скачать книгу бесплатно
– Ловля на живца… – стыдливо огляделся Кулескор. – От кузена нахватался, он у меня наёмник. То в дальних гарнизонах службу несёт, то…
– Хотели зелья, судари? – между военными возникла низкорослая фигура с бойким взглядом жаждущего что-то предложить человека. – Тсс, давайте за мной.
Кулес следовал тенью орденского офицера. Коротышка довёл их по проулку до неприметного домишки, постучался в определённой последовательности – дверь открылась.
Взору гостей предстало помещение, отдалённо напоминающее таверну. Проводник усадил их за пустой стол, к которому спустя время подсел неприметный с виду сероглазый мужчина в шаппероне. Дрался он явно много за свою жизнь, чему свидетельствовал кривой нос.
– Чем могу помочь доблестному ордену Мучеников? – спросил незнакомец.
Кулескор не знал местных обычаев, потому молчал. Дознаватель Ортен начал допрос:
– Кто управляет городом? Говори по существу, Шрам, – барон понял, что кличку бандит получил не просто так. Хотя ни на лице, ни на руках каких-то увечий не виднелось.
– Бурмистр Р'Лекун, – кривоносый улыбнулся. – Мы в казну платим справно.
Дознаватель молниеносно перекинулся через стол, вцепился тому за татуированное запястье и начал заламывать. Кулес схватился за оружие, но окружающие не проявляли агрессии, словно сами желали избавиться от соратника и ожидали развязки.
– Правду, еблан, – прорычал рыцарь-фогт. – От этих слов судьба страны может зависеть. Сейчас мы не ваши наркопритоны ищем. Кто ваш лидер и покровитель?
– Неужели сами не знаете, ох… раз ведёте нас последние лет десять?.. – скрежеща зубами, удивился кривоносый.
– Он постоянно ускользает и игнорирует встречи с нами, – проговорил Ортен, круче выворачивая руку собеседнику. – Говори. Нам плевать на ваши мелкие делишки, у нас дело серьёзное и касается всего нортирского народа.
Кажется, моментом взгляд бандита прояснился. Пробудилась совесть? Кулескор продолжал молчаливо наблюдать за сценой, пока кривоносый не обратился к нему:
– Орденский начальник?
– Тебя не должно ебать, – рыкнул барон.
– Ох, отпусти, великий сир!.. – у кажущегося суровым бандита прорезался неприятный фальцет. – Где искать, понятия не имею… но раз дело такое серьёзное, дам наводку, у кого искать. Спросите у тавернщика на площади Молочных фонарей…
– Таверна «Пигалица», – подтвердил Ортен и отпустил бандита. – Отдыхай, Шрам. Из города не выезжай пока, иначе накажем. Ваша милость, вы хотели что-то сказать?
– Молись, чтобы мы не вернулись, кривоносый, – отстранённо сказал Кулес. Его голос наполнил притон жгучим морозом. – Это будет твой последний дипломатический приём.
Бандит со стыдливым выражением лица избежал взгляда чужака и потупил взор.
Вернулись к остальному отряду. Кулескор командовал двигаться в центр города. Дознаватель молча ехал рядом. Барон улавливал желание спутника обсудить беседу, но суровое безэмоциональное лицо с распоротой когда-то щекой отвергало всякие желания завязать разговор.
На площади Молочных фонарей грудилась толпа народа. Конных пропускали с трудом: люди стояли в очередях, ругались и пихались, кое-где доходило до драк. Ортен пояснил, что площадь названа так из-за давней традиции свозить в центр города из окрестных хозяйств молочные продукты. Отсюда же их забирали владельцы и рабочие городских лавок, таверн и мастерских, потому люди занимали очереди с раннего утра. Подобно фонарям, за торговыми лавками стояли вертикальные оловянные цистерны, которые с трудом наполняли молочники: люди чуть ли не вырывали вёдра у тех из рук. Такой дикости Кулес видел за свою жизнь немного.
Оставив сопровождение перекрывать все входы и выходы внутрь, барон и рыцарь вошли в «Пигалицу». В лёгкие ударил едкий запах дыма. Ортен пояснил, что здесь варится особый напиток с непередаваемым жгучим букетом. Действует пойло как наркотик, вызывая у пьющего привыкание, хотя для здоровья, повторял второй раз орденский офицер, «корфеир» не оказывает пагубного влияния.
У тавернщика стояла толпа, люди требовали выпивки. Переглянувшись, военные расправили подолы плащей. Рукояти мечей и гербы на груди разогнали галдёж и недовольные крики. Одна женщина с визгом наступила на тяжёлый баронский сапог, хотела выругаться на Кулескора, но словила нечеловеческий взгляд и отступила.
