Кукла для кандидата. Детективный триллер

– В массажном салоне, – буркнула Ника. Пристал, как репей. Чего ему ещё надо?

…Квартира встретила тишиной и ванильным запахом духов. Илона всегда битый час прихорашивалась перед трюмо в прихожке при выходе на ночную «смену». Сегодня воскресенье, значит, только к утру приползёт, а то и к полудню. Даже хорошо, что её нет.

С Илоной можно душу отвести, но уж больно болтливая – тренькнет языком, где не надо. А Ника чувствовала – в тёмную историю она вляпалась. И страшную. Да ещё человека собственными руками застрелила. И оперу соврала. Менты не посадят, так бандиты прознают и отомстят. Она же им всю операцию сорвала. Киллеры-то мертвы, да заказчик остался. Забыть бы всё скорее, как страшный сон. Но скоро не получится. Да ещё этот… Усков… как его… зачем-то…

На мыслях о помощнике Протасовой Ника, наконец, заснула. Во сне она то убегала, то пряталась непонятно от кого, пока в восемь утра не протарахтел автоматной очередью будильник.

Усков дал знать о себе ближе к вечеру. О том, что он звонил, Ника поняла в перерыве, перед появлением очередной клиентки. Тут и заглянула в мобильник, который во время сеанса массажа приходилось отключать. Желанием перезванивать Ускову Ника не горела, но вызвала его номер. Так, из любопытства.

– Вы ещё на работе? – спросил Усков. – Когда заканчиваете?

– В восемь.

– Понятно. В половине девятого жду вас у подъезда. Устроит?

– Устроит.

Растерявшись от напористых и повелительных интонаций помощника Протасовой, Ника даже не поинтересовалась, о каком подъезде идёт речь. Домашнего адреса она Ускову не давала. У подъезда салона? Обычно так не говорят, да и поздновато через полчаса – она что, его минут пятнадцать должна дожидаться после работы? Нет уж, подумала Ника, ему надо, пусть сам ждёт и ищет.

Ей не хотелось встречаться с Усковым. Почти лысая, яйцеобразная голова, невыразительные круглые рыбьи глаза, окружённые редкими бесцветными ресницами – помощник Леди Нике сразу не понравился. Скользкий и неопределённый, как медуза. Но и отказывать нельзя после такой передряги…

Ника вышла на крылечко салона десять минут девятого и сразу направилась к своему «жигулёнку». Даже не осматривалась. Если Усков уже подъехал – сам окликнет, если нет – его проблемы. Скажу, что не поняла.

Но никто не окликнул.

…Усков ждал у подъезда дома. В светлом длиннополом плаще он казался ещё меньше ростом и походил на субтильного старшеклассника. Если бы не огромные залысины и цепкий, совсем не юношеский, взгляд.

– Добрый вечер, Ника!

Улыбка у него, тем не менее, была открытая, располагающая. Даже взгляд стал добрее. В руках – объёмный, наполненный чем-то, полиэтиленовый пакет.

– Я к вам в гости. Но ненадолго, вы не пугайтесь – лишь короткий разговор. Не прогоните?

Ника, озадаченная неожиданным поворотом, ответила не сразу.

– Проходите. Только я, наверное, не одна дома буду.

– Родственники?

– Типа того. И лифта у меня нет.

– А этаж?

– Пятый, – не без злорадства сообщила Ника.

– Вот и отлично! – бодро заявил Усков. – Разомну ноги, а то засиделся, понимаете, в офисе…

У дверей квартиры она специально нажала на звонок, чтобы не застать Илону врасплох. Но получилось лишь хуже – Илона открыла дверь в одной сорочке. Зевая, протянула с ленцой:

– Ты чего, подружка, ключи лень из сумки вынуть? Ой… – Заметив Ускова, отступила на шаг и замерла в эффектной позе. Высокая грудь колыхнулась, выпячивая сквозь тонкую и прозрачную ткань крупные светло-коричневые соски.

