Воздушно – Капельно

Я отпускаю вещи. Кто-то их должен слушать

Каждой раскрытой порой – в этом и есть поэзия.

Я никак не могу представить твое лицо

Я никак не могу представить твое лицо,

Но когда идёт дождь, ты читаешься в линзах капель.

Так в морской воде всегда существует соль,

Так Луна проступает из сумрачности сонаты.

Ты живёшь внутри окруживших меня вещей,

Но в любой момент избегаешь прямого взгляда…

Я ещё стараюсь тебя сохранить в душе,

Потому что иначе не суждено быть рядом.

В черном камне простая лирика

Существует столько вопросов,

На которых ответа нет

Кто-то вдруг возникает из прошлого

И тебе говорит «привет».

Это слово – квартал шанхайский,

Испещренный тоннелем шахт.

Если станешь в него спускаться,

Сразу вспомнится каждый шаг.

Вот и улицы – просто части

Длинной повести о тебе.

Кто-то словно отклеил пластырь,

Под которым болит рубец

Тонких чувств бледновато- розовых,

Уходящих по венам вспять

Мимо тех, с кем судьба быть поразнь,

Кто ещё никто не успел предать,

Полюбить, умереть и вырваться

На свободу в других краях.

В черном камне простая лирика

Долго тлеющего угля.

Существует вопросов столько,

Не ответить за много лет.

Словно ветер сквозь жизни кольца

Прилетел ко мне твой «привет».

Не слышно снов, не слышно даже звёзд

Не слышно снов, не слышно даже звёзд.

Такая ночь – настоянное зелье.

Лишь слабый свет, тягучий, словно мед,

Как в пелену окутывает Землю.

Так глубоко она вбирает нас,

Что не заметишь собственного веса,

Что даже негасимый лунный глаз

Потупил взор и превратился в месяц.

Такая ночь пронзает, как игла

И проникает в тело внутривенно.

Теряют вес и время, и слова.

И даже жизнь сама теряет цену.

Держаться не за что, привычный мир исчез.

В одном моменте всё перемешалось.

Под сенью распустившихся небес,

На млечных пятицветиях фиалок

Лежит столетий бледная пыльца

И до утра ее никто не тронет,

Пока лучи Персея и Стрельца

Нам не оставят мир перерожденный.

Между небом и океаном

Между небом и океаном,

По ту сторону наших судеб,

Мост качается деревянный.

По мосту идут полу-люди

Полу-шагом, на лицах маски,

В полу-свете, в глубокой тайне.

Кто-то только ступает наземь –

И становится там цветами.

Кто-то вверх поднимает крылья,

А иные – уходят в воду.

Прикасаясь рукой к перилам,

В один миг забывают годы.

Мост качается деревянный,

За мостом притаился остров.

Духи острова держат камни –

И роняют на небо звёзды.

Духи знают такие тайны,

Что нельзя приносить на Землю.

Мост качается – это танец

В ритме наших сердцебиений.

По закону любого фокуса

По закону любого фокуса

ловкий трюк остаётся тайной.

Лист всегда опадает осенью,

чтобы вновь появиться в мае,

Гибкость рук управляет картами,

кролик прячется в каждой шляпе.

Уезжаешь на месяц за город,

чтобы больше не возвращаться.

Жить в глуши, постигая магию

переменчивости вселенной

Там, где полдень так пахнет ягодой,

словно кто-то открыл варенье.

Там, где кто-то достал из шкафчиков

и развесил цветы и травы.

В темный лес зовёт мать-и-мачиха –

в море зелени рыбой плавать,

Да вплетать птичий щебет в волосы,

охлаждая росой ладони

Там, где в синем холодном озере неба

край лежит колокольный.

Чтобы в теле твоем берёзовом

было место теплу и свету,

Между ранней зарёй и звёздами

отдаваться на волю ветра.

Возвращаться из леса заполночь,

млечных листьев касаясь пальцами,

По тропе, где цветущий папоротник

свету лунному открывается.

В нашем мире небесный фокусник

не оставил простых случайностей.

Если в город вернешься осенью –

не забудь, что Земля вращается.

