скачать книгу бесплатно
Поездка в войска восьмой армии была сопряжена со многими трудностями, ибо районы, через которые они добирались, местные власти не контролировали в силу своей слабости. И на дорогах зачастую хозяйничали бандиты. То впечатление, с которым Алеев и Южин вернулись, привело Владимирова в удручающее состояние: по словам Южина, везде, где они побывали, воинские части больше походили на военизированные поселения, чем на армию.
А Алеев добавил:
– …Пётр Парфёнович, ты знаешь, чем они занимаются? Опиумом!.. Выращивают целые поля мака, которые закреплены за подразделениями. Перерабатывают и продают!.. А из вырученных денег выплачивают денежное содержание военнослужащим. Такого я не мог себе представить даже в страшном сне. А у вас как тут?
Владимиров коротко рассказала о своих встречах с Мао и Кан Шэном и местных новостях.
– …У меня такое предчувствие, – сказал он, – что мы скоро можем оказаться нежелательными свидетелями происходящих здесь событий, – добавил он.
– Интересно… – усмехнувшись, проговорил Алеев и тут же спросил. – А что нового на наших фронтах?
– Пока без перемен, – ответил Владимиров. – Бои идут в Крыму. Севастополь держится… Если судить по передачам иностранных радиостанций, немцы готовятся к наступлению и с территорий Норвегии и Финляндии. Концентрируют в их водах свои транспортные суда… Правда, есть и обнадёживающие новости. – Продолжил Владимиров. – Возможно, скоро американские самолёты будут перебрасываться к нам через Аляску…
– А что взамен? – не стерпел Южин.
Владимиров пожал плечами.
– Ребята, я вам не Молотов!..
Уже ближе к вечеру приехал Орлов.
Несколько дней тому назад ему снова предложили перебраться в госпиталь – настояло руководство. Все врачи жили при госпитале. Даже семейные. Поприветствовав Алеева и Южина, Орлов сказал, подмигнув Владимирову:
– А мы с Пётром Парфёновичем уже думали, что вы остались на службе в китайских войсках…
Алеев в ответ укоризненно качнул головой.
– Андрей Яковлевич, что мы тебе сделали плохого?
– Всё понятно… – догадался Орлов. И обратился к Владимирову. – Пётр Парфёнович, хочешь новость? Сегодня у меня были Цзян Цин и Су Фи. Цзян Цин по делу, а Су Фи, как я понял, за компанию…
– Ты, сказал Цзян Цин, была по делу? – уточнил Владимиров.
– По женскому, – пояснил Орлов. – У неё есть некоторые проблемы со здоровьем… – И вдруг спросил: – У вас чаем угощают?
– Угощают, Андрей Яковлевич. Извини, – ответил Владимиров и попросил Риммара принести с кухни Орлову чай. И тут же поинтересовался: – Может, ты с нами и по ужинаешь?
– Нет, спасибо, – ответил тот. – Я к вам на несколько минут… Так вот, а вчера был у меня на обследовании Ван Мин. Пока я его слушал, он рассказал, что ещё в 1937 году в руководстве КПК начались осложнения. Появились две группы. Одну возглавил Чжоу Эньлай, а другую – Лю Шаоци с разными взглядами на дальнейшую политику партии. По его мнению, борьбу внутри партии мог организовать только Мао, с целью избавиться от своих соперников таким образом. Он уверен, что и сегодняшняя компания Чжэнфын – это не что иное, как попытка Мао укрепить своё положение в партии и поднять авторитет, который пошатнулся в последнее время. И ещё, – продолжил Орлов, – Ван Мин полагает: на этот раз главный удар будет нанесён по тем кадрам, которые прошли подготовку в Москве…
Владимиров не удивился.
