Отдел Нечисть

Мы съехали с трассы на проселочную дорогу, которая тянулась вдоль заброшенных полей. Наверняка колхозные, а все травой поросли. В таких местах пшеницу не сеют. Запрещено на законодательном уровне. Хотя земля вроде бы хорошая, не тамбовский чернозем, конечно, но все-таки. Да и деревенские сюда не захаживают, они ведь ребята суеверные, и пограничные земли для них сродни неуспокоенному кладбищу.

Удивительно, столько лет на селе люди бок о бок с нечистой силой уживались, а теперь нос воротят. Впрочем, в последнее время кое-что стало меняться в лучшую сторону, например появились аграрные симбиозы. Фермеры, те, что посмекалистее, начали нанимать к себе леших и полевых. Трудоспособность-то у них выше, чем у человека, да и водку хоть и «трескают», а все-таки не в таких количествах, как наша «сельская интеллигенция». Таким образом, в заброшенные деревни и колхозы вернулась жизнь. Кому расскажешь – не поверят. Хотя городским ведь все равно, кто урожай собирает. Главное, чтобы в магазинах больше натурального продукта было, а остальное неважно.

Навигатор завис в самый неподходящий момент. Не критично, но все же, ведь на проселочной легко c пути сбиться, тут одних тропинок и разъездов больше десятка.

Так, если не ошибаюсь, здесь направо. Точно, вон и поляна c остроконечным колышком границы.

За последний год мне трижды приходилось бывать в резервации «Заря», которую полковник назвал Восемнашкой – депортировал отсюда несколько упырей в Крайний мир. Они по зиме в Коломну повадились, и ладно бы просто пугали, так ведь нет, грабежами промышлять стали. Полиция сначала местных уголовников трясла, пока наш отдел не подключили, а мы, в свою очередь, уже этих упырей и сыскали.

GPS вернул стрелку на маршрут, но тут же замерцал экран. А это уже особенности нечистой силы: техника в их присутствии очень чувствительной становится и часто из строя выходит. В зависимости от существа, конечно. Низшие, например, могут лишь помехи в радиоэфире создать, а если ведьму или навь взять – рядом с такими даже микроволновки взрываются. Вот почему я кнопочный телефон с собой таскаю, а заодно и ручку с блокнотом, никаких планшетов и прочих гаджетов. В моей работе это лишний риск потерять информацию. Между прочим, подобные вещи даже в Уставе граничной службы прописаны, просто не все его внимательно читают.

– Скажите, а что за странное отчество у вашего бывшего начальника, Ворсович? – с очередным глупым вопросом обратился ко мне стажер. – Оно вообще хоть что-нибудь значит?

Всю дорогу молчал, и как было хорошо, а теперь на подъезде решил почесать языками. А я уж думал, он стал исправляться.

– Это сокращение от Ворошиловского стрелка, – ответил я. – Во времена империи было принято детям давать имена в честь великих побед и достижений.

– Ворошиловский?

Дорога внезапно ушла вправо, и мне пришлось резко дернуть рулем. Стажер вцепился в потолочную ручку над дверью.

– И чему тебя только в твоем ПТУ учили. Неужели истории не было? – недовольно пробурчал я.

– Зря вы так. Что была такая каста воинов, я безусловно знаю, – тут же поправился собеседник.

– Каста… воинов?! – довольно странное определение вызвало у меня нервную усмешку. – Да ты в своем уме? Я все понимаю, но каста… Нет, брат, индийская культура тут ни при чем и шестирукие божества тоже…

– Да я просто думал.

– Неужели не читал?

Стажер пожал плечами:

– Ну просто названия больно схожие… Ну там вайши, брахмы, ворошилы.

– Хорошо, слушай, – не стал я разводить полемику, а просто рассказал: – Во время Второй мировой войны, когда она была, ты, надеюсь, знаешь? Ну вот, нашим бойцам вручали такой нагрудный знак отличия. Им награждались меткие стрелки. Понял? А ты говоришь, каста воинов.

– А-а-а-а… – протянул парень. – Теперь ясно. Помню, про подвиг такого стрелка даже фильм сняли.

