Стихи песен. Зимовье Зверей

Мы рассекали воздуха границы,

Но контуров уже не различали.

Я первый, ты вторая,

Кто принял этот яд.

Судьбу не повторяют,

Забытым не звонят…

Темнело пиво. Самогон крепчал.

Назло врагам на маленьком диване,

Захлёбываясь в собственной нирване,

Я постигал конечность всех начал.

Мы бились лбом в раскрашенные стены,

Отборный бисер разметав икрою.

Мы вышли в звук, мы выдохлись из темы —

И разойдёмся братом и сестрою.

Я первый, ты вторая,

Кто принял этот яд.

Любовь не выбирают,

Любимых не винят.

1996

СУДЬБА РЕЗИДЕНТА

Родная! Ты помнишь своих героев?

Я здесь, я веду свой незримый бой.

Но рация снова вышла из строя,

И вся надежда – на новую связь с тобой.

Не верь никому – некрологи лживы!

Я не погиб и не сдался в плен!

Здесь мёртвый сезон, но мы всё ещё живы:

На невидимом фронте без перемен.

Родная, мой подвиг почти неизбежен,

Мой мозг под контролем, мой нерв напряжён,

А шифрограммы приходят всё реже,

И только – наложенным платежом.

Есть подозренья, родная, что ночью

Я вслух говорю на чужих языках.

Но кто я и с кем я – не помню точно:

Всё стёрлось, даже линии на руках.

Я помню только тебя, родную,

И наших двух (или трёх?) детей.

Я так скучаю, когда вхолостую

Секс-бомбы падают мне в постель.

Родная, эти мужские игры

Отшибли мне память, хоть застрелись!

Боюсь, что не вспомню ни физика Игрек,

Ни русскую пианистку Икс!

Семнадцать лет – как одно мгновенье,

Когда пули-дуры стучат об висок.

На всякий случай я впал в забвенье

И ампулу с ядом зашил в носок.

Всё это ради тебя, родная!

Но я заявить собираюсь для ТАСС:

Я всё позабыл, но я кое-что знаю!

Скажи это Юстасу – он передаст.

Родная, я всё превозмочь сумею:

Приказано выжить – отвечено «Есть!».

Но военные тайны всё дешевеют,

И скоро мне нечего будет есть.

Весна. А меня не пускают в отпуск

За то, что я съел сверхсекретный пакет!

А в гестапо вахтёр отобрал мой пропуск —

Это значит, обратной дороги нет!

Родная, я весь на грани провала!

На явках – засада! В квартире – завал!

Ещё один срыв – и пиши пропало!..

Но я не тот, за кого себя принимал…

Родная! Alles! С меня довольно!

Архивы – в урны, погоны – с плеч!

Пошлём всё к чертям – и уйдём в подполье

Вдвоём с тобою, как щит и меч!

Я прошу, хоть ненадолго…

1993

ДАЙ МНЕ СОВЕТ

Дай мне совет – куда мне идти?

Открой мне глаза, не заслоняй мне свет.

Дай мне совет – пока мы в пути,

Кто заплатит за дым звоном монет?

Слуховое окно, а за ним – чердак…

Кто же знает, что ещё будет со мной!

В этом мире и так, как всегда, всё не так,

Как всегда, бардак и шёпот муз за спиной.

Если некуда идти – иди на свет.

Если нечего ждать – жди перемен.

Если перемен по-прежнему нет,

Значит, встань с колен, встань с колен!

Если нечего скрывать – заметай следы.

Если не во что стрелять – стреляй в тишину.

Если нечего сжигать – поджигай мосты.

А если некуда плыть – то иди ко дну.

Дай мне совет – как быть мне теперь,

Когда эта дверь заперта на обед?

Дай мне совет, мой ласковый зверь,

Мой неласковый май, моё кино, мой секрет.

Только с ноты «до» – и уже не в такт!

Кто же знает, что ещё будет потом!

И я не знаю что, но я знаю как:

Как хотелось бы мне. А там – хоть потоп!

Если нечего читать – читай слова.

Если некогда спать – спи по ночам.

