Кукла для кандидата. Детективный триллер

– А почему вы уверены, что именно я попаду?

– Представь, тебе четыре яблока предложат, три гнилых и одно спелое. Вот ты, какое выберешь?.. Ещё вопросы есть? Спрашивай, а то я в Москву уезжаю на несколько дней.

– Я об Эйдусе хотела спросить. Всё-таки зачем он вам нужен?

Леди сняла стильные, в круглой золотистой оправе, очки и положила их на стол. Ника впервые видела её в очках – в них она походила на мудрую, но требовательную, учительницу. Возможно, из-за формы оправы. Но сейчас, без очков, на Нику смотрел жесткий и безжалостный инструктор по выживанию.

– Подробные наставления ты получишь позже. На этом этапе для тебя основное – войти в доверие, – она говорила короткими фразами, словно вдалбливая их в мозг Ники. – А чтобы тебя не мучили всякие там угрызения совести, запомни главное. Ты не шпион, а разведчик. Эйдус очень опасный и вредный человек. Не для меня и тебя лично – хотя, думаю, любить нам его не за что, – а для общества, для очень многих людей. А ещё запомни простую, но полезную истину. Политики – такие же люди, как мы. Только гораздо хуже.

– Почему?

– Среда обитания такая – выживают только уроды и мутанты. – Она хмыкнула. – Зона повышенной радиации, как в Чернобыле. Всё?

– Если можно, я ещё хотела узнать…

Леди неопределённо кивнула и снова надела очки, демонстрируя желание заняться чтением документов.

– Я по поводу этого происшествия. Ну, покушения на вас.

– Не было никакого покушения, – резко произнесла Леди. – Ты разве в Интернете ничего не читала?

– Я читала. В смысле, я там ничего не нашла.

– Возможно, не там искала. Была попытка вооружённого ограбления автозаправочной станции. Убили охранника, хотели поживиться выручкой… Отморозки какие-то. А мы… так, мимо проезжали. Охранника, кстати, медалью наградят посмертно. Боевой мужик оказался, из бывших ментов, не растерялся. И вдове деньжат подкинут.

– Но Зураб…

– Ты разве ещё не поняла?

Ника поёжилась. Леди взглянула на неё, как на безнадёжную двоечницу. Вот сейчас нахмурится и скажет: «Ну вот, Шагина. А ещё ногти накрасила. Садись, двойка».

– Не знаю я никакого Зураба, – отрубила Леди. – А ты – тем более. Усекла, снайпер?

– Я всё поняла, Алвина Яновна. – Ника встала со стула. – Извините.

Чего не понять? Тема закрыта. Намёк на снайперские успехи прозвучал очень прозрачно. Она совершила убийство. И не в её интересах возвращаться к этой теме.

– Не извиняйся, а учитывай. Ступай, Никита.

Уже выйдя из кабинета, Ника вдруг подумала, что Леди могла подразумевать и другое, назвав её снайпером. Не намекала ли она на почти ежедневные походы в тир? Получается, они за ней следят? Тогда Леди демонстрирует свою осведомлённость. Или всё-таки речь шла об убийстве Зураба?..

На улице Ника направилась было к своему, припаркованному в сторонке, «жигулёнку», как вдруг заметила на тротуаре бритого верзилу Бориса. Того самого, что сопровождал её до квартиры по поручению Ускова. Увидев Нику, Борис приветливо помахал рукой. Мужчина, стоявший рядом с ним, полуобернулся, и Ника, ещё не успев разглядеть лица, поняла, что это Михаил. Правая рука у него висела на чёрной перевязи.

Вот это да! Быстро его из больницы выписали. Небось, заживает, как на собаке. Ноги Ники как-то сами собой двинулись по направлению к телохранителю Леди. Надо же на спасенного тобой человека глянуть.