Насладившись эффектом, Илона полуприкрыла грудь ладошками и жеманно добавила:

– Извините, вы так внезапно. – Повернулась и неторопливо ушла в комнату, покачивая пышными ягодицами.

– Сестра? – негромко спросил Усков, прищурив один глаз.

– Сильно похожи? – Ника чувствовала себя неловко и от этого начала злиться.

– Нет, совсем не похожи, – подчеркнуто серьёзно отозвался Усков. – Вы, простите, больше на мальчишку смахиваете. Хотя и весьма симпатичного. А ваша сестра… или родственница… хм, в общем…

Он замолчал, увидев в коридоре Илону. Не заморачиваясь этикетом, та накинула поверх сорочки шелковый халатик голубого цвета и уже вернулась назад. Широко раскрытые глаза возбуждённо блестели. Когда ж она глаза подвести успела? – поразилась Ника. Во, шустрая! Так и дрожит от любопытства.

Повод проявить любопытство у Илоны, положа руку на сердце, имелся. За три года, что они жили вместе, Ника впервые привела домой мужчину. Усков вообще был первым посторонним мужчиной, зашедшим в квартиру за всё это время. Федя, одноклассник Ники, хакер и компьютерный гений по прозвищу Левша, – не считался. Он жил в соседнем подъезде и числился по очень ограниченному списку старых Никиных друзей.

– Я Илона, – всё в той же жеманной манере проворковала подруга и протянула Ускову правую руку – ладонью вниз, как будто хотела, чтобы гость приложился к ней для поцелуя.

– Вот тут торт, вино и ещё кое-что. – Усков, то ли не поняв жеста, то ли проигнорировав намерения девушки, сунул в ответ свой тяжёлый пакет. – Вы накройте на стол, пожалуйста. А мы с Никой пока парой слов перекинемся. Тет-а-тет.

– Как мило с вашей стороны. – Илона продолжала изображать роковую даму полусвета. – Я как раз думала о том, на что потратить вечер.

Усков вопросительно смотрел на Нику. Та показала пальцем на дверь гостиной – там, после подселения Илоны, теперь находилась Никина комната. Усков зашёл, быстро огляделся и сел у компьютерного столика. Ника стояла у порога.

– Вы дверь прикройте, пожалуйста. Особых секретов у нас нет, но, вы же понимаете… – Он засунул руку во внутренний карман плаща и вытащил толстый конверт. – Вот здесь, Ника, сто тысяч рублей. Это ваше маленькое вознаграждение за проявленные находчивость и мужество.

Ника непроизвольно отшатнулась, но Усков предупреждающе поднял ладонь.

– Возражения не принимаются. Деньги велела передать Алвина Яновна. Я – маленький человек, только выполняю поручение. Что касается денег… Вы же понимаете, что оказали нам существенную услугу?

– Я случайно…

– Это не важно, важен результат. Собственно, мы готовы заплатить и больше. Алвина Яновна просила, чтобы я узнал… э-э…

– Мне вообще не нужны ваши деньги, – не очень твёрдо сказала Ника. – Я как-то… ну…

– Деньги всем нужны. – Усков раздвинул губы с намеком на улыбку. – Мало ли что… Не вам, так вашей сестре пригодятся.

– Она не моя сестра. – Настойчивое стремление Ускова породнить её с Илоной Нику раздражало, и она не сдержалась. Нет, и, правда, чего в них общего? – И даже не родственница.

– Вот как? А кто же?

– Квартирантка.

– Вот оно… Тогда – тем более.

«Чего – тем более?» – хотела спросить Ника, но осеклась, поняв ход мыслей Ускова. Раз пустила на квартиру, значит, нуждаюсь в деньгах. Если нуждаюсь в деньгах – чего выпендриваюсь? Логично. И, правда, – чего? Деньги и в самом деле нужны.

– Ну, если вас сумма устраивает, пока на ней и остановимся. – Усков воспринял молчание Ники по-своему. – Обязательно учтите, Протасова очень вам благодарна и просила передать, что подобные вещи деньгами не измеряются. У вас всё в порядке?