Ну что тут сказать. Разница в десять лет, а между нами будто целая пропасть. Ну нельзя же быть таким необразованным. Стоп! И когда это я успел превратиться в брюзгу? Чего пристал к парню?! Сам ведь, пока в колледж не попал, ни одной книги не прочел, даже из школьной программы. А когда за профессиональную скамью сел, на фантастику подсел, и понеслось… Оказалось, что несерьезная литература фундамент новой науки заложила. Именно смелые идеи Уэллса и Верна легли в основу антифизики. «Чертова дюжина предсказаний» – кажется, именно с этого и началось открытие Крайнего мира.

Машина осторожно перебралась через хлипкий мосток и покатилась под горку. Граница зоны отчуждения была пройдена.

Заглушив двигатель, я выбрался наружу и внимательно огляделся.

У самой дороги стояла небольшая покосившаяся сторожка. Окна были завешаны какими-то старыми лохмотьями, которые, по всей видимости, раньше служили телогрейкой. Порожек сгнил и ушел в землю, стены поросли мхом – единственная странность среди общего запустения; трава вокруг строения была аккуратно скошена. Значит, мы на месте. Нечисть хоть и копирует человека, а далеко не во всем. Ей, в отличие от нас, комфорт ни к чему, поэтому и жить может хоть в подвале, хоть на крыше или под открытым небом.

Пригнув голову, чтобы не удариться о низкую крышу над крыльцом, я несколько раз постучал в дверь. Никто не ответил. Повторно извещать о своем присутствии я не стал, а просто вернулся к машине и стал ждать.

– Может, мы зря сюда приехали? Нет тут никого, – предположил стажер, с опаской поглядывая на заброшенную хибару.

– Дай время, сейчас появятся. Они ребята небыстрые.

– А может, не услышали или спят? – продолжил гадать стажер.

– Запомни, у нечисти нюх лучше, чем у собаки. Они нас еще за версту учуяли. Но чужаков для начала изучить надо. Затаиться и понаблюдать.

– Понятно, – сказал юноша и сладко зевнул во весь рот.

Комендантский час в резервации заканчивался около двенадцати, а потом нечисти было позволено покидать свои дома и схроны. Но я был уверен, режим соблюдали единицы. Да и какой здесь контроль. Тем более, когда имеется приусадебное хозяйство. А если быть до конца честным, представители Крайнего мира на закрытой территории, как в киселе, ничем не отличаются от наших сельчан, по крайней мере, тех, кто, надышавшись свежего воздуха, был способен лишь глушить самогон и рассуждать о вечном.

– Смотрите, – внезапно прохрипел стажер.

Кривая дверь приоткрылась настолько, что можно было различить спрятавшегося внутри челове… или кого-то похожего на представителя людского рода.

– Пограничная полиция, – спокойно сказал я.

Обычно такого представления вполне достаточно: нечисть не любит ссориться с законом. А точнее, делать это открыто. Существа вроде банника или болотного будут смотреть тебе в глаза, изображая щенячью преданность, а вслед нашепчут кучу проклятий, некоторые из которых обязательно сбудутся.

– Ну, долго нам ждать? Выходи, живо! – мой голос стал более требовательным.

Дверь заскрипела, и на крыльцо выбрался невысокий, худощавый мужичок. В дранных брюках, подвернутых до колена, и широкой, алого цвета рубашке со спутанными волосами. Ну вылитый цыган. Даже что-то вроде нательного креста имеется. Висит прямо на шее, сверкая дорогим металлом.

Шмыгнув носом, мужичок деловито оглядел нас с ног до головы и поинтересовался:

– Власть, ты что здесь забыла? Чего надобно?

– Ты – Зрячий3?

– Ну, а коли и я, так что?.. – Еще больше выпятив грудь, мужичок сплюнул мне прямо на мысок ботинка.

Вот как у них так получается: ничего из себя не представляет, а вид такой, словно гарем блудниц в наследство получил. Если бы я такого «красавца» в городе повстречал, то решил бы, что побирушка, а здесь среди вольных полей это существо занимало почетную должность председателя – надзирало за собратьями.

– Слушай сюда, бабай. Ты сейчас приведешь себя в подобающий вид и проведешь нам с коллегой короткую экскурсию по вашему скромному заповеднику. Все понял? – попытался я поставить его на место.

Мужичок достал папироску, закурил. Я заметил на тыльной стороне его ладони странную татуировку – что-то вроде перевернутой буквы «Р» – и исходящие во все стороны лучи солнца. Привычку разрисовывать свое тело, кстати, нечисть переняла от нас, людей. Мне попадались банники4, которые были разукрашены, как говорится, «под хохлому», то есть с головы до самых пят.

