Радиоволна, или Соло втроем

– Марджери, мне гадать не надо, ты лучше выходи за меня замуж.

– Борис, не надо так шутить, – усмехнувшись, покачала головой Маргарита, – мне такие шутки не особо нравятся.

– Я не шучу, я на полном серьезе делаю тебе предложение руки и сердца, – не сводя с нее пристального взгляда, проговорил он.

– Мальчик, я старше тебя лет на двенадцать. Тебе ведь двадцать три?

– Через месяц будет, – кивнул он.

– А мне скоро тридцать пять. Разницу чувствуешь?

– Она не имеет значения, и вообще, ты прекрасно выглядишь.

– Да как бы я не выглядела, это нонсенс. Так что прекрати, пожалуйста, лучше дай руку, и я расскажу тебе, когда и где ты повстречаешь ту, которая пленит твое сердце.

– Я уже её встретил.

– Борис, прекрати. Ты знаешь меня меньше суток, а делаешь предложение. Это уже совсем не смешно. Твоя шутка злая, и её можно считать издевкой.

– Я не издеваюсь, вот проверь, – он сунул ей в руки свою ладонь, – можешь проверить, что своим отказом раздерешь мне сердце на части.

Прикрыв глаза, Маргарита сильно сжала его пальцы. Мальчишка действительно влюбился в нее, и его чувство глушило всю информацию. Сосредоточившись, она стала, постепенно обходя его, искать поле вариантов. Наконец ей это удалось, и она облегченно вздохнула.

– Значит так, – она устремила свой взор ему прямо в глаза, – тебе действительно искренне хочется быть со мной и это чувство сейчас захлестнуло тебя с головой, но я, к сожалению, не предназначена для таких отношений, я одиночка, и даже если соглашусь быть с тобой, ты счастлив не будешь… и жизнь себе всю поломаешь. Я не отталкиваю тебя, поверь, ты сам, чуть больше со мной пообщавшись, поймешь, что я не та, с кем тебе хотелось бы провести всю жизнь. Твоя судьба, Борис, ждет тебя дома… Ты не обращал на нее внимания, да и она, видимо, тоже не особо в твою сторону смотрела. Рыжеволосая веснушчатая хохотушка-соседка, живущая от тебя через дом, перестала быть тем гадким утенком, которым была когда-то, и стала прекрасным лебедем. Пригласи её в кино, когда вернешься из поездки, и ты поймешь, что та глупость, которую ты сейчас принял за любовь, не более чем песчинка по сравнению со скалой. Поверь умудренной опытом гадалке и не торопись променять свое счастье на красивый фантик, внутри которого лишь разочарование и боль.

– Моя судьба ты говоришь ждет меня дома… А какова тогда твоя, вот так всю жизнь быть одинокой?

– Я не знаю моей судьбы, – Маргарита грустно улыбнулась. – Я как сапожник без сапог, не вижу, что суждено именно мне… но то, что я не вижу рядом с тобой себя, это точно. Хотя если честно, ты мне очень нравишься, да и вообще, жених ты завидный, но спорят с судьбой лишь глупцы. Я себя к ним пока не причисляю.

– Марджери, ты знаешь, я восхищен… восхищен твоим умом и тактом… Получается ты не отказала, но четко дала понять, что я могу продолжить ухаживать за тобой, только если и сам полный дурак и тебя такой же считаю… Я чувствовал, что ты так все можешь выкрутить, поэтому и боялся позволить тебе гадать… Но ты понимаешь, что все равно безумно нравишься мне?

– Ты сильный и сможешь не повестись на то ложное чувство, что сейчас полностью захватило тебя. Я знаю и чувствую это. При этом я готова поступить так, как тебе будет проще: могу вовсе перестать общаться, чтобы не провоцировать тебя, а могу остаться доброй знакомой, с которой можно просто приятно поговорить, но не больше. Что выберешь?

