Не заходи в воду

– Да куда ты несешься?! – прокричал Милята, поравнявшись с ним.

– Уже близко, – ответил он, задыхаясь и глотая воздух ртом.

Когда показался берег озера, стало окончательно темно, только звезды мерцали на небосводе. Они остановились у небольшого деревянного настила, на котором стояла корзина с мокрым бельем.

– Мама боялась стирать белье в Ракомке, потому мы пошли на Ильмень. Думали, что тут русалок нет. А они маму схватили и вниз уволокли, – чуть не плача, наконец объяснил случившееся мальчишка.

– Боги, – прошептала Нежка.

– Поможете ей? – с надеждой в голосе попросил он.

Нежка беспомощно огляделась по сторонам. Ничего не говорило о присутствии русалок.

– Видишь что? – с тревогой спросил Милята.

Нежка покачала головой, и Милята побрел по берегу в поисках следов, оставленных нежитью. Это мог быть гребень, которым русалки расчесывали волосы, или рыбные кости.

– Мама! – безнадежно кричал в темноту мальчик, каждый раз делая паузу, чтобы услышать знакомый голос в ответ. Но водная гладь хранила молчание.

Нежка пыталась судорожно понять, как помочь Маринке. С каждой минутой ее все больше охватывало отчаяние, но внезапное шуршание в кустах вырвало девушку из водоворота переживаний. Интуитивно Нежка встала между источником звука и ребенком, заслонив его собой. Русалка приближалась, тяжело пыхтя и ломая тонкие ветки. Стоило позвать Миляту, но Нежка боялась криком спугнуть нежить. Русалка явно шла за ребенком, который не замечал приближающуюся опасность и продолжал кричать в темноту. Нежка вытащила из-за пазухи небольшой нож, заговоренный от нежити. На его рукоятке красовались варяжские руны, омытые кровью.

– Беги! – крикнула Нежка мальчику, когда поняла, кто показался из кустов.

Мальчишка недоуменно уставился на нее.

– Ну же! Беги! – повторила она приказ.

Но ребенок, не видя опасности, оставался на месте, не понимая, что происходит, а у Нежки не оставалось времени что-то объяснять. Это была не русалка.

Глава 6

Хлесткие прутья рассекли воздух в том месте, где еще мгновение назад стояла Нежка. Существо не сразу поняло, что промахнулось.

«Похоже, у него нет глаз», – догадалась Нежка.

– Что ты делаешь? – уставился на нее мальчик и тут же осекся.

В этот раз прутья нашли свою цель, разорвав сарафан на животе девушки в клочья. Нежка не устояла на ногах и упала на настил рядом с ведром белья. Нож выпал из ее руки в воду и пошел ко дну.

– Найди Миляту, – успела крикнуть она.

Мальчик больше не задавал глупых вопросов и побежал стремглав от страшного места. К несчастью, этим мальчишка заинтересовал нечисть, и существо метнулось за ним. Думать было некогда. Нежка резким движением вывалила белье на землю и что есть мочи швырнула пустую корзину в сторону существа.

Раздался хруст прутьев. Чудовище отвлеклось от ребенка и вновь понеслось в сторону Нежки. Странная тварь напоминала снежную бабу, которую дети лепили зимой, вот только эта состояла из прутьев, собранных в пучки и утыканных мелкими шипами.

Безглазое существо вновь промахнулось, из воды донесся девичий смех и бульканье. Пытаясь разглядеть в темноте, откуда шел звук, Нежка пропустила очередной замах нечисти. Она ощутила толчок, и в то же мгновение сотни шипов впились в ее кожу, вызывая жгучую боль по всему телу. Нежка пронзительно взвизгнула. Тело существа раскрылось, и оно начало затаскивать свою жертву в пустое пространство между прутьями. Нежка оцепенела от ужаса и боли, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Перед глазами начало меркнуть, мир потускнел, а звуки стали приглушенными. И только девичий смех, такой близкий, звонко отдавался в ушах.

Вдруг ее тело сильно тряхнуло. Взор стал четче, а грозный рык резанул слух, оглушая и одновременно приводя в чувство. Нежка обнаружила себя стоящей на четвереньках в нескольких шагах от битвы. Милята подоспел вовремя. Схватив здоровенную палку, он с остервенением лупцевал недоступное его взору существо, ориентируясь только по звукам и ударам палки о невидимую преграду.

– Уходит вправо! – крикнула Нежка, когда поняла, что нечисти удалось улизнуть от Миляты.