– Желтый Дракон расправляет крылья… – проговорил он. И добавил: – Ты знаешь, Андрей Яковлевич, возможно я ошибаюсь, но то, что сейчас происходит здесь, это как бумеранг на наши отношение и к руководству КПК, и к их проблемам. Другими словами, это я не назову. У китайцев говорят: «Не бойся, что не знаешь. Бойся того, почему не научился». Мне кажется, за всё время наших отношений с ними, мы так ничему и не научились…
Глава четвёртая
1
Вся вторая половина июня выдалась нестерпимо жаркой. С раннего утра до позднего вечера над долиной стояло удушающее марево и, казалось, всё: пыльная земля, воздух и даже горы раскалились настолько, что вот-вот начнут плавится. Ночная прохлада приходила только к рассвету, и то на полтора-два часа.
Больше всех страдали от жары Риммар и Аллеев. Долматов и Южин переносили её легче. Орлов всем на удивление, акклиматизировался быстро. Владимиров чувствовал себя сносно, если не считать временами возникающие боли в пояснице.
Орлов сказал, когда Владимиров пожаловался на боль в пояснице:
– Это дают знать о себе почки… Лечить надо…
Но всё это было для Владимирова пустяком по сравнению с растущим, почти враждебным отношением к ним со стороны руководства Особого района. Владимиров догадывался, откуда дует ветер. Однажды в разговоре с Бо Гу тот прямо высказался:
– …А что вы хотите? Наше руководство до последнего момента надеялось получить от Москвы хотя бы какую-нибудь военно-техническую помощь. В результате получили вежливый отказ…
– Но ваше руководство должно понимать, что СССР воюет, а оружие Мао нужно для войны с Гоминьданом! Разве это не так?
Бо Гу безнадёжно развёл руки. Простой вопрос Владимирова для него оказался болезненно трудным.
– Вы правы, товарищ Сун Пин, – произнёс он. – Но об этом у нас не принято говорить. И даже думать. Ибо сразу будете причислены к разряду догматов, оппортунистов и прочих врагов китайской революции. Больно и обидно… Тысячи честных и преданных нашему делу товарищей погибли: одни в гоминдановских застенках, другие в боях с японскими интервентами. А в результате мы получили то, что имеем… Время показало: люди не всегда бывают темы, кем казались…
– Но вы же не один! – возразил Владимиров.
Бо Гу в ответ грустно усмехнулся.
– Да, не один… Но на их стороне вероломство, двурушничество и предательство, с которыми зачастую бороться невозможно.
Последние слова Бо Гу произнёс настолько отрешённо, что Владимирову стало не по себе.
– А вы что думаете о Кан Шэне? – спросил Владимиров. – Он действительно имеет безграничное влияние на Мао?
Бо Гу не задумываясь, ответил:
– Этот человек без чести и совести. Если ему поступит приказ порезать вас на кусочки, он без колебания это сделает… Однако Кан Шэн без поддержки Мао пустое место…
Владимиров кивнул головой.
– Я это уже понял… – сказал он.
– Что касается самого Мао, – продолжил Бо Гу, – то в нём столько тёмных пятен, которые он старательно скрывает за своей доброжелательностью, что их хватило бы на сотню людей… – Бо Гу вдруг улыбнулся и продолжил: – когда я учился в Москве, однажды в беседе с вашим писателем Шолоховым услышал от него слова: «Яблоко от яблони далеко не падает». Он сказал, что так говорят русские. Мудрые слова. Вы, по всей видимости, знаете, что наш председатель родился и воспитывался в деревенской, но очень зажиточной семье, и его отец Жэн Шэнь держал много батраков, которые гнули на него спины за чашку соевой похлёбки. Вы спросите, почему я вам об этом говорю? Потому что многое передаётся от родителей детям. Ну, может быть, за редким исключением, – добавил Бо Гу. – Надеюсь, теперь вы убедились в том, в чём ещё сомневались…
Уже поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Владимиров вышел из дома, постоял на крыльце, прислушиваясь к тому, что происходило у него внутри. И вдруг почувствовал, как в душу закрадывается какая-то щемящая тревога.
Он начал перебирать мысленно всё, что заставило его так встревожиться, и не находил явных причин для такой тревоги. За исключением разве что враждебного отношения к ним со стороны руководства Особого района. Постояв немного на крыльце, Владимиров вернулся в дом, решив про себя: «Утро вечера мудренее…».
