всех художниц, благодаря которой радость появлялась и в моей жизни.

– А если они и не захотят писать или рисовать – то мы создадим для них мир эскапизма. – Это уже было то, ради чего и появилась эта идея в моей, ещё семнадцатилетней голове. Видя ужас своего окружения, хотелось стать сильнее себя, но никак это не получалось. – Создадим атмосферу, в которой они смогут спастись от реального мира. Мы создадим девочку, что станет проводником их в мир индивидуализма. Дадим им право быть собой!

После этой фразы Лея будто подлетела ко мне и, схватив за шею, поцеловала да так, что мы с ней оказались на полу. Она гладила меня своими руками, пока наши губы наслаждались друг другом.

По законам первых недель отношений тут должна была бы быть ещё одна сцена близости с Леей. Знаешь, чувство влюблённости не такое важное для человека, как другое чувство – чувство взаимной влюблённости.

Тот взгляд Леи, когда она, за мгновение до поцелуя, наградила меня самой нежной и, в тот же миг возбуждённой улыбкой… В тот момент ко мне и пришло осознание, что сказав ей: «Я люблю тебя!», мои ушки уловят взаимность.

Но телефон зазвонил первым:

Третьей темой нашего разговора стало сообщение в группу нашего творческого объединения. Лёжа с Леей на полу не было ни малейшего желания смотреть телефон, но звонок Маши требовал уже ответа, она попросила глянуть группу, голос её был явно встревожен.

Лучше б звуки у меня были отключены – тогда бы наш с Леей мир просуществовал ещё чуть дольше. Может, это было всего-то мгновение, но мгновение с ней лучше любой вечности.

В ретроспективе я понимаю, какой ужас это был на самом деле, но осознать его в полной мере тогда было невозможно.

Лея помогла мне подняться и мы схватились за телефон, открыв группу:

«Глава общественного движения «Детское искусство» Арина Луземина выступила с публичным обращением к Прокуратуре и Федеральному Кабинету Безопасности для проведения расследования по отношению к творчеству Анатолия Щитова. По её мнению, теракт в Общеобразовательной Школе № 01 был спровоцирован этим писателем.