Тот замахнулся палкой, но промазал. Нежка начала судорожно развязывать узелок на своем поясе. Наконец справившись, она достала горсть перемолотой полыни и бросила в чудовище. Полынь хорошо помогала от любых мертвяков, но только не от этой твари, созданной из палок и колдовства.

– Получай! – заорал Милята, удачно попав по голове существу.

Раздался хруст сломанных прутьев, тварь покачнулась и завалилась набок. Но радоваться было рано. Со стороны озера донесся отчаянный детский крик. Нежка и Милята бросились к воде. Русалки улучили момент и схватили мальчика, пытаясь утянуть его на дно, но тот отчаянно сопротивлялся и звал на помощь. Не думая о последствиях, Нежка бросилась в воду и, набрав побольше воздуха в легкие, нырнула во тьму.

Прошло несколько напряженных мгновений, но ни мальчика, ни русалок не было видно. Впрочем, как и всего остального. Нежка плыла во мраке, ища глазами огоньки. Зрачки русалок в темноте мерцали голубым светом, и это было единственное, на что рассчитывала Нежка, когда погружалась в воды Ильмень-озера. Почувствовав движение, она повернулась вправо, надеясь поймать русалку, однако вместо русалки разглядела силуэт брата. Не сказать, что Милята хорошо плавал, но он не мог позволить сестре драться в одиночку. Нежка уже собиралась подать сигнал брату, чтобы тот всплывал, но вдруг синий огонек сверкнул за его спиной. Нежка в два гребка доплыла до Миляты и, оттолкнувшись от его тела, запустила себя, как стрелу, навстречу новому врагу. Протаранив русалку головой, Нежка вцепилась в нее, словно пиявка, не давая уйти на глубину. Запас воздуха окончательно иссяк. Увлекшись погоней, она совсем забыла о необходимости дышать и теперь судорожно сдерживала позыв открыть рот и впустить в себя воду. Ясность ума покидала ее, Нежка уже была готова сдаться, однако внезапно неведомая сила потащила ее наверх.

Милята, вновь подоспевший вовремя, схватил в охапку русалку и сестру и что есть мочи греб к поверхности. Через мгновение свежий воздух ударил в нос. Нежка открыла рот и судорожно задышала. Но русалка не собиралась просто так сдаваться – она брыкалась, пытаясь вырваться из объятий Миляты, однако кулачный боец был сильней. Немного придя в себя, Нежка нащупала в мокром кармане сарафана иголку, которую купила на рынке. Это было поистине страшное оружие от русалок. Увидев острый предмет в руке девушки, озерный дух завопил пуще прежнего. Острие вошло в горло русалке, она издала последний вопль и затихла навсегда.

– Она мертва, – прошептала Нежка Миляте.

Тот разжал свои объятия, и тело прекрасной девушки пошло на дно. Враг был повержен, но от этого на душе не стало легче. Они так и не смогли спасти ребенка.

Брат и сестра, тяжело дыша, поплыли к берегу.

– Будьте вы прокляты! – раздался женский голос, полный боли и злобы.

Нежка повернула голову. Рядом с ней плыла русалка, держа за рубаху тело мальчика, безжизненно колыхавшееся под водой. Милята бросился в сторону звука, пытаясь схватить русалку, но та резко ушла под воду, не выпуская тело мальчика. Это и стало ее огромной ошибкой. Нежка камнем устремилась за ней и как-то умудрилась воткнуть иглу в руку нечисти. Русалка зашипела и выпустила ребенка. Нежка рывком выдернула мальчика на поверхность. Милята подхватил бездыханное тело и неуклюже поплыл к берегу. Потеряв иглу, нож и растратив попусту полынь, Нежка поняла, что против русалки осталась с голыми руками, а потому что есть сил начала грести в сторону берега.

Оказавшись на берегу, Нежка подползла к телу мальчика. Тот не подавал признаков жизни. Развязав еще один узелок, она положила ему в рот снадобье, которое должно было помочь задышать. К сожалению, оно могло только избавить тело от воды, но не вернуть в него жизнь. Однако, похоже, душа еще не покинула мальчика, и тот, выплюнув воду, наконец сделал первый за несколько минут глоток воздуха.

– Это что за чертовщина здесь творится? Кто нас атаковал на берегу? – Помогая ребенку прийти в себя, Милята обратился к сестре.

– Я не знаю, – замотала она головой. – Какой-то дух, созданный из веток кустарника и оживленный магией. Вроде как он был с русалками, вот только они не могут такое сотворить. Я думаю, что…

– Боги! – воскликнул Милята, не дослушав Нежку.