…Было уже около двенадцати ночи, когда из радиоузла вышел Риммар. Увидел Владимирова за столом с кружкой холодного чая и удивлённо спросил:
– А почему вы не спите, Пётр Парфёнович?
– Душно, Коля… Потому, наверное, и не спится… Что у тебя?
– От «Кедра» шифровка пришла, – ответил Риммар и положил на стол перед Владимировым текст шифровки.
«Кедр» сообщал, что по данным японского Генштабом на советско-маньчжурской границы уже закончены все приготовления к боевым действиям, а в Японии идёт спешное формирование моторизованных дивизий, состоящих из тяжелых танков и бронетехники.
Прочитав сообщение, Владимиров попросил Риммара перешифровать текст, и сразу отправить в Центр.
Когда Риммар ушёл, Владимиров посидел ещё немножко. Он вдруг вспомнил последний разговор с Кан Шэном. Тот сообщил, что японцы ещё в мае перебросили на Северо-Запад Китая тридцать дивизий. Эти дивизии, скорее всего, они планировали использовать против СССР в случае начала боевых действий. Кан Шэн сообщил Владимиру и о перестановках в правительстве Японии. Где главой правительства был назначен генерал Тодзио.
Владимиров знал: этот генерал в 1935 году был начальником жандармерии Квантунской армии и отличался особой жестокостью при подавлении выступлений населения в Маньчжурии. Было также известно, что генерал Тадзио – один из самых ярых антисоветчиков и сторонник войны с Советским Союзом.
…Утром за завтраком зашёл разговор о полученной ночью шифровки от «Кедра».
– …Этого и надо ожидать, – проговорил Южин, и тут же обратился к Аллееву. – Борис Васильевич, скажи: почему тебя заинтересовала Цзян Цин?
Алеев даже переменился в лице.
– Орлов проговорился?.. Вот человек!.. Просил же его никому не говорить!..
– И всё-таки, – стоял на своём Южин.
Владимиров тоже с интересом посмотрел на Алеева.
– Колись, Борис Васильевич, – сказал он. – Южин всё равно от тебя не отстанет.
Алеев махнул рукой.
– Ладно… Любопытные варвары… Один мой знакомый местный газетчик рассказал ещё до нашей поездки в войска, что Цзян Цин тщательно скрывает многое из своего прошлого. По словам этого газетчика, была у Цзян Цин одна подруга. Ещё до Су Фи. Которая знала о ней буквально всё. Но два года тому назад эта подруга пропала… Ещё он рассказал, что когда Цзян Цин исполнилось семнадцать лет, она действительно сбежала из дома вместе с бродячей труппой актёров. В 1930 году вышла замуж за сына богатого купца, но вскоре родственники мужа выгнали Цзян Цин из дома. Кто-то сообщил им о её любовных приключениях, когда она гастролировала с труппой бродячих актеров. Через год Цзян Цин снова вышла замуж, но уже за руководителя местного коммунистического подполья Кай-вэя. В это время, по словам газетчика, Цзян Цин и познакомилась с Кан Шэном. И стала его любовницей. Весной 1933 года гоминдановцы арестовали её мужа. Цзян Цин намеревалась бежать из города, но не успела и тоже была арестована. Через три месяца её освободили. Помог Кан Шэн. Каким образом, никто не знает. По городу ходили слухи о том, что Цзян Цин была завербована гоминдановцами. Основанием для таких слухов стал тот факт, что после освобождения Цзян Цин стала получать в театре и в кино от Лиги культуры, подконтрольной Гоминьдану, хорошие роли. В это время Цзян Цин снова выходит замуж за немолодого театрального критика по имени Тан На, рожает ему двоих детей, а в 1938 году сбегает от него сначала в Чунцин, а затем в Яньань. Я просил Орлова, если может, узнать, насколько всё это верно, – закончил свой рассказ Алеев.
– Д-а-а… – насмешливо протянул Южин. – Нет печальнее истории на свете…
– Бедная Цзян Цин! – тоже насмешливо проговорил Долматов.
