Расстрел

Маша была именно молодым автором. Её рифма была гуляющей, строки изобиловали сравнениями, а метафоры были банальны и плоски. Главное – она чувствовала музыку, другого автору не нужно. Остальное сделает личная философия и время.

– Как тебе мои песни? – Спросила она.

Ответ мой был улыбкой. У неё было большое будущее в обществе бунта, в обществе подростков. Большое будущее было у её образа! На этом наш разговор утих.

В общем найти там вдохновение ни в ком не получилось. Уже пришла мысль: пройтись по ночному городу, послушать музыку и уцепиться за какое-то слово, лишь бы найти в себе силы продолжать, но тут в окне блеснула желтизна.

Я обожаю наше объединение за то, что там можно радугу из волос людей собрать, со всеми её сложениями. Люди сами выражают себя и за этим наблюдать одна радость.

Мои волосы лишь с лёгкой руки Леи нашли свой оттенок. Тогда моё самовыражение было светло-каштанового цвета.

На балконе, за шторами стояла девушка. Моя невротическая интровертность уже кричала, что пора уходить, но что-то в ней было особенное. Это был её штатив. Фотографов-художников мало у нас, вернее до этого дня не было ни одного. Вот и новый материал, а может и вдохновение.

Сделав шаг за порог балкона в мой адрес полетели оскорбления. Оказывается, что мой гнусный, бесчеловечный и подлый поступок – сделал ей засвет.

Она стояла там, в полной темноте, оставляя лишь тонкую полоску света, которую не улавливал её телефон с прикрученным объективом.

– Блядь, десять минут впустую!

Мои извинения не могли исправить картины. Она сняла свой телефон со штатива, стала настраивать его наново и фыркнула на меня, на что была дана моя реакция:

– Что делаешь? Фотографируешь небо?

Она не была мне рада.

У меня не было веры в то, что любовь может возникнуть спонтанно. Просто увидеть человека и полюбить его – по мне это глупо. Влюблённость появляется лишь спустя время общения, когда узнаёшь человека, понимаешь его идеалы, цели и интересы, когда вы узнаёте эмоции друг друга, а тут, стою я, а за окном, кто-то в темноте с женской фигурой и жёлтыми волосами.

Проходит лишь миг и я уже не могу представить себе жизнь, без этого человека, хочу вцепиться своими губами в неё, хочу трогать её волосы, хочу узнать её запах и коснуться руки.

– Делаю таймлапс ночного неба с долгой выдержкой. Сегодня новолуние и должно быть хорошо видно, как она двигается. Хотела тут полчасика просидеть, а тут блин всем курить приспичило!

– Я не курю. Пью много, но обычно только в одиночестве. Тут на тонике.

Лея поставила телефон к открытому окну и скрестив пальцы вышла в комнату, заперев там дверь и выключив свет. При ней мне пришла в голову идея выбросить свой телефон и часы в темноту, чтобы ничего не могло ей помешать.

– Пусть думают, что тут кто-то сексом занимается. Похуй, лишь бы не мешали мне. – Сказала она и нажала на заветную кнопку. Съёмка пошла. – Тогда зачем ты тут? – Обратила она на меня внимание.

– Красивая девушка на балконе с камерой, означает, что можно услышать что-то о творчестве, а я люблю его. Не знаю фотографов. Расскажешь о себе?

Лее стало приятно от моего комплимента. Она расслабилась и улыбнулась. У неё самая красивая улыбка на этом свете.

Тихий спальный район, двадцатый этаж позволял избавиться от лишнего светового шума и сделать крутой снимок. Моя жизнь в городе практически лишила меня звёзд, а вот Лея, родилась не тут и к звёздам дышала неровно с самого детства.

– Я увлекаюсь астрологией. – Внезапно сказала она.

– Составляешь натальные карты? Предсказываешь будущее? – Мой интерес к ней остался на том же уровне, это могло стать источником отличной истории. Веры во всё это у меня было не больше чем то, что мы однажды построим общество, как у Хаксли на «Острове».

– Нет. – Она скривилась. – Это всё глупости.

Она рассмеялась. С того момента мне хотелось всегда слышать этот смех и голос.

– А что тогда? – Мне было непонятно её поведение. Она была самой настоящей художницей.

