Дембель неизбежен. Том 2

– Сказал, что возможно я твоя замена, ну и собственно все. – ответил я.

Боец сразу отпрянул от монитора, на его лице нарисовалась улыбка, а в глазах появилась заинтересованность.

– Ну отлично! Это прям хорошая новость! Я, кстати, Никита! – радостно сообщил он. – В общем сейчас дуй в казарму, я потом у майора уточню, если одобрит, я тебя к себе заберу на стажировку.

– Понял. – согласно кивнул я и отправился к выходу.

Выйдя из штаба я первым делом наведался в курилку и выкурил последнюю сигарету. После этого отправился в казарму. То, что я так спокойно могу пойти покурить и в одиночку ходить по части, при этом мне никто и слова не сказал, было для меня, мягко говоря, дикостью. Да и начальник штаба нормально со мной общался, без пафоса да еще и уважительно. Видимо тут реально все не так плохо как я рассчитывал.

Стоило только войти в казарму, как дневальный сразу отправил меня в канцелярию к командиру роты, где мне опять предстояло очередное знакомство. Меня ввели в просторную канцелярию, в которой в данный момент находилось три офицера и два сержанта – контрактника. Они сидели, попивали кофе и смотрели какой-то фильм по телевизору, при этом, о чем-то болтая, подшучивая друг над другом.

Как только моя фигура вошла к ним, все устремили на меня оценивающие взгляды и начали расспрашивать. Я как положено отвечал на вопросы и, когда они закончились, уже спросил сам. Меня интересовало, а куда я вообще попал? Что я буду делать тут целый год? Точнее, буду ли я заниматься чем-то кроме строевой подготовки и наведения порядка в казарме. Мой вопрос немного удивил новых командиров, видимо мало кто у них интересуется подобными вещами. Но мне ответили.

Итак, я попал в отдельный батальон связи, который состоит из двух рот и меня зачислили во вторую роту во взвод радиосвязи, то есть я буду радистом, если смогу осилить азбуку Морзе. Чем я буду заниматься будет зависеть лишь от моего усердия и интеллекта. А именно, если я научусь работать на аппаратуре, то буду работать на ней, а если нет, то стоять мне на тумбочке дневального и мести плац до самого дембеля. На этом меня отпустили заниматься своими делами.

Что опять же кольнуло глаз, общались со мной нормально, никто не обзывал меня, обращались ко мне по имени, в общем все как-то даже слишком хорошо складывается.

В казарме тем временем народ смотрел телевизор, который висел над центральным проходом, по нему показывали какой-то боевичок, и солдаты, расставив табуретки, сидели на взлетке, смотря фильм. Понимая, что мне по сути нечем заняться я присоединился к остальным.

Ближе к обеду меня вызвал младший сержант Гордиенко, тот самый Максим, ему я сдал свой вещмешок и мобильный телефон. Еще он сказал, что вечером его мне выдаст, чтобы я смог созвониться с родными и рассказать, где я и как я. Также он выдал мне противогаз, фляжку для воды и распечатанные на листе А4 бирки с моим званием, фамилией и инициалами. Он объяснил куда их нужно пришить и отправил в бытовку.

В бытовке сейчас было весело, за большим круглым столом на табуретках сидели те самые утренние уборщики Петров и Миронов и пришивали толстые подворотнички к кителям. Но что мне показалось странным, так это то, что кители были не их. На подоконнике сидели два здоровенных кавказца в пиксельных майках и, разговаривая о чем-то своем на неизвестном мне языке, весело хихикали, поглядывая на Петрова и Миронова. Параллельно этому на подоконнике лежал современный мобильный телефон, и на нем играла музыка на кавказские мотивы.

Я спокойно прошелся к углу бытовки, где над гладильными досками висел шкафчик с биркой «ПОДШИВОЧНЫЙ МАТЕРИАЛ», открыв его, я увидел целый рулон белой ткани, а еще катушки ниток различных цветов и даже иголки. Оторвав себе кусок ткани, я разгладил ее утюгом и, сняв китель, присел за стол. Как только я начал подшиваться, в бытовку зашел еще один парень кавказской наружности. Он опять же на нерусском языке поприветствовал своих товарищей на подоконнике, посмотрел на меня и парней, подшивающих чужие кителя, и, противно ухмыльнувшись, подошел ко мне, снимая свой китель.

– На подщей, но тока штобы по карасатэ било! Четыре слоя мынымум! Понял, да? – сказал он с сильным акцентом, бросая передо мной китель на стол.

