Партнеры

– Звать как? – повторил Луи довольно строгим бесцеремонным тоном.

– Дж… Джон, – сам не зная почему заикнувшись, робко ответил Джон.

– Значит так, Джон. Ездить до этого ты ни разу в жизни не пробовал. Можешь не обманывать меня, я чувствую, как ты сидишь, – с этими словами ворчливый конь прошел через калитку и, ступив на мягкий песок, начал движение по краю плаца вдоль ограды.

– Да я и не собирался… – растерянно пробормотал Джон, гадая, как бы понравиться такому строгому инструктору. – Послушайте, Луи…

– Для тебя – мистер Бенедикт, – отрезал жеребец. – Это – во-первых. Во вторых, не вздумай перебивать меня, ясно? Я еще не закончил.

– Извините, мистер Бенедикт… – И Джон решил, что лучший способ поладить с ним – во всем беспрекословно слушаться его.

– Ты криво сидишь, – продолжил меж тем Луи. – Задница деревянная, спина колесом, ноги черт знает где… Сядь глубже. Глубже, тебе говорят! – Он остановился. – Сядь так глубоко в седло, как только сможешь. Прижми колени к седлу, пятки опусти вниз, спину выпрями. Поводья подбери – возьми покороче, – твердил он из раза в раз повторяемые на первых занятиях непреложные истины. Конечно, каждый человек, как и говорящий конь, является уникальной личностью, к которой нужен отдельный подход, бла-бла… Но на самой начальной стадии обучения они все примерно одинаковы – безликие, бестолковые неумехи, полные «нули». Лишь со временем, в процессе долгой кропотливой «лепки» из новичка более-менее грамотного всадника и начинаешь выделять его среди прочих, видеть его характер и раскрывающиеся способности. Вот эту часть своей работы Луи просто обожал. Впрочем, до нее, к сожалению, не всегда доходило: часто обучаемые бросали занятия на полпути, ссылаясь на нехватку денег, отсутствие времени или иные обстоятельства, что очень больно ранило коня, вложившего уже немалую часть души в неудавшегося чемпиона. Однако самые упорные и несгибаемые продолжали тренироваться и в конце концов неизменно добивались блестящих результатов. Больше всего в своей профессии Луи ценил тот счастливый момент, когда благодарный ученик уже становился другом… Сейчас же это просто очередной пришедший за свои бумажки покатать пятую точку клиент, каких великое множество повидал он на своем веку. Однако, как бы ни хотелось вернуться обратно в тихий денник, работу надо выполнять качественно и добросовестно, а посему, оставив все посторонние размышления, Луи сосредоточился на обучении новичка.

– Руки к небу не тяни, ты не дирижер. И мыски не опускай, застрянешь в стремени, – приказывал он Джону. Пройдя еще четверть круга, он снова встал и пригрозил: – С места не сдвинусь, пока не сядешь нормально!

Наконец, все его многочисленные требования с грехом пополам были выполнены, и движение возобновилось. Спустя полкруга Джон поинтересовался:

– А когда мы начнем скакать галопом?

– Ты шагать сначала научись, – проворчал Луи. – До галопа надо еще рысь19 освоить, а это тоже будет не быстро, судя по твоим навыкам… Корпус расслабь!

Так и прошло все занятие – в понуканиях и замечаниях. Под конец Джон стал чувствовать, как сильно он устал, то же заметил Луи и объявил на сегодня завершение. Слезая под руководством коня с седла, Джон с надеждой в голосе спросил:

– Мистер Бенедикт, как вы считаете, могу я продолжить обучение?

– А ты сам этого хочешь? – покосился на него Луи.

– Да, – смущенно проговорил Джон. – Очень-очень…

– Гм, – ответил конь. – Ну, тогда помехи нет. Не пойму, к чему вопрос.

– Я имею ввиду… – Новичок замялся. – Мало ли, скажете, что я совсем ни на что не годен…

– Не годен тот, кто ничего не хочет, – твердо сказал Луи. – А ты, видимо, хочешь… Во всяком случае, дальнейшие занятия либо подтвердят это, либо опровергнут. Если сам не передумаешь, – что ж, занимайся, сколько влезет, а я за твой счет тогда телевизор себе в денник приобрету. – С такими планами Луи зашагал к конюшне. То, что новичка не отпугнул строгий тон и отсутствие на первом занятии даже легкой рыси, было хорошим знаком. Впрочем, говорить пока о чем-либо слишком рано: сколько таких неумех с горящим взором впоследствии уходило безвозвратно…

***

Вечером за ужином счастливый Джон с восторгом делился с Надин и дочкой впечатлениями от первого урока верховой езды. Луи он описывал с большим уважением.

