КНИГА 4. Горлинка Хольмгарда

Нетерпеливая Васса постучала в дверь, улыбаясь. Для нее все в мире являлось развлечением. А Дива пока обдумывала слова своей спутницы. Может, зря они сюда пожаловали? А вдруг и правда ведунья скажет ей что-то такое, отчего и жить расхочется? Но нет, кажется, теперь все наладилось. И она, Дива, хочет в этом удостовериться и успокоиться.

Наконец послышался скрип половиц и шум шагов.

– Так открыто же…– объявила Вера, появившаяся на пороге. – Дива…Это ты…Заходите же скорее…Стынь в дом идет…– Вера радушным жестом пригласила пришельцев в свой дом. Она знала Диву еще маленькой девочкой. И потому не удивлялась появлению влиятельной гостьи в своих скромных хоромах.

В горнице было сумрачно, хотя на улице светило солнце. Бабка стала зажигать лучины, закрепляя их в светец, возле которого стояла бадья с водой. Огоньки отражались в бадье, и света становилось как будто больше. Вскоре избушка была освещена уже так, что тут можно было рукодельничать.

Ньер осмотрелся по сторонам. Бесцеремонно заглянул в дверь, ведущую, вероятно, в кладовую. Затем расположился на лавке у входа. Васса озиралась окрест себя. Жилище ведьмы вселяло в нее благоговейный трепет. Сохнущие под потолком коренья, грибы и травы уже сходу казались волшебными, приготовленными для каких-то приворотных снадобий и магических заклинаний. Любопытно моргая, Васса водрузила корзинку с подарками на стол, а затем установилась возле выхода.

– Дива, сюда иди…– ведунья указала на лавочку напротив стола. – Давно не видела я тебя. Дай хоть полюбуюсь, какая ты стала…– Вера одобрительно оглядела Диву в свете горящих лучин. – Красивая…Что ж…Рада, что не забываешь. Помогло тебе мое зельеце?

– Зельеце? – переспросила Дива, чуть нахмурившись в недоумении.

– За которым твоя доверенная приходила…– напомнила баба Вера. – Я удивилась, что понадобилось тебе такое. Ты ведь знаешь, я на смерть не даю…

– Да, я знаю…– Дива даже опешила. Она впервые слышала о подобном «своем» заказе. Наверное, ведунья попросту запамятовала что-то. Либо перепутала. Все же бабке уже много лет. – Но я ничего такого не просила…

– Зачем пожаловала на сей раз? – Вера сложила руки в замок пред собой.

– Хотела, дабы ты погадала мне, как тогда…– ответила все еще чуть растерянная Дива. В последний раз, когда она появлялась в этом доме, она не была княгиней – лишь младшей дочерью князя Новгородского. Вместе с ней тогда приходил Пересвет. А ее отец Гостомысл был еще жив.

Бабка подошла к подоконнику, где у нее стоял кувшин с молоком. Затем взяла с полки большую плошку, а также маленький железный черпак, вроде крохотного ковшика. Открыв сундук, достала оттуда скрученную восковую свечу.

– У тебя, как всегда, три вопроса…– напомнила ведунья, протягивая Диве свечу.

Дива помнила, что нужно делать. Она взяла в руки воск, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она думала о тех вопросах, которые собирается задать. А ведунья тем временем накаляла в пламени железный черпачок, бурча под нос какие-то заклинания, а может, молитвы богам. Как бы там ни было, никто из присутствующих не мог разобрать ни слова из ее скомканной речи.

После раздумий Дива покрошила свечу в раскаленный черпачок, который потом ведунья начала нагревать. Воск плавился, расточая приятный запах. И уже совсем скоро в черпачке образовалась жидкость. Что-то прошептав, ведьма одним движением опрокинула содержимое черпачка в плошку, в которой было налито молоко.