Ей была приятна мысль о том, что она выручила совсем незнакомого ей Михаила, можно сказать, спасла от смерти. При встрече с Леди у неё такого ощущения не возникало – та подавляла Нику своим превосходством. Вроде и не смотрела сверху вниз, но постоянно чувствовалось, что ты перед ней что-то вроде верноподданного. Казалось, протянет руку – и поцелуешь не задумываясь, будто перед тобой церковный иерарх. Да-а, поставить себя так – тоже искусство.

А Михаил… Раненый был, а не забыл поблагодарить, хотя и морщился от боли. А Леди? Кстати, ведь даже «спасибо» не сказала, только деньги передала через Ускова. Вот так у них, у богатых…

Усков обмолвился, что Михаил назвал её храброй девушкой. Не забыл, значит. Ну-ну… Интересно, сколько ему лет? Хотя, какая разница?

Михаил внимательно смотрел на Нику, слегка наклонив голову. Лицо расплывалось в открытой и добродушной улыбке.

– Ну, здравствуй, Никита.

– Она к тебе за бутылкой пришла. – Борис хмыкнул. – Ты ей бутылку должен поставить, так Леонидыч сказал.

– Я не пью, – сказала Ника. – И вообще…

Она смутилась. Кажется, даже щеки начали розоветь. «Все мужики – сволочи», – сказала она про себя, чтобы сбить неожиданное волнение. Чего я перед ними распинаюсь?

– Вот и врёшь. – Борис, видимо, был не прочь потрепаться. – На день милиции пьёшь, я знаю. Хочешь, я вместо Мишки поставлю?

– Вот когда тебя спасу, тогда и поставишь.

Михаил молчал, лишь продолжал улыбаться. Но уже чуть заметно, скорее, по инерции.

– Да я хоть сейчас, – не унимался Борис. – От чего спасать будешь?

Вот, пристал, подумала Ника. Длинный и тупой, как шланг.

– Я хотела спросить, как ваше здоровье? – Она посмотрела на Михаила, решив игнорировать навязчивое внимание Бориса. Глядишь, отстанет.

– Да вот, ничего. – Телохранитель слегка повёл рукой на перевязи. – Почти готов к труду и обороне. Уговорил врача, чтобы выписали.

– Да уж, прямо трудоголик. Пост у него, Ника, ответственный, номер один. – Борис продолжал ёрничать. – Боится, что заместитель без него управится.

– Шёл бы ты, заместитель, на… свой пост, – негромко бросил Михаил. – А то сам без работы останешься. Поговорить не с кем? Или ты теперь Нику охраняешь?

– Да ну тебя, – недовольно отреагировал Борис. – Чего я сказал?

– Вот и не говори. А девушка вообще не к тебе шла, а к боевому товарищу. Верно, Ника?

«Да», – хотела сказать Ника, но в последний момент сдержалась и неопределенно пожала плечами. Она уже жалела о том, что вообще подошла. Помахала бы рукой в ответ и всё. У них тут свои отношения и разборки. А её дело маленькое. Зато особое. Леди же не зря предупредила – общаться только с ней или с доверенными лицами. Вряд ли эти телохранители-охранники входят в число доверенных лиц Протасовой. Не тот масштаб.

– Ладно, я и, правда, пойду. – Борис даже изобразил зевок, демонстрируя безразличие, но в голосе звучала лёгкая обида. – Пора бутерброд зажевать, а то скоро в аэропорт ехать.

Он покосился на Нику и, не попрощавшись, поплёлся в сторону офиса.

– У тебя-то как дела? – Михаил уже не улыбался, а глаза и вовсе показались Нике грустными.

– Ничего.

– Не ожидал тебя здесь увидеть. Даже опешил немного.

Ника сделала «лицо кирпичом». Он что, её на откровенность вытягивает? Не дождётся.

То, что телохранитель сразу обратился к ней по-свойски на «ты», Нику ничуть не напрягло. Кто она такая, чтобы ей взрослые дяди «выкали»? Так, массажист недоделанный. Когда плешивые типы, вроде Ускова, начинают изображать вежливость, это даже настораживает. А Михаил, похоже, простой парень. Вернее, мужчина. Староватый уже. Наверное, далеко за тридцать.