– Астрология – состоит из двух корней и означает писать по звёздам. Это я и делаю. В прямом и переносном смысле. Мне нравится соединять звёзды в созвездия. Свои созвездия и выставлять их как картины, а также мне нравится писать по звёздам, как поэты.

– Кто ты? Художник, фотограф, поэт?

– Я художник. Хороший художник, не тот, что рисует то, что продаётся, а тот, что продаёт то, что рисует.

– Пикассо?

– Приятно, что хоть кто-то понял отсылку!

– Перед тобой человек, в чьей книге главный герой – художник: неудавшийся писатель, что пишет и пытается продавать то, что сам пишет, а не писать то, что продаётся. Гиблое дело на практике!

– Но прекрасное. Искусство – это то, ради чего должны жить люди!

Тут и произошёл тот самый момент, что приходит в голову каждый раз, как она появляется в моих мыслях. Человек запоминает других по ярким моментам или по первой встрече. Лея запомнилась мне по первому прикосновению.

Её руки были холодными, как погода за окном, они вбирали в себя всё моё тепло, а вот её взор – согревал комнату. Каждый раз, как она смотрела на меня – становилось тепло, а в те дикие и ужасные времена, когда её увлекало что-то другое, на меня нападал озноб.

Так и пройдёт вся моя оставшаяся жизнь.

Лея будет греть меня и давать надежду в те дни, когда холод будет накрывать всю страну.

– Лишь ради искусства можно пойти на всё.

– И ради любви. – Ещё пару минут назад это из меня бы не вырвалось. Мне бы идеально пошла футболка с надписью «любви не бывает», ведь ранее мне не приходилось её щупать. А тут, внезапно и ради неё нужно жить!

– Любовь – это искусство. – Ответила Лея. – О чём пишешь?

– Фэнтези, социалка, контркультура… сложно сказать. Пишу о том, о чём важно мне. – Она отвела взгляд в сторону. Лея о чём-то задумалась. – А ты о чём рисуешь?

– Хочешь услышать историю? – Мне не пришлось отвечать. – Мне не интересно читать чужие работы по звёздам. По ним нельзя предсказать будущее или характер человека. Но! – Она сделала акцент пальцем и указала им на небо, где всё равно были видны лишь самые яркие точки. – Там живут существа. Ты веришь в богиню? Если да, то я буду тебя оскорблять. Бог, это не тот кто создал нас, а просто существо сильнее человека. Мы ведь боги нашей планеты. Вот звёзды, Боги для нас. Они больше, сильнее, быстрее, умнее, но в них нет одного – творчества. Они как коты, как другие животные, лишь спят, едят и трахают друг друга. В этом и есть суть человека. Они вечные интроверты. Если мы создали богов по нашему образу и подобию – социальных, сильных, смелых… создали Зевса и Гефеста, Афродиту и Гекату, что в бесконечной оргии создают себе и людям проблемы, постоянно взаимодействуя друг с другом, то Звёзды, они другие. Они интроверты и за ними скучно наблюдать без воображения. Они далеко друг от друга. Вот я, единственная на всём свете сижу и смотрю в свой экран, как эти божеподобные существа вращаются вокруг всего на свете. Иногда я вижу, как звёзды сближаются, тогда можно гадать, как они проводят время. Может общаются и заводят интересный разговор, сплетничают или пьют космический джин, или проходят мимо, даже не посмотрев друг на друга!..

Лея говорила всё это с придыханием. Она сама была вдохновлена этой историей и ей удалось вдохновить меня.

– А созвездия?

– Созвездия, это профанация людей, что желают всё подчинить логике. Искусство же даёт небу свободу и художник вправе писать, что он захочет, соединяя точки в акт истинных эмоций!

Под этими разговорами её часы начали вибрировать. Она недовольно смахнула рукой и достала сигарету. Отвернувшись, так, чтобы огонёк не был замечен в стёклах – прикурила и стала дымить там, где дымить было нельзя.

– Ты как художник, видишь искусство там, где человек видит романтику.

– Что это значит? – Спросила она.

– Люди романтизируют небо, ты же создала свой мир, где звёзды вызывают интерес, а не простое чувство экзистенции. Человек слишком мал, чтобы повлиять хоть на что-то. Ты же создала не произведение, не идею, а идеологию. Ты наделила человека тем, что недоступно всем остальным. Возвысила себя над тем, чем восхищаются другие. Ты обрела свой смысл жизни и теперь, я хочу вступить в твою духовную организацию и также исповедовать твою религию.