– Инструктор у меня, мистер Бенедикт – у-ух, знаешь, какой строгий! Но – это даже очень хорошо, с ним я скоро научусь ездить!

– А какой он внешне – похож на того коня из боевика? – с любопытством спросила женушка, зная про любимый фильм детства любимого супруга.

– Не-е, – помотав головой, протянул Джон, – совсем не похож. Я думаю, он даже лучше! Живой, говорящий конь, мы с ним будем одна команда! – мечтательно сказал он и отправил в рот очередной кусочек бифштекса.

Позднее, лежа в кровати, перед тем, как заснуть, Джон тихо прошептал Надин: «Спасибо тебе, любимая!» Вместо слов она с улыбкой придвинулась ближе…

***

В конюшне еще горел свет, хотя добрая половина ее обитателей уже смотрела третий по счету сон. Фил почти неслышно совершал вечерний обход, после чего собирался сдать пост ночным сторожам и уйти домой. Остановившись у денника Луи, он шепотом позвал через решетку отдыхающего стоя коня:

– Эй, пс-с… Луи!..

Тот, видимо, ждал его, потому что практически мгновенно отреагировал, негромко фыркнув в ответ.

– Ну, как сегодня, ничего? Ты хоть слово-то ему сказал? – тихо поинтересовался бригадир.

– Да сказал, сказал, еще б не сказать… – вздохнул жеребец. – Слушай, Фил, – произнес он то, что целый день просилось наружу, – ты бы перестал водить ко мне всякий, э-э… Всяких неумех, – он подумал, что слово «сброд» прозвучит слишком оскорбительно для тех, кто несет в конюшню деньги. Нельзя так с клиентами, даже за спиной. – Серьезно, Фил, ты же столько раз обещал, а сам водишь…Я ведь не обязан их тут терпеть.

– Пардон, пардон, дружище, виноват, я ж не спорю. На, вот, может, это позволит тебе сменить гнев на милость? – И Филипп достал из кармана пачку восхитительной свежей соломки с солью – любимого лакомства Луи. Шумно вдохнув воздух носом, конь пряднул ушами и с удовольствием произнес, принимая подарок через приоткрытую дверь денника:

– Гм-м, что ж, сатисфакция принята. Фил, – спросил он, с аппетитом жуя угощение, – а этот новенький за сколько занятий заплатил?

– Абонемент взял на десятку, – сообщил бригадир.

– Десять занятий… – задумчиво пробормотал конь.

– И это, судя по всему, только начало. Отступать он, как видно, не собирается. Ладно, пойду я, пока ты вновь меня своим скептицизмом не заразил. Спокойной ночи, – пожелал Филипп и закрыл дверь.

– До завтра, Фил. – Сладко зевнув, Луи опустил голову. Перед тем, как задремать, он подумал: «Знает он все, как же… Оптимист неизлечимый. Сколько, Фил, прошло через нас таких, и ты все веришь. А, впрочем, было много и достойных… Да какая нам разница, наше дело – учить их, сколько бы их и с каким настроем ни приходило…» И он провалился в полусон с овсом, собаками, Алекс и новичком вперемежку.

***

Поскольку Филипп и Джон условились, что занятия будут проходить дважды в неделю – по средам и воскресеньям, то следующий урок должен был состояться через три дня. На другое утро после первого знакомства с Луи Джон, проснувшись, ощутил боль в мышцах от непривычных нагрузок. Он с беспокойством подумал, сможет ли ездить в воскресенье. И действительно, когда оно настало, ноги и спина еще болели, но это его не остановило. Ровно в одиннадцать утра он уже был на месте.

Выйдя из раздевалки, Джон увидел в коридоре вычищенного до блеска Луи. Конюх уже собрался накинуть седло на спину жеребцу, как вдруг Луи сказал:

– Нет, стой! Дай, он сам.

И, глядя в упор на растерявшегося Джона, он уточнил:

– Я слышал, ты взял абонемент, верно? То есть, ты намерен обучаться как следует, а не просто вспоминать детство у бабушки в деревне? Тогда тебе стоит быть в курсе того, что нормальный всадник состоит не только из умения ездить, но и уверенных навыков седлать и ухаживать за лошадью. Это азы. Поэтому подходи, не стесняйся, и займи уже свои белы рученьки полезным делом: возьми у Джорджа седло и надень мне на спину.