Момент, конечно, был максимально неприятным, можно сказать, я встал на перепутье, либо я сейчас подошью его форму и стану терпилой, как Миронов и Петров, после чего постоянно буду этим заниматься (подшивать форму, заправлять чужие кровати и делать прочую унизительную работу за других), либо же я продолжу включать броню, как мне советовали товарищи на гражданке, и от меня отстанут. Разумеется, я выбрал второе.

– Не буду. – оттолкнул я от себя китель, с вызовом посмотрев на парня.

Страха он у меня не вызывал, так как сам по себе кавказец был на полголовы ниже меня, только вот куда шире, весь был мускулистый, но худощавый и по весу мне точно уступал. Мои коллеги по несчастью, сидя за столом, стали похожи на черепах, будь у них панцирь, они бы тотчас спрятали в нем головы, а сейчас лишь вжали свои шеи в плечи и опустили взгляды на подворотнички, делая вид, что смотрят на что-то очень важное.

– Я не понял! Ты че, черт! Попутал! – тут же пришел в бешенство паренек и толкнул меня в плечо.

– Тебе надо, ты и подшивай! – с возмущением крикнул я и швырнул в него китель.

Китель врезался в грудь парня и упал на пол, а в глазах парня сейчас пылала злоба и ненависть.

– Последний рас гаварю, подшей или пидьец тебе! Душара позорный! – скрипя зубами сказал он и сжал кулаки до хруста.

– Нет! – гордо заявил я и отвернулся от него, демонстрируя невозмутимость и спокойствие. Хотя в голове сейчас происходила настоящая паника, а сердце стучало с такой скоростью, что вот-вот вылетит из груди.

Не выдержав, парень что было сил толкнул меня в сторону, и я свалился с табуретки, но, понимая, что сейчас начнется драка, тут же вскочил на ноги, а боец тут же рванул в мою сторону. Как оказалось, он был борцом и попытался пройти мне в ноги, чтобы снова повалить меня, но я тоже не пальцем деланный. Как только он оказался рядом и, наклонившись, потянулся к моим ногам, я схватил его за брюшной ремень, который удерживал штаны, и со всех сил рванул вверх, отрывая его от земли и лишая опоры. А затем что было сил швырнул парня в сторону, видимо, адреналин дал о себе знать, и парень впечатался прямо в стену, от чего раздался грохот на всю казарму.

Боец подскочил на ноги и уже был готов опять кинуться в атаку, но в бытовку влетел дежурный по части посмотреть, что тут творится.

– Что за шум, мать вашу? Семенов, что тут происходит? – прорычал он, глядя на меня и моего соперника.

– Да ничего, вот товарищ показывал, как лезгинку танцевать умеет, и случайно в стену врезался. – не желая быть стукачом, ответил я.

– Вот как. Ну шумите мне тут! – сделав вид, что поверил, ответил дежурный и вышел из бытовки.

– Повезло тебе, душара! Но вечером еще поговорим! – фыркнул боец, а после подобрал китель и кинул его в Миронова. – Подошьешь! – добавил он и, дождавшись согласного кивка паренька, вышел из бытовки, а следом за ним направилась и парочка, спрыгнувшая с подоконника.

– Зря ты так. – тихонько сказал мне Петров.

– Это еще почему? – нахмурившись, спросил я.

– Они это просто так не оставят, бить будут сильно и больно. – пояснил Миронов.

– Да плевать, пусть бьют, я стоять просто так не буду! А так, как вы, служить не собираюсь! Дедушки, мать вашу! – в укор им сказал я и продолжил подшивать форму.

Глава 3

В бытовке была абсолютная тишина, так называемые «дедушки» быстро подшили чужую форму и ретировались из помещения, а мне пришлось еще немного задержаться, так как я пришивал еще бирку на фляжку и противогаз. В помещение изредка заглядывали другие бойцы, кто по своим делам, кто просто посмотреть на меня и злорадно ухмыльнуться. Ведь армия еще хуже деревни, в ней тоже царит скукота, а если что-то и происходит, то все об этом сразу узнают, а тут такое: первый дух приехал, да еще и закусился с кавказцем, только вот я не знаю, кто он: дембель или дедушка.