Михаил чем-то напоминал Нике отца. Тому было тридцать семь, когда посадили. Таким Ника его и запомнила во время единственного свидания – спокойным и уверенным. Даже тюрьма отца не изменила. Разве что, глаза прятал, словно стеснялся. А Михаил не прячет. Но вот простой ли он? Или изображает простачка?

– Вы опешили, а Борис обрадовался. – Ника, наконец, решила, в каком духе будет продолжать беседу. Пусть думает, что она кокетничает.

– Ну, Борис… Я, вообще-то, не в том смысле.

– А в каком?

– Ну-у…

Ему явно хотелось спросить Нику о том, что она здесь делает. Хочется – спрашивай. Чего молчишь? Нельзя? Не принято? Да, тайны мадридского двора… Тогда мы спросим.

– А про какой пост номер один говорил Борис?

– Он шутил… А если серьёзно, то он сейчас мои обязанности выполняет, телохранителя Протасовой. Пока… Он – неплохой парень. Только болтает лишнего. Иногда.

Понятно, подумала Ника. Обязанности телохранителя Леди, значит, пока доверили Борису. И сегодня он должен ехать с ней в аэропорт. Значит, она не соврала, что уезжает в Москву. Действительно, будь я шпионом, болтовня Бориса могла дать мне полезную информацию. Хм… Я, кажется, помаленьку начинаю походить на этого, как его, Штирлица.

– Ника… У тебя на самом деле всё нормально?

Вот, интересно, он из вежливости такую заботу проявляет? Или из любопытства? Или искренне озабочен моей судьбой? Последнее, впрочем, надо сразу вычеркнуть. Или… или хитрая провокация со стороны Леди и Ускова? Прощупывают меня на лояльность и умение держать язык за зубами? Почему бы и нет. Я ведь, кажется, не сама подошла. Точно, не сама – Борис рукой помахал… Или у меня начинается мания преследования?

– У меня всё отлично, – ответила она. – А почему вас это заботит?

Михаил вздохнул, забавно сведя брови к переносице, а потом вдруг взял, да и уставился на Нику. Так пристально уставился, что она не выдержала и отвела глаза в сторону.

– Потому что я старый и мудрый, как черепаха Тортила. И знаю, что золотые монеты на деревьях растут только в Стране Дураков… Но это я так, в общем смысле. Могу я тебя попросить об одном одолжении?

– Вы попросите, а там видно будет, – обтекаемо ответила Ника. А всё-таки интересно, что у него на уме? Хотелось бы верить, что только хорошее. Нельзя же совсем без друзей?.. Но, как верить, если тебя с завидной регулярностью бьют мордой об забор? Один Сергей чего стоит. А Илона?

– Если у тебя вдруг возникнут проблемы, – сказал Михаил, – обещай, что обратишься ко мне за помощью.

– Обещаю, – с секундной задержкой ответила Ника. Легко. Чего выпендриваться? Пусть надеется, а там посмотрим.

Её утомил разговор. Очень много информации обрушилось на голову за последнее время. Как бы чего не упустить.

– Договорились. – Он кивнул. – И не забывай о Стране Дураков.

Михаил ушёл, а Ника ещё с минуту стояла на тротуаре. Что-то слишком много людей, думала она, предлагают мне в последнее время свою помощь. К добру ли это? И при чём тут Тортила со Страной Дураков? Он что, меня с Буратино сравнил? Ха-ха… Надо в Интернете глянуть эту сказочку – давно читала.

Глава 3. Усмешка Годивы

Ей позвонили поздним вечером, когда она лежала на диване, заучивая «легенду».

– Меня зовут Рустам Назимович. Вы ведь обращались в агентство «Надёжный вектор»?

– Да.

– Так вот, Ефим Борисович заинтересовался вашим резюме. Предварительно его всё устроило, и он готов с вами встретиться.