– Это смешно! – Она вновь прикоснулась ко мне. – Это не религия, а лишь баловство.

– Разница между религией и философией лишь в том, что философ несчастен от осознания мира, а человек религии обретает счастье во вранье. Ты не веришь в живую природу звёзд, но именно эта мысль придаёт значимость каждой твоей картине. И теперь каждой моей строчке.

Телефон издал звук затвора. Её таймер прошёл, а значит ей пора уходить. Она сняла телефон, закрыла окно и показала мне то, ради чего мы мёрзли полчаса. Видео, на пять секунд, как луна двигается на пару градусов обзора.

Тогда мне было далеко до принятия этого искусства, но то, как горели её глаза, как она улыбалась показывая мне этот акт – заставило меня улыбнуться ей в ответ.

– Это лучшая твоя работа? Покажешь остальные?

– С удовольствием! Но позже. Пора идти, скоро уже будет выступление, меня подруга ждёт. Дашь свой номер?

Мы обменялись контактами и она, докурив, ушла. Мне было трудно выйти с того балкона. То, что только что произошло со мной было лучшей частью моей жизни. Буря эмоций раздирала меня: от обычного разговора, тепла из глаз незнакомого мне человека и вздрагивания от каждого её прикосновения.

Это было интимно для меня. Выйти из той темноты, где она оставила свой след, было сложнее, чем даже позже признаться ей в любви.

Выйдя она впустила в комнату лишних людей. Лишних, для меня. Балкон озарил свет и ко мне пришло осознание, какое преступление было совершено мной.

Выйдя с балкона и поймав на себе взгляды показалось, что незнакомые мне люди в полной мере осознали насколько у меня с Леей была интимная обстановка, но совсем неправильно всё поняли.

Плевать мне было на них. В голове витали лишь мысли: а насколько всё было интимно и для Леи? Или я просто плюс один в её кругу общения?

В главной комнате собрались уже почти все.

Было человек двадцать, многих мне не приходилось видеть раньше. Маша сидела в центре, с гитарой, ей дали немного пространства и устроили тишину. Садиться ко всем не хотелось, моё место ждало на полу, в углу комнаты, где можно было лечь, расслабиться и слушать о чём же будет петь новая девочка. Ей было всего семнадцать лет.

Она всё не начинала. Общалась с окружением. Федя смотрел на неё так, будто уже представляет, как останется с ней в этой квартире один на один. Он парень не плохой, да и кто даст мне право решать за Машу, но думаю хорошо было бы, если бы с ней был хоть один знакомый человек, что поможет ей в случае чего свалить.

Быть этим человеком мне не хотелось.

Прозвучал первый аккорд, снова разминаться она не стала, за ним прозвучало название: «игры» и люди стали сбиваться ближе. Среди первых сидела и Лея. Она поймала мой взгляд на себе. В какой-то миг захотелось отвести глаза в сторону, но моя рука лишь помахала ей, а глаза продолжили пялиться.

Лея, кажется, не была против. Она погрузила своё сознание во тьму, запрокинула голову и стала нежно мотать ею из стороны в сторону. Оторвать взгляд мне так и не удалось. Рядом с ней сидела какая-то девушка, они с ней болтали.

Она пришла не одна.

«– Жаль!» – Прозвучало у меня в голове. Хотелось именно мне увести её с этой квартиры. Нам было тогда о чём говорить.

Пришли ещё люди, толпа сгустилась и Лею больше не было видно. Закрыв глаза мне получилось отсеять все лишние звуки и вникнуть в то, о чём пела Маша.

Песня была о герое, что попал в видеоигру и влюбился в принцессу. Он из раза в раз умирал и в конце концов добрался до дракона и одолел его, освободив свою возлюбленную.

Вторую же она исполнила в более агрессивной манере, она мне понравилась больше. Песня о том, что она готова идти по варварским черепам, дробя их голыми ступнями, как Римские легионеры.

Не знаю хотела она или нет, но песня была о силе воли человека и о том, что за свою мечту любой станет монстром и сможет убить. Что за мечта у легионера и чего он хочет, мне так и не позналось, да и нет уверенности, что Маша это хотела сказать.

Спасибо автору за то, что он умер и дал мне право трактовать любые произведения как того хочется мне!

