Кукла для кандидата. Детективный триллер

А через несколько лет несчастье случилось уже с молодой женой. История тёмная, но по полуофициальной версии Клара свалилась с лестницы в доме политика. Вроде как пьяная была или обдолбаная, вот и спикировала через перила. Угодила прямо на стеклянный столик, сломала ногу, да ещё позвоночник повредила. Сомнительная, разумеется, версия, но иной не располагаем.

С тех пор, объяснила далее Леди, Клара почти всё время проводит в доме политика в Ольгино. После падения сильно хромает, с позвоночником тоже не всё в порядке. Да ещё шрамы остались на лице от осколков стекла. Пластические хирурги, конечно, постарались, но для девушки с таким блестящим прошлым она выглядит не шибко. Вот и затворничает.

За собой следит – ежедневный массаж у неё в обязательной программе, плюс физиотерапия. А ещё ей периодически надо ставить уколы: в рамках процедур и в зависимости от состояния. Из-за позвоночника её мучают хронические боли. Вот почему ей требуется что-то вроде сиделки широкого профиля – не только для процедур, но и каких-то женских разговоров по душам. Надо ведь иногда поплакаться в жилетку? Верно?

Леди замолчала, отхлебнула из чашечки кофе.

– У тебя почти оптимальный набор качеств, даже по возрасту и внешности. Кларе нравятся молодые женщины твоего типа: женственные, но спортивные и подтянутые, безо всяких там… выступающих излишеств. И покладистые. Потому что сама она особа нервная и не вполне адекватная. Большой покладистостью ты, судя по всему, не отличаешься, но это вопрос самоконтроля. Ради общего дела можно нрав и усмирить, верно?

Она хмыкнула и посмотрела на Нику.

И это всё? – чуть не вырвалось у той. Я должна проводить сутки напролет с больной психопаткой? Да ещё подстраиваться под её капризы? Нет, это, разумеется, тоже непросто. А ради хороших денег можно и потерпеть. Но чего в этой работе уж такого важного и секретного? И причём тут разговоры об успехе? Или Леди считает, что моё призвание – находиться в приживалках у богатых дам? Тогда уж проще податься в любовники к миллионеру.

Ника еле сдерживала разочарование. Будь она года на три моложе, тут же высказала бы все свои сомнения. Однако накопленный опыт подсказал – держи язык за зубами.

– Я смотрю, тебе пока всё ясно?

– Да, – четко отреагировала Ника. – Мне пока всё понятно. А что, у этой женщины сейчас нет сиделки?

– Это, собственно, внешняя сторона, – продолжила Леди, словно не заметив вопроса. – Теперь переходим к главному. Здоровье Клары, как физическое, так и душевное, мне, строго говоря, до фени. За что боролась, на то и напоролась.

У Леди была своеобразная привычка вставлять в свою речь просторечные и даже матерные выражения. Ника обратила на это внимание ещё во время первой встречи у автозаправочной станции.

– Хотя игнорировать этот фактор мы, разумеется, не должны. Более того – обязаны использовать. У Клары потеряна точка опоры, а в таком положении человек уязвим. Но главный твой объект не Клара, а её муж. Его зовут Ефим Борисович Эйдус.

Леди говорила громко и отчётливо, но Нике показалось, что она ослышалась. Ника смотрела на Протасову, а та на неё.

Нет, не может быть! Она что, смеётся???

Но лицо у Леди было очень серьёзным. И она явно ждала реакции Ники.

– Эйдус?

– Совершенно верно. Эй-дус. Что, знакомая фамилия?

Ника сглотнула слюну. Нет, она не ослышалась. Вот это сюрприз, ёжик в тумане!

– Да, знакомая.

Ещё бы ей не знать фамилию человека, из-за которого отец угодил в колонию строгого режима…

Это случилось десять лет назад, когда Нике только что исполнилось тринадцать. Вот и не верь после этого в приметы. Отца внезапно арестовали, но она об этом не сразу узнала. Сначала в квартиру завалилась целая куча милиционеров и людей в гражданском. Спросили – где мать? Ника ответила, что на работе.