– Что? – не поняла Ника.

– Может, проблемы какие есть? Если чего – обращайтесь без стеснения. Я вам вот тут визитку оставляю.

– Спасибо. У меня всё нормально.

– Вот ещё что. Вам следователь звонил?

– Нет.

– Позвонит. Вы не забудьте сразу со Штейнбергом связаться. К следователю – только после разговора с ним. Он вас подготовит и проконсультирует.

– Да, я помню.

– Вот и хорошо. Я, собственно, закончил. – Усков поднялся со стула и вдруг небрежно спросил: – А это кто на фотографии? Вы?

Он показывал на большую фотографию, висевшую в рамочке над компьютерным столиком. Старая фотография. Мамы уже нет в живых.

– Я.

– Маленькая какая. А вот, видимо, отец?

– Как вы догадались?

– Так он же рыжий. А вот этот мужчина… – Усков, прищурившись, скосил взгляд на Нику и снова посмотрел на фото. – Кого-то он мне напоминает. Неужели…

– Да, это Дубровин. – Ника не выдержала паузы. Тягучий этот Усков, как жевательная резинка.

– Денис Дубровин?

Ну и что? – чуть не сорвалось с языка. Да, Денис Дубровин, генерал, нынешний вице-спикер Совета Федерации. А рядом с ним родители и она. Было дело, заехал как-то на день рождения отца. Потому что учились вместе в военном училище, потом воевали в Афгане и Чечне. А потом… потом – суп с котом. Разошлись дороги. И отец теперь сидит в колонии, несмотря на крутого приятеля. Ну и что?

Но Ника промолчала. Чего распинаться перед этим Усковым? Да и не знает он ничего об отце – зачем объяснять? Спросил и спросил.

– Вот оно что… Ну, я удаляюсь с вашего разрешения. Тихонечко. – Усков подмигнул. – А то ваша подруга… ваша квартирантка, уж больно… темпераментная.

И он выскользнул из гостиной. Чуть-чуть, еле слышно, хлопнула входная дверь. Если не прислушиваться, то и не разберёшь, что там за шум.

Ника, не удержавшись, вытащила из конверта пачку денег. Не наврал, и вправду сто тысяч. Тут же положила в ящик стола. Да, деньги всем нужны.

Так-то она не бедствует. В салоне тридцать тысяч плюс десятка в месяц от Илоны, итого сорок. Одной ей за глаза бы хватило, но четверть за кредит уходит. А тут ещё в университете с нового семестра подняли оплату – три с половиной тысячи долларов вынь, да положь. Вот в августе и вынула – всё, что за год скопила. Потом надо бабушке помогать: на такую пенсию жить нельзя – лишь медленно загибаться. А ещё она ежемесячно посылала деньги отцу. Пусть он категорически отказывался и в каждом письме ругался отчаянно за эти переводы, но тут дело принципа. Решила помогать – должна помогать. Там, в колонии, каждый рубль на счету.

Хотя переводы – мелочь. Посылала бы и больше, да не разрешают. Но вот недавно адвокат звонил – это серьёзно. У отца вторая половина срока пошла, теперь можно всякие петиции посылать – то ли на сокращение срока, то ли на УДО. Ника даже не уточнила – едва адвокат назвал сумму «за хлопоты», так всё и опустилось. Сказала, что подумает. Но делать-то что-то и вправду надо. Вдруг да скостят? Или послабление какое будет… Надо, кстати, у ихнего адвоката, как его, Штейн… Штейнбаум, что ли? Где-то записано. Надо проконсультироваться на халяву. Может, чего и подскажет…

Илона на кухне старательно нарезала сочную ветчину.

– Ну, где вы там? У меня аж слюнки текут. – Она подняла голову. – А-а…

– Ушёл.

– Как ушёл??? Почему?

– Ну… дела у него.