Старый дом стоит на воде

Старый дом стоит на воде, его корни уходят в ил.

Говорят, в этом доме десятки лет ни один человек не жил.

Говорят, кто в него войдёт, не находит назад пути,

будто дом охраняет лукавый чёрт, держит путников взаперти.

Лабиринты его растут, по ночам издавая гул.

Каждый в этом лесу, потерявший путь,

по тропинке придет к нему.

Говорят, в нем пятьсот дверей,

ни одна не ведёт назад.

В этот дом на порог не заходит Смерть,

но и Жизни никто не рад.

Дом сжимает густой туман,

обнимая его кольцом.

Это душ, блуждающих по мирам,

непрерывный, тревожный сон.

Старый дом стоит на воде, ключ за пазухой держит чёрт.

Если ты оказался сегодня здесь, значит, он продолжает счёт.

Я показывал тебе твердый настил дороги

Я показывал тебе твердый настил дороги,

Объяснял его в километрах, колёсах пыльных.

Ты смотрела на всё с мимолетной улыбкой бога,

За спиной теребя обожжённые солнцем крылья.

Я показывал землю – Потрогай ее руками.

Это наша опора, жизнь для цветов и хлеба.

Ты всегда оступалась о каждый лежащий камень

И с глубокой тоской глаза поднимала в небо.

Ты была другой. С тобой говорили скалы,

Только я не мог до конца с тобой объясниться.

По твоим глазам я видел, как ты устала,

Оставаясь в своей душе перелетной птицей.

Что на земле нам? Лишь смотреть и слушать

Что на земле нам? Лишь смотреть и слушать

Как вечной белой стаей в небесах

Меж облаками проплывают души –

Расправленные паруса.

Они уходят в глубину вселенной.

Туда, где край, а может быть – исток.

Туда, где наше времяизмерение

В горячий превращается песок,

Где спящих снов мерцающие крылья

На бок луны отбрасывают тень,

Где мягким светом млечные перила

Нам освещают каждую ступень.

В твоих глазах небесной глубины

В твоих глазах небесной глубины

Плывут дельфины в свете звёзд ночных

И эти звёзды накрывают волны.

Так целый мир затягивает в омут –

Ни вспомнить, ни подняться, ни спастись,

Как будто там внутри сюрреалист

Все наделил своим особым смыслом

И старый мир отчаянно разбился

И реконструкции теперь не подлежит

(Но он все так же несомненно жив).

Ты улыбнёшься – этот мир растаял,

Теперь в глазах лишь комната пустая,

В ней кто-то зажигает две свечи.

И где-то рядом музыка звучит,

И я к огню протягиваю руки…

Так можно вечность говорить друг с другом,

Ни слова вовсе не произнося –

В глазах твоих уходит время вспять

И русла наполняются теченьем,

Вокруг кварталов исчезают стены

И целый мир опять тебе открыт

До белых куполов небесных крыш –

Лишь задувает свечи теплый ветер,

Когда ты перед сном смыкаешь веки.

Когда мы снова станем птицами

Когда мы снова станем птицами,

Когда мы снова станем птицами

и оторвемся от земли,

Мы будем лёгкими и быстрыми,

Мы будем в облака стремиться

и на диких скалах гнёзда вить.

Когда сольёмся с небом крыльями,

Весь мир покажется пустынею,

сковавшим разум миражом.

Мы станем мудрыми и сильными,

Когда коснемся тонкой линии,

переступая горизонт.

Из старых городов уходят тени

Из старых городов уходят тени,

Стираются последние следы.

Наверно, так устроено во времени -

Во имя тех, кто будет приходить.

Пусть, не охватим будущего зрением,

В объятьях не сожмем весь этот свет,

Но мы, как капли бурного течения,

Несём существование в себе.

И в это небо поднимаясь, птицы,

Кричат о нас, и нами воздух сыт.

Никто не может больше возвратиться.

Зато все могут вечно нами быть.

Где-то есть город…

Где-то есть город – в расщелине между снами,

На берегу бескрайнего океана.

Город – опора, памятник, небыль, струна ли,

Или цунами, накрывшее нас капканом.