«Тебе сколько лет?» – поинтересовался один из гражданских.

«Тринадцать», – испугано ответила Ника.

«Гражданский» поморщился и покосился на дородного мужчину в распахнутой дублёнке.

«Придётся немного подождать, – хмуро сказал тот. – Малолетка».

«А-а…» – начал первый гражданский.

«Уже везут, – коротко пояснил мужчина в дублёнке. – Ты, девочка, ступай в свою комнату и сиди пока там».

«А кто вы?» – наконец осмелилась спросить Ника.

«Мы из милиции. Но тебе потом всё объяснит мама».

Обыск начался минут через пятнадцать, когда привезли мать. Немного позже Ника узнала от неё, что арестован отец. Подробностей мать сама не знала – арестован и всё.

Подробности стали им известны из вечернего выпуска новостей. К тому времени обыск закончился безрезультатно, и следственная бригада уехала. Напоследок один из милиционеров негромко бросил матери: вашего мужа арестовали за убийство. Увидеться? Нет, сейчас никаких свиданий. Завтра обратитесь… – он назвал адрес. А пока ищите адвоката.

Где-то через час по телевизору сообщили о покушении на видного либерального политика, депутата Госдумы и лидера партии «Свободный выбор» Ефима Эйдуса. Сам Эйдус, как сказал корреспондент, чудом остался в живых, но смертельное ранение получил его телохранитель. Тогда Ника впервые обратила внимание на эту фамилию. Раньше где-то проходило по краю уха, но Ника толком и не представляла, что этот Эйдус из себя значит. Политик и политик – на фиг они все сдались?

Следствие тянулось около года. Отцу предъявили обвинение в покушении на жизнь государственного деятеля и что-то ещё, связанное с терроризмом. Всё выглядело неожиданным и очень странным. Вернее, чудовищно неожиданным и странным. Отец так толком ничего и не объяснил. Лишь сказал матери во время свидания: «Что случилось, то случилось. А подробностей вам лучше не знать. Прости, что я так вас подвёл».

Ника отца, после ареста, видела однажды – перед отправкой в колонию. На суд она не ходила – отец запретил. Да Ника и не особо рвалась – и без того хватало переживаний и нервотрёпки. В школе она больше года, пока не схлынула шумиха, считалась главной знаменитостью. Учителя косились, особо любопытные одноклассники лезли с расспросами, другие школьники тыкали на переменах пальцами и шептались за спиной. А ещё журналюги, бляди смишные, как однажды в сердцах выразилась мать, периодически норовили взять интервью.

Как раз в этот период Нике пришло время получать паспорт. «Возьмёшь мою фамилию, – вздохнув, сказала мать. – От греха подальше».

Ника начала спорить. Ей казалось, что таким поступком она предаст отца. Но мать сказала, что отец согласен. И бабушка поддержала. Мол, в такой стране живём, что всего ожидать можно. В своё время тоже говорили, что сын за отца не отвечает. А потом…

В общем, Ника вместо Луниной стала Шагиной. И отца больше не видела – только письма писала. На свидания в колонию, которая находилась где-то на Крайнем Севере в поселке с лающим название Харп, отец запретил приезжать. Категорически. И ей, и матери. У матери к тому моменту диагностировали вторую стадию рака. Надеялись, что удастся вылечиться, хотя бы – остановить развитие болезни. Но матери становилось хуже и хуже. И арест отца, конечно же, сыграл в этом свою роковую роль. А в судьбе отца свою зловещую роль сыграл человек по имени Ефим Эйдус. Как же ей не знать такую фамилию?..

– Это что, тот самый? – спросила Ника.

– Смотря что ты имеешь в виду… Ты в порядке?

