Унесенные в сети

– Нет! Я ждал, что ты приедешь, и всю работу перенес на выходные дни!

– То есть, ты будешь работать – а именно, возить на параплане пассажиров за деньги в выходные дни, а завтра ты будешь отдыхать и не будешь летать? – Галина предприняла очередную попытку разобраться и в его занятиях, и в невыносимо сложных оборотах итальянского языка.

– Я завтра не буду работать и зарабатывать деньги, но я буду летать, сам для себя или с тобой – еще больше запутал свою русскую гостью итальянец.

– Ты летаешь каждый день, либо для работы, либо для себя? – Галина никак не могла понять, как можно работать за деньги и также дополнительно летать бесплатно в собственное удовольствие. До сих пор известные ей профессии и занятия в эту схему не укладывались.

– Да! Ты все правильно поняла! Наконец-то!

– А бывает, что в какой-то день не летаешь? – в вопросе гостьи теплилась надежда, что этот мужчина иногда может принадлежать не только небу. – Ну, например, когда Новый год, или сильный ветер, дождь или снег? В горах же бывает снег?

– Плохо, когда ветра нет совсем. Тогда не летаю. Или, когда уж очень сильный дождь и гроза. А в Рождество летаю… Такой же день, была бы погода! И в Новый год… Днем всегда летаю… Если есть пассажиры – летаю с ними за деньги. Если нет никого из желающих – летаю один! Я живу по-настоящему только, когда летаю… А все остальное время я готовлюсь к полету, и думаю о нем. Я покажу тебе нашу землю сверху. Не бойся, это совсем не страшно! Тебе понравится! Люди платят огромные деньги, чтобы увидеть хотя бы один раз то, что я вижу каждый день! А потом возвращаются, чтобы опять пережить это состояние, когда ты наедине со своей планетой и смотришь на все спокойно и свысока.

– Нет, я пока очень боюсь! Не уговаривай меня! Мне надо настроиться, посмотреть, как это происходит, подготовиться внутренне. Я в полной мере уважаю твое увлечение полетами, но дай мне возможность самой решать, что и когда я хочу. И захочу ли вообще.

– Хорошо! Конечно! Но имей ввиду, что я профессиональный пилот. Один из лучших в Италии. Может быть, даже и в мире! Я гарантирую тебе полную безопасность! Давай продолжим смотреть дом?

На первом этаже была еще одна большая комната – парусная мастерская. Там стояла электрическая швейная машинка, огромный деревянный стол и сколоченные из досок стеллажи с материалами для парапланеризма.

Рядом с мастерской располагалась туалетная комната без ванны, но вполне себе со всем необходимым – скромная душевая кабина, унитаз, биде и раковина для умывания.

На мансарде, куда Галя и хозяин дома взобрались по неудобной некрашеной лестнице, не было никаких окон. Повсюду громоздились разного размера коробки с готовыми статуэтками, была оборудована скульптурная мастерская и сформировался бессистемный склад полетного инвентаря.

– Вот, собственно, и все! – подвел итог экскурсии по своему дому хозяин. И тут же поинтересовался:

– Ты хочешь есть?

– Да! Московское время на один час позже, и я бы уже с удовольствием поужинала, – призналась русская гостья.

– Мы можем поехать куда-нибудь и поужинать вне дома, – без особого энтузиазма предложил Пьер-Анджело.

– Мы уже обедали сегодня «вне дома»! – деликатно заметила Галина, догадываясь, что поход вдвоем в ресторан дважды в день даже для более состоятельных итальянцев – это чрезмерная роскошь, – Если у тебя есть какая-нибудь еда, давай останемся и поужинаем дома.

Они спустились вниз, и заглянули в холодильник. Хозяин извлек из недр старинного хрипловато кудахчущего электроприбора пармскую ветчину.

– Подожди пару минут! Я должен покормить Блюза.

– Ты кормишь собаку ветчиной? Это же вредно!

– Он такой старый, что ему поздно думать о том, что вредно. Раньше я кормил его собачьей едой – всякий там сухой корм и консервы. Но сейчас Блюз серьезно болен, у него онкология, и он перед этим не ел несколько дней. Я вчера, до твоего приезда, был в супермаркете и купил ветчины специально для него, это было его любимое лакомство. Пришел домой, завернул в ломтик ветчины собачий корм, антибиотик и лекарство для сердца, которые прописал ветеринар, и Блюз впервые за несколько дней хоть что-то съел.