В критику скажу, что тогда Маша ещё плохо пела, да и играла неумело. Позже она мне скажет одну важную фразу:

«– Я не пишу стихи, я пишу песни. А им скучно в тишине! Поэтому я и начала петь!»

Концерт или квартирник на старый лад прошёл отлично. Она понравилась людям. К ней подходили с комплиментами, фотографировались. У меня же смотря на всю эту толпу, возникло воспоминание, как при выступлении на конференции молодых писателей ко мне тоже прилипло внимание некоторых присущих, те же фото, комплименты, но было мне всё равно одиноко. Моё единство с этим объединением только обреталось.

За концертом меня ждала библиотека, куда нужно было отдать парочку образцов моей новой книги. Мой разговор с администратором и заполнение документов подслушал мальчик, лет пятнадцать. Тот возраст, когда они ещё не выглядят на взрослых, но на «детей, мальчик, девочка» обижаются.

Он восхитился тем, что я пишу книги. Видно было, как его миропонимание рушится. Для него, писатели – это те люди со страниц учебников, которые либо давно умерли, либо сейчас живут где-то далеко или очень богато. Звёзды, которых на нашей Земле штук десять, может сотня.

А тут я, просто человек. Мне пришлось открыть ему неприятную правду на этот мир и рассказать, что писателей не сотня, не тысяча и не миллион. Думаю, под половину миллиона только у нас в стране.

Кхм.

Было под половину миллионов до того как пришли эти… из ЗТП или ДКИ.

Общаясь с ним у меня и возникло это глубинное чувство присутствия. Кто-то действительно интересовался моим творчеством. Мальчик не стал со мной фоткаться – он попросил мой автограф. Он достал из рюкзака дневник и попросил расписаться снизу в углу, а потом сказал:

– Мне точно нужно будет записать нашу встречу в дневнике. Я теперь тоже стану писателем! Я не боюсь трудностей.

Лея умеет вдохновлять людей и привыкла к этому, мне же накатило к глазам столько слёз, что только он переступил порог библиотеки, как всё вокруг затопило искренней радостью.

Интересно, Маша бы оценила если бы и мой дневник оказался перед ней на подпись?

Люди не собирались расходиться, а вот мне всё больше и больше хотелось уйти, но сделать это не подойдя к Лее было невозможно:

– Я хочу пройтись под звёздами, повглядываться в них и попытаться увидеть то, что видишь ты. Поможешь своими историями?

Её ответ был долгим. Она развернула свою улыбку вниз, опустила брови и злостно взглянула в сторону, потом вжала свои губы.

– Я бы хотела, но я пришла с Тиной, а правило гласит: «Пришли вместе, ушли вместе».

Приняв отказ мне захотелось всё же попрощаться с Машей, дать ей визитку со своим сайтом, может ей понравятся мои работы, хотя думаю ей было тогда не до этого.

Потом Федя пристал, уговаривал остаться и выпить. Ни то, ни другое меня не интересовало. Говорил он со мной минут десять, пока кто-то не закурил на кухне. Тот человек меня спас.

У выхода хотелось снова увидеть Лею, но её нигде не было. Она стояла на этаже. Это была приятная встреча, хоть и с запахом дыма. Она курила самые обычные сигареты.

Наши с ней взгляды пересеклись.

– Я думала ты уже давно на улице. – Сказала Лея.

– Немного пришлось задержаться.

– Это радует. Я готова пойти пройтись под звёздами. Я тут редко бываю, тут есть какие-то парки рядом?

– Есть.

Лея бросила сигарету и забежала в квартиру, выйдя в курточке.

– Ты поссорилась с Тиной? У тебя всё в порядке?

– Мы с Тиной договорились, что никто, ни с кем тут не будет спать, а она заперлась в туалете с каким-то парнем. Она напилась и меня она слушать не хочет. Она ещё и соврала мне, что она там одна, хотя я видела, что это ложь!

– Ты бросишь подругу одну?

– Нет, я пойду и расскажу единственному человеку кому это интересно свои бредни про звёзды! Никто кроме тебя не хочет их слушать.

Она улыбнулась и вызвала лифт.

