Отдел Нечисть

– Пару дней назад, прямо здесь в подъезде. Я проверяла почтовый ящик, а ко мне подошел почтальон, такой высокий, в форменной одежде, и сказал, что нам пришло заказное письмо. И дал извещение. Я предложила ему подняться к нам, но он отказался.

– А письмо?

– Я ходила на почту, но там ничего не нашли.

– Внешность его запомнили? – без особой надежды уточнил следователь.

В ответ пострадавшая лишь пожала плечами.

По горячим следам задержать инородного преступника не удалось – сгустки материи исчезали где-то за домом между старыми гаражами. Установить наличие похищенного также не представилось возможным – все вещи оказались на месте. С пострадавшей начали работать психологи, а патологоанатом забрал труп на исследование. По итогам ни одной даже маломальской версии.

Дождавшись, пока пристальное око особиста переключится на кого-то другого, я быстро покинул свое место и последовал за фотографом – снимки ауры с места происшествия он сделал, и мне необходимо было их увидеть.

– Простой, можно тебя на секунду, – остановил я молодого сотрудника. И пока тот пытался понять, кто я такой и какими полномочиями обладаю, я ловко открыл его чемодан и выхватил несколько снимков.

– Что вы делаете? По какому праву?! – тут же возмутился эксперт.

Мне хватило одного взгляда, чтобы оценить насильственное воздействие на человека. Темно-синий след в области сердца и такого же цвета пятна в районе шеи. Если это и был домовой, то силы у него минимум как у буки или нечисти его уровня. Один в один как в момент утреннего нападения.

– Прости, – я быстро вернул снимки на место, даже замок защелкнул. – Переживал, что засветились. Освещение, знаешь ли, и все-такое.

Но эксперта этот ответ не удовлетворил.

– Да кто вы вообще такой? Кто вам позволил? Ваше звание, должность? Предоставьте жетон!..

Кажется, он спрашивал еще что-то, но я его уже не слышал. Выйдя из подъезда, перешагнул миниатюрный заборчик, окруживший детскую площадку, и, присев на скамейку, закурил. Но побыть одному мне не удалось: ко мне подсел низкорослый старичок в джинсах и модной спортивной безрукавке. И откуда он только взялся. Впрочем, после особистов я догадывался, кого принес ко мне лихой ветер.

– Позволите?

– Вы уже и так сидите, – равнодушно произнес я.

– Логично.

– Кто вы?

– Можете называть меня господином атташе.

– Звучит лаконично.

В ответ он только улыбнулся:

– Скажите, Артур Олегович. Давно вы работаете в «Нечисти»?

– А вы разве не успели изучить мое личное дело? – удивился я.

Старик нахмурился:

– Не стоит драматизировать, пока этого не требуется. Тем более, что мне важны не бессмысленные заключения кадровиков или вашего руководства, а ваше личное отношение ко всему происходящему.

Хуже особистов могут быть только комитетчики. Первые хотя бы не лезут в душу, и к их хамству легко привыкнуть и подстроиться, главное, стой на своем – не виноват, и все. Пускай сначала докажут. А вот с Внутренним комитетом все гораздо сложнее. Они ведь люди гражданские, от устава и внутренних приказов далеки, с ними простой отпиской не отделаешься, будут копать до последнего. Я слышал, что первый состав Внутренних набирали в основном из сотрудников РАН – физики, метафизики, фазафизики и прочих представителей новой науки. Впрочем, кому как не им доверить Первый контакт с потусторонними. Военные только дров наломали бы.

– Знаете, за сегодняшние сутки я порядок устал и с удовольствием отправился бы домой. Так что давайте сразу перейдем к основным вопросам, – предложил я.

– Давайте, – охотно согласился атташе. И, пожевав губами, задумчиво уставился на прожженный рукав моей куртки. Но спросил он совершенно о другом: – Вы на данном участке уже девять лет, верно?

– Да.

– А до этого служили в криминальной полиции?

– Так точно, – брякнул я, – работал в отделе по терроризму и экстремизму. Но недолго, всего пару лет.

– А почему решили перевестись?

Странный вопрос. Впрочем, чего я ожидал от ученого человека.

– Деньги. Выше зарплаты, льготы там всякие. Выслуга год за два.

– Не разочаровывайте меня, Артур Олегович.