Чего она? Неужели я так плохо выгляжу? – подумала Ника. И, правда, что-то душно. Давно я об этом Эйдусе не вспоминала. Фамилия-то, какая противная. Бабушка говорила – будто дустом воняет.

– Минеральной воды хочешь?

– Можно.

Леди дала по селектору команду секретарше. Ничего не говорила, ждала, пока та принесёт бутылку «Нарзана». И на Нику не смотрела, словно не хотела её лишний раз напрягать.

Ника пила воду мелкими глотками. Надо успокоиться. Собственно, ничего особенного не произошло. Просто неожиданно получилось…

Кстати, а откуда Леди об этом узнала? – сверкнула мысль. Я ей ничего не рассказывала. Та-ак, надо вспомнить. Усков видел фотографию отца, где он вместе с Дубровиным. Но я ведь фамилию не называла. А у отца другая фамилия. Неужели…

– Полегчало? Ты зря так напрягаешься, расслабься. Не в космос летишь.

– Да я ничего, я… удивилась просто. – Ника попыталась вывернуться из неловкой ситуации. Она вдруг подумала, что Леди воспримет её реакцию, как проявление слабости. А это совсем ни к чему. Ну, Эйдус. Подумаешь, Эйдус. Хотя…

– Чему ты удивилась? – Тонкие брови Леди приподнялись.

– Я не ожидала… А откуда вы это узнали?

– Что?

– Ну, об отце. Вы же знаете, ну, об отце и Эйдусе?

– А что я должна знать?

– Ну, вы же спросили про знакомую фамилию?

– И что? Это очень известный политик, можно сказать, один из основателей российской демократии. Я, собственно, хотела понять, насколько ты в курсе. Современная молодежь, она, знаешь, как-то больше всё поп-звездами интересуется да гламуром… Только я не поняла, причём тут твой отец?

Ника покосилась на бутылку «Нарзана». Налила ещё полстанка… Господи, похоже, сама прокололась, – пришла растерянная мысль. Ничего Леди не знала о том, что отец сидит за покушение на Эйдуса, ничего. А теперь… Одно дело – умолчать, другое – соврать. Да и нет смысла теперь врать – Усков, он всё разнюхает.

– Не тяни за хвост, Ника! – грубовато попросила Леди. – Чего там с твоим отцом? Он, что, и с Эйдусом дружит?

Ага, дружит! О какой это она дружбе? А-а, это ей Усков о Дубровине рассказал. Пора колоться.

– Нет, не дружит. Он… он, это, застрелить его хотел.

– Застрелить???

– Угу. Вы, может, помните, покушение было на Эйдуса? Об этом столько писали…

– Подожди. – Леди аккуратно, но тщательно, будто размазывая крем, потёрла лоб пальцами. – Ты хочешь сказать… Ну да, там был этот, бывший полковник спецназа, кажется…

– Подполковник.

– Так это что, твой отец? Фамилия из памяти выскочила.

– Лунин.

– Точно. Пётр, кажется. Пётр Лунин?

– Правильно.

Леди откинулась в кресле, сложив руки на животе. Какое-то время молчала.

– Плесни-ка мне тоже минералки… М-да… Пожалуй, я выкурю сигарету. Сегодня первая.

Она сделала несколько затяжек, изящно стряхивая пепел в стильную пепельницу стального цвета. Ника смотрела в окно, которое прикрывали светло-серые жалюзи. Надо сосредоточиться. Что сделано, то сделано, теперь Леди знает о том, что отец – зэка. Можно сказать, политический террорист. Вряд ли её это обрадует. А не такова, как нам хочется.

– Это, конечно, меняет дело. – Леди взглянула, как показалось Нике, с укоризной. – О таких вещах надо предупреждать. Ведь это очень важное обстоятельство, понимаешь?

Ника кивнула. Всё. Сейчас скажет – мы так не договаривались. Дочь политического преступника. Да ещё Эйдус, надо же так совпасть. Полный облом.