Лея тогда рассказала мне пару своих историй, прочитала несколько стихов, но быстро свела фокус с себя на меня. Обычно, меня нельзя заставить говорить о себе. О моём творчестве – конечно; а если касается: моего интерьера, квартиры, любимого места отдыха, прогулки или мест, где подают самую вкусную еду; то я съеду на что-то или просто прерву разговор. С ней всё было по-другому. Она узнала обо мне за несколько часов больше, чем Федя за всё время нашего общения. Она знала меня почти как мои родители, но меньше клавиатуры.

Говорить о себе неприятно. Лично мне.

Но открыться ей было просто. Любовь ударила в голову и когда Лея согласилась пройтись, то всё моё тело было готово служить ей, лишь бы продлить грядущий момент.

Ходили мы часа два, не меньше, близилось утро и Лея сначала немного замедлилась. Её расспросы обо мне кончились и мы говорили об искусстве. Не чужом, а нашем! Она говорила о своей картине, где в звёздах она смогла углядеть прекрасную богиню, которую прозвала Клио и маленького человечка у её ног.

Моя скорость тоже замедлилась, а потом, Лея уже неприкрыто стала стонать при каждом шаге.

Мы остановились и мне стало ясно, что случилось. Она сняла обувь и над её пяткой в том месте, где начинались кроссовки образовалась большая кровавая мозоль.

Лея не привыкла долго ходить, она обычно стояла на месте, где-то в парке или качалась на качелях. Мои надежды о том, что она просто устала и мы сейчас сядем на скамью разрушились.

Она сказала лишь одну фразу:

– Не думала, что всё так серьёзно. – Лея сильно устала.

Покрутив головой и найдя аптеку Лея осталась одна.

Если наш с ней разговор был интимным, то процедура обеззараживания и накладывания бинта уже казалась неловкой Лее, что передалось и мне. Хоть трогать её ножки было приятно.

Мы бы могли сидеть там и дальше, но оставалось совсем немного до того места, куда нас вели ноги. Моя обувь оказалась рядом с её. Она ответила на моё предложение и уже держась заруки мы продолжили свой путь в одних носках по весеннему холодному асфальту.

Мы шли молча, но та неловкость, что была раньше исчезла. Это было приятное молчание. Мы слушали с ней ветер и смотрели на последние звёзды, уходящие с небосвода. Их вытесняло Солнце.

Лея тоже что-то ко мне чувствовала.

Усадив её на скамью мою голову стал разрывать вопрос: «как близко мне сесть?», но она сама дала ответ. Она не отпускала мою руку и прижала её к себе, сжав сколько было сил. Она сильно ослабла.

Сев рядом – моё сердце больше не могло выпускать всю энергию в ноги и стало колотиться сильнее.

– Мы смотрим ровно на Восток.

Лея прижалась ко мне сильнее. Она отпустила свою голову и та припала к моей голове. Наши плечи соприкасались, наши головы соприкасались, она держала меня заруку…

– Я давно не видела рассвет. С этими звёздами я стала забывать о Солнце. Оно дарит людям тепло.

Лея сжала мою руку, пытаясь собраться с силами. Она повернулась ко мне.

– А с тобой стало теплее и мне. – Она улыбнулась.

Она немного сдвинулась в сторону, развела руками и потянулась, стараясь то ли уснуть, то ли проснуться. Убрала волосы с глаз и вопрошая протянула мне руку. Теперь ей была нужна инициатива и от меня. Наши руки вновь воссоединились. Она обняла меня и поцеловала в щёку.

– Спасибо тебе. Без тебя я бы провела этот вечер одна. Я не хочу отпускать тебя.

Что на это можно было ответить в конце первого свидания?!

Солнце показало свои первые лучи, горизонт окрасился в розовый. Мы сидели и с придыханием наблюдали за огненным кольцом, а в моей голове только и были мысли о том, стоит ли её поцеловать.

Инициативу брать на себя сложно. Жесты Леи давали мне понять её отношение ко мне, но она могла быть просто социализированной, общительной и тактильной…

Солнце поднималось всё выше. Мне было страшно посмотреть в её сторону. Страшно от того, что тогда придётся прекратить её трогать, но тело сделало всё само.

Наши глаза зацепились друг за друга и пока мне приходилось думать, она всё сделала сама. Она подвинулась ближе ко мне, обхватила меня и закрыв глаза поцеловала.

Это было всего мгновение. Мгновение, какое мои губы ощущали на себе её вкус, ощущали её помаду. От неё пахло сладким ночным какао.