Повиновавшись, Джон принял из рук улыбающегося конюха седло (ух, и тяжелая все-таки эта штука!) и попытался накинуть его на Луи. Выполнив данное действие не с первого раза, он вновь был «награжден» шквалом критики:

– Ты мне его на круп для смеха надел?! У меня есть холка – видишь, выступ такой перед шеей, где грива начинается? Так вот передняя часть седла должна быть ближе к ней. Намного ближе… Крыло20 с той стороны замялось, ты не замечаешь? Стремена вытащи… Так, нет. Сними и надень заново. И не елозь им по моей спине, мне неприятно! Просто надень и все, хорошо?! – Конь раздраженно фыркнул…

В это время мимо по коридору прошел Филипп. Узрев бригадира, Луи громко позвал:

– Фил, не подсобишь? А то Джордж уже ушел, неохота дергать его и орать на всю конюшню, а тут иначе надолго затянется. Объясни ему, – мотнул конь головой на мучающегося с седлом неумеху, – как это делается, я в долгу не останусь.

Фил любезно выполнил просьбу и, прочитав мини-лекцию об устройстве седла, помог Джону его надеть.

– Подпругу пусть сам попробует затянуть, чтоб понимал, – сказал Луи, а сам при этом незаметно вдохнул побольше воздуха, надув бока. Разгадав хитрость опытного педагога, Фил с улыбкой шагнул назад, предоставив Джону свободу действий и предварительно припугнув тем, что, если недостаточно затянуть этот широкий ремень, то есть большой риск во время езды шлепнуться на землю из-за съехавшего на бок седла.

В течении нескольких долгих минут напрягая все имеющиеся у него силы, основательно утомившись и чуть не сорвав себе руки, Джон все же справился с поставленной перед ним задачей. Взмокший, но страшно гордый, он с наслаждением услышал похвалу Фила: «Поздравляю, твоя первая подпруга!» и повернулся, чтобы ответить бригадиру. Однако, едва раскрыв рот, услышал позади негромкий оклик Луи. Странная нотка была в голосе коня… Посмотрев обратно, Джон с ужасом обнаружил, что с такими стараниями затянутая им подпруга свободно болтается на пузе инструктора, как детские качели!

– Но… Как же… Я ж затянул, – потерянно развел он руками.

– А я бока надул, – невозмутимо сообщил Луи.

– Но зачем?!

– А затем, чтоб ты ее резко не затягивал, вот зачем! Ты не подумай, – назидательно продолжил жеребец, – что я тут в дедовщину играю, цель этого была вовсе не поиздеваться над тобой, а показать наглядно, что мне – то есть, нам, лошадям, – не доставляет ровно никакого удовольствия, когда нас пытаются утрамбовать, как барышню в корсете. Спешка здесь не нужна, тебя никто не гонит. Делай все постепенно: дырочка – отдых, постоял секунду, еще дырочка – еще отдых… И мне стресса никакого, и у самого руки целы будут. Ну все, Фил, перезатяни меня, и мы пойдем: и так времени уже сколько прошло, ему надо еще успеть поездить.

На улице Луи запретил Филиппу подсаживать новичка и заставил того самостоятельно взобраться на себя.

– Встаешь слева, – поучал он, – левую ногу – в стремя… Левую, Джон! Где левая нога?! Так, держись за заднюю луку седла и за гриву. Не бойся, мне не больно, зато моя грива, в отличие от седла, никуда не денется. Подпрыгни: раз, два… Давай! Сильней! Опирайся ты на стремя, держись крепче! Вставай, ну! Каши, что ли, мало ел?! Оп-па, наконец-то! Поводья разбери21, куда бросил! Фил, стремена ему подгони22…

Так начался второй урок. На нем Луи опять следил за посадкой своего подопечного и учил того «работать корпусом».

Ближе к концу Луи вдруг задал вопрос:

– Мистер Джон, порысить не желаете?

– Порысить? В смысле, побежать быстрее? – удивленно переспросил новичок.

– Порысить – это порысить, – терпеливо ответил конь. – Это значит, продолжить движение аллюром под названием «рысь». Ну так как?

– Конечно, да… – И, не успел Джон окончить фразу, как почувствовал, что тело инструктора под ним стало как-то подпрыгивать, заставляя его самого глупо бултыхаться в седле, больно ударяясь пятой точкой… Все началось так резко и так внезапно, что Джон, крепко вцепившись в поводья и стараясь удержать равновесие, с серьезным опасением подумал, что его сейчас вышибут из седла.