– Лодери? – уточнил Ортен у тавернщика, когда толпа начала рассеиваться под суровым взором провинциального дворянина.
– Нет, младший брат, Кидар, – тревожно осмотрелся пузатый тавернщик. – У нас очередь вообще-то и на орденских служащих распространяется, но вижу по вашим лицам, что дело серьёзное.
– Брат где? – спросил Кулес.
– Подался в церковники, – ответил пухлый, почёсывая шапкой ощетиненную голову. – Несколько дней назад бежал из города. Вера в голову ударила. Теперь моя таверна. Документы готовятся, начальник!
– Посади за стойку девицу, – кивнул барон на веснушку рядом, которая с трудом успевала опорожнять бочонки и наполнять кружки. – Пойдём туда, где потише.
Тавернщик недовольно кивнул, понимая, что выбора у него нет.
В подсобном помещении промеж стеллажей с едой бегали здоровенные мыши. Даже свет фонаря не отпугивал грызунов, потому Кулес смахнул наглое существо с дырявого стула и сел. Ортен проверил, что других путей в погреб нет, и встал у двери. Пухлый делал вид, будто пересчитывает запасы еды.
– На кого работаешь? – поинтересовался Кулескор.
– На себя, вольный торговец, – здоровяк ответил спокойно, словно допросы ему устраивали каждый день.
– Не с того начинаем, – прошептал Ортен. – Забияка, кажется, твоя кличка? Ты, полагаю, продолжаешь дело брата?
Тавернщик кивнул, стараясь не смотреть на гостей. Дознаватель продолжал:
– Значит, много кому наливаешь. Нам нужен тот, кто заходит сюда, возможно, не очень часто. Возможно, сюда заходят его верные слуги и помощники. Но имя его боятся произносить простолюдины. Орденмастерство ищет несколько лет, но находит только бесконечные псевдонимы и подставных людей. Где настоящий бурмистр города?
В ответ молчание. Только шелест бумаги наполнял погреб: пухлый неторопливо перебрал этикетки завёрнутых в бумагу припасов и продолжил изучать содержимое корзинок, кажется, с рыбой.
– Дело серьёзное. Хочешь, можем заплатить, – предложил Кулес. – Но если ты нам не поможешь, велик шанс, что…
– Ни одно золото не стоит собственной жизни, – Забияка даже не повернулся.
– Мы можем дать столько золота, что ты откроешь таверну в другом городе, – проговорил барон.
– Они найдут в любом городе. Надо будет, найдут на другом материке. Эти люди страшнее вас, поверьте.
– Лига Тейбара? – уточнил местный рыцарь.
– Похуже будут тейбарцев-то.
– Даже не знаю, кто может быть хуже, – усмехнулся Ортен, скрестив руки на груди.
– Военные – рыцари и дворяне – всю жизнь в походах проводят, – тавернщик повернул серьёзное лицо к орденцу. – Мы, голытьба, только и можем, что жить и выживать на костях предков. И защищать нас некому. Вы не приставите ни к моей таверне, ни к дому моей сестры эскадрон рыцарей. И тех купят, если нужда возникнет.
Кулескор вскочил, усадил хозяина на стул, распугав последних мышей; схватил Забияку за плечи и впился в него взглядом, полным тревоги и отчаяния.
– Брата любишь? – механически спросил барон. Допрашиваемый истерически кивнул. – Знаешь, в каких людей сейчас превращает нас церковь? В фанатиков, еретиков и отступников! Хвала Творцу, что ваш город орденские рыцари вычистили от этой грязи! Но то лишь прелюдия к первому акту! Они собираются. И скоро пойдут на юг. Тогда те, чьи имена ты прячешь за призмой страха и невежества, станут для тебя делом второстепенной важности! Как и ты для них…
Ортен подошёл к ним, уставился на Забияку. Тот старался избегать баронского взора. Кулес чувствовал, как текущие события начинают изменять его. Но хладнокровию следовало прогнать тревогу. Эмоции могли лишь навредить.
– Успокойся, молочник, – выдохнул Кулескор. – Может, твой брат выберется из передряги.
– Он себе татуировку набил на предплечье… – в глазах тавернщика показались слёзы. – С этой дороги не сойти, судари. Теперь его ждёт ваш клинок или кого-то из ваших сослуживцев. Вы будете убивать всех без разбора, даже тех, кого ещё можно спасти.
– Не будем, – твёрдо сказал Кулес. Ортен молчаливо кивнул.
