скачать книгу бесплатно
Язык уж двигаться не мог!
Потом недолго две минуты,
Темно, темно – и сразу свет,
И снова все ко мне вернулось
Вот только памяти-то нет.
Смотрю и вижу: люди ходят,
Но вспомнить, где я, не могу
Там наши люди вокруг бродят
И смотрят на мою беду.
Меня в палатку положили,
К палатке на руках несли,
Все косточки мои застыли,
Но все равно меня спасли.
И снова я веду машину,
И снова я опять в строю
Чужой закат уж догорает,
Я Родину люблю свою!!!
Глава1.романа"Дарья Рябинина"
Павел постучал в окно своей не узнаваемо замершей
избушки,но ответа не последовало. Он немного подождал и снова постучал несколько раз.
Мороз жал, трещало и выло вокруг, с головы срывало холодную шапку, пропитанную грязью и потом. Было невыносимо зябко стоять на сухом от мороза снегу. Избушку его родную, где оставил он семью, занесло глубоким снегом.
Наконец внутри зашевелились. Павел, стоя у окна, ждал.
– Мама, кто-то стучит, чуешь? – тихо прошептал с испугом
мальчик.
Не ожидавшие в такой поздний час никого, в доме затаились,
какой-то страх враз охватил всех.
– Задуй лампу, Петенька, – почти крикнула мать сыну, – засов
скорей толкни. Кто там, поди, пьяный, лешак его принес на свет.
Петька мигом слетал в сени, шурнул железный засов, дунул в
лампу и шмыгнул на печь.
Арина весь день грустила. То ей казалось, что где-то в снегу
лежит бездыханный её Павлуша, то вот ползет с обмороженными руками по пустой степи, то с побелевшими зрачками от мороза лежит на спине и не дышит, то вдруг – винтовка примерзла к щеке её милого Паши. Весь день грустила отчего-то Арина, а тут еще такая буря : шумит кругом, воет – такая тоска! Слезы сами катились по щекам.
Лампа слабо коптилась и наконец стала гаснуть, медленно, с копотью по стеклу и гарью по дому. Железная печь давно
потухла и почернела изба, стало заметно выстывать. Стук в окно встрепенул всех,
а гул в трубе и скрежет ставней не закрытых окон наводил
такой ужас, такой страх, что дети прижались на печке к трубе, слушали страшное непонятное завывание. В трубе завывала
вьюга.По окну хлестал ветер, застывшим снегом и заметал
оконные переплеты. Незакрытый ставень нудно скрипел крючком по стене,царапал,скреб о неё.
Хотелось выть от такой страшной ночи. Думалось о ведьмах
из книг и о других страхах, а тут как нарочно кто-то стучит
окно.Повторный стук насторожил Арину: «Да кому там
вздумалось стучать в такую стужу?».
Она несмело подошла к окну и тут же отшатнулась: через замерзшие стекла двойных рам она увидела лицо, устремленное прямо на неё.За окном стоял большой,грузный человек с замороженными усами и побелевшими бровями.
Арина упала на лавку, протянутую вдоль стены, руки и ноги её
мелко затряслись от испуга.
– Матушки, что же это такое, кто там стоит, кому надо нас
пугать ? Но в это время Петенька как раз догадался, иль
сильно за мать испугался, что ни с того ни с сего вдруг упала она, – быстро засветил огонь. В комнате потеплело, стало уютнее и совсем не страшно. Он услышал, как кто-то зовет
его : – Петюнька, сынок, открой, – и в окне снова показалось
лицо никогда не забываемое лицо Павла, отца родного, дорогого для них человека.
– Тятька-а! – что есть силы закричал Петька, – тятька, мама,
наш тятька, – сам, босой, стрелой кинулся в сени срывать
засов и пустить отца, совсем закоченевшего, в избу.
Арина хотела встать, но ноги снова подкосились, и она
рухнула на лавку. Петька мигом вылетел из избы, распахнул дверь и повис на шее отца в замороженном шинели,
с льдинками на усах.