– Ну, чего стоим? – внезапно возмутился стажер. – Или хочешь, чтобы мы с ЦОР5 сюда заявились?! Хочешь, чтобы они тебя попросили, клянусь родом, сейчас устроим!

Интересно, чего это он: решил подыграть или разнервничался? Впрочем, на войне все средства хороши. И самое удивительное, что угрозы подействовали.

Бабай затушил папироску, посмотрел куда-то вдаль, где сквозь рваные облака проступила острая грань зарождающегося месяца, и сказал:

– Лады, господа хорошие, идемте. Проведу я вас без всяких бумаг.

Протянув стажеру фонарик, что работал от тепла человеческой руки (одна из немногих полезных изобретений человека), я показал ему большой палец – хорошо сработал! Пусть и спонтанно, но хорошо.

Мы прошли старую ржавую вертушку и вывеску с агитационным посланием «Слава труду!». В голове возникло неприятное покалывание. Ничего удивительного – такое скопление нечисти на один квадратный километр не каждый нормальный человек выдержит. Вот если бы они окольцованные были, как в городе, так точно не фонило бы.

Я слегка сбавил шаг и кинул беглый взгляд на правую ногу бабая. Так я и думал, никакой метки, стало быть, неучтенный. Конечно, не такое серьезное правонарушение, но на заметку взять можно. Там, где процветает свобода, закон подобен пустому звуку. В столице все иначе. Службы контроля и граничные ведомства работают четко. Прошел через Кордон – получи «мартина»6, кольцо из интеллектуального (не вяжется семантически) материала, способного не только сдерживать серые волны, исходящие от потусторонних, но и отслеживать местонахождение особи.

Хотя чего я хочу. Последнее время нечисти через Кордон столько прется, прям ужас. Так что столица захлебывается – если быть до конца честным, контроль осуществляется только в пределах МКАДа, – а за ним кто во что горазд! Города-миллионники еще как-то пытаются угнаться за московской или питерской системами взаимодействия, а вот деревни, села и прочие поселки городского типа уже давно превратились в рассадник нечистой силы. Всю жизнь будешь работать рядом с водяным или лешим и не почувствуешь.

Мы двигались вдоль улицы заброшенных деревенских домов. От дороги здесь осталось одно название. Были видны две вытоптанные гряды, да и те уже давно травой поросли. С домами еще хуже: ни одного целого. Среди зарослей кустарников торчали темные остовы крыш, полуразрушенные стены и темные глазницы окон, а где-то и вовсе стена из бревен.

– И как они здесь живут? – озираясь по сторонам, произнес стажер.

– Кстати, очень даже неплохо, – внезапно откликнулся бабай. – Всяк лучше, чем на той стороне.

Мы прошли длинную улицу и свернули направо. Здесь, на углу, возвышался трактор с перекошенным ковшом. Крыша была слегка приплюснута, дверь болталась на одной петле. Я пригляделся к кабине. Внутри кто-то копошился: невысокий, горбатый. Оторвавшись от своего занятия, нечисть зыркнула на нас недобрым взглядом. Ярко-белые глаза отразили свет наших фонарей.

– Привет, Игнат! – сказал бабай и помахал рукой.

Кабина закачалась – изнутри послышалось неприятное чавканье.

– Очень уж у нас Игнат до грызунов охоч, – пояснил наш проводник.

Я ощутил прерывистое дыхание стажера. Парень практически вплотную приблизился ко мне и тихо прошептал:

– Что это за тварь?

– Анчутка, – спокойно разъяснил я.

Мелкий водяной чертенок с незапамятных времен любил селиться возле болот. Если мне не изменяла память, его название даже переводилось как «маленькая утка».

– Он безобидный? – тут же попытался уточнить тот.

– Скажешь тоже – безобидный, он же нечисть, – удивился я.

Наш проводник хихикнул. И, сплюнув, покосился на юношу.

– Прав твой начальник: от нас добра не жди. Мы себя, как вы, люди, любите выражаться, не контролируем, любую подлость бездумно сотворим и забудем.

Дальше мы прошли еще несколько домов и вышли на торговую площадь. А большая здесь резервация, особей на триста-четыреста потянет.