Закончив со своими делами, я вышел из бытовки и сначала положил противогаз в шкаф, где на специальной ячейке красовалась моя фамилия, а затем в умывальнике наполнил фляжку и, посмотрев, как ее носят другие, надел на ремень. Время сейчас шло к обеду, так что народа в казарме собралось много. Только почему-то от меня сейчас все шарахались, как от прокаженного, и, поглядывая украдкой, ехидно улыбались. Признаюсь честно, на нервы мне это давило сильно, все из-за того, что я не знал, что будет дальше. Но чему быть, того не миновать.

Дневальный наконец-то подал команду для построения на обед, чему я был рад, так как есть хотелось неимоверно, а обед – это самый шикарный прием пищи за день. Заняв свое место в строю, мы спустились вниз по лестнице и сообразили строй, а затем высокий и худощавый ефрейтор вышел в сторону строя и начал командовать.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Прямоооо шшшшаггоооом марш! – громким басом, не свойственным его телосложению, проговорил он, и мы пошли есть.

Только все было не так просто. Позади меня в строй встал тот самый боец, с которым мы закусились, стоило мне начать идти, так он каждый раз, когда я отрывал правую ногу от земли, начал больно пинать мне в пятку. Учитывая мои натянутые, словно струны, нервы, это уже на третий пинок вывело меня из себя. Но я-то помнил, что не стоит кидаться на человека, поэтому где-то на пятый раз, как только я оторвал правую ногу от земли, то в ту же секунду всей силой топнул. В этот момент задира как раз наносил мне очередной пинок, но его нога была с огромной силой прижата каблуком берца к земле.

– Ай! Билят! – взвизгнул он во весь голос, я же, услышав это, только ухмыльнулся.

Но этим все не закончилось, он что было силы толкнул меня вперед и ринулся на меня в атаку. Видимо, жизнь его ничему не учит, он опять решил пройти мне в ноги. Мы сцепились, но нас опять прервали.

– Что за движение! А ну строй сообразили! Или вместо обеда сейчас маршировать будем! – завопил во всю глотку дежурный по части, опять же делая вид, что ничего противоправного не заметил.

После этого мы спокойно дошли до столовой и стали ждать команды на вход. Как вдруг строй начал дико хохотать, я не сразу увидел причину веселья, но, слегка отклонившись в сторону, даже сам не смог сдержать смех.

Со стороны автопарка к столовой приближалась пара бойцов: один – уже мне знакомый Борисов, и второй – среднего роста, слегка пухловатый паренек. У Борисова за ремнем вместо штык-ножа висела здоровенная кувалда с приваренной к ней металлической трубой вместо привычного деревянного черенка. С виду сложно сказать, сколько она весила, но явно немало, так как бедного парня аж перекосило в сторону, а ремень от такого натяжения сжимал его талию, делая ее похожей на осиную. Но смешнее выглядел его товарищ по несчастью: на его шее висел двадцатикилограммовый блин от штанги с продетой в его отверстие железной цепочкой, что служила вместо ленты. И на блине белой краской и аккуратным красивым почерком было написано: «Медаль за тупость». Уж не знаю, чего они там учудили, но выглядело это жутко смешно, бедный парень был аж весь красный, таская такую награду на груди, тут, видимо, и стыд, и усталость давали о себе знать. А позади них шел дежурный по парку с самодовольной и садисткой улыбкой на лице.

Обед прошел спокойно, без всяких выкрутасов, кстати, все было очень вкусно. Куриный супчик с кусками мяса, на второе было пюре с котлетой и компот, а также хлеб, много хлеба. После обеда нас ждал перекур, и в курилку пожаловал пожилой прапорщик, который взял в свое распоряжение пять человек, в их число попал и я. Он отвел нас в автопарк, в самую крайнюю его часть, где нам предстояло наводить порядок, а именно – с огромной площади собрать в кучи железки, бумажки и прочий мусор, время нам дали до ужина. Со мной в компании были Миронов и Петров, а также еще два паренька, также мои деды. Бобков – это, конечно, тот еще кадр, с ним даже рядом стоять было неприятно, вид у него был крайне неприятный: худощавый, выше меня на полголовы, лицо узкое, маленькие поросячьи карие глаза и вытянутый подбородок. Форма на нем висела, словно какой-то мешок, походка у него, словно он герой какого-то низкобюджетного боевика, а манера речи и того хуже.

– Ну что, весна? Задачу понял? Давай паши, а дедушки пока отдохнут! Мы-то уже свое отпахали. – с важным видом, покачивая головой и жестикулируя пальцами в блатной манере, обратился он ко мне, как только прапор покинул нашу компанию.