Воск расплывался в стороны, застывая в фигуры. Дива сдвинула брови. Ей показалось, что она видит клубок роящихся змей. У нее появилось беспокойное чувство, которого не было доселе.

– Спрашивай…– повелела ведьма глухо.

Дива на миг потерялась. Она еще не озвучила своих вопросов, а ответы на них уже готовы. Судьба ее предрешена. Еще не поздно встать и уйти, не заглядывая в тревожное будущее.

– У меня будет сын? Я смогу родить сына? – в ожидании ответа Дива даже перестала дышать.

В горнице повисла тишина, какая бывает только ночью на могильнике. Ведьма разглядывала фигуры, получившиеся из расплавленного воска. Затем она закрыла глаза и замерла.

– Ты не захочешь того ребенка…– после паузы изрекла ведунья сухим голосом.

– Значит, все-таки я смогу…– Дива именно так поняла пророческие слова. Ее чуть насторожило то, как именно ведунья выразилась. Но это уже второстепенно. Главное, что у нее будет мальчик. И у нее остается еще два вопроса. – Кто наследует стол Новгорода? Мой сын? – Дива уже слышала стук собственного сердца. Сейчас, когда, возможно, у Вольны будет уже два сына, этот вопрос особенно важен.

– Я вижу наследника князя…Вижу его на троне после отца своего, – продолжила бабка, не открывая глаз. – Не тебя зовет он матушкой…

Диве показалось, что на нее обрушился ледяной ливень. Эхом в ее ушах отзывались слова бабки. В горле Дивы застрял комок. Она не могла выговорить ни слова. Она чувствовала, как голова ее вдруг закружилась. Как стены горницы будто поплыли в стороны. Как пол заходил ходуном.

Стоящая рядом Васса даже оступилась. А Дива все никак не могла прийти в себя от услышанного. У нее не было сил даже пошевелить губами, не то что спрашивать дальше. Но оставался еще один важный вопрос, без ответа на который, она не могла уйти.

– Мой князь…Он…– сглотнула Дива, ощутив, как похолодели ее ладони. – У него будут другие женщины, кроме меня? Другая жена?

– Да…– ответила бабка приглушенно.

– Понятно…– сглотнув, мрачно ответила Дива.

– Я вижу еще кое-что, если тебе любопытно…– вдруг произнесла Вера.

– Говори…– сдвинула брови Дива.

– Грядет великая буря. Безмерные беды. Они подступят к тебе столь близко, что ты захочешь умереть…У тебя есть враг. Который не остановится до тех пор, пока один из вас не покинет земную сень. А твой князь…Он встретится со Смертью лицом к лицу зело скоро…

Закрыв ладонью рот, Дива вылетела на крыльцо. Посулы ведуньи ужаснули ее. Не такое она ожидала услышать, когда пришла в этот дом. И ей не хватало воздуха. Она сорвала с головы платок, так как ей вдруг сделалось невыносимо душно. Ее голову накрыл жар. Она побежала к повозке, желая только одного – уехать из этого страшного места поскорее. Но ноги не слушались ее. Она не видела, куда ступает. В глазах темнело. Она уже не различала ни повозки, ни даже горизонта.

На глаза Дивы будто упал черный полог. Ей показалось, что она летит с обрыва в бездонную пропасть, а тело ее невесомо, как перо птицы.

Но на самом деле это была не пропасть, а всего лишь высокая трава. И Дива упала в нее, теряя сознание.

– О Макошь, наша княгиня! – Васса бросилась к Диве, в ужасе понимая, что та в обмороке. – Ньер, скорее сюда, что ты там топчешься! – заголосила жена Мирена.

Лишившуюся чувств княгиню сразу обступило несколько гридей. Тут же их распихал со своего пути Ньер, он был готов к нечто подобному, но не желал такого.

– Ей нужно поскорее домой, в терем, – указала суетливая Васса.