Смыты с экрана – рождённые в этом мире,

Полном неповторимого несовершенства.

Сбиты пароли, нарушены ориентиры,

Есть только город из нашей с тобою песни.

Ты набираешь горячий песок в ладони,

Время бежит, просыпаясь сквозь эти пальцы.

Все, что мы можем – сердцем хранить и помнить.

Всё, что мы можем – опять навсегда расстаться.

Призрачной тенью касаться друг друга, мыслью

Опережать расстояние между нами.

Каждый своей судьбой в этом мире стиснут,

Каждый имеет свой неподвижный камень,

Входы и выходы, взгляд изнутри наружу,

Где лабиринты – только изнанка тела.

Каждый из нас на готове держать оружие

Должен, пока своей не достигнет цели.

Где-то есть город, в расщелине между снами,

Город без времени, звуков, имён и улиц.

Утренний чай, недопит, на столе остывает.

Жаль, что мы вместе оттуда с тобой не вернулись.

Смотри, поля уже краснеют маками

Смотри, поля уже краснеют маками,

И этот май так обнажает душу,

Что люди нынче ходят одинаково -

По небу, по воде, или по суше.

Снимают обувь, вешают на гвоздики

Свои тела и расправляют крылья,

А под крылом такие дали звёздные,

А под крыло бездонный космос вылит.

Такой весной цветы вплетают в волосы,

По пояс входят в травы и созвездия,

Здесь в подреберье бьётся медный колокол

И по губам слова крадутся песнями.

Здесь каждый день, от солнца и до вечера,

Держась за ветер тонкими ладонями,

По небу боги облака развешивают

И под ногой шуршат в деревьях кронами.

Я никогда не оставлю тебя, не бойся

Я никогда не оставлю тебя, не бойся.

В наши края так поздно приходит осень,

Что есть ещё время жить, разбирать руины.

Пусть эти люди не смотрят, проходят мимо.

Жидкий напалм поджигал этот старый город,

Здесь нам остался пепел и горечь в горле.

Слышишь, как ветер к морю склоняет травы?

Ты засыпай, я теперь тебя не оставлю.

Вечером искры кружатся над головами -

Души погибших становятся светлячками,

Собираются вместе, в созвездия всех галактик,

В млечные дали, но засветло умирать им,

Падать на землю черными угольками.

Небо, смотри, затянуто облаками.

Облако – рыба, облако – черепаха…

Кажется, мы совсем разучились плакать,

Но научились жить не от слова "выжить".

Знаешь, а мы останемся в этой хижине,

Даже когда твое тело покинет голод,

Страх и болезнь, жизнь, темнота и холод.

Я положу к тебе сердце, цветы и куклу,

Стебли сухой травы и стволы бамбука,

Тронет огонь корзину и вспыхнет солнцем.

Я никогда не оставлю тебя, не бойся.

Я выращу тебе не сад, планету

Я выращу тебе не сад, планету.

Закрой свой дом, оставь в дверях ключи.

Разомкнут круг препятствий и запретов,

Когда с вокзала скорый поезд мчит.

Проложен путь, ну как же ты не веришь?

Скорей раскрой зажатую ладонь.

Уже обед, а ты ещё в постели.

Вставай скорее, новый мир рождён.

Мы полетим под собственное небо,

В нем бьётся сердцем солнечная гладь.

Там нет зимы, но если хочешь снега,

Достаточно его лишь загадать -

И полетят над нашим садом хлопья

И скроют травы, реки и цветы,

Сквозь них пролягут солнечные тропы,

И мир предстанет белым и простым.

Пойдем скорее, каждое мгновенье

Цветы и камни складывает в текст.

Планета ждет, вращаясь постепенно,

Но рельсы исчезают в темноте.

Снится длинный межкомнатный коридор…

Снится: длинный межкомнатный коридор,

Я иду и мне душно от этих стен.

Он – тоннель, чьё-то мышечное нутро,

Дышащее сыростью в темноте.

Я чернею, разбавленный этой тьмой,

Мы единый слаженный организм.

Я внутри – он движется подо мной,

По его сосудам проходит жизнь.