Он бросился к воде, где волны только что выбросили на берег тело второй русалки с воткнутой в руку иглой.

– Игла смертельна для русалки, если попасть в шею, но вот если попасть в руку… Похоже, она лишилась чувств.

– Почему я ее вижу? – изумился Милята.

– Я думаю, это из-за иглы. Пока она в ней, русалка не может быть невидимой. Часть из нашего мира держит ее.

– Это с ней сделала обычная игла? – с недоверием уточнил Милята.

– Грозное оружие от русалок, – заверила Нежка.

– Что будем делать?

Нежка повернулась и пристально посмотрела на брата.

Солнце только встало над Ракомо, а на площадке возле княжеского терема уже столпились зеваки. Вести быстро разнеслись по деревне, и все, от мала до велика, пришли посмотреть на плененную русалку – нагую девицу с растрепанными черными волосами. Она так и не пришла в себя, но тяжелое дыхание показывало, что жизнь еще теплилась в ее теле. Если можно было назвать мертвяка живым.

– Ишь ты, девку поймали! – усмехнулся староста, подойдя поближе к связанной нежити. – А скоро она глаза свои откроет?

– Пока иглу не вытащили, будет спать, – уверенно произнесла Нежка.

– Это не девка, дядя Стоян, – обратился к старосте мальчик.

– А кто же это, Крив? – ласково поинтересовался тот.

– Знамо кто, русалка. Две их было, они мою мамку на дно уволокли.

– Хорошая баба была Маринка, хлебосольная. Пусть земля ей будет пухом, – выдохнул кто-то в толпе, перекрестившись.

– Ну а вторая где схоронилась? – продолжил расспрос староста. – Цьто ж и вторую не приволокли?

– Убили мы ее, – подала голос Нежка. – На дне Ильмень-озера она. Теперь не будут вас мучить.

– Это мы еще поглядим, непонятно пока, – отмахнулся Стоян. – Вот день и ноць пройдут без нападения, а там и серебром вам заплатим. Не обидим, коль не соврали.

– Что тут происходит? – раздался властный голос.

Со стороны княжеских палат вышел коренастый мужчина в одежде дружинника.

– Да вот, русалку поймали кудесники из Новгорода, – отчитался староста.

– Кудесники, говоришь? – удивился воин. – Поглядим, что за кудесники.

Мужчина подошел к ящику и с интересом рассмотрел русалку, а затем перевел взгляд на Нежку с Милятой.

– И как же вас зовут, кудесники? – усмехнулся дружинник, наматывая длинный ус на палец.

– Мы не кудесники, помощники Василисы. Она-то и правда кудесница искусная, – ответил Милята. – А ты кто будешь?

– Кенмар, человек княжий, – назвался тот.

– Варяг, что ли? – предположила Нежка.

– Отец из свеев, – подтвердил воин. – А мать из тутошних. То, что русалок вы извели, это хорошо, вся деревня страдала от нежити той. Да еще и поймали одну из них. Ловко!

Кенмар дружески похлопал Миляту по плечу.

– Как твое имя, герой?

– Милятой кличут, – засмущавшись, выпалил тот и тут же прикусил язык.

– Хе-хе, – засмеялся староста. – А мне сказал, цьто его имя Недан. Поди и ты не Сестрата?

– Погоди, – оборвал Кенмар Стояна. – Ты тот Милята, который кулачный боец со Словенского конца?

Шахматы были расставлены на доске, и Миляте оставалось только признаться.

– А я смотрю, лицо твое знакомо мне, – усмехнулся дружинник. – Так ты еще и колдун?

И тут до Нежки дошло. Все внутри у нее сжалось в комок. Она начала молиться всем богам наперечет, только бы не услышать ту самую фразу, которой так страшилась. Из-за которой согласилась на это поручение.

– Так мы тебя ищем который день! Бересту к деду твоему посылали. В младшую дружину тебя сам князь призывает.

Нежка сорвалась и стремглав побежала прочь от брата, от русалки и от этого самодовольного дружинника. Куда угодно, лишь бы не слышать ответ Миляты.

Глава 7

На Новгород опустились сумерки. Обычный уличный гул смолк, лишь дворовые собаки нарушали покой своим лаем. Люди уже успели поужинать и готовились ко сну.