– Алеша, если он один будет работать, то при всем своем желании он хрен чего успеет. А прапор вернется, посмотрит на это и всем глаз на жопу натянет, а у меня увольнительная на выходных. Так что руки в ноги и вперед! – возразил ему рядовой Шмидт, звали его Слава. Как по мне, единственный нормальный парень из этой четверки. С виду простоват, но при этом крепкий, мускулистый и не зашуганный, в отличие от Миронова с Петровым.

– Слышь, Димон. – обратился ко мне Слава, пока мы тащили здоровую железяку.

– Чего? – спросил я.

– Ты, конечно, красавчик, что закусился с дагами. Уважаю, не зассал, но зря. – покачав головой, сказал он мне.

– Почему зря? – вопросительно посмотрел я на него.

– Да они почти все на этой неделе сваливают, наконец-то хоть продохнем спокойно. А подобного поведения они тебе не простят. Плюс ты на дедушку в оппозицию полез, тут еще и наши негодуют. – пояснил он.

– Да пусть негодуют, я чем им, швея или прислуга?! – нервно прошипел я и сплюнул на землю. – Стоп! Дедушка? Не дембель? – уточнил я.

– Ну да, этот мелкий, Русланчик, это наш призыв. – улыбнувшись, сказал он.

– А почему он тогда этих заставляет ему форму подшивать? Один же призыв. – кивнул я в сторону Миронова и Петрова.

– Да какой там призыв, успокойся. У них таких понятий даже нет, земляк он и в Африке земляк, вот и все. Пока мы вкалывали, они ни хрена полгода не делали, а теперь типа дедушки, как мы. Ну, собственно, у кого силы духа хватило, отпор им дали, а такие вот так и будут ему до дембеля форму подшивать, а придут еще земляки, и им будут. – пояснил мне расклад Слава. – У вас на КМБ такого не было? – уточнил он.

– Нет, у нас мало парней с Кавказа было, человек пять, не больше. – пожав плечами, ответил я.

– Ну вот так всегда, когда их мало, они нормально себя ведут, а стоит им в кучу сбиться, то все – кранты. Наши почему-то так не могут, каждый сам за себя. – начал размышлять вслух Слава.

До вечера неспеша наводили порядок на территории, мы со Славой нашли общий язык, он реально оказался нормальным парнем. Он был из Красноярского края, если и не земляк, то точно как я сибиряк, причем тоже деревенский.

Перед ужином к нам наведался прапор, проверил работу и даже остался довольным, что ему не свойственно, как пояснил Славян. Ну и мы отправились в казарму мыться и готовиться к ужину.

Вернувшись в казарму, я ожидал очередного подвоха или нападения со стороны Руслана, но все было тихо. В казарме, как обычно, была суета, дневальные сдавали свое дежурство, дежурные офицеры сидели в своей комнатке и что-то яростно обсуждали. Опять построение, затем убытие в столовую, Руслан встал за мной, но шел спокойно, при этом слегка прихрамывая, приметив это, на душе даже стало приятно. На ужин была жареная рыба с рисом, минтай был выше всяких похвал, да и рис зашел на ура, а еще мне опять дали несколько кусков дополнительного масла.

Наевшись досыта, мы вышли из столовой, дошли до казармы и отправились в курилку.

– Слав, а где можно сигарет купить? А то у меня голяк совсем, не буду же я у всех стрелять постоянно. – спросил я у дедушки.

– А, ну это тебе к Никитосу нужно будет обратиться. – сразу ответил он.

– Это который в штабе сидит? – поняв, о ком речь, уточнил я.

– Ага, у него на КПП всегда зеленый свет горит, начальник штаба его по своим делам гоняет, в общем, обратись к нему, поможет, но, разумеется, не просто так.

– Понял, кстати, посоветуй, куда вообще стоит податься? Меня же еще не назначили никуда. – спросил я у сослуживца.

– Ну, это сложный вопрос, конечно. Все хорошие места, разумеется, уже заняты, ну, я бы посоветовал на узел связи попасть, там, конечно, тоже есть свои заскоки, но в целом там лафа. Ходишь на девчонок пялишься, они тебя вкусняшками подкармливают, да и к работам тебя не привлекают. Ну, в штаб еще можно попробовать.

– Штабным быть как-то так себе. – нахмурившись, возразил я.

– Какое такое себе? Во-первых, на тумбочку ходить не будешь, во-вторых, выход в город, особенно на почту, раз в неделю. Да к тебе все в очередь будут строиться, чтобы ты посылку там притащил или прикупил чего, опять же тебе за ноги будут накидывать. Это козырное местечко, зря ты так думаешь. – пояснил мне Шмидт.