Кто-то плачет, я двигаюсь вдоль стены

Бесконечно долго на слабый звук.

Это мост, которым совмещены

Все эпохи с моим продолжением рук.

Я хочу дойти до конца, узнать

Кто зовёт меня с той стороны моста.

Каждый слой темноты, как пласт,

Расставляет зрителей по местам.

Я иду сквозь глянец и кожу стен,

Прохожу свой собственный трудный путь.

Но когда закончится этот текст -

Я опять проснусь.

Нетронутость неба этой весны…

Нетронутость неба этой весны

Равна чистоте её первых листьев.

Мы так с природой разобщены,

Настало время к ней возвратиться,

Зарыться семенем в мягкий грунт.

Оставив там шелуху из тлена,

Пробиться к воздуху, свет вдохнуть.

Такая сила тепла священна.

Латентный, призрачный мир вещей

Не нарушает движенье жизни,

А этот воздух, он как ручей,

Сдвигает камни с души капризной.

Какое небо поет в груди,

И птичий голос разносит ветер.

Наш мир безумен, красив и дик.

И в совершенстве своем бессмертен.

За окном не день – воздушная акварель

За окном не день – воздушная акварель,

Свет и тень запутались в волосах.

Облетая с тонких штрихов ветвей,

Маленькие алые паруса

Ищут пристань в теплых руках земли,

Принимающей всех в свой священный храм.

Колокольный звон плавно с небом слит,

По траве зелёной идёт волна,

Словно кто-то медленно, взяв за край,

Встряхивает вечное, как ковер.

Нам держаться солнца и приникать

К дереву весенним большим крылом

Приникать, как к птичьей пустой груди,

Где лишь сердце слышится горячо.

Чувствовать, как тело внутри гудит,

Обращаясь в сущее роем пчёл.

Сколько не держись, золотой апрель

Всех поднимет выше любых высот.

Каждому – по заслуженной высоте,

Каждому – беспредельный небесный холст.

Мы с тобой две части одной непростой истории

Я теперь всё-всё хочу о тебе узнать-

Из какого ты города, времени, что тебе снится.

Между нами сквозь сердце нитью продета связь -

Плеск залива, луна, теплый ветер в зелёных листьях.

Приходи в дом на отмели. Лодку томит причал

В ожиданьи прилива, в прохладной тени осоки.

На корме свеча, я буду тебя встречать -

Из таких моментов свет моей жизни соткан.

Ты одна разбудила мой странный, тревожный сон,

Я теперь не боюсь ни ночи, ни темной башни,

Уходящей в небо, сжавшей меня кольцом.

Под одним плащом нам с тобой ничего не страшно.

Пусть гремит гроза, поливает сквозь крышу дождь,

Зверем воет ветер, заглядывая под ребра.

Даже если ты рядом однажды меня не найдешь -

Приходи в дом на отмели, к светлым, неспящим окнам.

Как всегда, ты знаешь – красным горит закат,

Тихими ступнями к порогу подходит море.

Я тебя научу смеяться и танцевать.

Мы с тобой две части одной непростой истории.

Март, прошедший тысячи испытаний…

Март, прошедший тысячи испытаний,

Продолжает небо кроить и штопать.

Лунный диск в просвете лежит окалиной,

Дождевые капли уходят в штопор.

Так, шальным стежком сшил бы землю с небом,

Но уходит вверх по исконным правилам.

К нам идет апрель и неделя вербная,

Строгий пост, воскресение православное.

Развивает ветер край неба порванный,

Тлеет пламя в дымке на лунных пятнах.

В дальний космос уносятся искры звёздами,

Чтобы к нам вернуться огнём благодатным.

Прислушайся – во мне поют планеты…

Пройди через пространства, горы, страны,

Через моря, тропические звезды,

Как будто этот мир необитаем

И мы его единственные гости.

Давай общаться бережным касаньем

Руки к руке, теплом согретой кожи.

Давай гулять по пристани часами,

По млечности серебряных дорожек,

Ведущих нас к раскидистому небу.

Послушай голоса моей вселенной,

Прислушайся – во мне поют планеты,

А без тебя весь мир – обыкновенный.