– Мистер… Мистер Бенедикт, пожалуйста… Я сейчас упаду… Стойте! Я сейчас свалюсь…

Следуя его просьбе, жеребец перешел на шаг, давая ошеломленному седоку отдышаться.

– Ну что, еще разок попробуем? – Коварно не дождавшись ответа, Луи вновь поднялся в рысь, однако уже на третьем шаге вынужден был остановиться: Джон сполз на бок и готовился встретиться с взрыхленным песком плаца.

– Ты не ловишь ритм движения, – сказал Луи подопечному, когда тот вернулся на место. – И, конечно, сидишь неверно. Руки ты куда в небо дерешь? Что ты цепляешься за повод, как утопающий за соломинку? Повод – для управления, и только, а держаться ты должен, опираясь на стремена и балансируя телом. Колени – плотно прижаты, пятки вниз, что ты ногами сучишь, как акробат? Спина – прямо, а не колесом… Давай еще пробовать.

Но и другие разы снова и снова Джон повторял те же ошибки, совсем не понимая, как это вообще возможно – держаться, а тем более, управлять быстрой махиной, движения которой практически невозможно предугадать…

– Ладно, на сегодня хватит, – смилостивился, наконец, Луи и перешел на шаг. – В следующий раз расскажу тебе, как облегчаться.

– Кажется, я уже чуть было не облегчился… – тяжело дыша, пробормотал обессилевший Джон.

– Чудак, – с коротким смешком ответил конь, – не в этом смысле. Кстати, ты каску-то будешь носить?

– Каску? А я ее еще не купил… – Тут Луи внезапно «дал козла» – подпрыгнув, с силой лягнул задом воздух, в результате чего новичок мгновенно вылетел из седла.

Не успев толком ничего осознать, Джон увидел перевернувшийся перед глазами мир и после короткого полета очутился лежа на земле. Луи знал, куда ронять его: затылок неумехи не пострадал, столкнувшись с мягкой кучкой песка на краю плаца. Джон глянул вправо: рядом с его головой переступали подкованные копыта инструктора.

– Вот для чего нужна каска, – строго сказал Луи, глядя сверху на удивленного новичка. – Уяснил? Чтоб в среду был в ней. – И направился на конюшню, не оглядываясь, поскольку и так знал, что этот смешной чудила, вскочив и наскоро отряхнувшись, уже спешит следом за ним.

После того, как его расседлали, Луи попросился у Фила в леваду. Гуляя, он увидел идущего на автобус Джона и окликнул его.

– Ну как, нравится заниматься? – спросил конь и несколько задумчиво поглядел на ответные энергичные кивки. Простое лицо с добродушной улыбкой, потертая джинсовка со старенькими штанами, за плечами объемный рюкзак: перед ним стоял самый обыкновенный двуногий недотепа, каких десятки, если не сотни обучил он за свою карьеру. То же нескрываемое уважение во взгляде, которое через некоторое время либо сменится на обиду и враждебность за крутое обращение и постоянные колкие замечания, лидо дополнится благодарностью за те же словесные тычки и пинки, которые в конечном итоге приведут к достойным результатам… А пока это – просто «болванка», незнакомый, в общем-то, человек, из которого до некоторых пор сложно понять, что выйдет.

Хотя Луи молчал, Джон не прощался, чувствуя, что внимательно разглядывающий его конь хочет что-то сказать.

– Какова твоя цель? – спросил, наконец, Луи. – Для чего учишься верховой езде?

– Для души, – просто ответил Джон. – Всегда мечтал об этом. А цель моя – поучаствовать в «Осеннем Турнире» в этом году.

– Соревнования?! Неслабые ты себе задачки ставишь, – изумленно фыркнул конь. –Ты хоть в курсе, что они будут уже через пару месяцев? При таких обстоятельствах нам с тобой либо придется заниматься круглосуточно, либо тебе – отсрочить свою затею минимум на год… Что верней всего: я при всем желании не могу гарантировать тебе, что мы успеем более-менее подготовиться.

– Мне важно не выиграть, а только поучаствовать… – уточнил на всякий случай Джон, на что Луи прыснул:

– Разумеется, не выиграть! Для того, чтобы взять там хоть что-то, тебе, мой друг, надо обучаться не один год! Будет если не чудом, то, по крайней мере, о-очень хорошим, просто великолепнейшим результатом, если через пару месяцев занятий с полного нуля тебя туда вообще допустят!