– Хм, а вообще да, звучит нормально. Меня вроде как начальник штаба забрать хотел. – оценивая открывающиеся перспективы, согласился я.

– Ну вот и правильно, соглашайся. – одобрил Славян.

Далее все вернулись в казарму, мыться, бриться, в общем, было свободное время. Мне наконец-то дали заряженный телефон, и я зашел в бытовку, чтобы позвонить. В своем желании я был не единственный, тут помимо меня так же болтало еще четыре человека, но друг другу мы не мешали. Я созвонился с родителями, узнал, как у них дела, дал им адрес места, куда я попал. Мне, разумеется, тут же предложили отправить посылку с необходимыми вещами, но я отказался, так как не уверен, что мне что-то может достаться. Лишь попросил закинуть немного денег на карточку, а то в кармане практически ветер свистит, осталось буквально на пару пачек сигарет. Затем я набрал номер своей девушки, ответила она только с третьего гудка, причем ее голос был явно пьяненьким.

– Привет, как ты там? – слегка раздраженно спросил я у нее.

– Привет, ну куда ты там пропал? Совсем не звонишь мне! – прощебетала в трубку Марина.

– Ну сама знаешь, телефоны при себе иметь нельзя. А ты где, кстати?

– Я дома сижу. – сразу сменив тон, ответила девушка.

– Понятно, просто я на фоне слышу музыку и голоса, у тебя гости? – уточнил я.

– Да я не у себя дома, а у Машки, у нее же день рождения, вот мы и отмечаем. В общем, рада была тебя слышать, но там меня все ждут. Так что я побежала, все люблю, скучаю, жду звоночка. – протараторила она и бросила трубку.

– Как же скучает она, и особенно ждет. – покачав головой, сказал я и сжал телефон в кулаке до хруста, аж его задняя панелька отлетела в сторону и со звоном упала на пол.

Настроение у меня и так было ниже плинтуса, а теперь оно уверенно пробило дно. Загоняйся теперь по поводу этой дурочки. Вот что мне думать, то ревет в трубку, то вечно занята. Может, она так разлуку переживает? А может, уже нашла кого-то? Неприятно, конечно, это осознавать, но ведь я с ней договаривался: найдешь кого, скажи прямо, а не вот это вот все мозго#бство.

Вернув телефон сержанту, я посмотрел на свой китель и понял, что надо бы еще разочек подшиться, так как после работы в парке белый подворотничок превратился в серый. В делах и заботах, я услышал очередную команду дневального.

– Рота, приготовиться к построению на вечернюю прогулку!

Быстро собравшись, я, как обычно, самым первым встал в строй. Затем подтянулись и остальные. Вечерняя прогулка – это, конечно, тоже такое условное мероприятие. Часть дембелей ушла прямиком в курилку, а остальные шагали по плацу под командованием младшего сержанта-срочника. Я вместе со своими дедушками, срывая глотку, орал песню «Уходил я в армию по весне», ведь дембелям уже как бы не положено.

После поверки – телесный осмотр, который опять так же проводил сержант, ну а на вечернюю поверку уже соизволил явиться дежурный по части. Все по классике: называли фамилии, все громко отвечали «Я», кроме нескольких парней, что с гордым видом кричали во всю глотку: «Я ВСЕ!» Ведь это была их последняя вечерняя поверка, а завтра они уходят домой, чему я очень и очень, ну очень сильно завидовал, осознавая, что мне тут еще шпарить, как медному котелку.

Дождавшись команды «Рота, отбой», я, как полагается порядочному солдату, тут же рухнул в постель. Но, видимо, эта команда нужна была только мне, так как почти вся казарма продолжала жить своей жизнью. Только минут двадцать спустя из дежурки вышел негодующий капитан и начал недовольно кричать, мол, какого черта вы на ногах! И только тогда народ начал расходиться по постелям, но они и лежа продолжали о чем-то болтать. И о чем можно трещать-то? Уже год в одной казарме живут, неужели не наговорились еще?

Но мне их галдеж был до фонаря, я устал и хотел спать, так что у меня под ухом хоть из пушки пали, мне все равно.

– Семенов! Семенов, мать твою! Просыпайся! – толкал меня за плечо дневальный.

– Чего, подъем уже? – приоткрыв глаза, спросил я.

– Нет, вставай, тебя в каптерку зовут, на разговор. – сказал мне паренек.