Если по ночам болит голова,

Значит, крепкий чай или – палача.

Если нечего делать – сходи с ума.

Если любишь тень – доживи до дня.

Если нечего терять – теряйся сама.

А если некого звать – позови меня

И дай мне совет…

1990

ВОДОЛАЗ 1

В тотальной пустоте морских глубин,

Средь пущенных на дно подводных лодок

Я буду вечно – водолаз один,

Затерянный в порту твоих находок.

Мне будет берег сниться по ночам,

Но я забуду радости земные,

Лишь только волны измочалят о причал

Украденные ветром позывные.

На самом дне, хлебая рыбий жир,

Жалея о прохладной твёрдой почве,

Я выплесну в бутыль глоток души

И перешлю его тебе по водной почте.

И поплыву сквозь мутный неуют

По воле волн летучим нидерландцем,

И уходящий на ночь в море солнца спрут

Порвёт мне шланг кривым протуберанцем.

И на безрыбье веря в злой обман,

Я на поверхность выплыву однажды.

И Ледовитый ядовитый океан

Задушит нас морским узлом солёной жажды.

А там, внутри, средь айсбергов и льдин,

Где минус сто и ждать тепла нет мочи,

Я буду снова – водолаз один

В скафандре самой-самой длинной ночи.

1993

ПОЖАРНИКИ

Булату Шалвовичу Окуджаве

и Борису Борисовичу Гребенщикову…

Господи, помилуй пожарников

С их бесконечным огнём,

С их портретами партии

И командиром-пнём,

С их техническим спиртом

И вопросами к небесам,

На которые ты отвечаешь им,

Не зная об этом сам.

Господи, помилуй пожарников,

Не дай им взойти на карниз,

Где дети вживую варятся

И женщины падают вниз,

И, когда ты их помилуешь, Господи,

Воздав за тревоги дня,

Удвой им выдачу спирта

И не забудь про меня.

1990

СВИДЕТЕЛИ

ПОЛЯРНАЯ НОЧЬ В РАЮ

Полярная ночь в раю

Случается раз в сто лет.

Архангелы дремлют в строю.

Притушен дежурный свет.

Занавешен служебный вход.

Еле слышно играет джаз.

И очередь у ворот

Ожидает назначенный час…

Пока они там храпят,

Мы здесь делаем, что хотим.

Мой млечный молочный брат,

Бесконечный мой побратим!

Бежим! Свобода не ждёт!

Отрекись от этой райской среды!

Здесь один лишь фруктовый лёд,

А мне так хочется пресной воды.

Бежим, мой ядерный друг!

Век-другой отсидимся в тени

И выйдем на новый круг —

Ну соглашайся, друг, не тяни.

Возможно, что это шанс,

Предназначенный лишь нам двоим,

И главное – сделать шаг,

А Бог нас не выдаст своим.

Мы ведь ближе к нему, чем те,

Что целятся в нас по делам —

Движением по нужде

И мыслями по углам.

Мой Боже, сожги свой пульт —

Свобода мне по плечу!

Но делать из культа культ,

Прости меня, не хочу!..

Тиха бескрайняя ночь

Во внечасовых поясах.

А ты часовых обесточь —

Ты же знаешь толк в полюсах.

Полярная ночь в раю.

Бестолковый день на Земле.

Ты спишь? Баю, баю, баю…

Всё сны о добре и зле…

1994

ТЕЛЕГРАФНЫЙ БЛЮЗ

Пришли мне телеграмму в две строки —

Я сделаю её своей настольной книгой,

И буду часто перечитывать, и, вникнув,

Переведу на все земные языки.

А впрочем, хватит и одной строки —

Лишь только имя, дата, город и созвездье,

И в этой тетраграмме буду весь я,

Открытый линиям твоей руки.

Напой мне проводами свой мотив —

Пусть иней слов раскрасит звуков пламя,

Расставь акценты строго между нами,

На пару тактов расстоянье сократив.

По пульсу, по приметам, по ветрам

Ты передай мне эти паузы и ноты,

И, может быть, преодолев длинноты,

Мы обойдёмся впредь без телеграмм.