Запоминай далёкий мир галактик,

Входи в открытый космос под ресницы.

Стань мне судьбой, подписанным контрактом.

Храни меня, пока мне это снится.

Птицы трезвонят, мембрану вселенной задев

Птицы трезвонят, мембрану вселенной задев,

Сердце ударами лёд прогоняет сквозь ребра.

Март происходит во мне, в этих птицах – везде,

Травы ползут по земле, словно сонные кобры.

Свет заплетает всю зелень в одно полотно,

Ярким пятном оттеняя прозрачность лазури.

Падает солнце в первую воду блесной.

Вечный рыбак, выпуская дым облаком, курит.

Мысль на тему «Бухта Ханалей» Х. Мураками

Море дикое в этих чужих краях.

Волны тянут песок за собой на дно,

В царство раковин, жемчуга, черепах.

Это море, по сути, со мной – одно.

Я стою на взморье, смотрю туда,

Где кончается берег – но это фальшь.

Здесь давно повсюду одна вода,

Под водой деревья, дома, асфальт,

Эта женщина рядом, своим лицом

Так тоскливо похожая на меня.

Смотрит в волны, будто бы смотрит сон,

Будто хочет море в себя принять

И заполнить жгучую пустоту,

Что гораздо больше её самой.

Я стою на взморье. Похоже, тут

Мир привычный видится, как иной.

Я стою здесь вечность, держу доску,

Пропуская взгляды, как сквозь стекло.

Если ты ещё не встречал акул-

То тебе действительно повезло.

Мы привыкаем к своей зиме

Мы привыкаем к своей зиме,

Каждый её хранит:

Снег на ладонях, холод в уме,

В памяти – льда гранит.

Сколько зимы на моих руках-

Мало ли для живых?

Сколько её на седых висках

Встречных людей чужих?

Взять и стряхнуть, но она в глазах,

В коже, в моей крови.

Что ещё можно о ней сказать.

Лучше не говорить.

Лучше смотреть, как идет февраль

К кончикам пальцев ног.

Белое знамя – его финал

Стелется, как платок.

Февральское

На улице февраль стоит израненный -

Прорехи в снеге кровоточат лужами.

А как мело, а как кружило ранее-

Как будто небо нам уже не нужно.

А вместо неба застилала простынью

Метель пространство синее небесное.

Да так, что горизонт казался пропастью.

Да так, что целый мир смеялся бесом.

То за плечом, то впереди, на выдохе

Бросал в лицо косматыми снежинками.

А вот теперь гляди на землю – выдохся,

И как подросток, дыры режет в джинсах.

Теперь мне кажется…

Теперь мне кажется, что у меня внутри

Проходят вьюги, ливни и туманы,

Стихи, картины, письма, караваны

Людей, событий, их поток искрит.

Натянутой струной по позвонкам

Идут они, и от того движенья

Такое зреет в теле напряженье,

Что лампы загораются в руках

И гул стоит как в станции метро,

Когда по рельсам пронесется поезд.

И даже ночью нет во мне покоя

От мыслей, копошащихся, как рой

И жалящих со страстью диких пчел.

Я впитываю их слепые жала

Без ропота, досады или жалоб.

Я думаю, что жизнь-это глагол.

Что, может, она этим и ценна -

Возможностью быть с миром в тесной связи

Во всём его живом разнообразии,

Пока нас не обнимет тишина.

За кофе перечитывая Бродского…

За кофе перечитывая Бродского,

Смотрю в окно, на падающий снег.

А что под снегом – пережитки прошлого,

Слой грунта и нагроможденье лет,

Ушедших мыслей призрачные тени,

Следы людей, что жили здесь до нас,

Осколки звёзд, остывшие в падении,

Осколки, что оставила война,

Слой глины, соль, песок и минералы,

Слова, мечты, стихи, обрывки фраз-

Всё, что мы здесь после себя оставим,

Покоится под нами и сейчас.

Действительность уже уходит в прошлое,

Как снег уйдёт в сплетение корней,

И эти буквы, стеблями поросшие,

Напомнят ли кому-то обо мне…

День говорит на языке дождя

День говорит на языке дождя,

На голой ветке гроздь прозрачных ягод-

Холодная кристальная вода,

Стремится вниз, все набирая тяжесть.