– А тут у вас что? – Я указал на здание бывшего клуба. Сохранилось оно очень даже неплохо. В темноте было не разглядеть, но мне показалось, что стены выкрашены в новый яркий цвет, а на крыше имелись совсем свежие заплатки черепицы.

– Велисова книга, – буднично ответил бабай. – А вон в том ларьке мы амбар устроили.

Я резко остановился. И резко одернул проводника.

– Погоди, как это Велисова книга? Вы что же, тут незаконный портал устроили?!

Сощурив свои хитрые глазки, бабай изобразил явное недоумение.

– Не бзди, начальник. Он у нас односторонний. Отсюда можно, а к нам ни-ни. Так что все честь-почесть, короче, по закону. И в департаменте соответствующую регистрацию имеем.

Его словам я, конечно, не поверил, но развивать тему не стал. Все равно правды не добьешься. Вот вернусь в отдел, черкану рапорт и отправлю по территориальности в Коломну. Пускай местные разбираются, все-таки их вотчина.

– Скажи честно, чего тебе от нас надь? – откровенно спросил бабай.

А вот это разговор: не люблю я этих тварей на доверительную беседу выводить. В отличие от людей, у них ведь слабостей нет. Разве что самые примитивные: пища и человеческие эмоции – по сути, одно и то же, поскольку нечисть именно нашими страхами и тревогами питается. Хотя порой и человеческую еду употребляет. Но это по желанию. Например, лешие кефир очень уважают.

Короче говоря, откровенность за откровенность.

– Бес нам нужен. И не говори, что такой не обитает в вашем клоповнике, не поверю.

Проводник хмыкнул:

– Бес… Имя распространенное, вроде Ивана. У нас таких десяток наберется. Личное имя-то имеется?

Я понимающе кивнул:

– Чуром его кличут.

Было заметно, как заиграл скулами бабай. Но вместо ответа он свернул куда-то в проулок и махнул рукой, зазывая нас за собой.

Сразу за покосившейся плетеной оградой стоял огромный деревянный дом. Окна были забиты, на двери – огромный замок, правда не заперт – висел себе на одной душке. Внешне вполне себе сносное жилище, в отличие от остальных домов. Но было тут кое-что интересное, на что стоило обратить особое внимание. Все пространство за забором было усеяно деревянными крестами. Сколочены из старых, сильно почерневших от времени досок.

– А это еще что? – поинтересовался я.

– Это от бывшего хозяина, вернее хозяйки, досталось, – пояснил бабай. – Наследство, так сказать.

– Обереги?

– Ага.

– Погоди, так в этом доме обитал человек, что ли? – поразился я.

Проводник причмокнул:

– А то как же. У нас бесам все самое лучшее причитается.

– Хочешь сказать, среди вас живая душа жила? Одна?!

– Жила… одна, конечно… – подтвердил бабай. – Ну, а что тут такого… Нам среди вас можно, а наоборот нельзя, что ли? Неправильно так рассуждать, ущемление прав, так сказать.

На моем лице возникла кривая ухмылка.

– Хватит демагогию разводить. Лучше скажи, дома нынешний жилец?

– А почем я знаю, – пожал плечами бабай. – Мне за ним следить резону нет. У меня других дел хватает.

Только я собирался открыть калитку, как передо мной возникла худощавая фигура стажера. Он деловито провел взглядом и, обернувшись, обратился к проводнику:

– Скажите, а кто проживал в этом доме до Чура?

– Знамо кто, – тут же откликнулся бабай, – Ефросинья проживала. Сто лет, почитай, землю топтала, а все никак ее тудой не забирали. Даже когда деревня вымерла и мы заселяться стали, она переезжать отказалась. А настаивать на выселении никто не стал. Вот так эта старуха свой век и дожила. Годков эдак десять, если не больше, среди нечисти ютилась. Но мы, крест даю, бабуську не трогали. Уговор есть уговор!

– Пожалели?

– Ага, щас! Гнилостью просто не охота питаться. Мы ж не псы подзаборные.

Стажер хотел задать еще какой-то вопрос, но я отстранил его в сторону и направился к крыльцу.

Кресты меня, конечно, смущали – слишком уж многовато символов защиты. С таким количеством оберегов бабке одной не справиться, столбы тяжелые, массивные, чтобы врыть их в землю, помощь нужна. Конечно, можно предположить, что бес пособил. Только зачем? Для него это все равно что человеку в костер сигануть, враз хвост подпалит.