– Ну что же это…– огорченный Ньер взял Диву на руки и понес обратно в избу бабки, поскольку это было единственное теплое и сухое место поблизости. Васса подобрала платок Дивы и поспешила за старшим дружинником.

На ветхом крыльце стояла баба Вера. Она выглядела расстроенной. Вот к чему привели ее предсказания. Но у нее было правило – всегда говорить правду. Коли человек сам пожелал таковую узнать.

Ньер уложил Диву на широкую лавку, которая заменяла ведунье постель. Васса тут же наклонилась над княгиней, убирая волосы с ее лба. Вера тем временем ухватила со стены пучок каких-то трав и протянула Вассе.

– Потри в ладонях и поднеси к ее лицу, – торопливо сказала ведунья, отдавая Вассе травы.

– Ты что наплести ей, ведьма старая? Ты зачем так пугать ее?! – Ньер навис над ведуньей.

– Я сказала лишь то, что увидела, – ответила Вера.

– Если она безотложно не приходить в себя, я тебе мозги выбить, – предупредил Ньер, хватая бабку за рукав. Он опасался того, что ведунья могла сделать кое-что похуже дурных предсказаний: вдруг она отравила жену Рёрика, все может быть. – Ты исцелять ее тотчас.

– Ньер, смотри, – позвала Васса, замахав рукой. – Княгиня наша в себя приходит…

Старший дружинник и ведунья обернулись на Диву. И правда, она стала выходить из забытья. Но взгляд ее был все еще туманным. Васса тут же поддержала ее под голову и напоила водой из ковша, который подала Вера. Дива сделала глоток, а потом отпихнула от себя ковш, отворачиваясь.

– Я хочу домой, – произнесла Дива, пытаясь подняться. Но ей все еще было плохо. Она ощущала тошноту, голова ее кружилась.

– Я помогу, – Васса поддержала Диву под локоть.

Ньер погрозил бабке кулаком. Но времени на разбирательства с ведуньей сейчас не было.

– Ты сама дойти? – Ньер помог Диве встать. – Или тебя нести?

– Я сама…– Дива двинулась к выходу. Васса поддерживала ее за талию. Уже у входа Дива остановилась и обернулась на бабу Веру. – Я могу что-то изменить?

– Ты можешь пытаться…– ответила Вера. И ее слова прозвучали как приговор, но не надежда.

Дива пошатнулась. Благо, Васса оказалась рядом, не давая ей упасть.

– Ты придержать свой поганый язык. Или он больше тебе не понадобиться, – Ньер потянулся к поясу, где у него был кинжал. Огнищанин так разозлился на предсказательницу, что был готов убить ее прямо здесь и сейчас, как и полагал правильным в подобных обстоятельствах.

– Ньер…– окликнула Дива. – Пойдем…Оставь ее…

Дива даже не помнила, как оказалась в своем тереме. Она не помнила и обратной дороги. Она только помнила слова ведьмы, которые звучали ее в ушах непрестанно.

Глава 4. Мечи, копья, сулицы

В княжеском детинце было тихо. Слуги наместника попрятались по избам. Лишь неустанная стража продолжала нести дозор, скрываясь под навесами. Стройка Трувора тоже встала, и ничего не оставалось главному зодчему, как запереться в избе и ждать ясных дней.

– Мы с дядюшкой возвращаемся обратно в Полоцк…– удрученно сообщила Желана. Ее руки ласково, но крепко сжали плечи Трувора. А он тем временем устало смотрел в приоткрытое окно, за которым мерцала серая стена дождя. И даже не расслышал слов половчанки: видно, наместника поглотили личные размышления. – А я так боюсь…– Желана попыталась привлечь его внимание иначе. С самого утра они прятались в гриднице от непогоды и посторонних глаз. После отъезда Росы и Арви полоцкая «княжна» снова принялась за дело, так как ее прошлые усилия ничем не увенчались. Тревога за братьев, находящихся в узилище Полоцка, заставляла девушку неотступно преследовать Трувора и цели «дядюшки» Ярополка. Так что сегодня она с самого утра не отходила от наместника.