– Извините, я подумала… Когда вы предложили мне работу… У меня и так судимость. А тут ещё отец…

– Ты побоялась, что я не захочу иметь с тобой дела? – Теперь в её глазах Ника прочла жалость. – Дорогуша моя! Нет людей, которые не хранили бы скелета в шкафу. Другой вопрос, что у тебя настоящий скелетище… Что смотришь?

Нике опять стало душно. И вода закончилась.

– Я вовсе не хотела… я не думала…

– Верю. Тебе – верю, – оборвала Леди. – Будем считать, что инцидент исчерпан. Ты поняла, и больше такого не повторится. Ты должна запомнить, что мы с тобой, в некотором смысле, партнёры. А от партнёров ничего скрывать нельзя. Что касается истории с отцом… Да, это не лучшая страница в твоей биографии. Но из этого не следует, что на тебя нельзя положиться. Каждый человек должен проходить через испытания. Закаляться, как сталь. Знаешь такую песню?

– Нет.

– И чёрт с ней, с песней. – Она улыбнулась, но блеск в глазах выдавал тревожное возбуждение. – Вот ты мне скажи: за что твой отец хотел убить Эйдуса?

– Не знаю.

– Вот как?

– Ну, он дал показания, что из личной неприязни. И всё.

– Личная неприязнь… А у тебя не возникало мысли, что у отца имелись какие-то существенные, особые причины для убийства Эйдуса?

– Нет, – после паузы ответила Ника. – Я о другом думала. Я думала, может, его подставили?

– То есть, он взял на себя чужую вину?

– Типа того.

– Хм… Вообще-то, настоящая дочь именно так и должна думать – что отец не виноват. Верно?

Ника покосилась на Леди и решила промолчать. Не поймёшь её, когда серьёзно говорит, когда надсмехается.

– Что ж, почему бы и не подстава?.. Так ты не передумала?

– О чём вы?

– О задании.

Ника «зависла» на несколько секунд и ответила вопросом на вопрос:

– А я справлюсь?

– Ты же хочешь разобраться в тех событиях и, возможно, помочь отцу?

– Хочу.

– Вот и отлично. Если человек чего-нибудь по настоящему хочет, он всегда этого добьётся. А пустые мечты – удел слабаков и нытиков.

– А что я конкретно должна делать?

Леди затушила сигарету.

– Главная задача – ты должна стать моими ушами и глазами. Поняла? Только не переусердствуй. Там дураков нет, включая Клару. Очень хитрая особа. И капризная. Но Эйдус для неё, что собака для кошки. На этом мы и должны сыграть.

– Я что, должна стать шпионкой? Как эта самая, Мата Хари?

– Не шпионкой, а разведчицей. Разницу улавливаешь?

На этот раз Леди явно насмехалась.

– Улавливаю. Это типа Штирлица, что ли?

– Ага, типа… И помни – если повезёт, ты сумеешь узнать что-то из того, что может помочь твоему отцу. Фернштейн?

– Я помню.

– Теперь поводу Клары. Ты ей должна не просто понравиться, а под кожу к ней залезть. В буквальном смысле.

Леди замолчала и внимательно посмотрела на Нику. И что это за намёки?

Ника ощутила, как у неё начинают гореть уши.

– Вы это… о массаже?

– Можно и так сказать.

Я, наверное, сейчас как помидор, подумала Ника. Фрейд писал, что покраснение, это сложная реакция, возникающая в результате подавленного сексуального возбуждения и эксгибиционистских желаний в сочетании со страхом кастрации. Во как! Не зря учила на втором курсе. Если старикану верить, так я просто сексуальная маньячка, помешанная на своём клиторе. А на самом деле меня элементарно угораздило родиться рыжей. Кожа у меня такая – чувствительная…

– Ты очень мило краснеешь. Эйдусу, наверняка, понравится. – Леди, похоже, опять решила приколоться. – Нет, и, правда, очень мило. Где-то я слышала, что покраснение снижает уровень враждебности.