– Блюз! Блюз!!! Блюзоно! – Пьер-Анджело открыл входную дверь и громко позвал собаку, которая неподвижно лежала на лужайке перед домом.

Пес слегка повернул голову в сторону двери, потом, нехотя приподнялся и медленно-медленно, прихрамывая на правую переднюю ногу и еле передвигая всеми остальными, пошел на зов и присвист хозяина.

Блюз равнодушно понюхал ветчину, отошел немного, как будто размышляя, стоит ли продолжать бороться за жизнь, и принял единственно верное решение – заглотил рулетик с едой и лекарствами, почти не пережевывая.

Ритуал кормления Блюза продолжался – вслед за первым был скручен второй и третий рулетик. Процесс сопровождался нежностями и какими-то неизвестными присказками на итальянском языке. Хозяин приседал перед собакой на корточки, целовал в нос, взъерошивал холку и гладил по голове. Блюз стоял на кафельном полу посреди кухни и, как только его оставили в покое, лег на том же самом месте и опять затих.

– Что ты будешь есть? А ты любишь ветчину?

В памяти Галины еще стояла картинка кормления собаки, и желание есть ветчину, пусть даже пармскую, внезапно куда-то пропало.

– А ты? – Галина деликатно ушла от прямого ответа.

– Я, нет. Я не ем ветчину и вообще мясо… Я вегетарианец. Я сделаю салат?

– Да, конечно! С удовольствием! Я люблю салат… А рыбу ты ешь?

– Да, очень редко. Когда бываю на Сицилии или в других регионах и странах. Где рядом море и ловят рыбу. Здесь в Пьемонте почти не бывает свежей рыбы, только мороженая. Я иногда покупаю консервированную.

– А протеины, тебе же нужно их получать?

– Бобовые, орехи, яйца, соевое молоко. Протеины можно получать не только из мяса и рыбы.

– Ты и простое молоко не пьешь?

– С детства не могу… а соевого выпиваю почти литр в день – с кофе и горячим шоколадом.

Пьер-Анджело принялся готовить салат. Когда он достал из пакетика листья и выложил их в тарелку, Галина обратила внимание, что он их не помыл, но промолчала. Кто его знает, может, они продаются уже чистые и готовые к употреблению. Итальянец как будто что-то вспомнил и вышел на несколько минут в свой задний дворик, чтобы вернуться с разными пахучими травками, которые он там сорвал. Потом ей было странно смотреть, как мужчина режет овощи и листья прямо на деревянном обеденном столе без всякой разделочной доски. Только сейчас Галина заметила, что в кухонной мебели отсутствуют предметы, которые удобно использовать как рабочие поверхности. Большая из двух отделений металлическая мойка с ребристым фартуком для сушки посуды слева соседствует с холодильником, а справа с газовой плитой. Зато много вместительных подвесных шкафчиков. Кстати, вот и разделочная деревянная дощечка. Галина принесла ее и положила на обеденный стол, предлагая к использованию. Тут она заметила подсохший хлеб в корзинке на столе и спросила:

– Давай хлеб подогреем? У тебя есть тостер или микроволновка?

– Нет! Мне это не надо! У меня нет даже утюга. Зато я умею так сушить постиранные рубашки, что их совсем и не надо гладить! А ты умеешь?

– Мне удобнее гладить. А фен? – спохватилась женщина, вспомнив, как собиралась в дорогу. Она, как обычно, взяла с собой большую круглую расческу для укладки волос и понадеялась, что в любом доме должен быть хоть какой-нибудь фен.

– И фена нет! У меня короткие волосы, они быстро сохнут.

Пьер-Анджело поставил на стол два стеклянных стаканчика, достал из стеклянного шкафчика початую бутылку красного вина. Он налил вина совсем по чуть-чуть, граммов по тридцать.

«Необычно, – подумала Галина, которая пусть изредка, но все же пила вино, и в небольших количествах, но, чтобы, уж, совсем в малюсеньких – первый раз»

Вино, на вкус Гали, было не очень… слишком молодое. Зато салат получился необыкновенно вкусным – консервированный тунец явно добавил овощам пикантности, а листья шалфея и сосновые орешки приятно хрустели на зубах.

Когда ужин закончился, и хозяин помыл посуду, Галина спохватилась, что нигде нет телевизора. Как бы предвосхищая ее вопрос, итальянец усмехнулся:

– Телевизора у меня тоже нет! Только радио. Я люблю слушать музыку. Не потому, что у меня нет денег купить телевизор, у меня достаточно денег на жизнь. Просто не хочу тратить время на всякую ерунду… На политику, на ток-шоу и сериалы.

