Полная версия:
Стихи песен. Зимовье Зверей
Привет лихим стервятникам, осевшим на хвосте!
Попробуйте парение от первого лица,
Дыхание свободнее, отчётливей движенья,
Всего-то дел – разрушить миф земного притяженья
И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца…
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
1993ПАВОДОК
Зима обуглила скворечники.
Весна размыла снежных дев.
Но лето с осенью по-прежнему
Гуляют, шапок не надев.
Проталин выцветшие фантики
Пестрят под снежным сургучом…
Не новички в стране романтики —
Мы вспоминаем, что почём.
По золочёным траекториям
Мы плыли в такт, и каждый знал,
Что всем осенним предысториям
Весной придёт полуфинал,
Но мы решились на терпение,
Мы опровергли вещих сов
И растянули то затмение
На восемь световых часов.
Это паводок. Это паводок.
Это паводок на Неве…
Под колпаком у бога-повара
Мы стали – соль в его еде
И, в оба неба глядя поровну,
Скользили по одной воде,
А он закручивал конвертами
И жёг немедленным огнём,
Чтоб друг для друга интровертами
Мы оставались только днём.
И то, что чудилось за месть иным,
Стекало оловом в печать,
И стало противоестественным
Друг другу что-то не прощать.
И грызунов железной совести
Я прятал на девятом дне
И рассыпался в невесомости
По Петроградской стороне.
Это паводок. Это паводок.
Это паводок в голове…
Но, зацепившийся за дерево,
Хранитель наш недоглядел,
Что всё давным-давно поделено
И каждый третий не у дел —
В том мире, где с собою ладил я,
Но не во всём и не всегда,
Где вечно Новая Голландия
Граничит с площадью Труда.
И проливными коридорами
Я возвращался в круг комет,
Где ночь колумбовыми шторами
Нам приоткрыла новый свет,
Когда сердца лишились юности
И осторожности – умы,
Чтоб так легко с собой июль нести
Сугробами большой зимы…
Это паводок. Это паводок.
Это паводок, но не верь…
1997ЛЕСТНИЦА, ПОЛНОЧЬ, ЗИМА
В голубых городах, где не был я никогда,
Где признания пишут веслом по воде,
В золотых поездах, где вместо стёкол слюда,
Где вместо чая и сахара – блики и тень,
В том году, когда солнце уйдёт на восток,
В том году, когда ветер подует на юг,
Через несколько лет, через лет этак сто
Ты увидишь сама, как размыкается круг.
А всё могло бы быть лучше,
Всё могло бы быть по-другому, но
Его величество случай
Опровергает и аксиому, да,
Всё могло бы быть лучше,
Всё могло бы быть чуть умнее, но
Ты выбирала, где круче,
А крутость – блеф, не спеши за нею…
Лестница, полночь, зима —
Ты выбирала сама.
Среди голых равнин, среди одетых полей
Как смогу объяснить законы правой резьбы?
Просто я Скорпион, просто ты Водолей,
Просто это судьба, а верней, две судьбы.
Просто, как ни разлей, мы всё – седьмая вода,
Просто, как ни заклей, мы делим сушу на шесть,
И на нет суда нет, и на да нет суда —
Подсудно только молчание. Поза – не жест.
Всё могло бы быть проще,
Всё могло превратиться в шутку, но
У жизни ломаный почерк,
А вместо точек – лишь промежутки, да,
Всё могло бы быть проще,
Всё могло быть не так серьёзно, но
Мы не смотрели на прочих
И доверяли фальшивым звёздам…
Лестница, полночь, зима —
Ты выбирала сама.
Так что ты не грусти, медитируй на снег.
Всё когда-нибудь кончится, как ни крути.
Просто я человек, просто ты человек,
Просто звёздам и терниям не по пути.
И когда это солнце уйдёт на восток,
И когда свистнет рак на волосатой горе,
Ты сама зачеркнёшь последний жёлтый листок
На полысевшем за давностью календаре.