Василиса обожала время после заката. Когда другие засыпали, она часто выбиралась из терема по своим делам, коих у нее было много. Вот и в этот раз она выскользнула из дома незаметно для домочадцев и первым делом направилась в Кривой переулок, где ее ожидал Жироша, который собирал просьбы от людей для колдуньи. Юноша, чье худощавое телосложение резко контрастировало с именем, аккуратно записывал заостренной палочкой суть прошения, а Василиса забирала свернутые берестяные записки и отдавала Жироше старые, со своими пометками. Чаще всего в записках попадались просьбы о приворотах, отворотах и прочей ерунде. Василиса сотню раз просила Жирошу не давать ей подобное, но юноша упрямо записывал все прошения без исключения. Вот и в этот раз среди груды бересты не нашлось ни одной стоящей просьбы.

– Этим только печку разжигать, – недовольно проворчала Василиса.

– Возможно, повезет кому-то из тех, кто был за сегодня, – пожал плечами Жироша, неотрывно смотря в зеленые глаза девушки.

Юноша имел добрую душу и искренне полагал, что Василиса способна помочь любому. В какой-то момент она даже думала обратиться к Миляте, чтобы тот нашел ведьму, которая бы занималась всеми этими приворотами, но вовремя опомнилась. Прибыли там с песий нос, а хлопот не оберешься. Милята был всецело ее, она доверяла любимому, а вот ведьмам со стороны веры мало.

– Ладно, – вздохнула Василиса. – Гляну, что там у тебя.

Она дала Жироше векшу за работу и отправила его спать. У самой же Василисы оставались другие дела.

Тьма окончательно окутала Новгород. Василиса медленно шла по дощатым улицам с небольшим, но богато украшенным светильником в форме ладьи. Когда-то давно его привез батюшка из-за Варяжского моря. Ладья чадила, потому что Василиса заправляла ее жиром, но, несмотря на тусклый свет, давала возможность передвигаться по городу. Тени, отражаясь от бревенчатых домов и белокаменных церквей, пускались в дикий пляс, создавая причудливые, а порой и ужасающие фигуры.

Дойдя до реки Волхов, Василиса повернула в сторону двора епископа Иоакима и, завидев его массивные каменные башни, нырнула в проулок. Она запутывала следы, петляя по городу, пока не оказалась на окраине. Жилые дома уступили место длинным сараям, построенным для хранения различных грузов. Это был Малый порт, возведенный при предыдущем новгородском князе Вышеславе.

Старший сын князя Владимира был посажен править в Новгороде, но, на свою беду, посватался за море к варяжке Сигрид, которую прозвали Гордой. Отец девушки хотел породниться с правителями Руси, только это не входило в планы самой Сигрид. Никто толком не знает, как это произошло, но баня, в которой мылись новоявленный жених и его спутники, вмиг загорелась, а дверь кто-то подпер снаружи. Вышеслав не вернулся из-за моря, а его место в Новгороде досталось нынешнему князю Ярославу.

Василисе очень нравилась эта история. Она представляла Сигрид, которой на тот момент едва исполнилось шестнадцать, очень умной и хитрой особой. Подобным образом Василиса могла описать и себя.

Подойдя к массивным дубовым бревнам, торчащим из воды, девушка погасила светильник. Теперь действовать следовало вдвойне осторожней. Она кралась вдоль огромных лодок, прислушиваясь к любому шороху в темноте. Наконец Василиса услышала знакомые голоса. Осмотревшись, она увидела, что дверь одного из складов была приоткрыта, и юркнула туда, задержав дыхание и стараясь не выдать себя.

– Где же хозяин?

– Опаздывает.

– Не случилось бы чего.

– Тьфу на тебя, Огафон! Не кликай беду, особенно в таком месте.

– Тебе-то чего бояться, Панок, ты же кривой. От тебя черти сами врассыпную.

Раздался звонкий удар, а после него короткий вопль.

«Песьи морды! – возмущенно подумала Василиса. – Вечно эти двое ссорятся почем зря. Только внимание привлекают».

– Ты дурак? – выругался Огафон. – Я ж шутковал, а ты сразу в морду бить.

– А ты разорался, словно девица в Купальскую ночь, – загоготал Панок.

– Вас за версту слышно, – раздался хриплый мужской голос. – Я же велел сидеть тихо.

– Прости нас, хозяин, – виновато отозвались холопы.

– Бог наш Всемогущий прощает. А я нет, – грозно ответил мужчина. – Где жертва?

– Там, на складе. – Панок махнул рукой в сторону постройки, где пряталась Василиса.