– Позволь я поцелую, просто поцелую тебя, а потом решу…

– Поцелуй это не просто, – Маргарита усмехнулась. – поцелуй это обмен энергетикой, частичкой души… В древности мужчины не просто так жизнью рисковали на турнирах, лишь бы поцелуй с уст женщины сорвать. А ты говоришь «просто поцелую». Как вы, мужчины, обесценили это таинство соприкосновения душ…

– Я готов заплатить любую цену. Хочешь турнир мне устрой или испытание, я соглашусь на любое…– Борис не сводил с нее напряженного взгляда.

Остальные тоже притихли, развивающаяся на их глазах любовная интрига заворожила всех.

– А смысл? Я ведь тебе уже сказала, что мы не подходим друг другу, так что и кому ты доказать хочешь? Что я плохая гадалка и ошиблась? Или то, что на здравый рассудок тебе плевать, главное это удовлетворение охватившего тебя сексуального желания?

– Кроме поцелуя не будет ничего, Марджери, клянусь. Но поцеловать ты меня должна.

– Даже должна? Борис, я не должна ничего и никому, и обязательств никаких на брала. С чего такие заявления?

– Я не требую… я прошу. Сжалься. Ты видела, что творится в моей душе, неужели не хочешь помочь потушить этот пожар?

– Потушить?

– Все зависит от того как поцелуешь… Я верю, как и ты, в то, что поцелуй это обмен энергетикой и информацией, поэтому и прошу поцеловать перед тем как решу как с тобой себя дальше вести. Я хочу удостовериться, что твое сердце действительно закрыто для меня…

– Ладно, будь по-твоему. Устроишь мне завтра ночную прогулку на лодке вдоль пляжа и поцелуй твой, – Маргарита решительно поднялась. – Я знаю, что это непросто и с охраной договориться, и лодку раздобыть, но считай это испытанием. А сейчас все, ребята, до завтра. Я устала и хочу спать.

– Ты завтра на рассвете будешь бегать?

– А как же, я привычки не меняю.

– Тогда, до рассвета. Спокойной тебе ночи, – улыбнулся ей Борис, и ребята, вторя ему, с ней попрощались.

Кивнув, она направилась к своему бунгало.

***

У входа в шезлонге сидел Дмитрий и курил.

– Как провела время? – стараясь придать тону безразличность, поинтересовался он, но Маргарита чувствовала, что внутри у него все кипело.

– Замечательно.

– Я рад за тебя, – хмуро проронил он, туша сигарету и поднимаясь.

– Это заметно, – Маргарита уперлась в него недобрым взглядом, готовясь дать отпор, если последует хоть какая-то претензия, но её не последовало. Напротив, Дмитрий, видимо почувствовав её настрой, явно пересиливая себя, улыбнулся.

– Не злись, Марго. Я просто очень волнуюсь за тебя, считая себя ответственным за твою безопасность. Но я действительно рад, что с тобой все в порядке и ты вернулась живая и здоровая, да еще и замечательно время провела.

– Я счастлива, что сумела порадовать тебя, – усмехнулась она, отводя взгляд.

Он осторожно взял её за плечо и, чуть приобняв, коснулся губами волос на виске.

– Какая же ты упрямая и своевольная девочка, Марго… – тихо выдохнул он ей в самое ухо, – но, наверное, именно это так и привлекает к тебе всех мужчин, и я не исключение…

– Дымов, ты не забыл случаем, что у тебя жена есть? Нет? А то я напомнить могу, – Маргарита неприязненно отстранилась.

– Я не то что не забыл, я наоборот об этом лишь и помню. Поэтому стараюсь всячески заботиться не только о ней, но и о её ближайшей родственнице, ощущая себя единым с ней членом одной большой семейной ячейки. Так что я не делаю ничего предосудительного, а напротив, старательно исполняю роль мужа и главы этой ячейки, за которую несу ответственность и перед людьми, и перед Богом.