– Что ж… – Джон на секунду задумался. – Все равно – давайте заниматься! А вдруг получится. Да и мечта моя – уметь ездить, а не именно выступать. Выступление – это как подтверждение, доказательство того, что мечта сбылась, – уверенно повторил он слова приятеля-коуча. – До свидания, мистер Бенедикт! – И, повернувшись, зашагал к остановке.

– Джон! – услышал он за спиной и остановился…

– Почему я? Почему говорящий конь?

Было немного стыдно признаться, что причиной являлось следование киношным образам из детства, поэтому Джон соврал, пожал плечами:

– Просто мне кажется, вы все доступнее объясняете. Непосредственно от своего лица… Морды… В общем, как лошадь.

– Ясно, – протянул Луи, ни на йоту не поверив в искренность его слов. Клиент махнул на прощание рукой; он, кивнув в ответ, проводил взглядом его спину и отправился неспешно прогуливаться вдоль оградки.

***

Дома Джон, рассказывая семье про сегодняшний день, со смехом описал эпизод своего падения, устроенного Луи в назидательных целях. Хохоча, маленькая Салли, взглянув на маму, спросила:

– Папа шлепнулся, да?

– Да, малыш, папа шлепнулся, – с улыбкой погладил ее по спинке Джон. Однако Надин не столь положительно оценила юмор.

– Ты же мог разбиться!..

– Дорогая, он знает, что делает, поверь…

– Верно, Джон, и поэтому мы завтра же в спортивном магазине купим тебе каску – они там есть, я видела. А заодно… Какими местами ты еще можешь травмироваться?..

***

На следующем занятии Луи, с некоторым изумлением разглядывая полнейшую новенькую экипировку своего подопечного, включавшую в себя помимо шлема трикотажные штаны для верховой езды, ботинки с крагами23 и даже перчатки, подумал: «М-да, умею я, однако, запугать…» Вслух же он ограничился сдержанной краткой похвалой: «Молодец».

Сегодняшний урок жеребец, как и обещал, посвятил тому, чтобы научить новичка «облегчаться» на рыси: во время прохождения подскакивающим инструктором наивысшей точки он должен был вовремя успевать привстать на стременах, гася при этом толчки, в противном случае выбивавшие из седла. Бедняге Джону никак не удавалось подгадать движения Луи и синхронизировать с ними свои. К тому же мешала противная мышечная боль в спине и ногах. Жеребец, конечно же, во время этого процесса не молчал:

– Руки, следи за руками! Давай, оп-п! Оп! Не плюхайся обратно, как на диван, у меня спина не казенная. И, привставая, совершай движение тазом вперед, а не просто поднимайся на стременах. Колени прижми, шенкелем работай!

Почувствовав вскоре, что ученик выбился из сил и уже просто болтается подобно мешку с картошкой, он перешел на шаг. Получивший передышку Джон спросил:

– А что такое шенкель?

– Нога от колена до щиколотки, – коротко пояснил Луи, удивившись про себя, что не сказал ему это раньше.

– Ваша? – «глубокомысленно» прозвучало сверху. То, как инструктор скосил на него глаз, подсказало Джону, что ответ, скорее всего, отрицательный. «Гм, да, что-то я сглупил: как бы он говорил работать его же ногой?» – понял он мгновение спустя свою ошибку.

– Моя щиколотка скакательным суставом называется, – вздохнул конь. – Все, отдохнул? Продолжим!

…Добиться от новичка более-менее вразумительной рыси сегодня так и не удалось, хотя старания того были хорошо видны. Это хорошо, подумал Луи, везя запыхавшегося ученика обратно в конюшню. Лучше пусть молча терпит неудачи, но слушается, чем иначе…

В коридоре, согнав с себя Джона неласковым: «Слезай давай, чего расселся?», Луи остановил его, когда он уже собрался прощаться.

– Сейчас меня расседлают, а ты возьми щетку и смахни меня. Верхнюю грязь, то есть, стряхни. Джордж, будь добр, дай ему щетку!

Джону показалось, будто он – лакей, чистящий кафтан своему господину. Наверное, это из-за того, что Луи был разумный и строгий. Джон даже захотел проявить галантность: добравшись до передних ног, он услужливым тоном проговорил:

– Пожалуйте вашу коленку, сэр…

– Коленку?! – тут же возмущенно отреагировал «лорд». – Сам ты коленка! Это запястье.

– Как – запястье?.. – растерялся Джон. Вздохнув и поймав понимающий насмешливый взгляд проходившего мимо Фила, конь фыркнул:

– Филипп, дружище, покажи ему на макете!