У нее перехватило дыхание. Наблюдая за происходящим через щель в двери, она поняла, что мужчины направляются сюда. Василиса начала не глядя продвигаться вглубь постройки, нащупывая путь между мешками и полками. Внезапно она наткнулась на что-то мягкое и теплое. Испугавшись, Василиса отдернула руку и зажала себе ладонью рот, чтобы не закричать. На полу без чувств лежал связанный человек. Он, без сомнения, был жив, Василиса почувствовала его дыхание.

Дверь отворилась настежь, и тьма расступилась перед светом зажженных светильников.

– Где он?

– Там, в дальнем углу, хозяин.

Мужчины подошли к лежащему на полу.

– Юноша, – послышалось недовольное ворчание.

– Не вышло с девкой в этот раз, – виновато ответил один из холопов.

– Ладно, – махнул рукой хозяин. – Видел ли он вас?

– Нет, мы со спины зашли, а потом сразу мешок на голову и оглушили, – пояснил Панок.

– Работу свою знаем, – важно добавил Огафон.

– Хорошо, – кивнул хозяин. – Развяжите его и оставьте тут.

– К-как – тут? – запнулся Огафон. – Мы ж его того, в жертву сами знаете кому приготовили.

– Жертв больше не будет.

– Никогда? – переспросил Огафон.

– Никогда, – заверил хозяин и, развернувшись, пошел к выходу.

Дождавшись, пока все стихнет, Василиса аккуратно выползла из-за мешков. Выглянув на улицу и убедившись, что все ушли, она зажгла светильник и внимательно осмотрела лежавшего на полу юношу. Нож, которым разрезали путы, лежал тут же. Непонятно, то ли холопы специально его оставили, то ли кто-то из них выронил орудие в полумраке.

«Почему отец оставил его в живых?» – недоумевала Василиса. Как же теперь быть с Тем, кому предназначалась эта жертва?

В ее голове промелькнула лихая мысль, и Василиса схватила нож. Дыхание ее участилось, а левая рука поднялась над головой. Василиса посмотрела на юношу, а тот вдруг открыл глаза и застонал.

– Где я?

– В амбаре, не видишь, что ли! – буркнула Василиса, опуская нож.

Юноша в ужасе посмотрел на девушку и оружие в ее руке.

– От пут освободила тебя, – пояснила она. – Связан был.

– Связан? – удивился юноша, пытаясь сесть.

– Тебя как зовут?

– Носком кличут.

– А меня Василисой. Спасала я тебя, Носок. Лежал ты тут связанный. Поди, когда бы нашли, то уже богу душу отдал бы.

– Ничего не помню. Кто-то меня сзади сильно ударил, а дальше – темнота.

– Я помогу, – заверила Василиса. – Теперь ты в безопасности.

Глава 8

«Бам, бам, бам!» По округе разносились удары кулаков о мешок с песком, который висел на толстой ветке старой березы. Эти удары, ритмичные, жесткие, нарушали покой заимки, на которой жили дед Курьяк с внуками.

– И долго ты курей пугать будешь? – задал вопрос дед, выходя из дома.

«Бам, бам, бам», – раздалось в ответ.

– У тебя что, уши домовой утащил? – выругался Курьяк.

– Деда, я упражняюсь, – ответил Милята и заколотил по мешку с новой силой.

– Упражняется он, – хмыкнул дед. – Иди лучше поупражняйся в прополке морковки, а то вся сорняками заросла.

– Не мужицкое то дело. Пусть Нежка и займется.

– Не мужицкое! Ишь! А как сестру обижать, то мужицкое? Третьи сутки из дома носу не кажет девка! – взорвался дед.

– Поделом ей, – скривился Милята и замолотил кулаками пуще прежнего. – Кривда она теперь, а не сестра!

– Смотри, как мы распетушились, как в холопы княжьи записались! Если бы ты дома чаще появлялся, а не разлеживал на купеческой постели, то знал бы о том, что тебя в дружину приняли!

– Плевать! Все равно она кривда, – буркнул Милята.

По двору вновь разнесся стук кулаков. «Бам, бам, бам! Бдыщ!» Последний звук издало деревянное ведро, которое дед метко запустил во внука.

– Быстро пошел мириться с сестрой! А потом ехай уже к своему князю. Он, поди, заждался! – рявкнул старый Курьяк.

– Ты что ж делаешь? Больно же! – охнул Милята, потирая ушибленную спину, и со злостью пнул ведро ногой. Оно покатилось в сорную яму с травой и прочим перегноем.

Курьяк взял в руку второе ведро и грозно посмотрел на внука.