– Дымов, ты сам-то понял, что сказал? С чего ты взял, что я член ячейки, в которой ты глава? Ты меня что приютил, обеспечиваешь и содержишь? По-моему у нас все с точностью до наоборот.

– Хочешь намекнуть, что глава ты? Хорошо, готов отдать бразды правления в твои руки, лишь позволь охранять и защищать, как верному стражу.

– Дымов, мне не нужны никакие бразды. Я вообще не хочу иметь ничего общего с твоей семьей. Живите с Ирой, как хотите, лишь меня не трогайте.

– Ты все-таки хочешь выгнать нас?

– Нет, не хочу и выгонять не стану, если досаждать мне не будете.

– Марго, тебе никто досаждать не собирается, но хочешь ты того или нет, мы семья. Тебе же не безразлична будущность Иришки и её ребенка, ну так вот и мне не безразлична твоя безопасность и благополучие. Почему ты считаешь это чувство с моей стороны неприемлемым для тебя? Я ведь не покушаюсь на твою честь и не претендую на сексуальную близость. Хочешь сохранять свою девственность – прекрасно, никто не против. Но почему ты столь яростно отвергаешь родственную заботу и участие? – он вновь постарался притянуть её к себе и нежно обнять.

– Моя девственность, Дымов, дело исключительно мое, и тебя я спрашивать не собираюсь, что мне сохранять и что с твоей точки зрения прекрасно. Захочу, хоть завтра замуж выйду или просто пересплю с кем-то, и твоего согласия не спрошу. Понял? – она вывернулась и оттолкнула его. – И хватит пытаться меня контролировать! Достал уже!

Войдя к себе в спальню, Маргарита, не раздеваясь, упала на кровать и прикрыла глаза. Разговор с Дмитрием разозлил и зацепил за живое. Пытаясь понять, с чего так психанула, она вдруг неожиданно сама для себя поняла: где-то очень глубоко внутри её все еще тянет и влечет к Дмитрию, ей приятна его ласка, его прикосновения и забота… и именно поэтому любое проявление его чувств вызывает с её стороны такую бурю отторжения и негодования. Она просто-напросто боится, что стоит ей хоть немного снизить сопротивление и расслабиться, и их родственный союз превратиться в морально-уродливое трио, которое будет невозможно разделить или хоть каким-то образом разорвать, не искалечив при этом судьбы всех… И самое неприятное это было ощущать, что именно ей при таком раскладе будет необычайно комфортно… Да и остальным, похоже тоже… Даже Ире, стремящейся любым способом привязать к себе Дмитрия. Ведь не могла она не чувствовать, что нужна Дмитрию именно из-за родственных отношений с ней, но упрямо закрывает на это глаза, и плевать ей при этом и на её мнение, и на её удобство… И шантаж с ребенком, и её истерики с требованиями, чтобы Маргарита не отделялась от них, лишнее тому доказательство…

Ситуация затягивала и напоминала болото.

Попыталась найти поле вариантов вокруг себя, но как всегда не смогла увидеть ничего… Она вольна в выборе, и что за ним последует, определить не представлялось возможным.

Раздраженно скривилась и зарылась головой в подушки, пытаясь абстрагироваться от навалившихся мыслей и чувств. Сбежать бы куда-нибудь… Только куда от себя сбежишь? То что похоронила много лет назад внутри себя, ожило и стремилось выползти наружу… Именно этого она и боялась, когда отговаривала Ирину ехать всем вместе сюда, а эта дурочка не послушала…

Вспомнились слова отца: «Это не твой мужчина, дочь. Ты будешь с ним несчастна, поверь мне. Сексуальное удовлетворение это не то, что способно подарить счастье на долгие годы… особенно тебе. Ты пожертвуешь всем, а взамен не получишь ничего. Ничего стоящего… Он умеет лишь бороться за обладание, но не любить».