«А когда?» – чуть не выпалила Ника, и лишь совет Ускова – никогда не отвечайте сразу, считайте хотя бы до двух – заставил её взять маленькую паузу. И она тут же поняла, что едва не совершила прокол. Может и незначительный. Но кто ж его знает?

– А-а… а кто это, Борис Ефимович?

– Мой шеф. Вы можете подъехать завтра в четырнадцать тридцать на Семёновскую площадь?

Хм… Леди говорила, вспомнила Ника, что меня сразу пригласят домой к Эйдусу. А дом находится в Ольгино.

– А что там?

– Офис… – Вот оно что. Тоже логично. Эйдус хочет предварительно прощупать меня. – Только не опаздывайте, Ефим Борисович этого сильно не любит.

Собеседник отключился, даже не дождавшись утвердительного ответа. Готовность явиться пред светлые очи работодателя подразумевалась сама собой. Что же, она подъедет и не опоздает. Не на ту нарвались, Ефим Борисович.

И все же Ника нервничала. Не потому, что боялась не справиться с предстоящим испытанием – она не могла даже допустить, что не справится. Это-то и напрягало сильнее всего. Она ещё ничего не добилась, а её уже глодал страх лишиться надежды и мечты – словно Золушку, которая успела запланировать, как потеряет туфельку и закружит голову принцу, но ещё даже не села в карету.

– У вас отличные рекомендации из массажного салона, – сказал Эйдус. – А стаж всего два с небольшим года. Вы что, действительно мастер?

– Клиентам виднее, – скромно ответила Ника. Она подготовилась и выдерживала продуманную линию поведения. Наивный короткий взгляд в лицо Эйдуса и снова вниз, в пол. Руки аккуратно сложены на коленках. Юбка средней длины – бёдра на виду, но в меру, без излишеств. Всё, как советовала Леди, – она должна походить на прилежную и послушную старшеклассницу.

– А почему уволились из салона?

– У них сокращение штатов. Кризис, клиентов стало меньше.

– Хм… Ну да. Всеми видами массажа владеете?

– Все, что предусмотрено прейскурантом.

– Прейскурантом?

Бросив взгляд, она успела заметить, как брови Эйдуса поползли вверх.

– В салоне всё по прейскуранту.

– А-а, ну да… И стаж работы медсестрой, смотрю, у вас тоже есть.

– Я на сестринском факультете учусь.

– Я знаю, да… А чего же в массажистки пошли?

– Честно?

– А как же ещё? – он иронично прищурился.

– Там зарплата больше. Мне же ещё за учёбу надо платить.

– По-онима-аю… А ваши родители? Вы ещё так молоды…

– Мама умерла, от рака.

– …Сочувствую. А отец?

– Мы с ним не живём, – ответила после паузы, не подняв головы. Чёрт, кажется, начала краснеть.

Эйдус молчал, и Ника, не выдержав, бросила в его сторону очередной взгляд. Политик смотрел прямо на неё, задумчиво наклонив голову.

Точно, покраснела. Неужели влипла?

– А какой ориентации… э-э… – протянул Эйдус, – в политике вы придерживаетесь?

Она выдохнула, на секунду расслабившись, и тут же снова напряглась. Вопросов по поводу ориентации она не ожидала. Впрочем, как и на тему политики. Он что, подумала Ника, хочет меня в свою партию агитировать? Чего я там про неё читала?

– Вообще-то я придерживаюсь либеральных взглядов. Но и традиционные ценности… – Господи, куда я лезу? – В общем, они тоже важны.

Эйдус почесал толстым указательным пальцем нос. Нос тоже, на Никин вкус, был толстоват. И в целом известный политик выглядел обрюзгшим. Длинные «казачьи» усы в сочетании с подвисшими щеками навели Нику на сравнение с моржом.

– А что вы подразумеваете под традиционными ценностями?

«Крепкая семья» – собралась произнести Ника и «зависла». А вдруг ему не понравится? Вдруг подумает, что Ника какая-нибудь морально устойчивая особа? Слишком морально устойчивая? А, была не была!