– А я слышала, что никогда не краснеют только бессовестные люди, – огрызнулась Ника. Что она меня, совсем за дурочку держит?

Леди в ответ неожиданно расхохоталась.

– Ох, Ника, с тобой не соскучишься… Ты обо мне, что ли? Так я тоже иногда краснею. Особенно, когда сильно волнуюсь или злюсь. Но у меня пятна идут, а ты – настоящая милашка.

Она приложила палец к щеке и слегка наклонила голову. Лицо добродушное, а глаза – словно булавки, – вдруг заметила Ника. Сейчас наколет меня, как мотылька, и посадит в свой гербарий.

– Я ведь тебя не случайно спросила. Видишь ли, Клара, как бы точнее выразиться, она склонна к лесбийской любви. Нет, не так. К бисексуальным отношениям – так будет точнее. Тем более что с Эйдусом, судя по всему, сексуальные отношения у них давно закончились. А жить ей приходится почти взаперти.

– А почему они тогда не разведутся? Зачем нужна такая жизнь?

– Клара-то, возможно, и развелась бы, если бы ей Эйдус денег дал. А вот Эйдус… Видишь ли, он хотя и либерал, но такого, я бы сказала, национально-патриотического толка. Поправел в последние годы в поисках электората. Всё время ратует за крепкие семейные устои и прочее, и прочее… и прочее. И развод в его ближайшие планы не входит, избиратели не поймут.

Леди помрачнела – словно облачко по лицу пробежало.

– Так как, насчет массажа и прочего? Справишься?

– Я что, с ней сексом заниматься должна? – хмуро спросила Ника.

– Нет-нет, я такого не говорила. – Леди успокаивающе покачала ладонью. – Прежде всего, для тебя это обычная работа. Массаж предусматривается условиями контракта… Да-да, с тобой будет заключён контракт через одну фирму. Тебе дадут соответствующие рекомендации, но это – наша забота. Твоя забота – выучить, как отче наш, свою «легенду», произвести нужное впечатление, а дальше действовать в заданном направлении. Но моральную грань преступать тебя никто не заставляет.

Леди выразительно вздохнула.

– Нет, если ты в чём-то сомневаешься, ещё не поздно соскочить с подножки. Пока поезд не набрал ход. Это твой добровольный выбор. Так что…

Я не отступлю, подумала Ника, поймав прищуренный взгляд Протасовой. Она меня специально провоцирует, берёт на понт. Хочет понять, на что я гожусь, и где мои слабые места. Не дождётся! Такими знакомствами не разбрасываются. Особенно в моём положении. И всё же… Не совсем такой работы я ожидала, когда Леди говорила об ответственном задании.

– А вы и вправду думаете, что это как-то может помочь отцу?

– Я предполагаю. Знаешь, главное – поставить цель. Под лежачий камень вода не течет… Ты, кстати, давно отца видела?

– Я не езжу на свидания.

– ?

– Он не хочет. Совсем запретил.

– Вот оно чего… Знаешь, я попробую что-нибудь разузнать. Есть же ещё юридические каналы.

– Это очень дорого стоит.

– А что у нас, денег нет? – Леди укоризненно посмотрела на Нику, словно говоря: как тебе не стыдно. Ника сглотнула комок, внезапно образовавшийся в горле. Какая она… а я её ещё в чём-то подозреваю. Конечно, у неё свои интересы, но, а как же без них? Разве я не свои интересы преследую?

– Если что-то получится… Я имею в виду, с отцом. То я… я до конца жизни…

– Не будем забегать вперед, Ника. Жизнь – сложная штука. Считай, что вопрос на контроле. А сейчас тебе пора к следователю, ведь так?

Она находилась в курсе едва ли не всех её дел. Прямо «всевидящее око», а не Леди. Как говорит бабушка, не голова, а дом Советов.

– А потом?