– Какие дела? Ты посмотри, тут жратвы сколько! – Илона удивленно моргала глазами. – И ведь дорогое всё. Смотри, вино какое. Тысяча рублей, не меньше… А чего ушёл-то? Нет, я вотще не понимаю.

Ника села на табуретку, машинально сунула в рот кусок сыра. Твёрдый. И, правда, наверное, дорогой. А кушать ведь хочется.

– Чего тогда приходил-то? – Илона даже не пыталась скрывать фонтанирующего любопытства.

– Да так.

– Чего так? Вы о чём там шептались?

Вот, привязалась.

– Да не шептались мы. Он это, об отце рассказывал.

Она ляпнула это просто так, чтобы отвязаться. Первое, что пришло в голову.

– Об отце? Он что, с зоны? Откинулся? Сидел с отцом?

– Короче, он просил не болтать. Понимаешь?

– По-о-нима-аю. – Илона тоже присела. – Если он из этих… Понимаю. Ну хоть что-то можно рассказать? Дюже интересно.

– Не сейчас. Давай потом, я просто с голода умираю.

– Так я ж тоже умираю. Я ж весь день проспала.

– Тяжёлая выдалась ночка? – Ника специально спросила, чтобы переключить Илону на другую тему. Как бы ни мучилась подруга от любопытства, но поговорить о себе она любила ещё больше.

– Ой, не говори. Такие козлы попались. Выпьем?

– Мне немного.

– Так и мне ж немного. Хотя у меня сегодня выходной. Отгул за прогул, хи-хи…

Они просидели допоздна, пока Илона не прикончила обе бутылки. Ника почти не пила и не слушала подругу – лишь поддакивала, занятая своими мыслями. Не спрашивает об Ускове – и хорошо. Может, и вообще забудет.

Настроение у Ники улучшилось. Вчера вечером был настоящий ужас нашего городка, а сегодня… Нет, жизнь не такая уж и плохая штука. Особенно радовали сто тысяч рублей в ящичке компьютерного стола. И Усков этот вполне нормальный тип. Ну и что, что глаза рыбьи? Уродился человек таким, как Ихтиандр. И улыбка у него добрая. Иногда.

Вторник и среда прошли как обычно. А вот в четверг…

Федя-Левша окликнул Нику в тот момент, когда она, припарковав машину, направлялась к своему подъезду. Федя жил на втором этаже и часто использовал балкон для того, чтобы подкараулить потенциального кредитора. Формально он числился в некой торговой компании, но постоянно торчал дома, не отрываясь от компьютера. Одно слово – хакер.

– Ника-а! Э-эй, родная!

Федя призывно махал рукой, одновременно выразительно шевеля пальцами. Долговязый и нескладный, вечно повёрнутый на «железе», «софте» и прочих компьютерных прибамбасах, он не пользовался вниманием девушек. Да и сам ими, похоже, не интересовался. Но с Никой поддерживал тёплые, почти братские, отношения – всё-таки ещё в одну детсадовскую группу ходили.

Ника вздохнула и приблизилась к балкону.

– Сколько?

– Пару. А лучше – три, если бюджет позволяет. А то я уже два часа здесь торчу. Не народ, а сплошное жлобьё.

– Зря ты так. У людей экономический кризис.

– В душе у них кризис, а не в экономике. Вон, твою квартирантку час назад видел. Хотел тысчонку перехватить – куда там…

– Илону?

– Ну да. Она с чемоданом, таким, на колёсиках, и сумкой тащилась. Здоровая такая сумка, серая. Я ей покричал, но она только рукой махнула. Потом села в какую-то машину и укатила.

Ника в недоумении приоткрыла рот. Она догадывалась, о каких чемодане и сумке говорит Левша. В них умещались все Илонины вещи. Но Илона ей сама позвонила в салон около трёх часов и сказала, что сварит борщ. На гарную дивчину с незалежной Украины порой нападал кулинарный зуд, а готовить она умела. Получается, уехать она решила уже позже и в явной спешке?

– Ты не заметил, возможно, у неё чемодан пустой был?