– В первую очередь, любовь к родителям.

– Хм…

Звук показался Нике одобрительным.

– А ещё… женщина должна…

– Ну-ну!

– Женщина должна… охранять семейный очаг.

– Хм… Прямо-таки, должна?

– Ну, не из-под палки. Если чувствует призвание.

– А если не чувствует?

– Тогда… тогда, это её проблемы.

Она подождала. Потом подняла взгляд – Эйдус задумчиво смотрел в окно.

– Что же… Знаете, должен вас предупредить, у Клары Агзамовны, моей жены, довольно сложный характер. Она, видите ли, инвалид второй группы…

Он перешёл к моим обязанностям – поняла Ника. Неужели он уже одобрил мою кандидатуру? Похоже на то. Иначе, зачем такие подробности?

– А готовить вы умеете?

– Умею, – ответила, не раздумывая. А чего? Яйца жарить умеет. Макароны сварит и гречку. Вот с супом сложнее. Но если бросить варить мясо и картошку, то что-то всё равно получится. Она, в конце концов, в сиделки нанималась, а не в повара.

– Хотя это не так важно. Так, на крайний случай. Видите ли, прислуга должна уметь подменять друг друга.

Нику кольнуло слово «прислуга». А ведь действительно прислуга. И что теперь? Пора привыкать. Прислуга от слова «услуга». Или от «слуги»?

Какая ей разница?! Главное – цель! И она только что сделала шаг в её направлении.

– Значит, вам понятен круг ваших обязанностей?

– Конечно. – Ну, вроде, справилась. И не такой уж страшный этот либеральный политик с традиционными ценностями. Даже добродушный, как старый морж.

– Что же, это хорошо. Сейчас вы можете идти. Вам перезвонят.

Ника поднялась со стула. Выпрямилась. Бодро взглянула на Эйдуса.

– Спасибо.

Шагнула в сторону двери.

– У меня остался практически один вопрос, – мягко произнёс «морж». – Почему вы умолчали в резюме о вашей судимости?

Если бы Ника видела фильм «Семнадцать мгновений весны», она бы знала, что сейчас столкнулась с любимым приёмом папаши Мюллера. И назывался этот приём «вопрос в спину». Но она не смотрела старое советское кино, кроме некоторых комедий. К тому же, расслабилась. И потому растерялась. А вслед за этим густо покраснела.

– Мне… я… – Она сглотнула слюну. – Я не умолчала. Но по закону… судимость уже погашена.

– Это по закону. А по сути… – Эйдус говорил тихо, не повышая голоса. И Ника вдруг почти успокоилась. Ну, подумаешь, не выгорело. Надо было предвидеть. Даже Леди ошиблась, утверждая, что Эйдус не станет глубоко копать. А он копнул. Значит, не судьба.

– Просто, мне очень сильно нужны деньги. У меня бабушка болеет. И учёба…

– И ради этого вы готовы пойти на подлог?

У Ники горело уже, кажется, всё. Не только уши, лицо и шея, но и грудь. А, может, и где пониже. Она даже вспотела. Но не от стыда, а от злости. Проклятая судимость! Проклятый Сергей! Проклятая Илона! Будь прокляты все и всё, из-за чего ей приходилось сейчас лгать и изворачиваться.

– Получается, что готова, – хриплым шёпотом выдавила из себя Ника.

– Вам действительно так нужны деньги, или вы просто их сильно любите?

Он что, ещё собрался мне мораль читать? Ну уж нет, дудки!

– И то и другое, – дерзко посмотрев в глаза Эйдусу, сказала Ника. – А кто их не любит? Я могу идти?

Умерла, так умерла! Она пыталась бодриться, но ощущение безнадёжного провала уже сжалось болезненным камнем где-то под ложечкой, сбивая дыхание. И сердце вдруг начало колотиться, как оглашённое. Ведь почудилось же, что первый барьер преодолён. Однако…

– Ступайте.