Всё могло быть и хуже,
Всё могло быть в сто раз сложнее, но
Мы избежали той стужи
И сами стали чуть холоднее, да,
Всё могло быть и хуже…
Слава богу, всё обошлося, но
Пружины врозь и наружу,
Всё заросло, хоть и не срослося…
Лестница, полночь, зима —
Ты выбирала сама.
1997КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Полярная звезда
На середине неба,
И кислый мякиш хлеба,
Да мыслей череда.
И, сидя у окна,
Напротив зимней ночи
Ты видишь мир короче
И проще полотна.
А если сесть спиной
К окну на табуретку
И если есть конфетку
И быть совсем земной,
То не поймёшь звезды,
И середины хлеба,
И даже мыслей неба
Полярной череды.
1993ПЕПЕЛ КЛААСА
Город был убежищем Венеры,
Марсу был подобен каждый дом.
Прятались от снов миллионеры —
Спали под дамокловым судом.
В темноту плевались рестораны,
Небо отбивало звёздный рэп,
Ветер выворачивал карманы,
Прикрепляя к шляпам чёрный креп.
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда загорался Клаас
И его едкий пепел сквозь небо проник
Прямо в сердце…
Публика с работы возвращалась,
Быт испив согласно паспортам,
И Земля невидимо вращалась,
Лбом стучась в космический тамтам.
Никому не нужной красотою
В серое вонзались снегири.
Мёртвым снегом, как живой водою,
Лужи поминали фонари.
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда загорелся Клаас
И его едкий пепел сквозь время проник
Прямо в сердце…
Рёбра обгоревшего каркаса,
Боль в застывших капельках смолы.
И тенями нового Клааса
Багровеют чёрные углы.
Площадь затушила сигареты,
От огней устав до тошноты,
Только блик с повадками кометы
Тлел в утробе кухонной плиты…
Это было тогда, когда не было нас,
Это было тогда, когда не было их,
Это было, когда разгорался Клаас
И его едкий пепел сквозь память проник
Прямо в сердце…
1994ПЕЧАЛЬНЫЙ РОДЖЕР
Налей мне рому, мой печальный Роджер,
И улыбайся, сколько хватит силы…
Любовью за любовь – себе дороже,
До дрожи или даже до могилы.
Когда с живых сердец снимают стружку,
На белом флаге много красных пятен.
Так подними свою стальную кружку,
Хоть повод, как всегда, и непонятен.
На беду, на века
Нам всем отшибло покой,
Но море стало рекой,
И нам опять не остаётся ничего, кроме
Рома и крови!
Пусти мне кровь, мой беспризорный Джокер,
И окропи проигранные карты.
Всё дело – в страхе, а всё тело – в шоке;
Мы не рабы, но и не Бонапарты.
Кто морю мил, тот небу ненавистен —
Война стихий в стихийной свистопляске.
Чтоб избежать её пропитых истин —
На оба глаза чёрные повязки.
На беду, на века
Нам всем отшибло покой,
Но море стало рекой,
И нам опять не остаётся ничего, кроме
Рома и крови!
(Сухой закон – для тех, кто не болел
Морскою болезнью.)
У жизни – дно, где у бутылки – пробка.
Пират без корабля – что поп без паствы.
Не щёлкай клювом, мой трофейный Попка,
Лети к своим – пусть гибнут за пиастры!
И стоило всю жизнь сидеть на шиле
И корчить то борьбу, то паранойю,
Чтоб эти твари залпом положили
Пятнадцать членов на сундук со мною!
На беду, на века
Нас всех накрыло водой,
И солнце стало звездой,
И нам опять не остаётся ничего, кроме
Рома и крови!
1997ОДИССЕЙ И НАВСИКАЯ
Пока Пенелопа вязала носки,
Еженощно их вновь распуская,
На том берегу быстротечной реки
Одиссей повстречал Навсикаю.
Навсикая сказала ему: «Одиссей!
Возвращение – лишь полумера.
Оставайтесь со мной – быть вдвоём веселей.
Почитаем друг другу Гомера».