– А спорт, футбольные матчи?

– Зачем? Зачем смотреть спорт, гораздо интереснее летать! Я не живу на земле… Я живу, когда летаю.

И тут Галина вспомнила, что, когда они с Пьер-Анджело гуляли по Турину, она обратила внимание на рекламный билборд с изображением Сарры Джессики Паркер, главной героини сериала «Секс в большом городе». Указав на нее пальцем, Галя заметила, что на этом фото актриса похожа на Джулию Робертс, другую голливудскую звезду и спросила, не кажется ли ему то же самое. Ее тогда немного шокировал встречный вопрос итальянца:

– А кто это такие?

– Ты что, не смотрел «Секс в большом городе»? – удивилась гостья из России.

– Нет! Я не смотрю на чужой секс!

В ту минуту Галина восприняла это как игру слов и остроумную шутку. Сейчас ей стало понятно, что он мог такое сказать совершенно всерьез и действительно ничего не знает о популярном во всем мире сериале.

После ужина Пьер-Анджело рассказал своей гостье, что был во многих странах мира: в Латинской Америке, в Норвегии, в Японии. В России не был, но пролетел ею всю с запада на восток и обратно, когда летел в самолете в Японию.

– У тебя есть время, когда ты находишься за границей, ходить по театрам и музеям, знакомиться с культурой и бытом других стран? Гастрономическими изысками, национальной кухней?

– Мне очень понравились суши в Японии, – поспешил признаться итальянец, – Возможность все посмотреть, конечно, есть, но я никуда не хожу, я все время летаю. Я смотрю на эти страны с высоты птичьего полета и вижу, как они во многом похожи. Все зависит только от ветра и от времени года.

Они говорили долго-долго, почти до полуночи, и мужчина первым предложил пойти спать.

Галина приняла душ, плотно закрыла дверь в спальню и легла на старинную кровать. Никаких попыток проникнуть в ее спальню хозяин не предпринял. Судя по всему, он улегся на диванчике в кухне-гостиной, там же громко сопел на кафельном полу старый насытившийся пармской ветчиной и невкусными лекарствами Блюз.

Взлет

Московская гостья проснулась в абсолютной темноте, посмотрела на часы в мобильном телефоне, и поняла, что уже утро, и пора вставать. А темно оттого, что в спальне плотно закрыты ставни. Галя на минутку выскочила из-под теплого одеяла в холодное нутро комнаты, подбежала к окну, открыла ставни, и снова вернулась в кровать.

Прямо напротив нее на комоде стояла большая белая мраморная скульптура в стиле модерн, которую Галя вчера поглаживала. В мягких очертаниях бедра и предмета, прижатого на уровни груди, Галина предположила мадонну с младенцем… У нее не было сомнений в том, что пирамидальной формы голова скульптуры символизирует наброшенное на волосы мадонны платок-покрывало.

– Доброе утро! – Пьер-Анджело без стука тихонько приоткрыл дверь. Зашел, присел на кровать и мягкими поцелуями несколько раз коснулся ее лица: лоб, щека, подбородок, губы.

– Доброе утро! Эта твоя скульптура «Мадонна с младенцем»? – спросила Галина, слегка уворачиваясь, и все еще оставаясь во власти неловкости. – Как красиво! Очень красиво!

– Это боец кун-фу! – поправил итальянец.

– Нет, «Мадонна»! Посмотри, какая у нее линия бедра – мягкая протяжная. Это женщина! – не соглашалась из упрямства и уверенности в своей правоте Галина. Она поймала себя на том, что ситуация во всем крайне необычная, она впервые в жизни спорит об искусстве ни с кем-нибудь, а с автором скульптуры.

– Это боец кун-фу в боевой стойке, и к груди он прижимает меч, – терпеливо объяснял скульптор.

Пьер-Анджело еще ближе придвинулся к Галине и одарил ее таким чувственным поцелуем, что она представила себя проснувшейся Спящей красавицей и обняла своего прекрасного принца в ответ.

Уже через мгновенье, Пьер-Анджело ловко сбросил с себя одежду, и нагое тело мужчины унесло Галину в полет по изрядно ею подзабытым и бескрайним просторам физической любви.