Сейчас ситуация изменилась, она может заставить его всю жизнь бороться за её любовь при этом не пожертвовав ничем…

– Нет, нет! Не хочу! – не поднимая головы, она несколько раз ударила кулаком по кровати.

Это мерзко и неправильно. Такого не должно быть. И какими бы красивыми словами он это не прикрывал, это обман, фальшь и предательство. Причем их всех троих по отношению друг к другу. Да уж… и свела же их судьба… два закоренелых эгоиста, стремящиеся получить желаемое любой ценой, и она меж ними… тоже эгоистичная и не меньше их озабоченная собственными интересами… и как разрубить этот Гордеев узел непонятно.

«Папочка, – мысленно взмолилась она, – ты всегда меня поддерживал, помоги мне сейчас, подскажи, как выбраться из этой трясины… не хочу, не хочу ввязываться в эту мерзость… Не хочу!»

Ответ пришел не сразу. Она долго лежала, не двигаясь и прислушиваясь к шуму океанских волн за окном бунгало, а потом увидела его. Причем такой, которого явно не ожидала.

Зал отлета, самолет, она улетает одна, потом заходит домой, собирает вещи, чтобы уйти навсегда, и уходит… Уходит в никуда, в неизвестность… ей очень страшно, она совсем одна… какие-то переходы, люди, она долго бредет по мрачным и извилистым коридорам, затем бежит, пытаясь вырваться из обступившего её скопления домов… а потом вдруг неожиданно сама для себя оказывается на террасе какого-то большого дома. Она стоит на краю лестницы, каменные ступени которой ведут к плещущемуся внизу морю и украшены большими вазонами с цветами, а по лестнице к ней бежит красивая девочка, протягивая руки и радостно крича: «Мама! Мамочка!»

«О, Господи, откуда у меня ребенок?» – подумалось ей, и она, вздрогнув, проснулась.

***

Рассветный полумрак заполнял комнату.

Маргарита села и потрясла головой. Это был не ответ. Это был всего лишь сон. Ей предстояло самой решить, в какую сторону она повернет ситуацию, и какой путь изберет для себя.

Надев купальник, она распахнула окно и, чтобы не будить спящего в гостиной Дмитрия, вылезла через него наружу и поспешила на пляж.

Ребята уже купались, и толком побегать ей не удалось, они затащили её в воду, устроив шумную кутерьму. Причем развлекались и баловались с ней все за исключением Бориса. Он лишь находился всегда рядом, но даже не коснулся ни разу, тогда как другие и хватали её за плечи и тянули за руки.

Когда она утомленная вылезла из воды, отжимая кончики волос. Он подал ей явно свежее полотенце:

– Вот возьми, вытрись.

– Спасибо, – улыбнулась ему Маргарита, – ты очень любезен.

– Я договорился насчет лодки. Приходи вечером к причалу, и я покатаю тебя.

– Ты когда успел? – удивилась она.

– Я старался, – немного грустно улыбнулся он. – Меня вдохновляла надежда, вдруг вечерний океан и моя забота повлияют на твое решение и чувства… Я ведь совсем не дал тебе времени узнать меня и напугал своей поспешностью… Ты извини, и не торопись с выводами… Ладно?

– Борис, я гадалка…

– Но себя-то ты не видишь, сама говорила, может поэтому и рядом со мной себя не увидела… Не торопись с выводами, прошу… просто не торопись… Ладно?

– Хорошо. Уговорил.

– Тогда приходи вечером на причал. Я буду ждать.

– Договорились, – улыбнувшись, она вернула ему полотенце и поспешила к своему бунгало.

У порога её встретил Дмитрий.

– И как надо понимать твое лазанье в окна? Ты разучилась пользоваться дверями? – хмуро осведомился он.

– Я не хотела тебя будить.

– Свое полотенце ты тоже по этой же причине брать не стала или тебе нравится пользоваться чужими? Не боишься заразу какую-нибудь подцепить?