– Чего ты боишься? – проснулся Трувор наконец. В последнее время он часто бывал задумчив. Обычно весной он терял голову, лето проводил весело. Но в этот раз все пошло не так. Весеннюю негу омрачила история с Росой. После такой весны и от лета ждать нечего. А от осени и тем паче.

– Разлуки…Я же возвращаюсь в Полоцк, – сокрушенным голосом повторно известила Желана, продолжая настойчиво разминать шею наместника.

– Зачем? – удивился Трувор. Подтянув к себе расстроенную Желану, он усадил ее на свое колено. Она была едва одета, ее тело прикрывала только тонкая сорочка, воротник которой кокетливо обнажал бархатную грудь хозяйки. Однако теперь сие обстоятельство уже не так захватывало Трувора: добившись от гостьи взаимности, он успокоился. Разумеется, она все еще оставалась привлекательна для него, они много времени проводили вместе. Но одновременно с этим Желана стала привычной, любовная страсть достигла своего пика и теперь ее дорога медленно шла под гору. – Коли твой дядя так тревожится за тебя, то может оставить здесь, в достатке и безопасности.

– После того покушения на мою жизнь у дядя закрались сомнения. Как я ни пыталась все скрыть, он догадался о моих чувствах к тебе. И теперь он думает, что новгородская княжна посягала на меня, поскольку мы с тобой любим друг друга…– украшала Желана. – Страшась позора, он не позволит мне остаться…

– Я с ним поговорю и объясню, что нет повода для тревог, – пообещал Трувор, зевнув. Дождь за окном порождал лишь сонливость и уныние.

– А если он не поверит? Такой стыд. Я и сама корю себя за все, что между нами…– упрекала себя Желана для порядка. Все-таки в подобном положении благородная дева обязана испытывать некоторые душевные муки, связанные с ее неподобающим поведением. – Но я не сожалею ни о чем. Ведь к тебе меня привела любовь, – Желана стихла, поглядывая на Трувора. Она ожидала, что он разовьет предложенную тему. Но не всякий мужчина готов непрестанно признаваться в чувствах, даже если они у него присутствуют. Вот и Трувор промолчал. Видя, что он не слушает ее, Желана продолжила вдруг решительно, – воистину, будет лучше, если я уеду, стараясь все забыть! – Желана отстранилась от Трувора, встала на ноги и отошла к окну. Обычно они старались не подходить к окну, чтобы их не было видно с улицы. Но сегодня во дворе наблюдателей не присутствовало, только мокрые деревья и кусты.

– Хочешь забыть меня, моя козочка? – полушутливо уточнил Трувор, потягиваясь следом за Желанной, облокотившейся на подоконник.

– А разве есть иной путь? – печалилась Желана. И голос ее звучал тихо и мелодично, под стать дождю.

– Полоцк небезопасен, как утверждает твой дядя. И что тебе там делать? Останешься, – легко утвердил Трувор, словно судьба Желаны – вопрос, зависящий от него.

– Я не могу остаться просто так. Я же княжна, не забывай об этом…– мягко напомнила Желана, про себя дивясь его поверхностным рассуждениям.

– Помню я. Останешься не просто так. Будешь со мной, – нехитро рассуждал Трувор, уложив ладони на талию своей гостьи, все еще нависнувшей над подоконником.

– Я не могу быть с тобой «просто так», – объясняла Желана терпеливо, но в душе уже еле сдерживалась. Надо же быть таким себялюбцем! Он совершенно не думает ни о ее чести, ни о чувствах дяди! – Вот если бы ты мог жениться на мне…

– Тебе бы этого хотелось? – заигрывал Трувор, не отвечая на ее предложение о женитьбе. Словно гибкая березка, половчанка так и манила его своим стройным станом, прогоняя кручину и скуку.