Потом они просто обнимались и целовались. В итальянском языке все эти нежности называются красивым словом «coccole». Так вот, они без оглядки одаривали друг друга этими кокколями, которые накопили друг для друга за предшествующее встрече время тоски и одиночества.

Завтрак любовников был незатейливым. Кофе с соевым молоком для хозяина, кофе-эспрессо без молока и сахара для гостьи и по паре сухариков с медом для обоих.

Блюз заметно приободрился. Пес уверенно обошел несколько кругов вокруг стола, а принялся бестолково тыкаться мордой в ноги хозяина, напоминая, что это именно он ему главный друг, и что пора доставать из холодильника ветчину. Причем, лучше всего пармскую ветчину.

– Сейчас мы поедем на мою гору. Ты полетишь сегодня со мной? – спросил Пьер-Анджело с надеждой в голосе.

– Пока не знаю. Я могу решить это там, наверху, на горе? – все еще сомневалась Галина.

– Нет! Ты должна решить здесь. Не беспокойся! Я еще раз тебе напоминаю, что я очень опытный пилот. У меня есть полная экипировка для пассажира, тебе не надо ничего брать с собой дополнительно! Я же профессионал! Но я должен заранее знать, какой парус и какой комплект снаряжения брать на гору – одноместный или двухместный. Пойми! Если ты имеешь дело с профессиональным пилотом, в небе не опаснее, чем на земле!

– А нельзя на гору взять два комплекта снаряжения? И на месте решить, полечу я или нет.

– Каждый комплект весит примерно сорок килограммов. Куда мы денем тот, который не понадобиться – мы не сможем его оставить на горе…

Полностью смысл этих слов Галина поняла примерно через час. Она все-таки еще дома твердо отказалась лететь, но выразила желание подняться с ним на гору и посмотреть, как он летает. Пьер-Анджело покормил ветчиной Блюза, погрузил в свою машину огромный и очень тяжелый рюкзак с парапланом, и они поехали в спортивный клуб.

– Я подожду тебя внизу, у подножия горы? – предложила Галя.

– Нет, там могут быть плохие парни. Они могут приставать к тебе и напугать тебя.

Галя подумала, что в ее возрасте ей уже поздновато бояться плохих парней, но вслух говорить ничего не стала – ей было приятно, что итальянец тревожится за ее безопасность.

Но, скорее всего, он просто пошутил. Владения клуба представляли собой деревянный домик с кафе и туалетом, беседку с длинным дощатым столом и лавками вдоль него, автомобильную парковку и огромную ровную поляну, куда приземлялись пилоты. Кроме автомобилей пилотов и их пассажиров на парковке стоял домик-прицеп, а еще два микроавтобуса, которые отправлялись наверх на гору в режиме шаттлов. Кроме Галины и Пьер-Анджело в микроавтобус уселись десять пассажиров. Они совсем были не похожи на плохих парней. Тем более, что среди них были две мужеподобные энергичные немки, пара молодых симпатичных французов и веселые болтливые итальянцы. Громоздкие парапланы были загружены в багажный отсек шаттла.

Микроавтобус вез парапланеристов по петляющей узкой горной дороге. Закрытые повороты и отвесные скаты, очень узкая полоса для движения, где практически невозможно разъехаться двум машинам и жутко смотреть вниз. Подъезжая к бесконечным крутым поворотам, из-за которых в любой момент могла выскочить встречная машина, водитель микроавтобуса подавал протяжный звуковой сигнал. Раза три-четыре приходилось разъезжаться со встречным транспортом. Тогда кто-то один, кто был ближе к более или менее широкой площадке, сдавал задним ходом, при торможении, осыпая клочья земли из-под колес в пропасть. Два-три раза микроавтобус даже теоретически не мог сразу вписаться в поворот и проделывал это в два приема, упираясь задними колесами в абсолютную границу с этой самой пропастью. Дорога казалась бесконечной. Четыре с небольшим километра они ехали целый час. Галина с ужасом думала, что ей придется возвращаться по этому же пути назад. Знала бы она об этом раньше, может быть, и выбрала бы спуск на параплане, который даже и ей уже казался более безопасным.

И вот, наконец, автобус выбрался на широкую лужайку примерно в километре от самой вершины горы. Внизу открывалась потрясающей красоты панорама – холмы и дороги, речушки-ручейки, малюсенькие домишки. Вид почти такой же, как Галина наблюдала из окна иллюминатора, когда пролетала в самолете над Альпами. Нет, здесь, пожалуй, были совсем другие ощущения. Самолет – это ограниченное пространство и вид из окна сродни картинке в телевизоре. Здесь же пространство открытое, воздух горный разреженный, дух захватывает.