– Нет, не пустой. Она его еле пёрла, это точно. И это, ещё. Ей вещи в багажник помогал мужик закинуть, который за рулём сидел. Она бы сама не подняла, наверное.

– Ладно, спускайся, – вздохнув, сказала Ника. – Дам тебе три тысячи…

Едва зайдя в квартиру, Ника побежала в гостиную. Открыла ящик компьютерного стола, и на душе полегчало. Деньги лежали в конверте в нетронутой банковской упаковке. Слава богу! Как она могла такое на подругу подумать?

А вот в комнате Илоны царил беспорядок и, главное, не осталось её вещей, включая дублёнку. А ведь на дворе сентябрь. Она что, на Новую Землю собралась? Странно.

Попробовала позвонить, но трубку никто не брал. Ника быстренько накропала эсэмэску: ты где, что случилось?

Зачем же так срываться с места? Уж позвонить-то… Ерунда какая-то.

Ника проснулась от яркого электрического света. Пока протирала глаза, мелькнула мысль – Илона, что ли, вернулась? Но тут разглядела почти у самого дивана мужскую фигуру, и сердце захолонуло. Закричала бы, да горло перехватило, словно обручем.

– Тихо, не вздумай орать, – грубо сказал мужчина. – Где Илона?

– А… кха-кха…

– Перепугалась, что ли? Мы… тебя… не тро-нем, – с разбивкой произнёс незнакомец. – Если орать не будешь. Нам Илона нужна, где она?

– А вы… кха…

– Не твоё дело. Подруга твоя где?

Ника проморгалась, появился фокус. Мужику, скорее, парню, на вид было лет тридцать. Среднего роста, плотный, короткая стрижка. Руки засунуты в карманы куртки темно-зелёного цвета. У дверей в комнату стоял ещё один; такой же невыразительный, на одно лицо. Разве что ростом выше. И на голове маленькая чёрная кепка. Кожаная.

– Я не знаю. – Голос вернулся, лишь першило в горле. – Уехала куда-то.

– Куда?

– Не знаю. Правда, не знаю.

– Плохи твои дела, если не знаешь. У неё наш товар был.

– Какой товар?

– Ценный. Она ничего не говорила?

– Нет.

Парень помолчал.

– Слушай сюда. Илона нас, похоже, кинуть решила. Знаешь, не знаешь – нам всё равно. Вы тут вдвоём живёте, хрен вас разберёт. Она должна была товар сбыть, а деньги вернуть. Про тебя она, кстати, тоже упоминала. Тебя ведь Никой зовут?

– Никой. Только я… – Она хотела полуприсесть, но вспомнила, что легла спать без сорочки. Судорожно вцепилась руками в одеяло. – Я ничего не знаю. Какой товар?

– Смотри, а тут деньги. – Второй уже копошился у компьютерного стола.

– Сколько?

– Похоже, сто тысяч.

– Видишь, а говоришь, что ничего не знаешь? – Парень в зелёной куртке сделал шаг вперёд. Теперь он стоял у самого дивана, в полуметре от головы Ники. – Подруга слиняла, а ты не успела?

– Это мои деньги. Правда, мои. Я доказать могу.

– Ложил я на твои доказательства… Короче. Деньги мы забираем, но их мало. Не найдёшь Илону – будешь сама расплачиваться. Впрочем… – Он внезапно нагнулся и приподнял одеяло. Внутри у Ники всё сжалось в комок. – Впрочем, ничего. Станочек подходящий.

Опустил одеяло. Усмехнулся.

– Но натурой долго придётся отрабатывать. Так что, думай. И шевелись. Запомни – времени у тебя ровно сутки. – Посмотрел на часы. – Ну, пусть не сутки. Так и быть, до двенадцати часов субботы. Потом – или сдаёшь Илону, или деньги, или…

– А… сколько она должна?

– Шестьсот тысяч. Но это пока без штрафа.