– Ну хорошо, – кивнул я. – Допустим, я не особо верил в бабушкины сказки и, когда официально открыли первый Кордон, решил лично убедиться, что все это правда, а не вымысел.

Старик улыбнулся:

– Ну это уже ближе к истине. И как, убедились?

– Убедился.

– И не разочаровались? – старик прищурился. – Только не забывайте, мы с вами договорились на откровенность. И без протокола.

– Честно, разочаровался, – выдержав небольшую паузу, я добавил: – Но не в работе. А в людях.

– Очень интересно. А можно полюбопытствовать, почему?

Я хмыкнул, затянулся сигаретой.

– Думал, что смогу приносить людям пользу. А как оказалось, она им по большому счету не нужна. Идеи симбиоза и общего блага, о которых твердило руководство, – фикция чистой воды. Мы используем нечисть как средство достижения цели. Даже к домашним животным отношение лучше. Тем более очень легко находить виновного среди бездушных.

– Можете привести примеры?

– Да сколько угодно. Достаточно открыть газету или включить телевизор. Смертельная авария на бетонке на прошлой неделе. Причина: выбоины на дороге. Кто виноват? – черти, это они свою работу не выполнили. А копнуть глубже, почему руководитель не поставил асфальт? Почему не спланировали с весны план реконструкции дороги? Так нет, чертей депортировали, и дело с концом.

– Честно сказать, не ожидал от вас услышать такое, – признался старик.

– Потому что мое мнение расходится с вашими принципами?

– Мои принципы тут ни при чем, а вот ваши поступки говорят совершенно об иной философии.

Повернув голову, я удивленно уставился на атташе:

– Вы это о чем?

– Ну посудите сами: в коллективе вас считают рьяным ненавистником всего потустороннего – мнение большинства, между прочим. В обхождении с задержанными вы проявляете излишнюю жестокость, отсюда и многочисленные жалобы в Межрасовое ведомство. Причем не только от депортируемых, но и от простых временщиков. Ко всему прочему, трагедия, что произошла в вашей семье…

– Давайте не будем ворошить прошлое, – резко оборвал я представителя комитета.

– Не будем, – не стал настаивать атташе. – Но факт остается фактом: вы до сих пор вините не того, кто совершил преступление в отношении вашей семьи, а всех, кого мы именуем нечистой силой. И главное: именно на вашей территории за неполные сутки происходят подряд два убийства. Человек становится жертвой нечисти, причем низшего уровня. Вопиющий случай! За последние пять лет зафиксировано всего-навсего семь подобных случаев. Но только в том, что произошло у вас, в аурном следе присутствует человеческий след. Нечисть и человек – невиданный факт. И в эпицентре всего этого граничный полицейский, входящий в группу риска. Что скажите?

– Примитивная версия, – сказал я.

– Но она с легкостью все объясняет, – возразил старик.

– Даже мотив?

Голова старика слегка дернулась. Интересно, это реакция на мой вопрос или обычный нервный тик.

– Планируете меня арестовать? – спросил я, нарушив неприятную тишину.

– Пока нет.

– А вдруг я начну заметать следы? Не боитесь?

– Не боюсь. Если вы имеете причастность к этим преступлениям, мы обязательно это докажем. И вам прекрасно известно, что аурный след хранится очень долго. Ну, а если мы ошибаемся, то вам и волноваться не о чем. Так что давайте дождемся результатов экспертизы и анализа человеческой ауры.

– Это дело небыстрое.

– Так и мы никуда не торопимся, – улыбнулся атташе.

Мы немного помолчали. Затем старик тяжело вздохнул и, покинув скамейку, коротко объявил:

– И, кстати, до оглашения результатов экспертизы вы отстранены от службы.

– Краткосрочный отпуск? – нервно пошутил я.

– Скорее затяжной больничный. Жетон, карточку заместителя и служебное удостоверение сдадите непосредственному начальнику, неисполненные дела – в штаб. Все ясно?

Я хотел что-то возразить, но не стал. А на очередную шутку сил тоже не осталось. Поэтому я просто кивнул и отправился домой пешком.

Бывают минуты, когда кажется, что земля уходит из-под ног, и возникает предположение, что ничего уже не исправить. Тебя просто вышибает из зоны комфорта на обочину нескончаемых проблем. Именно в этом состоянии ты начинаешь смотреть на окружающий мир немного иначе, так сказать, под призмой собственных неприятностей. Мерзкое состояние, но в чем-то правильное. Только так можно произвести переоценку ценностей и выбрать дальнейший путь. В противном случае так и погрязнешь в неудачах, окончательно сдав позиции.