– Я желаю всегда быть с тобой…– аккуратно подводила девушка к главному вопросу. Она по-прежнему не глядела на наместника, изображая отстраненность. А тот тем временем уже вплотную приблизился к своей гостье с явным любовным намерением, возникшим внезапно, но уже вполне ощутимым.

– Значит, будешь, – пространно пообещал Трувор, потянувшись к подолу Желаны. Внезапно ему пришло в голову, что этот унылый день еще можно раскрасить – занять себя любовными утехами, а позже, скажем, поспать под шум дождя. А там уже ужин. Ну а завтра новый день, возможно, солнечный, живой и радостный.

– Но дядя не позволит мне остаться…– объясняла спокойная внешне, но напружиненная внутри Желана. Ей не нравилось отношение Трувора к ней. К чему эти разговоры, если у него есть законная жена? Он может предложить ей только роль наложницы. А так как она «княжна», то подобное недопустимо, и он это понимает. Что за безответственный балабол?!

– Почему? – недоумевал Трувор. А может, просто претворялся, что не понимает.

– Я же говорю…Мы с тобой неженаты, чтобы мне тут жительствовать, – терпеливо поясняла Желана. – Хотя, наверное, дядя мог бы оставить меня здесь на дружеских началах…Но если б был уверен, что ты, будучи добрым соседом, позаботишься обо мне, и моя честь не пострадает…

– У тебя есть сомнения в том, что я о тебе позабочусь? – Трувор был мастером увиливания от темы разговора.

– У меня сомнений нет, но у дядюшки они могут быть. А для того, чтобы он доверил меня тебе, ты должен как-то проявить себя…– затянула Желана уже известную песню, пока Трувор настойчиво поглаживал ее бедра. – Вот если бы ты помог ему в борьбе с врагами…С одной стороны племена с запада, с другой – хазары…Полоцк всегда под угрозой.

– Я не могу ему помочь, и не надо этого ожидать от меня, – оборвал Трувор, отстранившись от Желаны. Он старался не замечать ее корысти, но каждый раз это бросалось в глаза и портило настроение. К тому же Велемира все уши прожужжала ему о том, что полоцкая княжна привезена сюда только с одной целью – облапошить простодушного наместника. После наставлений жены и, собственно, скандала с Росой, Трувор воспринимал Желану уже без прежнего трепета. Хотя, конечно, ему было приятно находиться с ней. И хотелось почти каждый день видеть ее. Но только вот без этих разговоров про дядю и страдания Полоцка. – Я же сказал, что не решаю таких вопросов.

– Ты все можешь, ведь ты князь…– нудела половчанка, уже с надеждой заглядывая в глаза отворачивающемуся от нее Трувору.

– Нет, Желана, я не все могу. Важные решения остаются за князем Рюриком…– Трувор убрал от себя девушку, которая потянула к нему руки.

– Я понимаю. Старшего надобно слушать, – для вида согласилась Желана. – Но ведь решение не такое уж значимое в глазах твоего брата…Если не хочешь отправить людей к моему дяде на подмогу, то ты мог хотя бы снабдить его воинов оружием, – подсказывала Желана, которой Ярополк дал указания по оснащению войска. – Допустим, мечами…

– Ну каких еще людей вам отправить? На вас пока что никто не напал. И скорее всего, не нападет. Все эти враги, о которых ты повествуешь, не столь уж близко.

– Я и говорю, что людей, может, и не нужно. Но вот мечи…– напомнила девушка.

– Мечи – оружие зело дорогостоящее, Желана. Даже у моих воинов не у всех имеются мечи, – пояснил Трувор, которому теперь уже хотелось только спать и больше ничего. Как бабы умеют все испортить!

– Я знаю. Батюшка рассказывал, что наличие меча выделяет его владельца как важного человека…– поделилась Желана несущественными познаниями, чтобы снять напряжение, которое теперь уже чувствовала и сама.