Как будто вырвавшись из плена зимних дней,

Вода стеной стекает с крыши неба-

Перелететь, припасть лицом к земле,

И раствориться, не оставив следа.

Мы шли горами…

Мы шли горами, лестницами, небом,

Мы знали лица тех, кто вместе с нами

Пришёл из моря, встретив божий невод,

И встал на суше твердыми ногами.

Мы брали звезды и сажали семя,

И назвали именами травы,

Над полем солнцем измеряли время,

Пока оно к ногам стекало лавой.

Мы оставляли руны и рисунки,

Хранящие незыблемые тайны

Ушедших в небо древних демиургов.

Мы жизнью эту Землю наполняли.

Мы и теперь, сквозь сумерки столетий,

В изгибах душ и площадях запястий,

В сердечном ритме колокольной меди,

Не прекратим друг в друге продолжаться.

Иногда он жалел о том, что родился без крыльев

Иногда он жалел о том, что родился без крыльев,

Но, впрочем, справлялся с ветром своими руками-

Ловил его тело в туго натянутый парус

И гнал свою лодку сквозь волны воздушной силой.

А море дышало. Оно не любило сети,

Оно не любило слабых и бедных духом.

Ему море было самым надежным другом,

Но только оно не всегда соглашалось с этим.

Он складывал парус и в воду забрасывал лески,

Они в глубину уходили цепью нейронов.

Он слушал стихию, домой возвращался с уловом,

А море сочилось в его беспокойное сердце.

Другие смотрели, как он покидает берег,

Как смотрят на страстных, безумных и обреченных,

Но кошками терлись о крепкие ноги волны-

И в синих глазах бирюзой проступала зелень.

Другие шептались, что это дурные знаки,

Такая удача в делах не дается даром.

А он, наполняя ветром поднятый парус,

Все думал о том, что хотел бы родиться крылатым.

А снег ложится белыми стихами

С утра проснувшись, смотришь из окна,

А снег ложится белыми стихами

На музыку родившегося дня,

На чёрно-белый цвет дворовых клавиш.

И чувствуешь, как чувствует земля-

Что эта встреча послана нам с неба.

Друг друга мы находим по следам,

Разбросанным по жизни, как по снегу.

Но все идёт по замкнутой цепи

И день, и ночь, весна сменяет зиму.

Когда, порой, теряем мы одних -

Мы близкими становимся с другими.

Я знаю многих. Они говорили…

Я знаю многих. Они говорили-

Не будет конца зимы.

Мы уснём, под тоннами снежной пыли

Навеки погребены.

Будет белая степь без конца и края.

Ни города, ни мостов.

Я знаю многих. Они молчали

Молитвой беззвучных слов.

И кто-то искал среди звёзд объясненье,

А кто-то удел тянул.

Другие из нас уходили на север

В надежде найти весну.

А снег все шуршал безразлично к надеждам

И мысли теряли связь.

И то, что для нас раньше было как нежность,

Теперь разделяло нас.

Мы знали секрет, но забыли, как выжить

В объятьях большой зимы.

Мы горные пики. Мы смотрим, как ниже

Весной зеленеют холмы.

Вернее уз, надежней колдовства

Вернее уз, надежней колдовства

Все дальше нас затягивает время.

Нам кажется – не там мы и не с теми,

Мы думаем, что наша жизнь – не та.

И, пролетев на лифте этажи,

Жалеем о несбывшихся моментах.

Монтаж поможет переклеить ленту,

Но это не кино, а просто жизнь.

Жизнь в каждом кадре. И, на высоте,

Когда нас небо примет на ладони,

Кто это в жизни понял и не понял,

Там будут с нами абсолютно все.

И открываешь двери за дверьми…

Не каждый дальше за тобой пойдёт

В таких местах, где небо-это лед,

Где в эхо превращаются слова,

Срываясь с губ, как камни с диких скал,

А горы цепью тянут через склон.

Пройти по тропам, стать для них звеном,

Стать речью их нетронутого сна,

Быть бархатной, живой, как тишина,