И стекла со страниц типографская мзда,
Надорвав путеводные нити,
И магнитною стрелкой морская звезда
Задрожала в грудном лабиринте.
И рискнул Одиссей сделать медленный вдох,
И, забывшись в прекрасной атаке,
Опроверг каноничность сюжетных ходов…
А тем временем там, на Итаке,
Пенелопа плела ариаднову нить,
Ахиллесовы дыры стараясь прикрыть,
Но, сизифов свой труд
Распуская к утру,
Понимала: ничто не поможет!
Не вернёт Одиссея драконовый зуб,
Не убьёт Одиссея горгоновый суп,
Не взойдёт тот посев, если разве что Зевс
Обстоятельств пристрастную сеть
Не переложит!
Но и Зевс был не в силах распутать любовь —
Так уж мир был самим им устроен.
Только тот, кто своих уничтожит богов,
Может стать настоящим героем.
И, приняв этот тезис как истинный дар,
Одиссей наплевал на иное —
Лишь вдыхал семизвучный гортанный нектар
В колоннадах царя Алкиноя.
Даже в ставке Аида не знали, чем крыть,
В перископ увидав Одиссееву прыть,
И Олимп с этих пор
Стал не больше, чем хор, —
Рабский хор на правах иноверца.
Одиссей промышлял по законам ветрил —
Он своими руками свой эпос творил
И, ломая покой,
Прометеев огонь
Насаждал глубоко-глубоко
В Навсикаино сердце.
И всё, что было запретным с отсчёта веков,
Проливалось в подлунном слиянье
И маячило целью для обиняков
В преднамеренном любодеянье.
Но судилища лопались, как пузыри,
И на дно уходили по-свойски,
И тогда посылали земные цари
К Навсикае подземное войско!
Одиссей понимал, что вверху решено
Изрубить золотник в золотое руно,
Но средь лая охот
Каждый выдох и ход
Он выдерживал, будто экзамен.
И опять ускользал, оставаясь, с кем был,
Из циклоповых лап одноглазой судьбы,
Потому что решил:
Сколько б ни было лжи,
Не садиться по жизни в чужие
Прокрустовы сани…
Но однажды взорвётся картонный Парнас,
И уйдут часовые халифы,
И сирены морей будут петь лишь для нас —
Лишь про нас, ибо мифы мы, мифы!
Жаль, счастливая будущность – только оскал
Прошлой дерзости на настоящем.
И погибнет в итоге, кто жадно искал,
Тот, кто выждал, бездарно обрящет.
Эта истина пала, как камень, с небес —
И накрыла обоих. Но мудрый Гермес
Через брод облаков
Их увёл от богов,
И от звёзд, разумеется, тоже.
И, присвоив им высший языческий сан,
Он согласно подземным песочным весам,
Чтобы жар не зачах,
Их семейный очаг
Превращал по началу начал
В полюбовное ложе.
Так, пока Пенелопа вязала носки,
В аллегории снов не вникая,
На том берегу самой быстрой реки
Одиссей повстречал Навсикаю.
Навсегда.
1997МАВЗОЛЕЙ
Xочешь, я подарю тебе мавзолей
Или розовый скальп того, кто лежит в мавзолее?
Xочешь, я разолью по шоссе елей,
Чтобы ездить в автобусах было ещё веселее?
Xочешь, я распишусь на твоих плечах
И покрою их лаком, чтобы буквы держались долго?
Xочешь, я стану мелочным в мелочах
И толковым в делах, от которых немного толка?
Xочешь?.. Если ты только хочешь,
Ты можешь делать то, что ты можешь,
Но, если захочется очень-очень,
То, что не можешь, попробуй тоже.
И неча пенять на бодрость духов,
Коли заместо сердца – вата.
Вечность короче подлых слухов,
Если цена её – расплата.
Только не делай влюблённым моё лицо
И мой голос избавь от сентиментальных звуков.
Только не вынуждай меня быть лжецом —
Я неточен всегда в точных таких науках.
Лучше оставь в покое мой нервный шаг,
И, быть может, тогда мы хоть в чём-то найдём примиренье.