Она добрела до двери и взялась за дверную ручку.

– Хотя… Знаете, если, так сказать, с испытательным сроком…

Чего? О чём это он?

– Впервые вижу человека, который так… э-э-э, так удивительно честно краснеет… Когда вы готовы приступить к работе?

– Я?.. – голос снова предательски сел. И мысли куда-то разбежались, оставив пересохший язык без поддержки. Ну и денёк! Закалка, блин!

– Вы, вы. А кто же?

– Конечно, я могу! Э-э… в смысле, могу хоть сейчас… Если, конечно, надо.

Эйдус усмехнулся. Усы уже не свисали, а довольно топорщились, как у сытого кота. Взбодрился от игры с наивной мышкой?

– Не стоит торопиться. Езжайте к себе, соберите нужные вещи. Вы ведь поняли, что должны там находиться круглосуточно, кроме выходных?.. Клара будет ждать вас завтра в десять утра. Честно говоря… честно говоря, на это место было много кандидатов, э-э, скажем так, с незапятнанной репутацией. Но Клара уже видела вашу фотографию, и чем-то вы ей приглянулись…

Выйдя из офиса, Ника села в машину и тут заметила, что дрожат руки. Подождала с минуту, но дрожь не проходила. Противная мелкая дрожь, идущая изнутри живота. Словно червяк заполз и сосет твои внутренности… Но Ника понимала, что дело, разумеется, не в животе, а в её сознании. Вот откуда всё шло.

Нике и хотелось, и кололось; она и рвалась проявить себя на неожиданном поприще, и боялась… При Эйдусе она сумела, пусть и плохонько, сдержать эмоции, но сейчас всё разом нахлынуло: и ожидания, и страхи, и чувство радости от того, что она всё-таки справилась.

Дрожь то утихала, то усиливалась, и ладони стали липкими. Она вылезла из «жигулёнка» и побрела по улице. Заметив вывеску пиццерии, зашла и заказала чашку чая. Затем сходила в туалет и умылась холодной водой. Потом позвонила Ускову – надо обрадовать доверенное лицо Леди.

– Значит, он узнал о судимости? – «Ихтиандр» посопел в трубку. – Да-а, не ожидал я, что он будет так привередничать. Видимо, подстраховывается со всех сторон.

– А почему он тогда меня взял? Неужели лишь из-за того, что Кларе моя фотография понравилась?

– Вряд ли. Это он, скорее, для красного словца… Вполне возможно, что фактор вашей судимости как раз и сыграл решающую роль.

– Я не понимаю.

– Видите ли, наш общий знакомый – старый и хитрый лис. И наверняка знает давнюю истину – лучше иметь дело с человеком с подмоченной репутацией, чем с безупречной. Человек с душком, он, понимаешь ли… – Усков внезапно замолчал, прокашлялся. – Вы не обижайтесь на меня за профессиональный цинизм. Но вы, Ника, для него действительно девушка с душком. Тем и привлекательны.

– А для вас? – не сдержалась Ника. И когда она, наконец, научится держать язык за зубами? С другой стороны, при такой нервной жизни никакого терпения не хватит.

Усков снова кашлянул.

– Таки обиделись на старика? Эх, молодо-зелено. Я же это образно, для доходчивости… Давайте вот что. Подъезжайте к нам вечерком к семи часам, там всё обговорим…

Усков ждал Нику в своём кабинете, который находился напротив приёмной. В отличие от «апартаментов» Протасовой, помещение, где трудился её помощник, не содержало излишеств вроде диванов и, тем более, комнат отдыха. Средних размеров стол, несколько металлических стульев с кожаной обшивкой, небольшой книжный шкаф со стеклянными дверцами и гардеробная стойка на колёсиках. А ещё в углу, у окна, стальной шкаф-сейф.

– Чай, кофе?.. – Усков был в своём репертуаре – приятная улыбка и «рыбьи» глаза. – И я не буду… Я вижу, вы чем-то расстроены?