– Дымов, прекрати. Я уже взрослая девочка и сама разберусь, чего мне стоит бояться, а чего нет.

– Взрослая, никто не спорит. Но порой даже взрослые нуждаются в опеке и поддержке семьи. Не надо отказываться от родственной заботы и ради сомнительного неудобства перед нами и желания выглядеть независимо, жертвовать возможным благополучием.

– Еще раз и поконкретнее, пожалуйста… Смысл фразы не уловила абсолютно. Парней-австралийцев и то лучше понимаю, хотя они по-английски говорят, и не всегда все слова мне знакомы, но по избыточности фраз, сообразить, о чем идет речь, чаще всего могу. А тут вроде все слова знаю, а что имел в виду непонятно. Какая родственная забота? Попенять мне, что я воспользовалась чужим полотенцем или что-то иное?

– Полотенце это лишь конкретное проявление того отношения, которое ты старательно демонстрируешь. Ты не хочешь беспокоить и предупреждать, что ушла. Просить в чем-то тебе помочь или даже просто подстраховать. Ты постоянно выпячиваешь, что ты независима, и мы как семья для тебя ничего не значим, и ты не хочешь обязываться даже по пустякам.

– У тебя больное самолюбие, Дымов. Ты все воспринимаешь на свой счет. Успокойся уже. Я поступаю так, как удобнее мне, и так будет всегда. Запомни это. Понадобиться помощь – попрошу. А если не прошу, значит, твоя помощь в данный момент не нужна, и с ней лучше не лезть.

– Ты невозможна, Марго… – он сокрушенно покачал головой.

– Уж какая есть. Радуйся, что не я твоя жена, и цени Иринку. Она полная моя противоположность, – усмехнулась она в ответ и, войдя в бунгало, поспешила в душ.

Когда стемнело, перекинув через плечо легкую куртку, Маргарита в нерешительности застыла посередине своей спальни. Дымов смотрел в гостиной телевизор, и можно было, воспользовавшись моментом, вновь улизнуть через окно, избежав вопросов, куда это она собралась, на ночь глядя. Вряд ли он будет проверять легла она спать или нет… Хотя с другой стороны: почему она должна прятаться и таится? Что такого в том, что она вечером идет гулять? Это её право, в конце концов. Ну и если Дмитрий решит все же проверить, что она делает, и заглянет в распахнутое окно, то скандала не избежать, как пить дать. Так что лучше заранее предупредить и расставить все точки над и. И пусть только попробует ей что-то возразить!

Придя к такому выводу, она уверенно открыла дверь и шагнула в гостиную.

– Ты решила прогуляться, Марго? – Дмитрий тут же повернулся к ней. – Хочешь, составлю тебе компанию?

– У меня уже есть компания. Меня ждут, – качнула головой Маргарита.

– Опять будете песни весь вечер орать? Марго, ты бы хоть Иришку пожалела. Она беременная, а вы ей спать не даете.

– Не знала, что голос под гитару без усилителя и акустики долетает на такое расстояние, мне казалось, там в трех шагах шум океана все перекрывал, – иронично пожала она плечами, – но в любом случае, не волнуйся, петь никто сегодня ничего не будет. Спите спокойно, мы постараемся вас не тревожить.

– Это чем же вы намерены там заниматься, если не петь?

– Дымов, а тебе какое дело чем? Да я чем угодно могу с ними заниматься! Хоть спать с ними.

– Марго, мальчики лет на пятнадцать тебя младше. Не фантазируй, не надо. Ты для них старуха.

Слова Дмитрия её разозлили, и она моментально иронично парировала:

– Во-первых, не на пятнадцать, а на двенадцать, а во-вторых, один из них меня уже замуж звал и сейчас ждет мой ответ. Так что имею полное право фантазировать, что захочу.

– Ты с ума сошла? – Дмитрий даже привстал с кресла, на котором сидел.