«Показать на макете» означало на языке Луи заставить ученика встать на четвереньки и на нем же самом показывать соотношение конечностей лошади и человека. Жеребец считал, что так проще доходит.

– Вы передвигаетесь на пальцах?! – воскликнул Джон, когда усмехающийся бригадир без единого слова пресек его попытку опереться на всю ладонь, поставив на пыльный асфальт кончики его средних пальцев и загнув остальные.

– Вернее, даже на ногтях, – ответил наблюдавший Луи. – Копыта состоят из той же роговой ткани, что и ваши ногти и волосы. Нам тоже «делают маникюр» – расчищают копыта: убирают грязь снизу специальным крючком, лишнее подрезают ножом, потом полируют края рашпилем. И, знаешь, было бы до жути больно, если бы гвозди подков держались не на роге копыт, а на пальцах.

Уяснив, где на самом деле у лошадей локти и колени (гораздо выше, чем он себе до этого представлял), что такое «бабка24» и «каштан25», Джон понял, что много чего, оказывается, не знал об этих странных, удивительных созданиях…

– Но ведь насчет кошек и собак ты был осведомлен, что они на цыпочках ходят? А мы чем хуже? Все, бывай, до новых встреч! – попрощался с ним Луи в тот вечер.

***

На конной базе начиналось прекрасное воскресное утро. Ворковали, в танце расправляя веером хвосты, сизые голуби, носились с безумной скоростью и истеричными криками стайки стрижей, вблизи крыш сновали туда-сюда юркие хлопотливые ласточки. Собаки, лениво почесываясь и зевая, ждали, пока дворник наложит им в миски кашу на завтрак. Где-то слышалось громыхание по асфальту колес тачки, доверху нагруженной свежескошенной травой.

Алекс, вооружившись щеткой и скребницей, деловито выясняла у бригадира, кого сегодня надо чистить. Услышав среди прочих имя Луи, она радостно побежала к его деннику, намереваясь начать со своего любимца.

– Привет, Беня! – весело поздоровалась она, открыв дверь.

– Здравствуй, Алекс. Погоди, – сразу предупредил конь, – не чисть меня, отдохни.

– А как же…

– Сегодня кое-кто другой этим займется.

– А-а, ученик, да? – понимающе покивала девочка, немного расстроенная этим.

– Да, – ответил Луи и тихо добавил: – Знаешь, я… Возлагаю на него некоторые надежды. Только никому не говори, ладно? – заговорщически подмигнул он, дабы заставить Алекс улыбнуться.

Алекс с большим интересом следила за работой своего друга и всегда была в курсе того, кто сейчас занимается у Луи и каков у него или нее потенциал: конь часто рассказывал ей про успехи учеников и делился своими соображениями по поводу их будущего. Она знала, что с абсолютными новичками жеребец обыкновенно держался излишне строго, но понимала, что это был его способ скрыть свою уязвимость. Бригадир когда-то поведал пару историй о том, как с большим трудом любовно взращенные, уже научившиеся прилично ездить всадники, способные брать призы на соревнованиях, вдруг по каким-либо причинам бросали верховую езду, и как бедный Луи потом переживал, ошибочно принимая это на свой счет. Луи был честолюбив, ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие выступать под истинным чемпионом, слушаться любого микроскопического движения его пальцев и ног, считая их почти что своими, за секунду предугадывая мысли сидящего сверху человека, которого он сам же тщательно воспитал в течение длительного времени… Фил рассказывал, что Луи, вопреки всеобщему мнению о гордом свободолюбии говорящих лошадей, всей душой мечтает быть под тем, кому можно полностью и безоговорочно довериться, позволив себе не думать и не контролировать беспрерывно все, что происходит, а просто скакать или прыгать, всецело отдавшись инстинкту, командам повода и шенкеля, в общем, стать тем, кем рожден – конем для всадника.

Обо всем этом Алекс размышляла и искренне жалела Луи, который давно научился не любезничать с каждым встречным. Из восторженного молодого жеребчика с пылким взором, готового из кого угодно сделать виртуозного всадника, он с годами превратился в опытного преподавателя, долгое время приглядывающегося ко всякому клиенту, прежде чем мысленно перевести его в разряд «учеников». Зато теперь это звание дорогого стоило!

Через несколько минут нынешний неумеха переступил порог конюшни. Любопытная Алекс поскорей закончила с рыжей немой кобылой и выбежала посмотреть на новичка.