– Иду. – зевая, ответил я, присаживаясь на край кровати и обувая тапочки на ноги.

– А кто зовет-то? – уточнил я у дневального.

– Иди уже. – отмахнулся он от меня.

Поднявшись с кровати, я пошел к каптерке, путь к ней пролегал мимо дежурки, в которой почему-то никого не было, а посмотрев на часы, я обратил внимание на время, половина второго ночи. Я подошел к каптерке, постучал в дверь и вошел внутрь. И первое, что я увидел, так это летящий в мое лицо здоровенный волосатый кулак. Я даже не почувствовал боли, а просто рухнул на пол как подкошенный, в глазах замелькали звезды, а меня начали пинать, что-то прикрикивая на фоне. Единственное, что я смог, так это согнуться калачиком и прикрыть голову, выставив перед ней блок, а позже свет просто потух.

– Эй, Семенов, ты живой вообще? – дрожащим голосом спросил дневальный, хлопая меня по щекам.

– Да, вроде живой. Кто это сделал? – спросил я у парня, подняв на него взгляд, но отклика в нем я не увидел. – понятно, кивнул я.

Опираясь на дневального, я поднялся на ноги, все тело жутко начало болеть, а посмотрев на пол, я увидел потеки засохшей крови. Боец помог дойти мне до умывальника и, поставив меня к раковине, ушел к себе на тумбочку. Я же посмотрел на себя в зеркало, фингал под правым глазом, причем хороший такой, яркий, разбитая губа припухла, плюс нос тоже был разбит, но хоть не сломан. На руках были синяки, а сняв майку, я аж ахнул, на левой обочине тоже был огромный такой синячище. Но голова не кружилась, не тошнило, и дышать мог нормально, значит, ничего не сломано и сотрясения головного мозга нет. Включив воду, я отмыл с себя засохшую кровь и, хромая, поковылял к своей кровати. Конечно, во мне сейчас пылало жуткое желание взять в спортивном кубрике что-нибудь потяжелее, пригрозить этим дневальному, чтобы тот назвал мне имена бойцов, что били меня, а потом пойти и расколоть им черепушки, но это плохо кончится для меня-то уж точно. Эти либо станут дурочками и будут гусей пасти или воробьям на улице фиги показывать, а мне за них сидеть. Нет уж, не я первый, не я последний в такой ситуации, в следующий раз буду осторожнее.

Глава 4

Мое утро, как обычно, началось не с кофе, а с команды «Рота, подъем». Открыть глаза у меня получилось не с первого раза, точнее, правый глаз сильно припух, и веко просто не могло открыться до конца. А попытавшись подняться с кровати, я почувствовал боль в левом боку. Такое у меня уже бывало, когда я в деревне навернулся с мотоцикла, тоже вся бочина синяя была, но ничего, кости молодые, крепкие, выдержали, и сейчас, я надеюсь, тоже самое. Поднявшись с кровати, я поковылял по взлетке в сторону туалета. На меня, разумеется, все смотрели с легким недоумением, а главное, делали вид, что все в порядке, словно и не замечают того, что со мной что-то не так.

Подойдя к умывальнику, я посмотрелся в зеркало. «Мать честная!» – выругался я, глядя на отражение. «Это что за пчеловод?» Лица опухшее, губы, словно у афроамериканца, большие, как будто в них силикона закачали. Задрав майку, я посмотрел на синяк, вот он стал поменьше, чем вчера, точнее, его края немного посветлели, но это уже хороший знак.

Умывшись и одевшись, я дождался построения на завтрак, где дежурный по части соизволил на нас взглянуть.

– Семенов! Твою дивизию! Что с тобой? – вскликнул офицер, глядя на мое лицо.

В этот момент народ напрягся, и многие стали коситься в мою сторону в ожидании ответа.

– Упал! – спокойно ответил я.

– Это ж как упасть-то надо было, чтобы так морду разбить? – нахмурившись, спросил у меня дежурный.

– Неудачно! Товарищ капитан. – стоя по стойке смирно, ответил я, и по строю посыпались смешки.

– Шутить изволил! Ну-ну! – хмыкнул офицер и отошел от меня. – Кто, мать вашу, пацана тронул?! Что, обезьяны, совсем страх потеряли? А? – словно разъяренный медведь, зарычал дежурный. – Кто, я спрашиваю? Где этот смельчак? Может, со мной один на один выйдет? Я даже ради такого дела погоны сниму. – продолжал кричать офицер.