Но это все завтра, а сейчас просто стоит проветрить голову.

До дома было всего пару кварталов, пройдусь, а машину заберу утром.

По дороге я много думал, только все не о том. В голову лезла всякая ерунда, не касавшаяся работы. В какой-то момент я просто остановился и, повернув голову, уставился на неоновую вывеску магазина «Продукты 24». В предрассветных сумерках она смотрелась на фасаде белой пятиэтажки как-то нелепо, вычурно, но в моем случае произвела некий отрезвляющий эффект. А холодильник-то у меня пустой. После развода следить за пополнением стратегических запасов стало некому.

Желудок подтвердил требование протяжным урчанием. Я хлопнул себя по карману, проверив наличие бумажника, и спустился по ступенькам в полуподвальное помещение, где был расположен круглосуточный магазин.

Проскользнув в узкую дверь, я уперся в широкую полку, заставленную чипсами и шоколадками. Умение втиснуть огромное количество товара в минимальное количество квадратных метров – сродни обману фокусника. Посетителю никакого комфорта, зато, сделав двадцать шагов, можно было собрать целую потребительскую корзину всякого ненужного барахла.

Повернув за угол, к кассе, я внезапно замер. Продавец смотрел на меня глазами, полными ужаса. Его руки были подняты вверх, а кончики пальцев заметно подрагивали. Опустив корзинку на пол, я перевел взгляд на стоявшего немного левее грабителя. Худой, высокий и слегка сгорбленный. Выставив перед собой нож, он дергался, словно наркоман в период ломки. Еще лет пять назад я решил бы, что все дело в дозе. Но теперь все изменилось. Не каждый преступник являлся человеком, а мотивы преступления и вовсе были сродни сложнейшему ребусу. Вот кто он такой? И деньги ли ему нужны от продавца или что-то другое?

– Не дури, тебя здесь никто не боится, – спокойно произнес я.

Парень едва не подпрыгнул на месте. Капюшон его спортивной куртки слегка съехал назад, и наружу полезли длинные, кудрявые волосы. На меня взирал один единственный, неестественных размеров глаз, расположенный аккурат прямо над переносицей.

– Лучше сам убирайся, челове-е-ек, – прошипел грабитель.

– Брось нож, нечисть, – упрямо повторил я.

Жетоном лихо не напугаешь, они ребята отмороженные, причем на всю голову.

Но я все-таки продемонстрировал свою принадлежность к граничной службе.

– Да пошел ты, шпынь7!

Так я и думал. Когда нечисть впадает в раж, уговоры бесполезны.

Жетон полетел ему под ноги. На лице лихо возникла довольная ухмылка. Видимо, решил, что я психанул и спасовал перед ним. Все-таки люди и представители Крайнего мира слишком разные.

Быстро сократив расстояние, я нанес ему резкий боковой. Взмах ножом наотмашь не застал меня врасплох. Я ушел с линии атаки, перехватил руку и локтем угодил ему на этот раз в висок. Затем вывернул противнику руку и выбил нож.

Гибкие наручники оказались как нельзя кстати. Активировав замок, я поднял нож и швырнул его на стойку. Это с обычными преступниками все сложно: надо снимать отпечатки пальцев, изымать видеозапись, проводить экспертизы, а только потом руководствоваться показаниями свидетелей. С нечистью все иначе – отпечатков нет, аппаратура дает сбои, так что экспертиза нужна особая, прямо на месте. А показания людей всегда в приоритете.

– Ах ты, погань! Ну я тебя достану! Слышишь?! Достану! – прохрипело лихо.

Тысячу раз я слышал такие угрозы, и, наверное, стоило сдержаться от проявления излишней жестокости. Но не совладал с эмоциями. И выпустил пар! Сейчас мне это было просто необходимо.

Прижав коленом голову грабителя к напольной плитке, я размахнулся, чтобы ударить. Но так и замер. Граничникам такое позволительно, а вот гражданскому лицу – нет.

– Вызывай девятку8, – приказал я продавцу.

Продавец все еще не мог прийти в себя: на лице испарина, сухие губы шептали что-то неразборчивое. Я указал на столешницу – там, где обычно располагалась тревожная кнопка.