Они ушли, громко хлопнув входной дверью. Нике хотелось тут же рвануться к входу, но она заставила себя досчитать до десяти. Надо взять себя в руки, подумала она. Это ужасно. Но нельзя терять голову. Вспомни, чему учил отец. Контролируй инстинкты. И не давай себя запугать.

Однако инстинкты буянили, не желая слушаться внушений разума. Неожиданно начали стучать зубы. Ника встала, сделала шаг и, не выдержав, молнией рванулась в прихожку. Повернув защёлку, посмотрела в глазок. Вроде пусто.

Она перестала закрывать защёлку после того, как стала жить с Илоной. Та работала по ночам и могла заявиться в любое время, разбудив Нику. Вот она и перестала закрываться. Но откуда у них ключи? Хотя открыть такой замок для домушника, наверное, раз плюнуть. Столько раз собиралась поменять и всё жадничала из-за денег… Но Илона… Как же так? А ещё говорила, что женская дружба самая верная. Мужик кинет и предаст, а женщина… Как же так? Не сказать, чтобы она ей полностью доверяла, и всё же…

Она так и не заснула после визита ночных гостей…

Утром «жигулёнок» еле завёлся. Давно бы надо на ремонт отогнать, злилась Ника, да всё опять в деньги упирается. Движок скоро совсем сдохнет. Тогда к бабушке придётся на электричке ездить. Но сейчас не об этом надо думать. Эти гады дали срок до завтрашнего дня. А что толку? Я не знаю, что делать. Более того, вообще ничего не знаю.

Она в который раз попробовала дозвониться до Илоны, но подруга не отзывалась. Куда же она запропастилась? Неужели сбежала в свой Мелитополь?

И что теперь делать? Обращаться в полицию к первому попавшемуся менту она не могла. С её условным сроком подставиться проще простого. Вдруг речь идёт о наркотиках? Притянут по статье за хранение. В случае с Сергеем она вообще была не при делах, а едва не загремела как сообщница. Менты такие люди – только палец в рот положи…

Между тем до истечения срока, обозначенного бандитами (Ника не сомневалась, что на неё наехали бандиты), оставалось около суток. Может, позвонить Ускову? Этому ихтиандру с яйцевидным черепом?

А помогут ли они? Денег ей Протасова и так отвалила достаточно, можно сказать, расплатилась за услугу. Какие у неё, Ники, основания втравливать Леди в историю с Илоной? Там же явный криминал. Чем могла приторговывать Илона? Не трусиками же с бюстгальтерами.

Нет, на Леди тут надеяться нельзя. Разве что, если уж нож к горлу приставят…

Вечером на балконе снова торчал Левша. Караулит новых кредиторов? Быстро же он проел мои три тысячи – подумала Ника. Но Федя активно замахал рукой. Забыл, что ли, что уже занял у меня?

Левша свесился через перила:

– Я тебя жду.

– Федь, у меня с деньгами очень плохо.

– Да я не об этом. У тебя всё тип-топ?

– В смысле?

– Я сегодня ночью курил на балконе. Совсем поздно было. Смотрю, из твоего подъезда два хмыря вышли.

– И? – Она напряглась, но не подала вида. – Думаешь, ко мне по ночам мужики ходят?

– Нет, не думаю, – серьёзно произнёс Левша. – Но одного из них я, кажется, узнал. У него такая кепочка на голове была, чёрная и кожаная.

– И чего?

– Помнишь, я рассказывал, как водила помогал Илоне вещи в багажник закидывать? У него такая же кепочка была.

Ника в растерянности молчала. Соображала.

– Думаешь, один и тот же?

– Ну, совсем точно не уверен. В лицо я не вглядывался и не запоминал. А ночью ещё, сама понимаешь, темновато. Хотя фонари горели. И ещё. Они в машину сели. Понимаешь, Илона на «ауди» уехала, комби, бордового цвета. У этих машина вон там под деревом стояла. Плохо было видно. Но точно, что комби. И тёмная.

Вот те на! Вот это фокусы… Если, конечно, Левша чего-то не перепутал.

– Федя, а ты ночью трезвый был?