– Твой батюшка говорил верно. А ты хочешь, чтобы я обеспечил мечами целую рать твоего дяди, состоящую из безродных самоучек и простых ополченцев. Тем более закупать мечи у Среднего Рейна нынче занятие опасное. И обходится недешево, – Трувор сослался на область близ Рейна потому, что там в существенных количествах выделывали тяжелые каролингские клинки, славящиеся своим высоким качеством, но и непомерной ценой. В то время как в кузнецах Изборска мечи выполнялись только на заказ, и обычно на изготовление одного клинка требовалось много времени.

– Необязательно ехать к Рейну. Батюшка говаривал, в Изборске клинковое ремесло развито…– возразила Желана и глазом не моргнув, хотя ее покойный отец в оружии не смыслил и не заявлял ничего подобного.

– Развито-то да. Но в таких численностях тут готовых изделий ни имеется. Нужно будет десять лет ждать, пока пара мастеров снарядят все войско!

– Можно всех кузнецов задействовать…– придумала Желана. – Пусть изготовят хоть что-то…

– Для такого нужны искусные мастера, которые именно оружие делают, а не абы кто. Бьерн рассказал, что заказал по дешевке у какого-то умельца ножны. Говорит, такими ножнами недолго любой клинок испортить, – рассуждал Трувор, привыкший к элитному оружию. – Нужен именно оружейник, а не простой кузнец! Ну или по крайней мере, кузнец, который уже выделывал мечи…

– А что дурного в новых ножнах твоего друга? – Желана поддержала беседу на интересную Трувору тему, хотя ей уже стало ясно, что о мечах можно и не мечтать. Но нужно было расположить наместника к разговору, который еще не окончен.

– Совсем простые они: дерево снаружи кожей обтянуто. И все. Древесина касается стали, а это не хорошо. То ли дело мои привезенные из Хедебю ножны…– пустился в обсуждения Трувор, не замечая беспокойного взгляда Желаны. – Внутри они выстелены шкурой. Сама разумеешь, что для клинка лучше мех, чем дерево: легко достается, тупится медленнее. Кому важно, они и внешне красивее: с орнаментом и бронзовым наконечником.

– Ну ножны, может, сей умелец и не умеет делать. Пусть мечи сделает хотя бы…

– Так мечи еще труднее сделать! – поразился Трувор такой неосведомленности. – Меч – это же не просто железяка. Он должен иметь особые свойства. Недостаточно лишь придать металлу нужную форму, сделать заточку и приделать к клинку эфес. Необходимо чтобы меч был гибким и упругим, одновременно с распределенным верно весом.

– Я ничего не поняла…– вздохнула Желана.

– Ну как бы тебе объяснить…Допустим, если вес меча будет сильно смещен к острию, то оружие окажется почти неуправляемым, норовящим выскочить из рук. Это будет нечто, подобное Хундингсбану Фрейра, который сражается сам по себе…– пошутил Трувор, но Желана не поняла остроты, потому что не была знакома с иноземными преданиями. – Ну а если тяжесть придется на рукоять, то рубящие удары окажутся слабыми. Да и вообще будет неудобно сражаться таким мечом. Именно поэтому так важно найти опытного оружейника. И посему меч есмь оружие, коим каждый дружинник обеспечивает себя сам по мере возможностей.

– Мечи, о которых ты говоришь, может, всего пара кузнецов и умеет изготавливать, да и то для тебя токмо и твоего князя. А у большинства наверняка не толико редкое оружие…– рассудила Желана. – Сиречь нашим ополченцам сойдут и попроще клинки.

– Снабдить твоих ополченцев клинками – никаких средств не хватит. Меч может быть и не очень мастерски выполнен, но заплатить за него придется все равно немало. Тем паче им еще нужно уметь пользоваться. Если не обладаешь навыками, можешь сам покалечиться…Я бы посоветовал твоему дяде получше укрепить город – воздвигнуть стену, обнести ее рвом с водой. Или устроить крепость в междуречье. Я карту смотрел, у вас ведь как раз там обе реки встречаются – безупречное место для твердыни, к которой не подступиться. И мечи не понадобятся вовсе.