Наполни содержаньем тишину —

Внуши мне что-нибудь на расстоянии,

И я, земной, проникнув в это состояние,

В твой космос на мгновенье загляну.

А на постскриптум – каплю немоты,

Блюз из понятных только нам тире и точек,

И тот почтовый скромный синенький квиточек

Спасёт меня от вечной мерзлоты.

1994

ИЖДИВЕНЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

Я лежал на диване, я смотрел телевизор и сны,

Я рассчитывал белым по белому на потолке.

И, пока перспективы были мне не очень ясны,

Я сам рисовал себе линии на руке.

Я попробовал встать – и встал, но не с той ноги.

Я попробовал взять – и взял, но не той рукой.

И пока надо мной потешались друзья и враги,

Я в уме для себя уравнял суицид и покой.

И я хотел бы покинуть свой странноприимный дом,

Где на шесть чёрных зим – всего лишь одна свеча,

Но я никогда не хотел жить честным трудом,

Покуда в чести у людей лишь труды палача!

И тогда чей-то голос сказал мне: «Иди и пой».

И я пою, ведь закончить гораздо трудней, чем начать.

А поначалу я даже не знал, что песни – как бой

И равносильно предательству было бы замолчать.

И, когда я запел, я почувствовал: смерти нет,

И лишь бессмертие в смертных рождает предсмертный страх.

И мне приснилась волшебная птица, несущая свет,

И я почувствовал силу в голосе и в руках.

И я выбросил мусор, а остатки поставил на кон,

Я дал третий звонок и повесил на стенку ружьё,

А после этого стал за версту обходить закон —

Я вне закона, пока в законе ворьё!

И я пробовал петь, не различая нот,

Я брал аккорды на ощупь, а чаще совсем не брал,

Но моя птица, мой свет и мой голос сказали: «Вперёд!»

Мол: наплевать на условности, главное, чтобы не врал!

И я мог бы соврать, но меня уберёг Господь,

И всё, что было прямым, тут же загнулось углом.

И кто-то сверху хотел мне подсунуть новую плоть,

Но ограничился новой кровью и битым стеклом.

И, когда я пою, я предчувствую вновь и вновь,

Как возможность солгать сводит мой голос к нулю,

И я всё чаще забываю это странное слово «любовь»,

Особенно если чувствую, что люблю.

1994

ТРАНЗИТНАЯ ПУЛЯ

Уже отлита пуля,

Уже открыт транзит,

И бриг из Ливерпуля

Гольфстримами скользит.

В уютную каюту

Запрятан мёртвый груз,

Пять выстрелов в минуту

Отсчитывает пульс.

Уже под близким небом

Кармический конвой,

Уже Борис за Глебом,

Ерёма за Фомой…

И ивикова стая

Курлычет свысока,

И коротка прямая

От дула до виска.

Уже сырой землёю

Засыпаны ходы,

И Мёбиус петлёю

Лизнул сухой кадык.

Магические знаки,

И среди них – курок…

И солнечные злаки

Ласкают бугорок.

1993

ИДУЩИЙ РЯДОМ

Идущий сбоку,

Охраняющий место в груди,

Успеем к сроку,

Ты только не суетись,

Ты только помни,

Что там, за спиною, – черта.

Твои ладони

Для меня нужнее щита.

Идущий рядом,

Я твой предчувствую пульс,

Одним снарядом

Пусть нас накроет, пусть,

Одним нажимом

Пусть звёзды нас втопчут во рвы,

Но мы будем живы —

Звёзды будут мертвы.

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Идущий долго

Параллельно гиенам в крови,

По чувству долга

Почти что равный любви,

По чувству ритма

Превосходящий дожди.

Прости, что рифма

Заставляет сказать: почти.

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Отлично знающий, что почём,

Но не доверяющий тормозам.

Идущий вместе —

Локоть к локтю, лоб в лоб —

Полями мести,

Фронтами измен и злоб,

Стреляющий светом,

Поднимающий грязь к небесам.