– Хочешь спросить, когда приступать?.. Подожди немного. Мы тут пока кое-что порешаем. Да, к слову, у тебя вроде бы машина сломана? Надо в сервис отогнать.

Ника замялась. Судя по поломке и общему «трудовому стажу» её «старушки», ремонт мог влететь в копеечку. А вот с деньгами…

– У тебя с финансами-то как? Поют романсы? На вот, забирай.

Леди выдвинула ящик стола и достала пачку в банковской упаковке. Ника смотрела на деньги, не шевелясь. Опять сто тысяч? Уж больно много. Аванс?

– Бери-бери. Это твоё.

До Ники не сразу дошло.

– Это те? Вы у тех бандитов забрали?

– Зачем забрали? Сами принесли. – Посмотрев на Нику, добавила: – Мы им объяснили, что ты непричастна к их проблемам. Пусть разбираются с Илоной…

В приёмной Нику ожидал Штейнберг. Маленький, кругленький, с абсолютно лысой головой. И жутко шебутной. А уж носяра…

– Привет, Ника. Времени осталось немного, в машине всё объясню.

Автомобиль Илья Моисеевич вёл сам, при этом умудрялся не только чётко и внятно инструктировать Нику, но ещё и общаться по телефону с клиентами…

– Ну, вот и следственное управление. Ничего не перепутаете? Главное, не говорить лишнего. Ничего не видела, испугалась до смерти и всё. Знаете, как в одной старой комедии: «Шел, упал, очнулся – гипс».

– Знаю.

– Вот и умничка, что старые добрые фильмы смотрите. Сейчас ведь одна чернуха. С богом!

– А вы разве не со мной?

– Нет, что вы? Вы – обычный свидетель по делу. Для вас идти на допрос с адвокатом – только лишнее внимание привлекать. Не бойтесь ничего. Это всё для проформы.

А я и не боюсь, – чуть не похвасталась Ника, но сдержалась. Она – тёртый калач, судимость за плечами. Да только зачем этим хвастать? К тому же, что-то ей подсказывало, что адвокат и без того знает о её бурной биографии.

Общение с Усковым и Леди не проходило для Ники даром. Она тоже умела анализировать и делать выводы. До Леди ей, конечно, пока далеко, как Урюпинску до Парижа, но пример для подражания есть. Очень хороший пример – так думала в тот момент Ника.

…Разговор со следователем и вправду занял всего каких-то полчаса. Перечитывая протокол допроса, Ника вдруг поняла, что следователь подготовил его заранее. Видимо, содрал с её показаний, взятых оперативником. Вот так они и работают… Господи, я-то чего возмущаюсь, убийца недоделанная?

«Решение вопросов» заняло недели три. Почти каждый день Ника ходила в тир, отводила душу и успокаивала нервы. Взяв в руки оружие, она начинала ощущать себя в своей тарелке. К занятиям стрельбой приучил отец. Водить в тир Нику он начал лет с десяти, едва у неё окрепла кисть правой руки. Отец говорил – сделаю тебя мастером спорта. А там, глядишь, и на Олимпиаду замахнемся. Но не сбылось.

Ника выполнила норматив второго разряда, а дальше застопорилось. После ареста отца она перестала посещать стрелковую секцию. Не нравились пересуды за спиной: гляди, дочь того самого, ну, который Эйдуса чуть не замочил. И из дочки хотел снайпера сделать.

А потом ещё какой-то журналюга из желтой газетенки сфоткал её в тот момент, когда она выходила из дверей стрелкового клуба. Затем слепил репортаж с издевательским заголовком «Стрелковая династия». После этого случая оружия в руки не брала больше года, пока история с покушением не затихла.

Но в тир всё равно тянуло. Оружие давало чувство защищённости и уверенности в собственных силах. Кто знает, может оно, это чувство, и помогло, когда пришлось схватить в руки пистолет раненого телохранителя? Звания «Мастер спорта» она так и не добилась, но суть ведь не в нормативах. Важны ещё и навыки, когда тело само знает, как реагировать.