И только Владимиров остался серьёзным.
– Я полагаю, Борис Васильевич прав, – сказал он. – К Цзян Цин надо повнимательнее присмотреться. Слишком много всего на неё сходится…
2
На следующий день во дворе появился Сяо Ли. Осмотрелся по сторонам, потом некоторое время наблюдал за тем, что делали старик Чан и его помощники у кухни, и только после этого вошёл в дом.
Его встретил Долматов. Владимиров с Риммаром находились в радиоузле. А Южин и Алеев только что вернулись из женской гимназии, куда они ездили на встречу с Ван Мином.
Сяо Ли увидел на столе обед, приготовленный поваром и шумно втянул в себя воздух.
– Обедать собираетесь? – спросил он и кивнул на миске с рисовой кашей и жирной свининой, которую старик Чан купил на рынке день тому назад.
– Собираемся… – Ответил Долматов.
В это время из радиоузла вышел Владимиров. Сяо Ли поздоровался с ним и по его лицу расплылась улыбка.
– А я к вам в гости приехал… – проговорил он протяжно.
– Значит присаживайтесь к столу, – пригласил Владимиров. – Гостям мы всегда рады…
– Особенно таким, как вы! – добавил Долматов и обратился к Владимирову. – Может, товарищу Сяо Ли организовать «наркомовские»?
– Я думаю можно, – согласился Владимиров.
Сяо Ли расплылся в улыбке.
Пока рассаживались все за стол, Долматов поставил перед Сяо Ли миску с рисовой кашей и стакан с разведённым спиртом.
Алеев тоскливо отвёл глаза в сторону и тяжко вздохнул.
– Где бы мне в гостях побывать, – проговорил он.
– Ещё побываешь, – ответил Владимиров. А сегодня нашим гостем является товарищ Сяо Ли.
За обедом Сяо Ли захмелел и разговорился. Сначала он хвалил Мао Цзэдуна. Назвал его самым мудрым из всех руководителей Особого района. Затем стал хвалить Кан Шэна.
– … У него всё вот тут! – проговорил он и сжал кулак. – Сам товарищ Мао советуется с ним… – И погрозил кому-то пальцем. – Скоро все заговорят о товарище Мао и в Чунцине, и в вашей Москве!..
Долматов подлил Сяо Ли ещё немного спирта. Хотел разбавить водой, однако тот забрал из рук Долматова стакан со спиртом и выпил его одним глотком.
– Хватит… – сказал Владимиров. – А то придётся нести его домой на руках.
И хотя Владимиров произнёс эти слова совсем тихо, Сяо Ли услышал их и бурно возразил.
– Это меня нести на руках?.. Это вас надо выносить отсюда!.. Да кто вы по сравнению с нами?..
За столом никто не ожидал такого поворота. Южин удивлённо глянул на Владимирова и слегка покачал головой.
А Сяо Ли продолжил:
– Мы уже строили города, а вы ещё ходили в звериных шкурах!.. Если я не прав, скажите…
Владимиров случайно глянул на Долматова и увидел, как у того на побледневших скулах заходили желваки.
Владимиров отрицательно качнул головой.
Однако не стерпел Алеев.
– А что вы сейчас из себя представляете? – спросил он. – Вы убиваете друг друга, начиная с 1927 года. Ради чего?..
– Вы тоже убивали, – вяло возразил Сяо Ли и махнул рукой. – Люди всегда убивали друг друга… На том весь мир стоит… Не будете убивать вы, будут убивать вас… Ну всё… – проговорил он с трудом вставая из-за стола. – Мне пора… Провожать меня не надо… Проводят другие…
Владимиров понял, о ком сказал Сяо Ли.
И действительно, как только он появился во дворе, к нему подошёл один из охранников, взял под руку и провёл к лошади, которая была привязана у ворот.
…В этот же день Риммар записал короткое сообщение Совинформбюро. В нём говорилось, что на советско-германском фронте всё без перемен.
Вечером, когда снова все собрались за столом, приехал Орлов и сразу зашёл разговор о Ван Мине.