Моим ответом

На тебя пусть буду я сам.

Идущий столько

Лунных суток в прямую тень,

Не понятый толком

И третью из тех людей,

Что рыщут следом

И в восторгах брызжут слюной,

Кто был так предан,

Что уснул за твоею спиной!

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Отлично знающий, что почём,

Но не доверяющий тормозам.

Идущий сбоку,

Причитающий сверху вниз,

Успеем к сроку,

Ты только не задохнись,

Ты только помни,

Что там, за чертогом, – тщета.

Твои ладони

Для меня надёжней щита.

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Не сомневающийся ни в чём

И не доверяющий тормозам.

Идущий сбоку – плечо в плечо.

Идущий рядом – глаза в глаза.

Отлично знающий, что почём,

Но не доверяющий тормозам.

1993

ПРОСТО ПОМНИ

Просто помни:

Однажды жили

Кони пони.

Они дружили,

И ходили по кругу

В связке,

И шептали друг другу

Сказки

Про простые-простые вещи —

Про погоду и про здоровье.

Просто так им ходилось легче,

Просто так им жилось

меньшей кровью.

Просто поняли пони это,

Просто поняли и – ходили.

Просто помни:

Однажды жили

Кони

яблочного

расцвета.

1996

СВИДЕТЕЛИ

Завтра этот вечер станет нашей новой песней,

Завтра этот вечер станет нашим первым утром,

А пока мы делим время, умножаем ночь на двести

И изгибов добавляем с каждой новой Камасутрой.

Если даже рук двух пар нам

Не хватает для объятий,

Значит, чёт благоприятен —

Нечет лишний в нашем деле.

Мы на всём двуспальном теле

Не оставим белых пятен,

Поцелуев не оставим —

Всё своё возьмём в постели.

Завтра этот вечер станет нашей страшной тайной,

Завтра место встречи мы сменить сочтём возможным;

Мы сочтём, но не изменим, всё изменится фатально —

Ты не будешь осторожной, я не буду осторожным.

Там, на том конце Вселенной,

Напрягают слух соседи,

Их смешная добродетель

Заставляет быть на взводе,

Но на нашем минном поле

Даже Бог нам не свидетель,

Только флойды на кассете,

Только рыбки на комоде.

Завтра этот вечер станет поводом не трусить,

Завтра этот вечер станет поводом остаться.

Мы все мании излечим, мы все тросы перекусим

И – вдвоём на все четыре вдоль семи ветров скитаться!

По запретным коридорам

Маленьким клещом нательным

Я вползу в твою аптечку

И найду к тебе отмычку,

И назло всем командорам

И шагам их запредельным

Я зажгу в своей ладони

Сердца крошечную спичку —

Бейся,

Воробей, о свой застенок!

Лейся,

Сладкий мёд, на горький улей!

Смейся,

Тот, кто счастье зримым сделал!

Между даром и уделом,

Между порохом и бурей —

Мы…

Там, на том конце Вселенной,

Напрягают слух соседи,

Их смешная добродетель

Заставляет быть на взводе,

Но на нашем милом поле

Даже Бог нам не свидетель,

Только флойды на кассете,

Только рыбки на комоде…

Только рыбки на кассете,

Только флойды на комоде…

1997

МЕЛОДИЯ НЕПОНИМАНИЯ

Улицы злые, пустые дома.

Фонари навесные. В каждом окне – город-тюрьма.

Прятаться поздно – там, на реке, уже плавят мосты.

Люди и звёзды спят вдалеке, сушат хвосты.

Дома и машины прижались плотнее друг к другу, друг к другу,

Предчувствуют вьюгу, но им так не хочется вдруг околеть.

И я, чтоб не замёрзнуть, – по кругу, по кругу, по кругу,

Наполовину голодный, замёрзший, умерший на треть…

Мелодия непонимания.

Тяжёлая память – тяжёлый снег…

Не требую ни любви, ни внимания,

Но всё же, но всё же, но всё же – я тоже человек.

(Собаке – собачье…)

Лестницы стынут, ступени скользят.

В промокшую спину – люди плюют, звёзды грозят.