– Ты прав, – вздохнула Желана, понимая, что битву за мечи она проиграла безвозвратно. – А копья?

– Только копья не решат проблему твоего дяди…– пожал плечами Трувор. – Хотя их изготовить дешевле и проще, разумеется.

– Почему же «не решат»?..– протянула Желана, вернувшись к Трувору. – Как раз построить стену, как ты и сказал. А потом разить врага из-за нее копьями. Брат говорил, что копье – самое любимое оружие у всех воинов. Ты тоже любишь копья? – кокетничала Желана, пытаясь сделать беседу непринужденной. Все-таки ему не должно броситься в глаза ее вымогательство, основанное на угрозе отъезда в Полоцк. Ее речь обязана выглядеть как тревога слабой девицы о судьбе возлюбленного града.

– Нет, я люблю тебя, – Трувор снова полез целоваться к гостье, поскольку ему не нравился предмет их разговора, а она не собиралась замолкать самостоятельно.

– Дядюшка сказывал, что где-то на севере жил бесстрашный конунг Олаф. Он одновременно метал сразу два копья, которые всегда попадали в цель. Это правда? – уклонилась от лобзаний Желана. Ей хотелось выторговать условия, а не блудить попусту. Этой легендой предусмотрительный Ярополк снабдил Желану для разговора о копьях. Но, кажется, даже сила мифов тут сегодня не сработает.

– Я не знаю…Наверное! – отмахнулся Трувор, пытаясь поцеловать Желану в губы, чтоб ей было неудобно болтать.

– Брат рассказывал, что обычные копья хороши токмо для метания…– сообщила Желана, словно не замечая приставаний. – Такие, как есть, они, конечно, затруднения моего дядюшки не решат. Но вот если б их немного улучшить…Допустим, сделать из них не только метательное оружие, но и нечто, подходящее для ближнего боя…

– Ого, какие ты слова знаешь, – трунил Трувор над своей ученой гостьей.

– Надо всего лишь на противоположном конце древка прикрепить металлический вток, который будет выступать как колющее острие…И это не так затратно…– уговаривала Желана. Сама она еще утром ничего не знала об оружии, но Ярополк подробно обрисовал ей все возможные варианты экипировки. – Такое и тот кузнец-неумеха сможет сладить. Не так уж это трудно. Пусть делает, прикажи…

– Может быть, и не так трудно. Но, тем не менее, это все равно недешево в таких-то численностях.

– Тогда ты мог хотя бы обеспечить дядю сулицами…– уже совсем расстроенно предложила Желана. Вариант с сулицами Ярополк обозначил как нежелательный, годный на самый крайний случай. Ведь сулица представляла собой нечто среднее между копьем и стрелой и годилась только для метания. В то время как договор Ярополка и покойного Изяслава предполагал именно поставку мечей. Но Изяслав не успел исполнить обещания.

– Ничего себе, да ты смыслишь в вооружении, аки опытный воин…– трунил Трувор. – Но тогда ты должна помнить, что сулицы служат лишь дополнительным оружием в бою, а не основным. Используют их нечасто и далеко не все бойцы. Они не помогут твоему дяде…

– Сулицы – это хоть и не мечи, но…– продолжала Желана, натягивая сорочку на плечо, с которого Трувор ее стянул. Девица уже начинала тревожиться. С некоторых пор переговоры с ним ничем путным не оканчивались. А итог усилий нужен хоть какой-то! Иначе братьям Желаны не поздоровится, мягко говоря. – Но зато брат говорил, что сулица удобнее лука. Она занимает только одну руку. А в другой в этот момент можно держать щит…Он сказал, что сулица надежнее стрелы…