Остановившись возле входной двери, я покосился на веник, что был небрежно брошен под деревянную лавку, – вроде бы новый, а вот кончики подпаленные, будто сажу собирали. Взяв это на заметку, я бесцеремонно вторгся во владение Чура.

Нечисть двери не запирает – да и зачем? Кто к ним сунется? Нет, в первые годы Вторжения, конечно, находились отъявленные авантюристы – куда без них. Но все подобные случаи обычно заканчивались не в пользу человека. Так что любители пощекотать себе нервишки оказывались либо в психушке, либо в травматологии.

Улучив момент, я едва слышно приказал стажеру:

– Не упускай бабая из вида.

Тот рассеянно кивнул. И я со спокойным сердцем переступил порог.

– Граничная полиция! Требую явиться! Есть разговор. – Я провел лучом фонаря по старому, затхлому помещению.

Никто не ответил.

Но слова произнесены, не отвертишься.

Ну, стало быть, мы в гости.

Прихожая хоть и была пропитана сыростью истлевших ковров и изъеденной молью одежды, выглядела вполне прилично: ни паутины, ни запустения – здесь обосновался кто угодно, только не потусторонний. Впрочем, и на человека тоже непохоже. Справа была расположена небольшая кухонька, котел, стол со стульями и пыльные банки на полу; впереди за шторкой коридор, чуть дальше большая комната. Мебель старая, но добротная, на стенах черно-белые семейные снимки – буквально все стены увешаны. Посредине кресло – прямо напротив телевизора. Ума не приложу, зачем бес оставил вещи предыдущей хозяйки, а не закопал их где-нибудь в хлеву. На кой ему этот хлам?

Дальше еще комната, а точнее спальня, совсем крохотная. Я аккуратно отодвинул шторку и услышал, как за спиной вскрикнул стажер. Трюмо с зеркалом находилось прямо напротив проема, так что в ночи свет фонаря вырвал наши очертания, сильно напугав юношу.

Я инстинктивно вздрогнул, потянувшись к «Сдерживателю». Но вовремя остановился. Нутром чую, мы в этом доме не одни. Только бесом здесь и не пахло. Лучше проверить все до конца, включая подвал и чердак.

Но до них мы так и не добрались.

Осветив фонариком комнату, я лишь успел спросить:

– А где проводник?

– Остался снаружи, наверное, – пожал плечами парень.

– Да что тебя, я же просил!..

И тут началось…

Половицы откликнулись противным скрипом, который передался стенам и балкам на крыше. Мне показалось, что даже мои собственные кости отозвались на этот странный призыв. Стажер рванул к выходу, но дверь в мгновение ока удалилась, превратившись в крохотную точку на досках, а коридор увеличился на приличное расстояние. Я быстро глянул на стены – мышеловка захлопнулась. Все вокруг начало сжиматься, складываясь, словно бумажный лист.

– В комнату! – закричал я.

Призыв к действию воспринялся парнем адекватно, не было никакого замешательства или, того хуже, ступора. Скользнув за занавеску, обратно в комнату, мы ощутили всю серьезность происходящего.

Здесь творилось нечто невообразимое. Стены трескались, сбрасывая с себя стеклянные рамки фотографий, сквозь оглушающий шум слышался звук битого стекла, но самое страшное происходило с оконными рамами: они быстро уменьшались, превращаясь в тонкие щели, уже бойниц. Пути к отступлению были отрезаны. В этот самый миг, подняв голову, я увидел, как потолок принял вид жеванной бумаги, а затем раздался оглушающий звук ломающихся балок…

Глава 4. Жетон

Я сидел на неудобном жестком кресле с узкими деревянными ручками и отрешенно взирал на пострадавшую. Прижимая к себе дочурку, женщина что-то сбивчиво рассказывала следователю и часто вытирала слезы, стараясь не смотреть на лежавший посредине комнаты труп.

Низко склонившись над протоколом, майор, облаченный в темно-синий китель, постоянно прерывался и, нервно почесывая выступавшую на лбу морщину тыльной стороной ручки, уточнял интересовавшие его детали. Потом внимательно перечитывал написанное и продолжал работу.

Мне же была отведена роль стороннего наблюдателя. Лишних вопросов не задавать, место преступления не топтать. Впрочем, после случившегося этой ночью я особенно и не сопротивлялся. Для начала необходимо было прийти в себя – все-таки не каждый день ускользаешь из заклятия под названием «Петля».