– Ты, значит, с ума не сошел брать в жены девочку моложе на семнадцать лет, а я подумать над перспективой брака даже с меньшей разницей, непременно сошла с ума. Это что за дискриминация, Дымов? Да я ради одного этого сейчас замуж за него идти соглашусь. Ясно тебе? Тоже мне нашелся оценщик моей психологической вменяемости… Лучше сиди уж и молчи, – саркастично хмыкнув, она толкнула его обратно в кресло и вышла.

Луна, серебристой дорожкой прочертив гладь океана, каким-то нереальным колдовским светом озаряла пляж, замысловатым образом меняя силуэты пальм и причальных мостков, на которых её ждал Борис. В лунном свете его атлетическая фигура, облаченная в серый спортивный костюм, казалась закованной в серебряную рыцарскую броню. И на фоне темного звездного неба и сверкающей лунной дорожки он казался принцем из сказки, а лодка, покачивающаяся на волнах недалеко от него, волшебной ладьей.

– Марджери, а я уж испугался, что ты не придешь, – улыбнулся он ей, шагнув навстречу.

– Разве можно обмануть такого прекрасного рыцаря? – улыбнулась она в ответ. – Я лишь дожидалась этого дивного пейзажа. Посмотри как красиво, будто в сказку попали.

– Действительно красиво. А ты на волшебницу похожа. В твоих волосах запутался лунный свет, а в глазах отражаются звезды. А может это твои глаза в небе отражаются… – он подал ей руку и помог сесть в лодку, а потом сел сам и оттолкнулся веслом. – Ну что, поплыли в сказку?

– Поплыли, – кивнула она.

Они долго плавали вдоль берега и разговаривали. Борис неспешно греб, и вода, срываясь с весел сверкающими лунным серебром каплями, придавала их задушевному разговору какой-то определенный ритм и даже некую мелодичность.

Борис рассказывал ей о своей жизни, о семье, своих планах и надеждах, а она подбадривала, говорила, что он на правильном пути, что все его чаяния обязательно сбудутся, и его ждут успех, удача и много радостей в жизни…

– Марджери, я хочу, чтобы они нас ждали вместе… С тобою мне так легко, будто знал всю жизнь. Почему ты не хочешь принять мое предложение? Я не нравлюсь тебе?

– Со мною ты не будешь счастлив. Меня нельзя удержать на одном месте и контролировать. Я люблю свободу, самостоятельность и ненавижу, когда меня проверяют.

– Я умею ждать и верить.

– Похвальные качества. При таком раскладе, возможно, у нас бы что-то и вышло, но ты ведь наверняка хочешь секса, а потом детей… Так?

– Конечно, – он кивнул.

– А содержать один жену и детей ты в состоянии?

– Пока нет, но когда я закончу учиться и найду работу, обязательно смогу.

– Я не могу так долго ждать.

– Но ты же сама обеспечена, да к тому же с таким даром, как твой, бедствовать ты точно не будешь.

– Я потеряю свой дар, как только лишусь девственности, и моему избраннику придется меня обеспечивать. Ты к этому явно не готов. А ждать несколько лет не готова я, да и ты вряд ли согласишься, – она, чуть подавшись вперед, осторожным движением нежно потрепала его по волосам. – Так что судьба бесспорно не на нашей стороне, Борис.

– Так у тебя еще не было мужчины?

– Нет, никого не было, – покачала головой Маргарита, а потом, спохватившись, что в английском двойное отрицание невозможно, с улыбкой поправилась: – вернее, ты прав, мужчины у меня не было.

– Марджери, – Борис отложил весла и, перехватив её руку, которой она касалась его волос, поднес к губам, – ты необыкновенна. И это так несправедливо, встретить тебя, без памяти влюбиться и не иметь возможности соединить наши судьбы…

Маргарита внутренне усмехнулась, похвалив себя. Для австралийца финансовая невозможность брака оказалась самым убедительным доводом, который его к тому же не обидел.