Она смотрела на меня. Слова так и не подходили. Она провела холодной рукой мне по щеке нежно своими ноготками и инициатива перешла ко мне.

Все те чувства, что были у меня – она разделяла, а значит – можно её поцеловать.

Мои руки обхватили её за талию, она отвела своё тело назад и облокотилась на руки, выпрямив локти, а мои глаза всё ещё смотрели в её. Мы не могли оторвать друг от друга взор. Лишь он стоял между нами. Контакт. Мы не говорили ни слова, но казалось, что она ведёт со мной разговор.

Наконец она опустила веки и у меня появились силы сделать это. Поцелуй. Нежный, долгий, без ничего лишнего. Лишь мы с ней вдвоём. Парк, рассвет и никого в округе.

Она стала сгибать свои локти и вот, мы с ней лежим на лавке и наслаждаемся друг другом, наслаждаемся моментом.

У меня в голове раньше никогда не было таких чувств по отношению к человеку. Мне не представлялось, что я когда-то так сильно полюблю девушку.

Поцелуй кончился. Мои глаза открылись, Лея тоже. Моё тело попыталось выпрямиться, но она не дала.

– Дай мне ещё мгновение.

Мы лежали с ней и смотрели на уже взошедшее солнце. Её руки дрейфовали по моему телу и это было приятно. Всегда было приятно, когда она меня трогала.

Лея поднялась, мы сидели, опираясь друг о друга, наши руки и ноги сплелись вместе, чтобы согреться теплом наших тел. Мы сидели молча и смотрели на окончание восхода.

Такие моменты с Леей всегда были для меня самыми дорогими.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Леин телефон зазвонил, она ответила и оттуда послышался взрослый голос. Лея расстроилась, ей нужно было идти.

Она встала со скамейки, подняла меня заруки и поцеловала. Она любила держать меня за спину и всем своим телом надавливать на меня, чтобы моя спина откинулась назад и всё, что меня держало над землёй, были её руки.

После чего она попрощалась и ушла. Мне оставалось лишь приходить в себя.

Глава 2

Прошло какое-то время. Мы с Леей не виделись с того самого дня больше недели. У неё дела, мне нужно было кончить рукопись и освободить голову на целый месяц отпуска.

В моём портфолио появился рассказ, о богине Клио и её верном подданном, готовым на всё за её покровительство. Его мы сделали вместе с Леей. Мы с ней часто переписывали сь в это время.

Наконец произошло чудо и наши графики сошлись на том, что в эту среду она сможет прийти ко мне в гости, на бутылку шампанского. Лея мне порекомендовала к чтению один роман, на деле по структуре это был большой рассказ, эротического формата и мне он показался занимательным.

Раньше моё отношение к подобному чтиву было негативным. Даже само слово чтиво имело негативную коннотацию, но после обретения Леи оно заиграло другими красками: из чего-то, напоминающего порнофильм без изображения, оно превратилось в часть литературы, ведь и мне захотелось попробовать себя в этом.

Была одна большая проблема. Опыт. Тот опыт, что достался мне за всю жизнь до Леи был скучен и точно не заслуживал внимания читателей. Лея хоть и была моложе меня на три года – могла мне много об этом рассказать. По вечерам или уже поздней ночью она мне не редко присылала недвусмысленные абзацы текста.

Мы с ней обсуждали секс и у нас был разный на него взгляд. Она считала его просто потребностью, я же сакральным актом сближения людей, при котором участвуют не их тела, а их души. Сливаясь воедино. Оргазм получался именно в тот момент, когда души заканчивали этот обряд и каждая из них, отделяясь от второй отщипывала от себя кусок, становясь с ней одним целым.

Может из-за моей закрытости и редко получалось дойти до оргазма, сложно отдавать человеку часть себя.

Лее же мне было не жалко и всю свою душу отдать.

В дверь позвонили.

За ней стояла Лея.

Время шло очень медленно.

Руки у меня начали трястись. Коленки подкашивались, а по коже прошла лёгкая дрожь. На секунду мне стало плохо, но новый звонок вернул меня в русло и заставил открыть дверь.

Лея была шикарной. Она надела самые удобные из тех, что у неё были кроссовки, они ей сегодня не должны были пригодиться. Облегающие высокие джинсы и лёгкую футболку с открытым животом. Она стояла предо мной в летней панамке, солнечных очках и светила своими жёлтыми волосами.