Парапланеристы один за другим расправляли веревочные системы и раскладывали свои огромные паруса на лужайке у ската в сторону пологой скалы. Какое-то время яркие цветные тряпочки лежали неподвижно, потом слегка вздрагивали, как бы напрягаясь, набирали немного воздуха и приподнимались на метр-полтора. Потом безжизненно падали и опять напрягались. Потом у какой-то момент пойманный в кураже поток воздуха вызывал у паруса что-то наподобие эрекции, парус напрягался, резко взмывал вверх, занимая уверенное параллельное земле положение. И вот уже спиной к пропасти пилот, подобно аквалангисту, входящему в море, делал свои несколько шагов назад, чтобы плавно взмыть вверх воздух и зависнуть в небе, принимая решение, куда дальше направиться: вверх, влево, вправо… А еще поудобнее залезть в кокон, которым служит рюкзак от параплана – в небе он выполняет функцию своеобразного гамака, в который укладывается пилот.

Чтобы не столкнуться при взлете, подобно самолетам в аэропорту, пилоты стараются скорее вырулить подальше от лужайки, разлетаются как мыльные пузыри в разные стороны, освобождая пространство для взлета следующим парапланеристам.

Пьер-Анджело надел свой летный комбинезон, на лицо черную шерстяную маску с прорезью для глаз, точно такую, как у налетчиков на банк, зеркальные солнцезащитные очки, массивные перчатки, прикрепил к поясу трубочки, телефон и еще какие-то приборы, поцеловал Галину и… улетел. Какое-то время кружил неподалеку. Галина запомнила цвета его паруса – желтый, белый и черный – такие же, как у авиакомпании Люфтганза, рейсом которой она прилетела в Пьемонт.

Микроавтобус, который их привез на плато, едва выгрузив пилотов, сразу же уехал. Следующий, придет сюда ровно через два часа, но, может быть, ей повезет – если сегодня в клубе будет много желавших полетать, сюда направят дополнительный шаттл, и она сможет вернуться вниз на час раньше запланированного времени. Галину предупредили об этом заранее, и она знала, что на какое-то время останется совсем одна на вершине горы. Минимум на один час, максимум на два.

Солнце светило ярко, но дул холодный ветер. Несколько минут еще в голубом с редкими легкими облачками небе можно было видеть яркие лепестки парапланов, но вскоре уже невозможно было различить их цвета – они воспринимались как двигающиеся точки. На какое-то мгновенье Гале в голову пришла тревожная мысль – а ведь и в самом деле, она осталась одна-одинешенька в этой горной стихии… маленькая беззащитная женщина. Вокруг суровые и неумолимые Альпы!

Галина по-деревенски повязала голову шелковым платком, который прежде выполнял роль шарфика, и пошла осматривать гору. Первое, что она обнаружила поблизости от стартовой площадки, небольшой мемориал – оградка, внутри которой высился скромный обелиск, памятник погибшим парашютистам. Женщина насчитала на мемориальной табличке тринадцать фамилий, все они были из разных стран: преимущественно из Франции и Канады. «Значит, не такой, уж, безопасный это вид спорта!» – расстроилась Галина.

Ей захотелось поскорее уйти от этого маленького кладбища. Поднимаясь вверх по дороге, Галина услышала колокольный звон. Но его мелодия сразу показалась необычной. Звуки были бессистемными и не укладывались в понятие какой-либо гармонии.

«Наверное, наверху есть какая-нибудь церковь. А чему удивляться – ближе к вершине горы видны одиночные постройки. Кто там обитает? И все же странные эти итальянцы, зачем строить жилье, куда и добраться то невозможно!» – размышляла Галя, шагая навстречу неизведанному. И малюсенький городок в предгорье Альп, где живет Пьер-Анджело, на этом фоне уже больше не воспринимался москвичкой как крайняя точка мира. А еще в эту минуту ей вспомнились смешные кадры из кинофильма «Двенадцать стульев», когда отца Фёдора, услышавшего колокольный звон и совершенно обезумевшего, снимали с высокой горы.

Сразу за деревьями и за поворотом дороги открылась покатая лужайка. На ней разгуливало многочисленное стадо коров, лакомясь альпийской травой. У всех на шеях висели большие колокольчики, которые и наполняли своим хаотичным перезвоном необъятные альпийские просторы. Возможно, звук усиливался эффектом эха. Стало весело. Потому что там выше была какая-то жизнь, и зря она всего боится!