– Или ты сделаешь как я сказал, или пошел вон из моего дома! – рявкнул дед.

Мгновение они стояли друг напротив друга в угрожающих позах, ожидая, кто первым отступит. Милята сдался быстрей. Он молча побрел в сторону дома, стараясь не смотреть на деда. Зайдя в избу, Милята остановился, привыкая к полумраку единственной комнаты, из которой состоял дом Курьяка.

– Не следовало из-за меня такой шум поднимать, – тихо промолвила Нежка, сидя в дальнем углу и перебирая своих старых тряпичных кукол.

Милята посмотрел на сестру. Она казалась расстроенной и подавленной. Сердце его сжалось, ведь он так и не поговорил с ней в тот день в Ракомо. Он просто сделал вид, что не знает, куда подевалась Нежка, пообщался с дружинником, забрал серебро и ушел. Вот только, вернувшись домой, Милята три дня и слышать не хотел о Нежке. У него появлялись неотложные дела всякий раз, как сестра пыталась с ним заговорить.

– Почему ты не сказала мне про то, что я был принят в дружину? – И не дав ей ответить, продолжил: – Ты же знаешь, что я много лет мечтал об этом, что готовился, что в кулачные бои ввязался, лишь бы меня гридни заметили. – Милята старался, чтобы голос звучал ровно и спокойно, но тот все равно не слушался хозяина, предательски подрагивая от волнения.

– Угу, – всхлипнула Нежка. – Прости меня. Никто так не желал, чтобы у тебя все получилось, как я! Деда не хотел отпускать со двора и всегда ругался, когда ты шел на мост драться.

Так оно и было. Старый Курьяк говорил, что теперь ни Милята, ни его сестра более не живут на Словенском конце и в Новгороде вообще, а значит, и нечего там делать.

– Все так, – согласился Милята. – Но тогда почему ты не сказала мне о бересте? Готовится поход, и я могу сыскать там славу!

– Смерть ты свою найдешь, – произнесла Нежка и зарыдала.

– Глупая девка! – махнул Милята рукой и отворил дверь, собираясь выйти из избы.

– Подожди! Я видела! Видела в бане! – выкрикнула Нежка.

Эти слова остановили Миляту. Он повернулся к сестре, готовясь слушать дальше.

– В бане с девками гадали на зеркало. Видела я покойников толпу и лицо знакомое среди них.

– Мое? – напрягся Милята.

– Не знаю, – вздохнула Нежка. – Могла бы соврать, что твое, да не буду более. Глядеть в Тот мир – словно в мутную воду. Все очертания размыты, а смысл порой бывает перевернут.

– Вот видишь, может, ты врагов нашего князя мертвыми видела, – попытался успокоить сестру Милята.

– Не врагов, – мотнула она головой. – А потом береста пришла, что тебя в гридни взяли.

– И ты подумала, что ляжет там моя голова?

– Угу.

Милята подошел к сестре и взял ее за руку.

– Тише, – прошептал он. – Успокойся, все будет хорошо. Не стоит лить слез по живым.

– А еще знаки, – проговорила Нежка так тихо, что брат еле расслышал ее. – Какая-то неведомая тварь напала на меня из темноты во время гадания. Не знаю, что это, но знак худой. А потом еще это чудище из прутьев на реке. И русалки в Ракомо, что людей под воду утаскивали.

Знаки и в самом деле были дурными, тут Милята не спорил с сестрой, но и отказаться от того, чего жаждал, о чем так долго мечтал, он не мог.

– Ты же понимаешь, что я все равно пойду в дружину?

– Дядя Творимир говорит, что наш князь против отца собрался воевать. Оттого варягов привел.

– Деда всегда называл его пустобрехом, – отмахнулся Милята.

– Деда наш никого не любит, у себя в избе сидит, сычом на всех смотрит, – как можно тише промолвила Нежка, чтобы старый Курьяк ее не услышал. – Вот только варяги и правда по Новгороду как у себя дома расхаживают.

– Вот что мы сделаем. – Милята взял руки сестры в свои. – Скоро новый бой кулачный против Неревского конца. Я пойду на капище, принесу поросенка Громовику и попрошу у волхвов, чтобы заговорили меня. Если примет Перун жертву мою да одержу я победу в том бою, то пойду за князем. Ни стрела, ни меч меня не возьмут. Ежели нет, то пусть будет по-твоему и уйду я из дружины, когда на Киев пойдем.

Нежка глубоко вздохнула и кивнула. А что ей оставалось? Может, волхвы и правда помогут заговор ладный сотворить.