– Давай договоримся, – продолжил он, – не отказывай мне окончательно. Возьмем тайм-аут и договоримся встретиться через пару лет. Если к тому времени у меня появится возможность полностью обеспечивать тебя, то я сделаю тебе предложение еще раз.

– Лишь с одним условием, если до этого ты поймешь, что встретил свою судьбу, то раздумывать не станешь и сделаешь предложение именно ей. Ну и за мной оставишь право на подобный поступок. А вот если мы к тому времени оба будем свободны, то может и правда судьба…

– Это меня устраивает. Договорились, – Борис, не выпуская её руки, посмотрел ей прямо в глаза, – ты оставишь мне свои координаты, и я буду тебе писать. Ладно?

– Без проблем. Мой е-майл, достаточно простой, – Маргарита продиктовала адрес. – Запомнил?

– Ни за что не забуду, – он вновь прижал её руку к губам. – Только и ты мне пиши, пожалуйста.

– Не обещаю писать регулярно, но постараюсь.

– Я буду ждать и надеяться.

– Это хорошо, – она улыбнулась и осторожно высвободила свою руку, – ну раз мы обо всем договорились, то может, вернемся? Время совсем позднее, еще пара часов и рассвет…

– Конечно, – он взялся за отложенные весла.

Пристав к мосткам, он выбрался на них и, привязав лодку, помог выбраться ей. После чего, нежно обняв за плечи, проводил до её бунгало и остановившись неподалеку осторожно спросил:

– Ну как, я заслужил обещанный поцелуй?

– Пожалуй, да, – кивнула Маргарита и, притянув к себе его голову, приникла губами к губам.

Руки Бориса моментально обхватили её плечи плотнее, и он сильнее притянул её к себе, после чего на Маргариту обрушился эмоциональный поток такой силы, что она даже растерялась на мгновение. А потом, поставив блок, уперлась ладонями в его плечи и, напористо оттеснив, высвободилась.

– Все, Борис. Вернемся к чему-то подобному, когда окончательно на ноги встанешь.

– Не понял… – он озадаченно посмотрел на нее. – Ты хочешь, чтобы я как-то по-другому встал или что?

– Нет, – со смехом она замотала головой. – Я в смысле финансово поднимешься, чтобы семью обеспечивать. У нас это устойчивое идиоматическое выражение, и я, не подумав, дословно транслировала…

– А… – он понятливо с улыбкой кивнул, – ты извини, я забываю, что мой язык для тебя неродной.

– Так даже веселее. Ладно, я пошла. До завтра, – сделав прощальный жест рукой, она шагнула к входу в бунгало.

В прихожей и гостиной горел яркий свет, но никого не было. Удивившись, что Дмитрий даже еще не ложился в столь поздний час, она уже хотела пройти к себе в спальню, когда противоположная дверь полностью отъехала в сторону, и он нетвердой походкой вышел из нее.

В мозгу у Маргариты тут же неприятной тенью мелькнула мысль, что, похоже, изрядно напившийся Дмитрий наблюдал за её прощанием с Борисом из окна Ириной спальни.

– Ну как, тебя можно поздравить с помолвкой? – перегородив ей проход к дверям неприязненно осведомился он, дыхнув на нее сильным перегаром.

– Ложись спать, Дымов, – Маргарита неприязненно поморщилась. – Завтра поговорим. Общаться с тобой в таком состоянии я не буду.

– Это ж какого полета ты у нас теперь птица, что даже снизойти до беседы с родственником тебе в лом? Твой нареченный сопляк – сыночек финансового магната что ли?

– Прекрати, Дымов. Не зли меня. Проспись сначала, а потом поговорим, – Маргарита повернулась к Ире, несмело выглядывающей из дверей спальни. – Ты чего так позволила набраться своему муженьку? Видишь ведь, что еле на ногах стоит… Почему раньше не остановила?