Здоровяк обхватил лицо ладонями. Что-то – молитва или отчаяние – послышалось из его уст. Успокоившись, он спросил:
– По манере говорить и шраму вижу, что вы не просто суровый воин, но и тот, кто знаком с честью. И честностью, надеюсь, интуиция не обманывает меня. Клянитесь, сир. Клянитесь перед ликом Всевышнего, целуя крест Его и Перст Первородный, что вы не отступите от своего пути. Нас, простолюдинов, ещё можно спасти от злобных бесов, какие выжидают в тёмных закоулках головы каждого. Прошу, ваше превосходительство…
– Клянусь Творцом. Если человек способен одуматься, готов к изменениям, значит, рассудок его просит прощения, а сердце ищет искупления. Тогда его можно исправить. Наставить на путь истинный. И не всегда это путь богослужения, – выпалил Кулескор под удивлённый взгляд спутника. – Клянусь жизнию своей, что путь истинной добродетели пролегает сквозь тернии мрака священным фонарём. Я – длань Его, верный Его слову маяк. Наставляю на путь и веду за собой, прикрывая тот мрак. Мрак, что ждёт за порогом, то, что скрывается внутри. Явив ему Вечный Свет воочию, мы изгоним, прогоним, пожнём хлеба плоды. С пылающим сердцем пронесёмся над бренной землёй, подарим Свет и в очаг, и неверному домой.
Прекратилось шуршанье по углам погреба, словно вслушались мыши. Тавернщик засиял, склонил голову и начал говорить.
***
Рыцарь подозвал хозяйку, Клайла осторожно выглянула из-за угла: по улице брели фанатики, не больше полудюжины. На цепи они вели какого-то безумца, который передвигался на четвереньках. Мирных на улицах Лартомиана почти не было, в тёмное время суток – тем более. Рейсте, командир отряда, прильнул к уху госпожи и сказал:
– Нет смысла искать лошадей, ваша милость. В городе комендантский час, в такое время ворота всегда закрыты, конь ничего не стоит.
– Моя Скарлинт… – пробурчала баронесса.
– Нужно возвращаться в туннель и пробиваться через стоки, – продолжал рыцарь. – Город стоит на холме, часть коммуникаций могут выходить на поверхность.
– Посмотри на эту тварь с выбитым церковным клеймом на лбу! – вырвался гневный шёпот из её уст. – Это не человек, а собака или обезьяна!..
Тварь сорвалась с поводка и бросилась в сторону другого отряда фанатиков. Хозяин удержал, но между еретиками возникла страшная ругань. Улицу насыщали всевозможные проклятия и обвинения в отступничестве и предательстве «истинно священной веры».
– Точно не человек… – прошептал сын Клайлы позади.
– Рейсте, – обратилась к командиру дворянка, – наши лошади остались у Иллаэ. Если беглец перелез через забор в тёмное время суток, то и у нас есть шанс.
– Шанс есть, но как выбраться из города, матушка? – вступила в разговор дочь Клайлы.
– Найлиа, коней можно будет обменять. Я готова отдать привратникам на воротах все украшения, личные вещи, даже фамильный амулет, но здесь оставаться нельзя! А в туннелях ещё опаснее!
– Но, матушка! – продолжала девушка. – Рейсте сказал, что лошади бесполезны сейчас!
– Тише! – рявкнул старший рыцарь. – Вроде нас услышали…
Клайла вслушалась. Действительно, казалось, будто топот на улице перестал. Но скоро по мостовой вновь зачеканили подкованные боты.
– Нет, Творец защищает нас, идут дальше… Госпожа, у меня есть одна идея. Но я бы не хотел делить наш отряд. Еретики бродят группами по пять-шесть человек, у нас же четверо… – рыцарь взглянул на Корста. Клайла с ужасом уловила мысль. – У нас пять человек, кто владеет оружием.
– Моему сыну тринадцать! – не выдержала она.
– Я справлюсь, мама!
– Госпожа, – вновь обратился Рейсте, – нужно решать сейчас, пока темно, и патрули увлечены шумом вдали.
– Сир, вы не обратили внимания, откуда шум? – спросил один из служек.
Тот ещё раз высунулся за угол.
– С той стороны, откуда мы бежали! Не может ли такого быть, ваша милость, – обратился служка уже к Клайле, – что ваш тревожный сон оказался вещим? И вы спасли нас?
– Нужно исследовать, что там, – констатировал Рейсте. – Госпожа, я возьму двоих и…
– Ты возьмёшь меня и Кирдо, – кивнула хозяйка на второго рыцаря и повернулась к сыну. – Корст, остаёшься за старшего, стойте тут, ждите нас.
Сын согласился. Они спрятались обратно в неприметный проулок между домами. Найлиа хотела пожелать что-то матери, но та предостерегла её:
– Дорога каждая секунда, дитя.