Лучше пусть по утрам будет свист в ушах —
И я приму его сдуру за чьё-то там благословенье.
Лучше делай всё так, как лучше,
Но только не забывай про «только»,
Помни, что каждый счастливый случай —
От полного счастья всего лишь долька.
Что же ты прячешь слёзы в складках
Этих пустопорожних истин?
Негоже пенять на жизнь в заплатках,
Коль спутал Кресты с Агатой Кристи.
Xватит. Я знаю: этот взгляд в потолок
Уволок не одну когда-то бессмертную душу.
Слушай, кончай свой внутренний монолог
И диктуй некролог – ты видишь, я почти что не трушу.
Xватит. Кончай свои опыты и уходи,
Уходи навсегда, а мы здесь разберёмся сами…
Слякоть, и вместо снега теперь дожди,
А я никак не пойму – и всё готовлю, готовлю сани…
1991САМОЛЁТ
Самолёт мой у крыльца
Заведён и дышит жаром,
У пилота под загаром
То ли копоть, то ли пыльца.
Улетаю в небеса,
Разделённые по парам.
Пожелай мне – с лёгким даром —
Два билета в два конца.
Самолёт мой невелик —
Два притопа, три прихлопа,
Два аршина, взгляды в оба
И солёный пуд земли.
Бирюза и сердолик
На его крылах покатых.
Пожелай мне снов богатых
И нерукописных книг.
Пожелай мне нелётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
Но не верь мне, что улетаю на годы, —
Не успеет земля обернуться…
Самолёт не будет ждать,
Но не стоит обольщаться,
Даже если постараться,
На него не опоздать.
Ничего не надо брать;
Два желания – и только,
Ведь лететь придётся долго,
Значит, будет где терять.
Эта мёртвая петля
Замыкается внезапно,
Самолёт летит в засаду
Через льды и тополя.
Дам пилоту три рубля —
Пусть помедленней, кругами
Или даже вверх ногами:
Небо – звёзды – след – земля…
Пожелай мне нелётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
Но не верь мне, что улетаю на годы, —
Не успеет земля обернуться…
Не ищи меня потом
И не обивай порога,
Я вернусь другой дорогой
И найду свой старый дом.
Восемь футов под крылом,
Пять парсеков в поднебесье —
С этой рукотворной песней
И с мечтами об ином.
Пожелай мне улётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
И не верь мне, что улетаю на годы…
Не успеет земля
Обернуться вокруг —
Через льды, тополя,
Через тысячи вьюг,
По дорогам пыля,
Оставляя круги,
Я вернусь, но другим,
Я начну, но с нуля,
А пока – самолёт
Раздувает пары,
Отправляюсь в полёт
Посмотреть на миры…
1993ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Всё
Было не так давно,
Но…
Но
Что-то ушло на дно —
I don’t know.
Что-то выпало в осадок,
Кто-то впал в оцепененье,
И не счесть душевных ссадин
Плюс плохое настроенье.
Ты,
Видимо, стал другим —
Так, слегка.
Льды
Года превратили в дым,
В облака.
Ты ещё не слишком старый,
Ты – как бомба без запала,
Эти песни под гитару
Не мурлычешь, как бывало
Пять лет назад,
А может, шесть или семь,
Тот адресат
Утерян насовсем,
И не сказать,
Не написать ему —
Тому тебе.
Себе тому…
Дверь
Открытой была от и до
Для друзей.
Теперь
Дом твой уже не дом,
А музей.
Ты в делах, как в катакомбах,
Но в припадках ностальгии
Собираешь тех знакомых,
Но они уже другие.
А жаль,
Ведь не было крепче уз,
Ты проверь:
Спирт «Рояль»
Тебе не заменит блюз
И портвейн.
По химическим составам
Это шило лучше мыла,
Но – мурашки по суставам,
Только вспомнишь то, что было
Пять лет назад,
А может, шесть или семь,
Тот адресат
Утерян насовсем,
И не сказать,
Не написать ему —
Тому тебе.