Опустив дрожащую руку на стойку, мужчина наконец совладал с собой и вытер рукавом капельки пота. Потом произнес что-то напоминающее «спасибо». Я кивнул, поднял корзинку и отправился совершать покупки.

Грабитель все еще дергался на полу, но гибкие наручники не просто сковывали руки – полностью обездвиживали потустороннего. Никуда теперь не денется!

Наряд я дожидаться не стал. Пострадавший и так обо всем прекрасно расскажет сам. И завертятся жернова правосудия. Лихо запрут в специальном боксе, пока будет тянуться разбирательство и доследственная проверка. Затем расследование, предъявление обвинения, суд – на все уйдет год, может чуть больше. А что поделать, бюрократия никуда не делась. А в случае с нечистью все сроки тянулись бесконечно. Оно и понятно – жизнь нечисти биологическими часами не измеряется. Они впадают в некое состояние, подобное анабиозу, и молча ждут вердикта.

Приговор обычно весьма прост – депортация: либо срочная, либо бессрочная. Сделай ручкой этому миру и не суйся сюда больше…

Остановившись на перекрестке, я подслеповато взглянул на противоположную сторону. Возле старой сталинки мелькнула чья-та сгорбленная тень. Мужчина бросил окурок в лужу, сунул руки в карманы и быстрым шагом направился вверх по дорожке.

Случайность, или он ждал именно меня? Где-то в глубине души росло подозрение, что верный именно второй вариант. Пускай я лишился работы и жетона граничной службы, будем считать, что потерял его в магазине, но что это меняло? Два убийства, покушение на жизнь и здоровье сотрудника граничной полиции, применение Заклятия и прочее никуда не исчезло. И возникла твердая уверенность, что эта история так просто меня не отпустит.

Глава 5. Приступ

Звонок в дверь заставил меня разразиться коротким, но весьма емким ругательством. Продрав глаза, я прошлепал по коридору и покрутил ручку замка. На пороге стоял мой неугомонный стажер. И выглядел он весьма бодро для столь раннего времени.

Мне, наверное, стоило удивиться, но вместо этого я, буднично зевнув, указал ему на кухню.

– Проходи.

Аромат душистого зеленого жасминового чая медленно поплыл по квартире. Втянув носом вязкий аромат, тот довольно причмокнул. А на меня напал очередной приступ зевоты. Всегда так: чем больше спишь, тем больше хочется.

– Вас что, отстранили? – осторожно поинтересовался стажер.

– Уже побывал в отделе, – догадался я.

– Да там все на ушах стоят. Дежурные рассказали, как вы вчера лихо лихо задержали!

– Они-то откуда знают?

– Да с задержанного показания сняли.

– Понятно. А насчет отстранения?

– А никто не знает.

– А ты тогда откуда осведомлен?

– Так слышал, как начальник старшему по району говорил. Больше никто.

– Понятно.

Нарезав бутерброды, я поставил на стол тарелку и присел напротив.

– И что мы теперь будем делать?

Я посмотрел на стажера с умилением, словно добрый учитель на глупого ученика. Юношеский максимализм в самом ярком его проявлении. С одной стороны, в здравом смысле ему не откажешь, сидеть на месте нельзя, нужно действовать. А с другой стороны – с чего начинать?

– Насчет нас ты, конечно, погорячился., – сказал я. – Нет никаких нас. – Получилось, как в какой-то мелодраме. Да и шут с ним. Но объяснить все-таки стоило. – Короче, ты отправляешься в отдел и продолжаешь стажировку под руководством другого сотрудника, а я закончу завтрак, а потом… Но это уже не твое дело!

Стажер кивнул, но, по всей видимости, просто ради приличия. А потом выдал:

– Знаете, честно говоря, я был о вас лучшего мнения.

Причем произнес он это с таким разочарованием, что я едва не поперхнулся. Если так и дальше пойдет, он мне не просто перечить начнет, а советы станет давать.

– Я с тобой поспорил бы, да время жалко терять. Поэтому жду от тебя дельного предложения.

Думал, стажер откажется. Но вместо этого он уверенно заявил:

– Да все проще пареной репы…

Отставив чашку в сторону, тот подхватил тарелку с бутербродами, передвинул её на середину стола и, указав на нее, как на некий объект особой важности, принялся объяснять:

– Допустим, это у нас будет отдел Нечисть. Вам туда, конечно, вход заказан. Ну а мне-то нет. Понимаете, к чему я клоню?