Втроём двигались вдоль домов, изучая обстановку в окнах. Ни один из домов многотысячного города не подавал признаков жизни, словно всё население вымерло. Только патрули фанатиков бродили по улицам цепными псами, которые с остервенением охраняют разорённую будку.
Пройдя несколько улиц, беглецы вышли на небольшую площадь. В некоторых домах появились едва заметные огоньки. Клайла поняла, что жители стараются использовать тусклые лампады, а не ослепляющие в ночи домашние фонари. Здесь же обсидиан неба о десятках звёзд разрезала полупрозрачная дымка. Послышались отдалённые крики, по улице пронеслась запряжённая тройкой цистерна с облачёнными в глянцевую одежду мужчинами.
– Тушить едут… – Рейсте проводил взглядом повозку. – Плохо дело. Идём за ними.
Спустя несколько улочек и ещё одну площадь троица вышла к знакомому поместью. Пылали конюшни и пристройки. Главный корпус старательно тушили слуги Иллаэ, но вёдер нескольким десяткам людей не хватало. Огнеборцы хотели загнать цистерну в распахнутые ворота, но выстроившиеся вдоль забора фанатики не пускали их, грозя спустить с цепей диких человекоподобных существ.
– Ваша милость, нужно уходить, – заявил Рейсте. – Конюшня горит, наших лошадей не вижу…
– Я вижу! Скарлинт, моя девочка носится по двору!.. Что они творят?! – возмутилась баронесса. – Это же гражданская война внутри города!
– И многие заступят за дворян? – парировал командир её стражи, почёсывая щетину.
Клайла всмотрелась в обстановку: у главных дверей носилась женская фигура в ночной рубашке. Женщина рвала на себе волосы, кричала на подчинённых, отказывалась от поданной слугой лошади, одной из немногих, что уцелели в пожарище.
Со стороны конюшен раздавалась смесь жутких стонов, перерастающих то в ржание, то в ожесточённый вой. По территории поместья бродили церковники, не похожие на патрульных. Видимо, они и начали выкуривать хозяйку.
– Все наши животные погибли, Скарлинт куда-то пропала… – не выдержала баронесса. – Теперь либо красть, либо рассчитывать на…
– Глядите! – второй рыцарь по имени Кирдо указал на столпотворение.
Послышался лязг стали. Стража Иллаэ начала отбиваться от наседающих фанатиков, но те давили числом. Патрульные спустили двух чудовищ с цепей и поспешили на помощь. Клайла с ужасом взвизгнула, когда одному из стражей чудовище вгрызлось в шею и начало пожирать.
– Иллаэ, беги, беги, идиотка!.. – шептала беженка.
Маркизу схватили за волосы и потащили к воротам. Там стояли несколько фанатиков, что не принимали участия в резне. Рейсте словно подкосило, он сказал хозяйке:
– Рядом с главарём, у которого колпак покрыт рунами, ваш слуга стоит. Который сбежал перед тем, как вы заснули. Зиннер зовут его.
Клайла злобно скрипнула зубами, сжав пальцами подолы плаща. От ворот доносились крики. Хозяйка поместья говорила со своими судьями на повышенных тонах. Резня продолжалась. Одно из чудовищ, покончив с очередным стражником, странной походкой на четвереньках направилось к Иллаэ. Клайла хотела крикнуть, предупредить, но дрессировщик усмирил гуманоидное нечто.
– Ваша милость, нужно уходить, – повернулся Рейсте. – Хватит на вашу жизнь впечатлений. Больше у вас не осталось верных людей в Лартомиане.
– Нужно спасти её! – женщиной возобладали эмоции.
– Там сорок человек с оружием и несколько существ, которые похожи на людей только строением конечностей, госпожа, – вступил второй рыцарь. – Мы давали клятву милорду Кулескору, что будем защищать вас и ваших детей. Но не взбалмошную даму, окружённую стаей волков.
Клайла сдержала слёзы, чувствуя беспомощность. Оценила ситуацию: с Иллаэ сорвали одежду, двое держали за руки. Третий пытался поставить клеймо на её лоб, но узница яростно вырывалась, поливая округу нецензурной бранью, что прорезала окружающий шум визгливостью. Наконец хозяйка треснула распинающегося главаря между ног, того скрючило, но он быстро оправился, выхватил клеймо из рук слуги и с размаху всадил в лоб маркизе. Иллаэ упала с пробитой головой замертво. На вопль Клайлы фанатики обернулись. Рыцари схватили госпожу под руки и рванули в проулок.
Бежали долго, петляя по незнакомым улицам. Город за спиной оживал. Один раз беженцы вернулись к пылающему кострищу поместья, у которого трудились только огнеборцы. Запах гари дал о себе знать, Клайла и сопровождающие начали кашлять.