Себе тому…
Пусть
В будущем будет мир
И почёт, —
Груз
Памяти, как вампир,
И всё течёт…
Ты поёшь другие песни
И не бесишься ночами,
Ты, как старый Элвис Пресли,
Колоритный, но печальный.
Вот так.
И нам не понять, в чём секрет,
Извини.
Да,
Видно, что-то свело на нет
Эти дни,
Но ни перемена строя,
Ни компьютеры, ни цены,
А совсем-совсем другое —
То, что в общем, но не в целом.
Как будто странный человек
В убогом штопаном пальто
Сквозь темноту и первый снег
Уходит в нечто и в ничто.
Вот он за угол завернёт —
И там исчезнет без следа.
И кто его теперь вернёт?
Никто и никогда…
Пять лет назад,
А может, шесть или семь,
Тот адресат
Утерян насовсем,
И не сказать,
Не написать ему —
Тому тебе.
Себе, но тому…
1993СНОВА В КОСМОС
Когда придёт конец календарям,
Когда гонец мне принесёт худую весть,
Когда открытия останутся дверям,
Я докажу, что порох сух, а повод есть —
Уйти, растаять, раствориться, проскользнуть поверх голов,
Погибнуть в правильном бою без всяких модных ныне ран,
Пустить разнузданных коней в неуправляемый галоп
И, уперевшись лбом об лоб, смотреть в тускнеющий экран.
А там – пружины посторонних бед,
А там – вершины призрачных преград…
Ничто – ничто не стоило побед,
Ничто – ничто не стоило утрат.
Прости меня, но я уже не однолюб,
Пусти меня – я ухожу к другой судьбе.
Мне не вписать воздушный шар в тщедушный куб,
И мне с тобой уже не по себе.
Уж лучше в космос, в преисподню, в чёрт-те что и чёрт-те как,
Сменив изящный поводок на цепь осмысленных причин,
Пустить попеременный ток и течь в божественный кабак,
Где много долгожданных вдов и преждевременных мужчин.
Смотри, уходят к звёздам корабли
Со дна, где тиной правит мутный бес…
Ничто – ничто не стоило земли,
Ничто – ничто не стоит и небес.
Мой первый долг – не возвращаться никогда,
И ты, мой друг, не возвращайся, уходя.
Пойми: всё то, что пел я раньше, – ерунда,
Все песни – вздор и жить лишь рифмами – нельзя!
Стезя открыта, вместо плуга – зуб дарёного коня,
Дожить до завтрашнего дня трудней, чем стать самим собой.
Мы удостоили друг друга – без огнива и кремня.
Лишь лихом поминай меня – и всё окупится с лихвой.
Я был всегда с великими на «ты»,
И мне обещан с главным визави…
Ничто – ничто не стоило мечты,
Но что!.. Но что-то стоило любви!
1996ВЕЩИ СО СВОИМИ ИМЕНАМИ
КОВЧЕГ
Помянув все свои потери
Каплей горечи в каждом тосте,
Вечер кончится ровно в девять,
И завянут цветы и гости.
Бесконечные пересуды,
Бестолковые кривотолки,
На столе – звездопад посуды
И разбитых светил осколки.
Молча сядь между мной и осью,
И земля перестанет вращаться.
Вечность кончится ровно в восемь,
За минуту до полного счастья.
Лысый шар в волоске от лузы
Не рискнёт ни скользить, ни падать.
Время снова откроет шлюзы
И затопит плотину-память.
Нам предрекали —
Отказ в ночлеге
Последней паре
В пустом ковчеге.
На дне колодца —
Источник света.
Лишь остаётся
Поверить в это.
Вечер кончится ровно в девять.
Ты гостей в сундуках закроешь,
И, заняв их подсчётом денег,
Мы коснёмся иных сокровищ.
Мне безликих богинь дороже
Ты, которую вижу воочию.
И выводит мороз на коже
Явь, добытую зимней ночью.
Коса на паперть —
Роса на пашни.
Как грустно падать
Пизанской башне.