– Допустим, – задумчиво сказал я.

– Так вот, – с энтузиазмом продолжил стажер: – Я в данном случае могу быть вашими ушами и глазами в стане врага. Меня временно перевели в штаб, работа не пыльная: в первой половине дня развожу бумажки, а потом в вашем полном распоряжении. Тем более могу заглянуть, куда скажите, кое-что сфотографировать, подслушать. Да мы с вами это дело на раз-два раскроем!

– Стоп, стоп, стоп!

– Да вы не сомневайтесь, даже если меня хватятся, ну или сцапают, например, я вас ни за что не выдам.

– Да прекрати ты языком молоть!

– Мы это дело заварили, нам его и расхлебывать…

– Все, хватит! – Не выдержав, я ударил кулаком по столу. Иначе этого словоплета было не остановить.

Стажер тут же замолк и вжал голову в плечи.

Кашлянув в кулак, я понял, что немного погорячился. И уже более спокойно попытался объяснить:

– Да пойми ты, дурья башка. То, что сейчас происходит, не видеоигра или второсортный боевик. Все гораздо серьезнее. И, знаешь, если я решу продолжить расследование, то уж точно без твоей дилетантской помощи.

Как бы я ни старался сгладить свою речь, все равно получилось как-то грубо. Но по-другому этого юнца не утихомирить. Стажер поник. Потянулся к чашке, отхлебнул чая и обиженно шмыгнул носом.

– Я просто хотел помочь… Вы мне все-таки вчера жизнь спасли… А вас за это, вернее, конечно же, не за это, но отстранили. Несправедливо, понимаете. Вам ведь теперь и обратиться не к кому. Коллеги про вас сплетни распускать начнут… Виктор Ворсович в больницу угодил… Неизвестно, выживет теперь или нет…

– Что?! – я едва не подскочил на месте. – Как в больницу? Когда? Откуда?!

Стажер пожал плечами:

– Не знаю. Я утром заехал к вашему бывшему начальнику – думал, что забыл у него свою сумку, ну, папку с чистой бумагой. А мне и говорят, у Виктора Ворсовича, мол, приступ был. Получается, папка так у него в кабинете и лежит, а забрать нельзя, не пускают.

Но я уже не слушал его пустую болтовню: сорвавшись с места, забежал в комнату, быстро оделся, подхватил «Сдерживатель» – благо, разрешение на него было – и, заскочив на кухню, спросил:

– Ты знаешь, какая больница?

– Склифосовского, – обескураженно сказал стажер.

– Поехали! Такси я уже вызвал.

Водитель ехал на предельной скорости, ловко лавируя между машинами, – поспособствовала премия, пара хрустящих бумажек.

Не в силах сдержать нервозность, я всю дорогу барабанил ладонями по коленям, а как только мы остановились, пулей выскочил и быстрым шагом направился к главному корпусу, где располагалась регистратура. По роду своей деятельности мне не раз приходилось опрашивать пострадавших от нечисти, так что все здесь было знакомо, плутать не пришлось.

– Я уверен, врачи сделают все возможное, – попытался утешить меня стажер.

Вместо объяснений я отдал короткий приказ:

– Отвлеки охрану.

Он почесал затылок, но спорить не стал.

Встав в сторонке, я принялся наблюдать за театральными способностями своего подчиненного – тот приблизился к охраннику, что преграждал путь к турникету, на ходу извлекая из кармана своего потрепанного плаща кучу каких-то бумажек. Секунда – они веером разлетелись в разные стороны. Сыграно было безукоризненно. Только уловка не сработала: охранник, скрестив руки на груди, остался стоять на месте. Но стажера это нисколько не смутило – опустившись на колени, он принялся собирать скомканные листочки. Делал он это настолько неуклюже, что я не удивился, когда, поднимаясь, он случайно задел один из стоявших на столе мониторов. Вот тут охранник не на шутку всполошился. Выставив руки вперед, он попытался поймать плоский экран. Но стажер подстраховался и зацепил ногой еще и хлипкий стол, слегка сдвинув его в сторону. Раздался неприятный скрип, и на кафельный пол полетели журнал, кроссворд, рация и прочие атрибуты охранной деятельности. А вот монитор повис на проводах в опасной близости от пола.