Прошло чуть меньше часа, Галя безмятежно любовалась коровами, альпийскими красотами и вдруг заметила, что к взлетной площадке приближается клубный автобус. Зная, что он простоит всего три-пять минут – ровно столько времени, чтобы высадить пилотов и выгрузить парапланы, женщина побежала в его сторону, размахивая руками, чтобы ее подождали. Оставаться в горах еще на лишний час совсем не хотелось, она уже все здесь как следует посмотрела, и готова вернуться в цивилизованный мир.

Водитель, пожилой крепыш маленького роста, похоже, был рад случайной попутчице. Все лучше, чем пробираться по надоевшей за долгие годы горной дороге вниз в одиночку – скукотища! А тут можно покуражиться, изобразить из себя героя, практически Шумахера. Она хотела сесть на какое-нибудь заднее сидение, но толстячок категорическим тоном велел садиться рядом с ним.

– Ты как здесь оказалась? – поинтересовался водитель, когда они немного отъехали от взлетной площадки.

– Я – русская. Я подруга Пьер-Анджело. Мы приехали с ним на другом автобусе. Я боюсь летать. Но я хотела посмотреть, как они летают. Пилоты. Мы договорились, что я вернусь на автобусе и буду ждать Пьер-Анджело внизу. Он приземлится через 3-4 часа, – Галина была так взволнована необычностью ситуации и предстоящим спуском по горной дороге, что с трудом подбирала итальянские слова.

– Да! Я знаю Пьер-Анджело! Он очень хороший пилот. Зря, ты с ним не полетела! Здесь все летают. Но я тоже боюсь! Они все ненормальные! По несколько часов висят с своих коконах на огромной высоте. Что там делать столько времени, не знаю. Но они не только итальянцы, приезжают из разных стран. Тратят огромные деньги!

– Ой! А сколько денег я должна заплатить? – поинтересовалась Галина, вспоминая, есть ли у нее с собой в принципе наличные деньги, и сколько. Вряд ли водителя заинтересует оплата по кредитной карте. Она знала, что за подъем на гору Пьер-Анджело заплатил за себя и за нее по десять евро.

– Нисколько! Десять евро стоит дорога туда и обратно. Это же шаттл! Но, назад я обычно еду один! Это я тебе заплачу, если ты будешь меня развлекать, – водитель одарил Галю масляным взглядом. Или ей показалось?

– Вы что, так вот каждый день ездите по этой жуткой дороге? Или зимой не ездите? Здесь же, наверняка, гололедица!

– Почему, и зимой езжу. Когда пилоты летают, всегда езжу. А они почти всегда летают.

– Даже, когда снег или дождь?

– Когда снег уже лежит в горах, это не большая проблема – ну, гололед… обвалы… Когда сильный снегопад или ливень – они не летают, и я простаиваю. Плохо!

– А сколько рейсов в день вы делаете? Три, пять?

– Всегда по-разному, зависит, сколько парапланеристов приедет в клуб. В выходные дня чаще. Иногда бывает восемь! Да, обычно три или пять раз в день поездок у меня, и столько же делает второй автобус. В какие-то дни достаточно одного шаттла. Работаем весь год – летом больше, зимой немного меньше.

В Гале проснулся бухгалтер, и она прикинула, что выручка у водителя за день до пятисот евро. Ну, минус амортизация, ремонт микроавтобуса, бензин, страховка, налоги и т.п. Вынужденный простой в непогоду. Даже, если водитель работает 15 дней в месяц, его доход не меньше, чем четыре с половиной тысячи евро… С одной стороны, вроде бы, прилично оплачиваемая работа. С другой – такие опасные узкие горные дороги, стихия и кто его знает, сколько этих пилотов приедет сюда летать.

Водителю кто-то позвонил на мобильный телефон, и он стал громко разговаривать, активно жестикулируя. И так дорога опасная, а он еще по телефону болтает! Галина не могла разобрать быструю речь итальянца, но услышала, что в разговоре с невидимым собеседником водитель произнес несколько раз знакомое имя – Пьер-Анджело…и донна русса.

После этого водитель свернул в оказавшуюся на пути рощицу и остановился. Было бы понятно, что остановка связана с тем, что ему надо в безопасной обстановке поговорить по телефону. Так нет же – к этому моменту он уже выключил мобильник. Галина встревожилась: