Радиоволна, или Соло втроем

– Тетя Рита, как его остановишь? Он, как ушли Вы, такой нервный стал и орет все время…

– Ты не увиливай от ответа, Марго, – Дмитрий тем временем с силой схватил её за предплечье. – Говори, на что повелась и дар свой променять решила: на молодое тело этого накаченного слюнтяя или на его кошелек?

– Дымов, отвали! – резким ударом в плечо Маргарита оттолкнула его от себя и, шагнув в свою спальню, уже хотела задвинуть за собой дверь, но Дмитрий не дал.

С силой рванув дверь обратно так, что Маргарита едва удержалась на ногах, он заблокировал её ногой и, вперив в нее мутный и тяжелый взгляд, хрипло произнес:

– И все ж ответить тебе придется…

– Ир, урезонь своего мужа, а то я обращусь за помощью к охране, и трезветь он будет не у тебя под боком на диване, а в каком-нибудь полицейском участке, – Маргарита вновь обернулась к племяннице. – Ты знаешь мой характер, я это мигом устрою, если сей же момент не объяснишь ему, что нас с ним связывает лишь его кольцо на твоем пальце, и все вопросы ко мне он должен решать через тебя!

– Дим, пожалуйста… – Ира шагнула к мужу и робко потянула за плечо. – Тетя Рита она такая, правда… Она действительно кричать начнет и полицию вызовет, ну оставь ты ее… Пойдем ты ляжешь, поздно уже…

– Отстань, – он, оттолкнув, неприязненно скинул её руку.

– Слушай, у тебя с мозгами как, Дымов, совсем от алкоголя расплавились? Твоя жена беременна, не смей её толкать. Еще одно такое действие, и я зову охрану. Иди и ложись спать! Немедленно!

– Думаешь, докричишься?

– Если не до них, то до ребят из соседнего бунгало докричусь точно, и они помогут тебя утихомирить и на руки полиции сдать. Поэтому не выпендривайся, мачо ты недоделанный, и иди спать.

– Значит, я, смотревший смерти в лицо почти во всех горячих точках, помогавший там всем чем мог ребятам, хранящим между прочим твое спокойствие, освещавший все это, недоделанный, а эти австралийские молокососы, не имеющих, кроме своего заграничного паспорта, ни одного повода для гордости, доделанные, так?

– Дымов, прекращай нести пьяный бред. Мне надоело. Я рада, что ты гордишься тем, что держал боевое оружие в руках и возможно даже кого-то из него прикончил, но именно меня подобные геройства не восхищают. Я считаю это тяжелой и неблагодарной работой, которую, к сожалению, кто-то должен выполнять, прикрывая безграмотность и непрофессионализм наших политиков, дипломатов или же в некоторых случаях алчность милитаристически настроенных кругов. Типа санитаров в морге, могильщиков или ассенизаторов, не будь которых, мы бы уже все умерли от эпидемий и заражения окружающей среды… Их работа тоже важна, трудна и, на мой взгляд, столь же неблагодарна. Одним словом, лично у меня нет ореола романтизма вокруг военных действий в горячих точках. Призывников-срочников в расчет не беру, ты не меж них тусовался. А остальные делают свою работу, на которую согласились по доброй воле. Ты ими восхищаешься – дело твое, не смею препятствовать, но от меня восхищения не жди. Я скорее восхищусь работой политика, сумевшего за счет своего ума и интеллекта предотвратить боевые действия и найти мирные пути разрешения конфликта, чем работой спецназовца.

– Значит, для тебя, что черпать дерьмо из туалета, что, рискуя жизнью, защищать от врагов Родину действия равнозначные?

– Да, Дымов. Да! Я не могу существовать, ни когда на меня нападают какие-нибудь враги, верующие в то, что всех, кто не одной с ними веры подлежат истреблению, ни когда дерьмо грозит затопить все окрестности. И я благодарна людям, которые по собственной воле, за не особенно большие деньги, отчисляемые в том числе и мною как законопослушным налогоплательщиком, взялись избавить меня, как этого самого налогоплательщика и гражданина своей страны, от этих опасностей. Но не восхищаюсь ими. Кстати в особенности военными. Ну нет у меня пред ними пиетета, что поделать… Для меня они люди, получающие удовольствие оттого, что обладают средством, способным уничтожать и сеять смерть. Не чувствующие боли других, глухие ко всему, кроме слов приказа, даже к собственной совести. Я знаю, что именно такими они и должны быть, но восторга по этому поводу не испытываю и по доброй воле с такими людьми постараюсь контактировать как можно меньше.

– Это ты в зоне военных действий не была, а то прибежала бы как миленькая, поджав хвост: спасите, помогите, кроме вас некому… Насмотрелся я на таких фиф, – презрительно скривился Дмитрий.

– Если бы я, не дай Бог, действительно оказалась именно там, то может быть, и прибежала бы… Это их долг спасать меня, как бы я к ним не относилась. Так же как и мой, оплачивать все налоги и соблюдать законы, что бы я по этому поводу не думала…

– Ты расчетливая стерва, Марго! Я это всегда знал, лишь закрывал глаза на это.

– Я рада, что у тебя настало просветление в мозгах и открылись глаза. Может, хоть теперь отвалишь от меня и прекратишь так докучать. Утешься тем, что я стерва и иди уже спать, Дымов. Надоел!

– А если не пойду?

– Дымов, у тебя потребность пьяно поскандалить на тему кто кого уважает? Так ты не в выигрыше окажешься однозначно. Я не постесняюсь устроить крутую разборку с привлечением полиции. Тут полиция работает четко.

– Ты где-то тут видишь полицию?

– Я позову на помощь, и меня услышат. Так что прекращай выделываться, все равно ничего не добьешься, лишь кучу неприятностей наживешь.

– Рассчитываешь на помощь этих сопляков австралийских? Марго, неужели ты не понимаешь, что они лишь используют тебя, а потом выкинут как использованную одноразовую салфетку?

– Тебе какая с того печаль? Боишься, что жаловаться к тебе побегу? Не бойся, не побегу. Мне от тебя ничего не надо. Ни помощи, ни поддержки. Так что можешь расслабиться и спать спокойно.

– Я не могу. Мы одна семья, и я отвечаю за тебя.

– Не смеши меня, Дымов. О какой поддержке речь? Вы с Ириной висите тяжким грузом у меня на шее, и ты еще смеешь что-то о поддержке мне говорить. Бессовестный ты наглец и законченный эгоист, да еще вдобавок и напиваешься, как сапожник. Все! Скройся с глаз моих. Видеть тебя не желаю в таком виде! – она попыталась оттеснить его, чтобы закрыть дверь, но он снова не дал.

– А кого желаешь видеть? Этих мальчиков, целующих тебя взасос у крыльца? Ты последний стыд потеряла, Марго!

– Ну потеряла и потеряла… Что о том горевать. Отпусти дверь и не мешай мне. Это мое дело, кто и как меня целует!

– Не отпущу! Я вообще не позволю тебе больше дверь закрывать. А то ишь моду взяла то в окна лазает, то лишь под утро домой является… Не хочешь горевать о потере стыда, не горюй, но соблюдать правила приличия я тебя заставлю! – склонившись к ней, с напором выдохнул он, обдав пьяным перегаром.

– Дымов, это твои действия уже за все рамки приличия перешли. Заставлять он меня будет… – на Маргариту накатила волна безудержного раздражения. – Прав у тебя таких нет, чтобы хоть что-то заставить меня сделать! Ты мне никто! И я даже знать тебя больше не желаю, самоуверенный тупой алкоголик! Поэтому если не хочешь остаток ночи провести в полиции, прекрати немедленно и иди спать! Ирина, выведи его сию же минуту из моей комнаты, иначе выводить его будет полиция! Еще минута, и я позову на помощь! Ясно тебе? – она сурово свела брови.

– Дим, – Ира все это время нерешительно мнущаяся в стороне, испуганно потянула его за рукав, – давай ты и правда ляжешь. Утром поговорим. Тетя Рита ведь и вправду сейчас или пойдет жаловаться или кричать будет… Пойдем…

– Кричать будет, говоришь… – Дмитрий, недобро усмехнувшись, повернулся к Ирине: – Сбегай, принеси полотенце.

– Зачем? – озадаченно поинтересовалась она.

– Сказал: принеси, значит, принеси! – рявкнул в ответ он, и Ира, поспешно отступив, направилась в ванную комнату.

– Все! Надоело! – Маргарита шагнула к окну, намереваясь распахнуть створки и позвать на помощь, но Дмитрий стремительно, и откуда только координация у пьяного взялась, метнулся к ней и, обхватив, сжал в объятиях, зажимая рот.

Она постаралась вывернуться, сильно укусила его за ладонь зажимающую ей рот, потом ударила локтем в бок, но Дмитрий захват не разжал, наоборот сжал сильнее, лишая возможности вырываться.

– Дим, я принесла полотенце, – вошедшая в спальню Ира ошарашено застыла в дверях, наблюдая за их схваткой, не в силах вымолвить больше ни слова..

– Дай сюда! – властно скомандовал Дмитрий, высвободив одну руку, а второй по-прежнему зажимая Маргарите рот.

Воспользовавшись моментом, Маргарита вновь попыталась вырваться, руками вцепилась в его руку и попыталась оторвать от своего лица, потом ногтями проехалась по всей длине руки, оставив длинные кровоточащие полосы, но Дмитрий, не выпуская ее, лишь более злобно гаркнул Ире: «Дай, я сказал!», и та испуганно сжавшись, протянула ему небольшое махровое полотенце.

Выхватив его у нее из рук, Дмитрий повалил вырывающуюся Маргариту на пол и стал запихивать полотенце ей в рот.

– Дим, ты что делаешь? Перестань, пожалуйста, – срывающимся голосом выдохнула Ира, не отводя потрясенного взгляда с их извивающихся на полу тел.

– Пошла вон отсюда и сиди тихо как мышь в своей спальне, чтоб ни звука не слышал, а то и тебе достанется! – раздраженно прикрикнул он на нее, и она, зажав в страхе руками рот, попятилась из спальни.

А Дмитрий тем временем, дотянувшись до подзарядки телефона, вырвал её из розетки, и её шнуром скрутил Маргарите руки за спиной.

Она, поняв, что он задумал, выворачивалась и мотала головой, пытаясь выплюнуть полотенце, но сила была не на её стороне. И вскоре, спустив с себя брюки, и задрав ей платье и порвав все нижнее белье, он овладел ею.

Закончив, он крепко сжал её плечи и долго смотрел в глаза. Маргарита не отводила взор. Сейчас, когда он продемонстрировал силу и с её помощью добился желаемого, в её душе не осталось никаких чувств кроме всепоглощающего презрения к нему. И это презрение она безудержно изливала взглядом, ощущая, как он постепенно под ним отрезвляется, и к нему возвращается способность здраво мыслить. Через некоторое время, не выдержав, он нервно сглотнул и отвернулся.

Потом разжал руки, отстранился и встал, поправляя и застегивая брюки. Затем наклонился к ней, вытащил полотенце изо рта и, повернув на бок, резким рывком разорвал стягивающий её запястья провод.

Маргарита приподнялась и встала, одергивая платье. Она чувствовала, что сейчас может как угодно ругать или бить Дмитрия, он все снесет, но делать ей это не хотелось.

– Выйди отсюда, – холодно проронила она.

– Да, конечно, – хрипло проговорил он и поспешно вышел, закрыв за собой дверь.

Маргарита, тяжело вздохнув, на несколько секунд прижала руки к вискам, пытаясь сконцентрироваться и решить, что делать дальше. Решение пришло моментально.

Шагнув к шкафу, она достала чистое белье, переоделась. Потом сложила в дамскую сумку кошелек с деньгами, документы, ключи от квартиры и окинула взглядом комнату, решая брать ли еще что-то из вещей… Нет, она не будет ничего брать. Ей это теперь ни к чему. Бросив на себя прощальный взгляд в зеркало, она удовлетворенно кивнула сама себе и решительно вышла.

Дмитрий сидел на краешке дивана в гостиной, уперев локти в колени и склонив голову к сжатым меж собой кистям рук, чуть дальше, плотно прижавшись к нему, сидела испуганно-нахохлившаяся Ира. На звук открывающейся двери он поднял голову и поспешно встал.

– Марго, не надо здесь идти в полицию, прошу. Хочешь меня посадить, заяви дома, я все подтвержу, клянусь. Только здесь разборки не устраивай, пусть Иришка до дома доедет нормально.

– Не хочешь, чтобы на тебя в полицию здесь заявляла? – презрительная усмешка скривила её губы. – Ладно, не буду, оставим все разборки до дома… но при двух условиях: ты от Иры все оставшиеся дни не отходишь – раз, и меня не разыскиваешь – два. Обещай! – в заключении потребовала она.

Сметенный властностью, сквозившей в её голосе, Дмитрий подавленно кивнул: – Обещаю.

– Вот и прекрасно, – холодно проронила она и стремительно вышла из бунгало.

***

В сумраке приближающейся зари она прошла к стойке администратора и, растолкав сонного служащего, сообщила ему, что ей позвонили с работы и теперь ей срочно требуется вернуться домой. В деньгах она не ограничена, и если он ей поможет, то точно не пожалеет об этом.

Темнокожий туземец, быстро сообразив, что сделка может быть выгодной, без промедления взялся за телефон, и уже через десять минут она сидела в катере, увозившем её на соседний остров, на котором было налажено регулярное транспортное сообщение с материком. А еще через пятьдесят летела в маленьком самолете к центральному аэропорту.

В аэропорту ей на удивление легко удалось с небольшой доплатой обменять билет на ближайший рейс, улетающий всего через пару часов. И Маргарите, удобно устроившейся на кресле в зале ожидания, стало казаться, что её ведет само провидение. Не иначе как её сон был все-таки тем ответом, который она так желала получить…

При таком раскладе становилось ясным откуда у нее мог появиться в будущем ребенок. Однако, мысль о возможной беременности вызвала жуткое неприятие, вплоть до тошноты. Она не хочет иметь ребенка от Дмитрия. Не хочет до ужаса, до дрожи в коленях… Нет, нет, только не это… Иметь ребенка от того, кто так подло и нагло надругался над ней, это выше её сил… Нет, пусть сон остается сном… она не хочет, чтобы он сбывался.

Решительно тряхнув головой, Маргарита постаралась отогнать неприятные мысли. Но они, отступив на мгновение, неожиданно навалились с новой силой и уже не отпускали ни во время ожидания посадки, ни во время всего долгого полета.

К моменту приземления Маргарита была уже настолько вымотана ими, что даже радости от завершения полета не испытала. Случись что с самолетом или с нею, она бы не то что не огорчилась, обрадовалась бы, наверное… Будущая жизнь после всего случившегося пугала, а вероятность появления ребенка от Дмитрия вызывала чувство отторжения. С одной стороны, она, конечно, не станет избавляться от ребенка, он ни в чем не виноват… но с другой, постоянно видеть в нем напоминание о пережитом унижении это ужасно.

Спустившись по трапу самолета и порадовавшись, что не надо ждать багаж, она покинула здание аэропорта и на такси быстро добралась до дома.

Войдя в квартиру, она долго неприкаянно ходила из комнаты в комнату, пытаясь настроится на то, что сейчас соберет все необходимые вещи и куда-нибудь уйдет… Уедет, как в том сне, потому что она не представляет как сможет пережить встречу с Дмитрием и общение с ним… Нет, она не хочет его видеть больше никогда, и значит надо уйти отсюда, оставив им с Ириной квартиру… Пусть живут как хотят, она больше их знать не желает…

Но уходить не хотелось. Здесь прошла вся её жизнь. Был дорог каждый угол и каждая мелочь. От навалившегося чувства безысходности хотелось плакать, но слез не было. В мозгу мелькнула мысль: купить Ире с Дмитрием квартиру, но внутренне давило понимание, что это бесполезно. Дмитрий и тогда не оставит ее, особенно если узнает, что она ждет ребенка. Даже если она его посадит, она не избавится от него… Он будет писать из заключения, уверяя в раскаянии и умоляя о прощении, потом станет претендовать на ребенка и настаивать на отцовстве, а затем, после освобождения преследовать её с ним или, вернее, если верить сну, с ней… И от Иры, которая постарается все свои проблемы свалить на нее, она не избавится.

И чем больше Маргарита размышляла над сложившейся ситуацией, тем больше утверждалась в мысли: выход, виденный во сне, был единственно-правильным и верным. Если она сейчас смалодушничает и, пожалев квартиру, останется в ней, то обречена жить в абсурдно-уродливом трио единой с ними жизнью, до того как смерть кого-нибудь из них не разорвет этот треклятый их треугольник.

Придя к такому решению, она немного успокоилась и, взяв себя в руки, отправилась в ванную. Сейчас она примет душ, расслабится, ляжет спать, а с утра пораньше начнет собирать вещи. У нее еще три дня до возвращения Иры с Дмитрием, она все успеет. Не надо нервничать и торопиться.

За пару дней она успела снять квартиру и перевезти туда самые необходимые вещи. А потом, оставив на столе записку: «Дмитрий, ты обещал не искать меня. Сохрани хотя бы остатки порядочности в моих глазах: сдержи свое обещание. Все вещи здесь в вашем полном распоряжении. Квартиру в ближайшее время постараюсь переоформить на Иру с ребенком. Во избежание проблем при оформлении, не задерживайте квартплату, квитанции возьмете в правлении», ушла и, закрыв дверь, бросила ключи в почтовый ящик, чтобы даже соблазна не было когда-нибудь вернуться.

В последний день перед их приездом, Маргарита сумела закрыть свой офис и оформить его ликвидацию, а потом, купила через посредника новую телефонную сим-карту, оформленную не на себя, и выкинула старую, обрубив при этом последнюю нить, по которой её можно было легко найти.

***

Больше недели она безвылазно просидела в своей съемной квартире, ища по интернету варианты покупки недвижимости за рубежом и просматривая отзывы о риэлторах и нотариусах, занимающихся оформлением подобных сделок. В один из дней, утомленная практически безрезультатными поисками, чтобы развеяться она решила сходить в ресторан. Не рискуя появиться в том ресторане, где они отмечали свадьбу Иры, она заказала столик в одном из центральных ресторанов, славившемся своей хорошей кухней, и отправилась туда.

Она уже заканчивала обедать, когда услышала за спиной приглушенно-удивленное:

– Маргарита, неужели это Вы?

Она резко выпрямилась и, еще не поворачиваясь, по легкому шлейфу запаха дорого и достаточно редкого парфюма, поняла, кто стоит у нее за спиной.

– Да это я, – кивнула она, оборачиваясь. – Добрый день, Аркадий. Рада Вас видеть.

– Я тоже. А ведь я вас искал и уже отчаялся найти… А тут такая встреча, не иначе небеса благоволят моим планам, – в дорогом светлом костюме и черной рубашке без галстука он выглядел шикарно. Светлые в тон костюма ботинки ручной работы подчеркивали изысканность его образа.

– Вы зря меня искали, я больше не занимаюсь предсказаниями. Так что Ваши планы обсудить с Вами не возьмусь.

– С чего вдруг так? – чуть склонив голову, с улыбкой поинтересовался он.

– К сожалению, способности оставили меня, и хоть что-то советовать я теперь не берусь, – развела она руками. – Так что, извините, Аркадий, но при всем желании помочь Вам не смогу.

– А я искал Вас совсем не по этому поводу, – усмехнувшись, покачал он головой. – Кстати, присесть можно? Вы не станете возражать, если я присоединюсь к Вашей трапезе?

– Да, пожалуйста. Только я уже закончила есть.

– Вы куда-то торопитесь? – он сел напротив.

– Нет. А что?

– Тогда может, просто составите мне компанию и посидите со мной?

– Легко, у меня теперь масса свободного времени. Особенно если порекомендуете хорошего риэлтора, занимающегося недвижимостью за рубежом.

– Вы собрались покинуть нашу страну?

– Да. Хочу найти тихое местечко на берегу моря, где налажен быт и сервис, купить там маленький домик и жить на ренту с вклада. Тихо и спокойно… Поэтому мне нужен надежный риэлтор, который не подставит. У Вас есть подобный на примете?

– Есть. Только с чего это Вы, Маргарита, решили все бросить и уехать?

– Это неприятная и тяжелая для меня история, не хочу говорить… – она поморщилась.

– Вы знаете, что ваши родственники очень беспокоятся о Вас?

– Я-то знаю, а вот Вы откуда в курсе, Аркадий?

– Я встречался с ними. Во-первых, Вас разыскивал, а во-вторых, обещанный им подарок сделал.

– А… – понимающе протянула Маргарита.

– Не хотите полюбопытствовать, что я им подарил?

– Нет, Аркадий. Хотя догадываюсь, что подарок был очень хорошим и дорогим. Вы не умеете делать других. Так что я за них рада.

– Судя по Вашему тону, не особо. Они что, выгнали Вас из квартиры?

– Нет, я сама оставила её им. Кстати, мне нужен нотариус или агент какой-нибудь, который мог бы оформить дарственную и собрать весь нужный пакет документов без моего участия… Чтобы я лишь раз появилась подписать все документы и желательно не пересекаясь с ними… У Вас есть на примете такой специалист?

– Тот самый риэлтор, которого могу порекомендовать, занимается и этим. Только мне непонятно с чего такие кардинальные перемены? Не легче им жилье купить? Я могу помочь в этом вопросе, я инвестирую строительство нескольких домов и могу устроить Вам хорошую скидку.

– Спасибо за предложение, конечно. Но нет, не надо. Я не хочу оставаться здесь… хочу уехать отсюда далеко-далеко, уехать и все забыть, – она нервно сглотнула и. поморщившись, отвернулась.

– У Вас какие-то неприятности?

– Ну типа того…

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, – повела она головой, – мне никто помочь не в состоянии, Аркадий. Но мне приятно, что Вы предложили, спасибо.

– После того, что Вы сделали для меня, Маргарита, о другом отношении к Вам и речи быть не может… Вы даже не представляете от чего меня спасли…

– Забудьте, – вытянув руку, напористо проговорила она. – Считайте, Вас хранило проведение.

– Такое не забывают. Кстати, может, все же расскажите, что случилось? Вдруг все же я хоть что-то смогу сделать… У Вас какие-то проблемы со здоровьем?

– Нет у меня никаких проблем со здоровьем. И вообще, не забивайте себе голову, Аркадий. Я вообще жалею, что сказала Вам это. Все не так плохо, мне просто надо отдохнуть и подлечить нервы, – Маргарита, положив руку на стол, стала тихо постукивать пальцами по столу. – Найду себе тихое убежище, и все наладится. Кстати, если посоветуете мне риэлтора, буду несказанно признательна. Вот это действительно мне поможет.