В круг Галилея,
В изгиб сосуда.
Всего труднее —
Заметить чудо.
Всё, что кажется неизбежным,
Океан обесценит в полночь.
И натянется побережье,
Как тугая бурлачья помочь.
Проводившие нас, надеюсь,
Там, на суше, приветят осень…
Вечер кончится ровно в девять.
И вечность кончится… Но не бойся!
Суть расстояний
В пятьсот сожжений:
Без расставаний
Нет продолжений.
В этом ничтожность
Цивилизаций —
Познать возможность,
Чтоб отказаться.
И плыть…
1998НЕ ВАЛЬС
Комод. Патефонная злая игла.Тифозно-иконная комната. Фуга.Где ты была? Когда ты была,Сестра милосердия (в скобках – подруга)?Плохая писклявая плоская твердь —Кровать, на которой всё разом зачато:Волхвы и желания, голод и смерть,Друзья и враги, сыновья и внучата.И запах клопов – будто запах духов.Бедовые платьица, примусы, слоники.Басовый аккорд фисгармонных мехов.Кресло в морщинах. Стихи и поклонники…А год безымянный, безвременный век.Война не война, но тоскливо, и вьюга.И там за стеклом – молодой человекИ всё ещё девочка (в скобках – подруга).Нет, это не вальс,
Это то, что я сделал для Вас
На обратном пути.
Нет, это не вальс,
Это несколько скомканных фраз
Вместо слова «прости».
Нет, это не вальс,
Это просто печальный рассказ
С несчастливым концом.
Да, это не вальс,
Это жизнь ангажирует нас
С равнодушным лицом.
Счёт, дайте мне счёт!
Наплевать, что кругом всё течёт
И срывает мосты.
Льёт ночь напролёт,
И чугунные львы у ворот
Поджимают хвосты.
Гром, водоворот —
Невозможно движенье вперёд,
Если память жива!
Счёт, дайте мне счёт!
Я сбиваюсь, а время не ждёт
И качает права.
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два-три, раз…
Это не танец,
Нет, это не вальс —
Нечто кичёвое,
Нечто никчёмное
Снова пытается выманить нас.
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два и три…
Видишь – любуйся,
Не видишь – смотри:
Пары танцующих,
Тройки гарцующих,
Птички, синички, скворцы, снегири…
Легче, плавнее, уютнее, тише —
Тот, кто уснул, всё равно не проснётся.
Тот, кто проснётся, увидит афиши
И по весне в самокрутку свернётся.
Тот, кто размешан живою водою,
Выплеснут в лужу и предан забвенью.
Я отправляюсь в леса за тобою,
Чтобы успеть к твоему возрожденью.
Я исполняю заказы и даже
Тайно беру чаевые и сальдо.
Я выставляю всё на продажу —
Подлость, как искренность, универсальна.
Сальные линии, плотные тени,
Тонкие талии, меткие руки:
Вальс – идеальное изобретенье,
Чтобы продлить долгожданные муки.
Лист, падает лист…
Слышишь сверху таинственный свист —
Это время пришло!
Лист падает в лист…
Если в силах ещё, оглянись
И – дождём о стекло!
Лист, падает лист…
Я давно уже не оптимист,
Я себя опроверг.
Вниз, всё-таки вниз…
Я вальсирую вниз,
А ведь мне так хотелось наверх!
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два-три, раз…
Это не танец,
Нет, это не вальс —
Нечто кичёвое,
Нечто никчёмное
Снова пытается выманить нас.
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два и три…
Видишь – любуйся,
Не видишь – смотри:
Пары танцующих,
Тройки гарцующих,
Птички, синички, скворцы, снегири…
Нет, это не вальс,
Это то, что я сделал для Вас
На обратном пути.
Нет, это не вальс,
Это несколько скомканных фраз
Вместо слова «прости».
Да, это не вальс,
Это просто печальный, печальный,
Печальный рассказ…
Нет, это не вальс,
Это раз-два-три, раз-два-три,
Раз-два-три, раз-два-три, раз…
1994