И нельзя возвращаться: там, где ты был, уже ставят посты.

Лишь остаётся вращаться по ближнему кругу беды.

Истрачены танцы, и песни никто никогда не услышит.

Усталые мысли разбросаны, их не собрать, не согреть.

И я, чтоб не поддаться, – всё выше, и выше, и выше…

Стремянкою в небо, к утру обречённый сгореть.

Восход неестественно тих

Назло катаклизмам природы,

И те, что на вольных хлебах,

Давно улетели на юг.

Земная печаль не для них.

Крылатые тени свободы…

Мы встретимся в тёплых краях,

В уютных краях чьих-то рук…

Мелодия непонимания.

Тяжёлая память – тяжёлый снег…

Не требую ни любви, ни внимания,

Но всё же, но всё же, но всё же – я тоже человек.

(Медведю – медвежье…)

1993

НАКАНУНЕ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

Последняя ночь накануне Столетней войны,

Когда белый снег вместо скатерти застил стол…

Я встретил Вас, когда Вы были пьяны

И горящий помост с лихвой заменял Вам престол.

Я видел Вас, когда Вас вели на костёр

И Вам в спину кидал проклятия королевский дом.

И чёрный дым над Вами свой зонт распростёр,

А я полез в бутылку – и не помню, что было потом…

Позвольте Вас пригласить

На танец ночных фонарей,

Позвольте собой осветить

Мрак этих диких мест.

Позвольте Вас проводить

До самых последних дверей,

Позвольте полезным быть

И обо всём забыть!

И Вы сказали: Oh, yes.

Другая меня весь вечер тянула к огню

И шептала на ухо: «Диего, о как ты крут…»

Но я ей не верил и лишь крепче сжимал броню,

Стараясь вырвать свой сонный взгляд из её тёплых рук.

Я видел лишь Вас, я верил в одну лишь Вас,

И только для Вас я пел и за Вас страдал…

А когда часы на ратуше пробили двенадцатый раз,

Я предложил вам уйти – и тут же разразился скандал!

Позвольте Вас пригласить

На танец ночных фонарей,

Позвольте собой осветить

Мрак этих диких мест.

Позвольте Вас проводить

До самых последних дверей,

Позвольте полезным быть

И обо всём забыть!

И Вы сказали…

Тук-тук —

Слышишь, снаружи таинственный звук,

Будто бы – тук-тук —

Кто-то сплетает материю вьюг,

Это не вдруг, вдруг…

Видишь, в глазах затаился испуг;

Видимо, тук-тук —

Это мотив постоянных разлук,

Он попал на нашу волну,

Раздробив тишину

На шесть десятков минут…

Железная леди, звезда восходящих лет,

Исчезла с рассветом, оставив на чёрный день

Овал от портрета, которого, в сущности, нет,

И надежду на миф – вместо веры в живых людей.

Но я не поэт и, слава богу, уже не учусь —

Я констатирую факты, листая сухие сны,

И мне не вспомнить лица, хотя я выучил всю наизусть

Ту последнюю ночь накануне Столетней войны…

Позвольте Вас пригласить

На танец ночных фонарей,

Позвольте собой осветить

Мрак этих диких мест.

Позвольте Вас проводить

До самых последних дверей,

Позвольте полезным быть

И обо всём забыть!

И Вы сказали…

1990

ПОДМАСТЕРЬЯ

Когда банальные причины

Позволят нам уйти в запой,

Когда – навеки излечимы —

Мы станем сами не собой,

Когда, скрепя сердца и перья,

Совьём из лжи тугую вязь,

Нас время примет в подмастерья

Науки жить не торопясь.

Когда – посмертно, но с апломбом —

Мы примем чувства за порог,

Когда судьба нам даст условно

Пятнадцать мемуарных строк,

Когда мы вытравим химеру

Из этих параллельных вен,

Мы посвятим друг друга в веру

Терять, не находя замен.

Когда рассыплются преграды

Без объявления войны,

Когда нас выдадут награды

Погибших на фронтах весны,

Когда немыми вечерами

Забудем, как друг друга звать,

Мы тоже станем мастерами

Искусства, падая, вставать.