Спаслись мы чудом. В последний миг успели разбить то самое зеркало, что стояло в спальне и так нас напугало, – за ним-то и обнаружился черный ход. Выскользнули в последний момент, почувствовав, как за спиной захлопнулся спасительный лаз.

Дом вспыхнул как спичка. И если внутри и были какие-то улики, то сейчас от них не осталось и следа.

Мы просидели на завалинке минут тридцать, пока не приехали пожарные.

С таким заклятьем я раньше не сталкивался. Впрочем, у нас было не принято произносить это слово. Антифизическое явление – да, а вот как-то иначе устав запрещает! Только хрен редьки не слаще.

Стажера я отпустил домой и дал честно заработанный отгул. А вот мне добраться до кровати и выспаться не удалось. Звонок раздался, как только я покинул резервацию. Вышка подхватила сигнал, высветив на экране дюжину пропущенных из дежурной части.

Инспектор сбивчиво довел информацию: на моей территории еще одно убийство, мужчина преклонного возраста. Преступление произошло в квартире, нападавший, предположительно, домовой третьего вида. Так что хватай ноги в руки и на адрес!

Чтобы было понятно: нечисть не убивает людей. Пугает, обманывает, всячески использует или на худой конец просто питается страхами – короче, все что угодно, но только не смертоубийство. А тут второй случай за сутки. Понятное дело, преступление уже на особом контроле Главка.

Я кое-как привел себя в порядок, подбросил стажера до метро – оно к этому времени как раз открылось – и поспешил на проезд Соломенной сторожки.

Возле подъезда меня встретил особист с управления. Таких, как он, за версту чуешь: идеальный прикид, придирчивый взгляд и высоко вздернутый подбородок. Призван не работать, а понукать другими.

– Капитан Чернов? – остановил меня тонкий, почти визгливый голос.

– Так точно.

Особист внимательно осмотрел меня и, судя по выражению лица, остался недоволен моим внешним видом.

– Это что еще такое?!

– Вы о чем? – включил я «режим непонимания». В данных обстоятельствах лучший вариант, чтобы избежать других нежелательных вопросов.

– Я о вашей одежде.

– А вы простите кто? Санитарный врач? Борец за чистоту? Или Мойдодыр? – спокойно произнес я. Пока он не представился, я мог считать его гражданским, а стало быть, и сказать, что в голову взбредет.

Особиста малость тряхануло. Он быстро извлек из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение и начал судорожно им трясти перед моим лицом. Но на этом представитель надзорного отдела не успокоился, следом на его шее появилась металлическая бляха с личным номером. Оказалось, что передо мной стоял лейтенант граничной службы Кирилл Немудрый из особого отдела «П», предназначение которого состоит в контроле коррупции среди сотрудников, непосредственно контактирующих с нечистой силой.

Я выслушал его претензии: Немудрый так активно выплевывал слова, что пришлось пару раз утереться рукавом. Мне это быстро надоело. Не дослушав, я грубо толкнул его плечом и прошел в подъезд.

Сейчас я сидел на неудобном кресле со следами гари на куртке и лице и молча наблюдал за тем, как мои коллеги выполняли свою работу.

Погрузившись в мысли, лишь изредка выныривал наружу, чтобы оценить обстановку. Но даже в таком состоянии успел уловить главное. А случилось здесь, собственно говоря, вот что: женщина укладывала ребенка – дочку трех лет, когда увидела в оконном отражении домового. Тот повел себя довольно агрессивно: сначала попытался напасть на девочку, затем накинулся на старую радиолу, пока на него не накинулся отец пострадавшей. Женщина мало что помнила – разве что как сдавленно захрипел ее родитель, и домовой, подхватив что-то с пола, убрался восвояси.

– Последнее время вы общались с кем-то посторонним? – поинтересовался следователь.

– Нет, – тихо ответила хозяйка квартиры.

– Вспомните.

Понятно, к чему такие вопросы: без приглашения нечисть в дом не попадет. А стало быть, должно было прозвучать приглашение.

– Простите, ничего.

– Это очень важно.

Возникла долгая пауза.

– Кажется, было, – внезапно произнесла пострадавшая.

– Где? При каких обстоятельствах? – оживился следователь.