– Ну-у… выпил несколько банок пива. Но не так, чтобы уж сильно закосеть.

Понятно. Ночью все кошки серы. Вернее, ночью-то точно были эти гаврики. Тут Левша ничего не перепутал. Но вот по поводу водилы, отвозившего Илону…

– Я даже и не знаю, что думать, – сказала Ника. – Может, у нас новые жильцы в подъезде?

Левша всей пятернёй почесал лохматый затылок.

– Ну, если совсем новые.

– В руках они ничего не несли?

– Думаешь, воры? Нет, пустые оба.

– Тогда не переживай.

…Странно, думала Ника, поднимаясь по лестнице. Час от часу не легче. Если Илона заодно с этими парнями, то тогда, получается, меня разводят? Но зачем? Неужели из-за ста тысяч рублей? Илона, конечно, могла залезть в стол и обнаружить деньги. Это запросто, она любопытная. Но деньги-то уж не такие и большие для неё. Было проще кражу инсценировать или даже ограбление. А тут сложно как-то. Или Левша вовсе что-то напутал? Он ведь ещё и близорукий… Что же делать? Срок-то истекает.

Ника прошла на кухню и открыла настенный шкаф. Там стояла недопитая бутылка коньяка. Илона частенько прикладывалась к бутылке, и спиртное в доме находилось почти всегда. Ника после того, как восстановилась в медицинском, и жизнь начала потихоньку налаживаться, почти не выпивала. Так, если с Илоной чуть-чуть за компанию. Но сейчас она была готова напиться до отключки.

Поставила бутылку на стол, сполоснула фужер, села на табуретку и… задумалась. Нет! Нельзя! Она дала слово. Всем дала. И умирающей матери. И бабушке. И себе. Она должна справиться. Что бы ни случилось. Тому же отцу сейчас гораздо хуже. Кто ему поможет продержаться в колонии, если она расклеится? А что будет с бабушкой?

Нужно что-то предпринять. Всегда должен оставаться выход. Даже в самом запутанном лабиринте. Даже в тупике.

Ника открыла Яндекс и ввела в поисковик «Алвина Яновна Протасова». Так, на всякий случай. И обалдела. Вот те на! А Леди-то, оказывается, удостоена чести иметь персональную страничку в Википедии. Впрочем, этой неоднозначной чести многие удостоены. Но Протасова, судя по всему, угодила сюда по делу, а не за то, что исхитрилась пописать в Ниагарский водопад.

Итак, Алвина Яновна Протасова, родилась 16 марта 1966 года в городе Тарту… школу с серебряной медалью, так… отец, Ян Оттович Рутке, инженер-строитель… мать, Манана Асланян, учитель… дружба народов, значит… семья переехала в Ленинград… университет, филологический факультет… инструктор горкома ВЛКСМ… факультет политологии и социологии… кандидатская… хм, сотрудник пресс-службы мэрии… так, переезд в Москву… центр исследования региональных проблем, директор по связям с общественностью… докторская диссертация… так, снова Петербург, а сегодня-то что?.. ага, вот – генеральный директор PR компании «Фаворит», одного из крупнейших игроков на рынке политического консалтинга (что за зверь?) … вице-президент всероссийской ассоциации социологов… научные работы…

Но ошалела Ника не от этой информации. То, что Леди оказалась крутой вумэн в области социологии и какого-то там консалтинга, было важно. Значит, чутьё Нику не подвело, и судьба свела её далеко не с рядовым человеком. Другое дело, насколько этот человек мог помочь в запутанных Никиных делах? Делах, прямо скажем, сильно отдающих криминальным душком. В поиске ответа на свой животрепещущий вопрос Ника пробежалась по страничке и, найдя информацию о семейном положении Леди, нажала на жирную синюю ссылку «Валентин Викторович Протасов». И вот здесь, на новой страничке Википедии, её ждал главный сюрприз. Мужем Леди являлся тот самый Протасов – бывший министр и нынешний член Совета Федерации.