1994

ДВОРНИКИ

В холодных трубах замерзает вода,

В стаканах – лёд, на подоконниках – снег…

Мети, метель, мети, пока холода,

Полярную ночь

Прими на ночлег.

Пока ветра в разлив и звёзды на вес,

Пока аккорды замерзают в груди,

Мети, метель, мети с надрывом и без,

Крути веселей,

Смелее верти!

Мети, метель, пока не станет теплей,

Буди, метель, буди, пока горячо,

Всех, кто с тобой одних и тех же кровей,

Кто спит на плече,

Плечо о плечо.

Дворники с улицы имени Леннона

Не боятся ни мороза, ни голода —

Бородатое поколение

Рок-н-ролльного старого города.

От полнолуния до солнечных бурь

Всего семнадцать вдохновений весны.

Мети, метель, мети и брови не хмурь —

Мети в глубину,

Ищи глубины.

Переверни, метель, страницу времён:

Под слоем золота – асфальт серебра.

Названий тьма, но маловато имён,

А значит, прости,

А значит, пора!

Дворники с улицы имени Леннона

Не боятся ни мороза, ни голода —

Бородатое поколение

Рок-н-ролльного старого города.

Гитары в руки, мётлы в зубы – и в путь!

Подземным ходом от морозов к весне.

Мети, метель, пока креплёная ртуть

Стекает на дно

И тает на дне.

Мети, метель, сдувай золу со столов,

Гляди, рассвет уже, как порох, трещит,

И в тишине уже звучит Слово Слов,

И солнечный шар —

Как солнечный щит!

Дворники с улицы имени Леннона

Не боятся ни мороза, ни голода —

Бородатое поколение

Рок-н-ролльного старого города.

Дворники с улицы имени Леннона

Маршируют на свежую голову —

Легендарное поколение

Рок-н-ролльного честного города.

1993

УХОДЯ – ВОЗВРАЩАЙСЯ

Уходя – возвращайся всегда и везде,

По студёной воде, по горячим ветрам.

Город будет скучать по твоей доброте,

По твоей красоте и красивым делам.

Город будет всех сравнивать только с тобой,

Город будет всех мерить по меркам твоим.

Уходя – возвращайся по льду и рекой,

Допоём, доиграем и договорим.

Уходя – возвращайся везде и всегда,

Прожигая года, поджигая мосты.

Город будет скучать, и встречать поезда,

И ловить в каждой встречной родные черты.

Уходя – возвращайся созвездьям назло.

Все дороги – узлом, но выводят к тебе!

Город будет все стрелы проверять на излом

И искать твою звонкость в любой тетиве.

Уходя – возвращайся везде и всегда,

Если будет беда и если будет успех.

Пусть открыты тебе всей земли города,

Но мой маленький город – уютнее всех.

Уходя – возвращайся всегда и везде,

По студёной воде, по горячим ветрам.

Город будет скучать по твоей доброте,

По твоей красоте и красивым делам.

1994

ОБА НЕБА

ЛЕТАЙТЕ САМОЛЁТАМИ

Летайте самолётами и сами по себе —

Из дома на работу, а потом по магазинам,

Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут, —

И с высоты авоською подайте знак толпе.

Пусть летит за вами, кто может,

Коли тяжесть душе не мешает,

Коли боль и сомненья не гложут

И домашние не возражают.

Летайте самолётами и сами по себе,

Но помните, что снайперы на небесах засели,

И греют пальцами курки, и держат на прицеле

Всех, кто летает по небу в противовес толпе.

Летайте вверх, а главное – не бойтесь вниз упасть!

Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться.

Не верьте измышлениям, что человек не птица,

Бросайтесь прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть!

Пусть летит за вами, кто может,

Коли тяжесть душе не мешает,

Коли боль и сомненья не гложут

И домашние не возражают.

Летите прямо к северной Медведице-звезде,

Тревоги и волнения балластом бросьте за борт.

Отныне вам открыты север, юг, восторг и запах!