Я мысленно поаплодировал – нужный результат достигнут. На помощь охраннику поспешила сердобольная старушка из регистратуры. Я же тем временем беспрепятственно проник в святую святых пропускного контроля – крохотную стеклянную будку поста охраны.

Перелистнув страницу в журнале учета пациентов, быстро нашел номер отделения и палаты, где лежал мой бывший руководитель.

Короткая пометка: «Переведен из реанимации в стационар».

Так, отлично. Надеюсь, я не опоздал…

Протиснувшись мимо копошившихся у стола людей, я продемонстрировал обрывок пропуска, который выписал сам себе, и спокойно направился к лифту. Оказавшись в длинном коридоре, подошел к стойке. И здесь мое везение продолжилось – пост медсестры был пуст, видимо, она находилась на обходе.

Я быстро ознакомился с расположением палат и, развернувшись на месте, столкнулся с посетителем. Тощий старичок, высокий и сутулый, одетый в старомодный ярко-коричневый костюм-тройку, недовольно крякнул, отскочив сторону. Я ожидал от него праведного возмущения, но вместо этого он лишь прижал к груди авоську с ярко-зелеными яблоками и, широко осклабившись, произнес:

– Прошу прощения.

Ответить на такое мне было нечего. Я проводил посетителя задумчивым взглядом. Крохотные глазки, широкий нос и неприятная, заискивающая улыбка – очень знакомое лицо. И где я мог его видеть?

Впрочем, предаваться воспоминаниям было некогда, сейчас имелись дела и поважнее.

Постучавшись в палату, я не стал ждать ответа. Если мои подозрения были верны, то дорога каждая секунда.

Открытая дверь породила в палате сквозняк: оконная рама с грохотом захлопнулась, зажав занавеску. Койки были пусты – все, кроме одной, на которой лежало бездыханное тело бывшего полковника граничной службы, отдела Нечисть. Орущая, словно сигнализация, аппаратура искусственного дыхания была отключена от пациента.

Развернувшись, я рванул к лифту. Конечно, эта была всего лишь догадка, но в списке подозреваемых значился лишь один человек – старикашка в коричневом костюме-тройке!

Пробегая по коридору, я столкнулся с врачом, жевавшим зеленое яблоко.

– Пятая палата, остановка сердца!

Врач сразу все понял – прижав к груди стетоскоп, он поспешил на помощь. Хотелось верить, что успеет, и Виктор Ворсович выкарабкается. Но надежды было мало.

Добежав до лифта, я инстинктивно нажал кнопку вызова. На световом табло горела цифра 1.

Пожарная лестница – иначе не догоню.

Перепрыгивая через ступеньки, я чувствовал, что начинаю задыхаться, но адреналин упрямо гнал меня вперед. Выскочив на улицу, я устремился налево к Аптекарскому огороду. Уж не знаю почему, но мне показалось, что подозреваемый или кто-то очень на него похожий направился именно туда. Широкая улица, плотное движение – легче затеряться в толпе, да и к метро ближайший путь.

Остановившись рядом с перекрестком, я согнулся пополам и попытался отдышаться – старичка и след простыл. И куда мне теперь?! Направо к Олимпийскому или налево к Сухаревской? И там, и там располагались старейшие в Москве Кордоны. И если нечисть – в том, что под личиной старика скрывался самый настоящий злыдень, я нисколько не сомневался – соберется покинуть наш мир, то какой путь выберет?

– Простите, вы не подскажите, как нам пройти к Паноптикуму? – обратилась ко мне молодая женщина с двумя детьми.

– Вам надо чуть дальше, до Ботанического переулка, – сказал я. – Там главный корпус экспозиции.

– Извините еще раз, а вы случайно не знаете, с детьми туда пускают? – тут же накинулась с расспросами молодая мамаша. – Просто Ивану – семь, а вот Мариночка хоть и старше, а выглядит совсем маленькой. Вот я и опасаюсь, вдруг не пустят. Я слышала, там с шести только…

– Простите, точно не подскажу.

Женщина поблагодарила меня и поспешила к экспозиции, где демонстрировали экспонаты мира Нави, откуда, собственно говоря, к нам и пожаловала вся нечистая сила. В основном в Паноптикуме были представлены экзотические растения, но в отдельных залах можно было ознакомиться с удивительными существами, которых мы по старинке называли животными. На самом деле это были самые настоящие паразиты. Внешне же они очень сильно напоминали змей, ящериц и прочих земноводных.