– Нет. Просто нервничаю немного.

– Это нормально. Вы преодолели первый, и не такой уж простой, барьер. Образно говоря, перебрались через высокий забор. А в таких случаях редко обходится без заноз и мелких ссадин… Лазали в детстве через заборы? К соседям там, малину воровать? Романтика!

– Как-то не приходилось, – сухо отозвалась Ника. Тоже мне, романтик, блин.

– Зря, незабываемые воспоминания. И характер закаляет. Ладно. Раз уж вы преодолели первый барьер, пора кое-что прояснить. – Он внимательно посмотрел на Нику, словно проверяя её готовность слушать. – Способ поближе подобраться к Эйдусу мы искали давно. Зачем именно – Алвина Яновна вкратце вам рассказала, а подробности пока ни к чему. Но сам Эйдус ведёт себя крайне осторожно. Боится компромата. Конспигация и ещё газ конспигация. Знаете, кто так говорил?

– Нет.

– О Ленине что-то слышали? – Усков прищурился.

– Слышала. Это, который лысый и с кепкой у Финляндского вокзала? И щурится, почти как вы.

Собеседник улыбнулся.

– Ха-ха… Ох, и злюка вы, Ника. Иногда. А так – очень милая девушка. Правда-правда, я вас ценю и уважаю… Ладно, тему с вождём мирового пролетариата закрыли. При случае можете развить её с Эйдусом. Его наверняка порадуют ваши познания в истории… Так вот. В конце концов, мы пришли к выводу, что самое слабое звено в ближайшем окружении Эйдуса, это Клара. Однако она, в силу целого ряда обстоятельств, почти не покидает пределов усадьбы. Оставался только один вариант – подобраться через прислугу.

Мы собрали кое-какие сведения и выяснили следующее. Сиделка Людмила работала у Клары больше двух лет. Раньше Клара их меняла, как перчатки. А вот эта – задержалась. Просто незаменимая.

Попытались мы с этой Людмилой наладить контакт, но ничего не получилось. Отказалась она наотрез общаться с нашими людьми. Может – выгодную работу потерять боялась, может – ещё какие-то факторы влияли.

Давить мы не решились, чтобы не засветить нашего интереса. Есть там ещё экономка Раиса Маратовна, на все руки мастер. Она у Эйдусов давно, года четыре. С ней мы тоже пробовали контактировать, но ничего не получилось, как и с Людмилой. Тогда и возник вариант внедрить к Кларе своего человека.

Мы провели соответствующую работу в агентстве, через которое Эйдус всегда подбирал персонал. Договорились, что в нужный момент те «рекомендуют» Эйдусу подходящую сиделку. После этого начали искать девушку, которая отвечала бы всем необходимым критериям. Кандидатур рассматривалось много, и тут на глаза попались вы, Ника.

– А если бы я не согласилась?

Он пожал плечами.

– Нашли бы другую. Умные люди никогда не ставят на одну лошадь.

Так, я ещё и лошадь, подумала Ника. Откровенно.

– Как видите, Ника, я с вами откровенен. Мы выбрали вас, а вы – нас. Теперь мы вправе надеяться на взаимовыгодное сотрудничество. Так?

– А если бы эта девушка, сиделка, не попала в аварию? – Ника посмотрела прямо в глаза Ускову. Пусть не держит меня за дурочку. И не думает, что я его боюсь. Ещё увидим, кто из нас лошадь.

– Не попала бы в аварию, попала бы ещё куда-нибудь, – жестко произнёс помощник Леди, не отводя взгляда. – Мы занимаемся серьёзными вещами, и фактор случайности имеет для нас второстепенное значение.

Ника сморгнула и перевела глаза на настенные часы. Не стоит нарываться, подумала она. Кто знает, может, этот Усков ещё опаснее Леди. И, уж точно, гораздо неприятнее. Лысый пень с рыбьими глазами.

– А что с ней произошло, этой Людмилой? Она серьёзно пострадала?