По вечерам Ника рылась в Интернете, готовилась к встрече с четой Эйдусов. О Кларе информации почти не было. Вернее, кое-что попадалось, но старьё десятилетней давности. Ника в нём особо копаться не стала – понимала, что основное Леди ей сообщила. Зато о самом Ефиме Эйдусе электронные СМИ писали довольно часто.

Партия «Свободный выбор», возглавляемая Эйдусом, на последних парламентских выборах в Государственную Думу не прошла. Поэтому политическому тяжеловесу осталось довольствоваться постом заместителя председателя законодательного собрания Санкт-Петербурга. Какую-то работу он там вёл, выступал с законопроектами, но Ника эту муть пропустила – уж больно скучно.

Зато её внимание привлекла пара статей, касающихся бизнеса депутата. Как сообщалось в статьях, Эйдус владел агрохолдингом, несколькими торговыми центрами, гостиничным комплексом и ещё рядом объектов из категории коммерческой недвижимости. Но в последнее время начал распродавать бизнес, переводя его в деньги и высоколиквидные активы.

Шарясь в Интернете, Ника волей-неволей наткнулась на старые статьи о покушении на Эйдуса. Читать было неприятно – сразу противные мурашки по телу, словно кто-то скребёт железом по стеклу, и сердце начинает ныть – но несколько заметок осилила. Привлекло внимание рассуждение некоего политолога о том, что покушение оказалось тогда очень кстати для Эйдуса и его партии. За какой-то месяц рейтинги выросли едва ли не в три раза, и партия сумела прорваться в Думу, преодолев семипроцентный барьер.

А ведь верно, подумала Ника. Покушение-то почти накануне выборов состоялось. Случайно? Тогда, десять с лишним лет назад, она над подобным совпадением даже не задумывалась. Не до того было, да и что она в то время понимала в политике? И сейчас-то почти ничего не понимает…

А потом, наконец, позвонил Усков. Считай, разбудил утром, Ника ещё валялась в постели.

– Подъезжайте к двенадцати часам. Алвина Яновна вас ждёт.

Разговор с Протасовой оказался коротким и почти сугубо деловым.

– Вот здесь что-то вроде твоей «легенды». – Леди достала из папки два скреплённых листка бумаги. – Прочитаешь несколько раз и запомнишь крепче маминой титьки. Ничего особенного нет, но некоторые детали учти обязательно. Во-первых, две недели назад ты направила в рекрутинговое агентство своё резюме. Позже прошла собеседование – где и с кем, тут всё указано. Во-вторых, забудь о своей судимости. Испытательный срок у тебя закончился на днях, а копаться слишком глубоко Эйдус не будет. Сиделка ему нужна срочно, потому что бывшая сиделка… – Леди посмотрела на часы, – около пяти часов назад попала в аварию. Его секретарь уже связывался с агентством, и скоро тебе перезвонят на мобильный. Назначат встречу – и вперёд. Чего так смотришь?

– Что значит – попала в аварию? Случайно?

– Разумеется, случайно. А ты чего подумала? – По лицу Леди мелькнула тень. – Думала, мы мафиози какие-то? Ты говори прямо, без экивоков.

– Странно как-то… Прямо совпадение.

– Это у тех, кто живёт одним днем, совпадение. А у нас – планирование. Будь готов, а подходящая ситуация возникнет. Впрочем, тебя это не должно заботить. Скоро предстанешь пред очи Эйдуса – вот о чём думай.

– Когда?

– Думаю, через пару деньков. На всякий пожарный случай у них там экономка есть, Раиса Маратовна. Среднее медицинское образование, укол может поставить и прочее. Сегодня Эйдус получит по электронной почте несколько резюме вместе с фото, просмотрит их, покажет Кларе, а потом уже попадёшь на собеседование.