Отец расцеловал сына и медленно ввалился в избу. Толко
тут Арина поняла, что это он, живой, родной, любимый, её Паша, eё Павел,
друг и защита, её радость и счастье!
Она заплакала от радости и вдруг огорчения:
– Ноги-то, нет ноженьки, Паша, – прошептала она чуть слышно. Обхватила его лицо руками и горько плакала, – и глазика то тоже! Паша, Пашенька, горюшко ты моё ненаглядное, – что неровно стоит её богатырь, красавец писаный, знаменитый танцор и
певун, гордость всей деревни – её Павел.
– Помоги мне шинель снять, Ариша, совсем озяб, чуть у родного дома концы не отдал.
Арина проворно потянула за рукав, но лишнее усердие чуть
не сбило его с ног, огромного Павла. Он сел и подозвал детей.
Детишки прижались, как воробушки, боясь пошевелиться: как
бы не толкнуть тятьку, а вдруг снова исчезнет – как в сказке. Они понимали, что в их дом вместе с радостью пришло и
большое горе. Как он терпит – ведь ноги-то нет, совсем нет, ему так больно!
Но дети есть дети. Что им нога? Лишь бы тятя живой – он такой сильный, такой самый-самый хороший!
– Ну, будет, Ариша. Или ты недовольна живости моей? Что ж,
я уйду тогда.
Он хотел подняться, но дети разом закричали: «Нет! Нет!» И
мать тоже: «Брось, Паша. Я – сейчас, что же мы сидим,
милый, ужинать будем, я мигом», – и засуетилась от стола в куть, из кути к столу.
Весть, что Павел вернулся с фронта, быстро облетела
деревню.Ехал-то он с попутными ямщиками, те и успели уже
пустить по улице новость. Скоро стали собираться люди, один по одному, и
набралась полная изба, а на печке с десяток ребятишек, все таращили глазенки и тихо шептались.
Мать быстро собрала на стол, поставила четверть самодельного вина и пригласила гостей к столу, которые не
погнушались, пришли проведать её дорогого гостя.
До поздней ночи поздравляли Павла с возвращением, а Арину
со встречей мужа. Сами же в душе жалели: достанется,
бедной,при безногом-то муже.
А на следующий день народу собралось еще больше. И снова
пили за возвращение и желали всего самого. А чего желать,
когда знали все, что сколько бы не желали, а будет то, что и видят на самом деле.
И так потекло время день за днем, месяц за месяцем, шел тысяча девятьсот четырнадцатый год, шла война. Нога у Павла болела,
не давала покоя, ныла. Все тело израненное пронизывало холодом, раны не заживали.
А жить-то надо – семья, двое детей и жена.
Арина жалела мужа: «Лечись, Паша, пригодится еще твоя
сила, а я сама», – взваливала на себя всю работу.
Зима лютовала, щипала колени, нос и щеки, а печь своего требует, ей подай.. Да и скотина кой-какая: сено, соломку ей,
водичку, а то и теплого пойлица. Все делала она своими руками, но как ни
тяжело было, а знала, что Паша дома, что он живой, отец её семейства. Хоть и без ноги, да лишь бы живой. Трудно детям
без отца ,а ей без мужа, хоть он и не помощь ей, но Арина
металась по двору как угорелая, веселая и помолодевшая.
Прошла зима, прошло лето, а осенью они собирались в ее родное село, за ягодой. Надо же на зиму запастись – и за
двадцать пять верст там тайга глубже, да и ягоды растет видимо-невидимо.
Награзили кадушками и ведрушками свою телегу и ещё затем но двинулись в путь.Дорога предстояла длинная,для
небольших детей утомительная, а все же настолько интересная, что они от радости повизгивали. Хоть и рано поднялись, но бодрились. В дальнюю дорогу их всегда брали, но в этом году – впервые, поэтому