– И все же, может, расскажите, что случилось? – он осторожно протянул руку и накрыл ладонью её нервно подрагивающие пальцы.

– Зачем Вам это? Своих проблем не достает? – она попыталась отдернуть руку, но он не дал.

– Не злитесь, Маргарита. Я искренне хочу помочь.

И тут на Маргариту вдруг накатила невообразимая волна злости и одновременно жалости самой к себе и еще чего-то, чему она даже названия придумать не могла. Хочет добиться её признания? Что ж, пусть знает, иногда проговорив проблему её легче принять. Решив так, она с раздражением выдохнула:

– Чем Вы можете помочь, если меня изнасиловали, и я жду ребенка, которого вряд ли хоть когда-то сумею по-настоящему полюбить? Ну чем? Психолога мне посоветуете? Так я сама неплохой психолог, и даже степень имею. Только вряд ли поможет это…

– Вас изнасиловали? – неверяще переспросил он.

– Аркадий, ну какой смысл мне Вам врать или так шутить? Хотя если не верите, Ваше право, – она неприязненно поморщилась. Высказав то, что сидело внутри, она ощутила какое-то облегчение и даже успокоение.

– С чего Вы взяли, что не сможете полюбить ребенка?

– А Вы бы смогли полюбить того, кто будет наверняка напоминать Вам о перенесенном унижении?

– Не знаю, – задумчиво покачал он головой, – хотя мысль, что это ребенок, твой ребенок мне наверняка бы помогла. Особенно в моем случае… Вы ведь помните о моей проблеме?

– Да, я помню… – Маргарита с грустью вздохнула, – мне тогда очень не хотелось говорить о ней Вам, но я считаю, лучше знать, чем не знать.

– Я тоже так считаю, – он помолчал немного, а потом решительно произнес: – Кстати, Маргарита, у меня есть прекрасное решение Вашей проблемы. Выходите за меня замуж. Я признаю Вашего ребенка, и все будет замечательно.

– Для кого замечательно, Аркадий? Для сторонних наблюдателей, которым мы устроим шоу, или для нас с Вами, знающих, как все обстоит на самом деле? Вы хотите жить напоказ и устроить для кого-то спектакль? Вам не кажется, что цель не стоит того? Ну пресечете Вы кулуарные перешептывания насчет Вас и утрете нос Вашей бывшей девушке, но ведь вряд ли ради этого стоит всю жизнь играть роль… Не стоит оно того.

– Я люблю Вас, Маргарита.

– Вот только этого не надо, Аркадий… Я не верю в подобные скоропалительные заявления.

– Похоже, Вас действительно оставили Ваши способности, Маргарита, – с сожалением качнул он головой.

– А Вы жестоки, Аркадий… Я всегда считала Вас другом, и Вы вроде бы ко мне относились раньше тоже именно так… Неужели основополагающим в этом были именно мои способности? И сейчас, когда я честно призналась, что их теперь нет, Вы решили меня этим ударить? Зачем Вы так со мной? Что плохого я Вам сделала? Не добивайте меня, не надо… Я Вас очень прошу. Мне и так несказанно плохо, – Маргарита, резко выдернув руку из-под его ладони, решительно встала.

– Постойте, Маргарита! Я не хотел Вас обижать, и про способности сказал лишь в смысле, что Вы не чувствуете, что сейчас чувствую я… Как Вы не поймете, что я лишь помочь хотел, и именно потому, что Вы мне небезразличны.

– Не надо меня жалеть! И помогать мне не надо! Сама разберусь. Без Ваших великодушных жестов и показухи. Не надо никаких шоу. Я не кукла и не игрушка, чтобы напоказ выставлять меня в роли жены, воспользовавшись тем непростым положением, в которое я попала.