Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир

Следом он сорвал два округлых листика. Отряхнув от возможной пыли, мужчина снова присел и аккуратно приложил на ранку, нежно приглаживая к ноге. Лиони вновь вспомнила тот момент его ласковой игры на ударном инструменте… Невольно охватило возбуждение, щёчки порозовели, бросало в жар, что приходилось тщательно скрывать. Таким образом, проблемное место больше не соприкасалось с обувью и было защищено.

– Листья хо̀на помогут обеззаразить и залечить ранку, – осведомил Шаслэ.

Она улыбнулась и поблагодарила, а он решил сорвать для неё ещё целебное растение на будущее.

– Джим будет в восторге, доктор так хочет познать вашу медицину, – воодушевлённо поделилась Лиони.

– У него будет шанс, – ответил мужчина.

Пока происходил сбор листьев, девушка побродила вокруг и неожиданно что-то увидела в траве возле большого дерева. При ближнем рассмотрении показался некий маленький зверёк, точнее, детеныш, недавно родившийся, у него даже глазки были ещё закрыты. Слышимо ахнув, Лиони позвала мужчину, впервые произнеся вслух весьма необычное для её восприятия имя. Когда он оказался рядом, то сначала улыбчиво поправил ударение, которое ставится на букву «А». Девушка извинилась, смущенно опустив голову.

– Ничего страшного. Я потом тебе расскажу, что оно значит, Лиони, – произнес он, вдруг обратившись тоже по имени.

Получается, Шаслэ знал, как её зовут, хотя даже не спрашивал. Он раздвинул мешающую траву и осторожно потрогал малыша.

– Это детёныш ресса̀ви, такой же, как Маю.

– Что случилось с ним? Он погиб? – запереживала Лиони, сведя печально бровки.

Мужчина не спеша положил зверька в ладонь и, поводив по тельцу большим пальцем, уверил:

– Вероятно, выпал из гнезда, но не волнуйся, он жив, видишь, бьётся сердце, – показал на лёгкое движение тельца.

Девушка восторженно и вместе с тем тревожно сделала вдох и улыбнулась.

– Ему не меньше пяти недель, вот-вот начнут открываться глаза, поэтому продержался вне гнезда, – добавил Шаслэ.

Следом он протянул его Лиони, попросив открыть ладонь.

– Нужно для начала накормить его, а потом положить обратно.

Мужчина отошёл к низкому пышному дереву с круглыми твердыми плодами зелёного цвета, сорвал один и с помощью той же керамической лопатки разломил. Внутри находилась жидкость беловатого оттенка, он взял одну часть и, подойдя обратно, сказал:

– Это питательный напиток, рессави их любят, но из-за твёрдости могут открывать только уже упавшие переспелые плоды, где сока почти нет. Хочешь покормить? – спросил он.

Затем Шаслэ объяснил, что надо макнуть мизинчик и поднести к ротику детеныша, чтобы с подушечки капали капельки.

– Моя рука больше, твоя маленькая и мягкая, твои пальчики в самый раз для него, – дополнил мужчина, вызвав у молодой особы очередной невольный наплыв чувственности.

Он смотрел на её ладони, вслед направил волнующий взор в голубые глаза. Переполненная энтузиазмом Лиони поднесла руку, дотрагиваясь мизинцем. Детёныш поначалу не реагировал, но спустя мгновение мордочка его слегка зашевелилась; он потыкался и, раскрыв ротик, прикоснулся к подушечке. Вновь охватил небывалый восторг. Девушка ещё раз повторила, затем Шаслэ остановил, поведав о достаточном количестве. Он сложил ладони вместе и внезапно объявил:

– Снимай неудобные туфли, я тебя подсажу, положишь рессави домой.

Лиони встревоженно соскочила с места, округлив глаза.

– Я? – переспросила она, пребывая в ошеломлении.

– Конечно. Не я же. Ты меня не удержишь, – пошутил мужчина. – Не бойся, я тебя не уроню, а даже если ты будешь падать, то обязательно поймаю, – уговаривал он.

Право, девушка растерялась, предложение весьма озадачило. С другой стороны, нужно спасти малыша, иначе погибнет. Взглянув на рессави, Лиони согласилась, оставила туфли и приложила свободную руку на его плечо для опоры, а следующим этапом наступила на сцепленные ладони, которые начали её с лёгкостью поднимать. Кажется, сильному мужчине было вовсе нетрудно, Лиони почувствовала себя воздушной пушинкой. Возвышаясь, она придерживалась за ствол и одновременно тянулась вверх для укладывания детёныша в небольшое отверстие вроде дупла. По словам Шаслэ, там внутри и есть их дом. И вправду, оттуда раздался писк и шорохи. Ситуация почему-то вызвала у Лиони улыбку, охватило вдохновение от сделанного доброго дела.

Мужчина также легко опустил её на землю и сразу предложил пока не обуваться, а пройти к реке. Прохладная вода поспособствует снятию усталости с ног, заодно промоется ранка. Лиони не подозревала, что, когда стояла на его ладонях, он чувственно рассматривал маленькие ступни с розовыми, как наливное яблоко, пяточками. Идя по травке, девушка невольно почесывала ноги друг о друга с непривычки, некоторая зелень кололась. Пара присела у воды, погрузив конечности в воду примерно ниже колен, для чего Лиони пришлось немного поднять подол. Шаслэ заметил, как она постоянно смущённо поправляла юбку, и спокойно произнёс:

– Не нужно стесняться, здесь нет ничего плохого, тем более я уже видел и выше…

Сию секунду на девушку напала тревога, дыхание участилось.

– Тогда, у того берега, – показал головой вперёд он, как ни в чем не бывало.

Ей стало неловко, подобная откровенность ввела в краску, но ещё больше сразили следующие будоражащие слова:

– Твои белые стройные ноги, словно изящные фарфоровые сосуды.

Щеки ее загорелись, одолевало стеснение и разом непонятное возбуждение, дыхание начало спирать. Она опустила подол в воду и вознамерилась встать.

– Мне нужно возвращаться, – заявила она трепещущим голосом с ноткой недовольства от сказанной, на её взгляд, нескромности, и пошла за обувью.

Мокрые ступни никак не хотели залазить в туфли, скользя по подошве; из-за ранки пришлось смять заднюю часть и в таком положении седлать лошадь, которая умиротворённо щипала травку вместе с новым другом.

– Не заблудишься? – раздался голос мужчины позади.

Лиони была не уверена, поэтому затормозила коня, молча ожидая. Пока они возвращались, девушка ничего не говорила, словно вошла в какой-то ступор, причем против своей воли. На его же лице мелькала курьёзная улыбка, он не был зажатым, какими являлись многие люди из другого мира, и вёл себя непринужденно, без стеснения и с отсутствием всякой натянутости. У знакомого водоёма Лиони произнесла:

– Спасибо за чудесный день.

– Тебе спасибо, – ответил Шаслэ, пытаясь скрыть забаву.

Когда девушка повернула коня, он вдруг добавил:

– Ты ничего не забыла? – протянул руку с теми заживляющими листочками.

– О, спасибо большое! – вымолвила Лиони и в это мгновение ощутила очередную неловкость, только теперь от своего невежливого поведения. – Всего хорошего, – попрощалась она, приняв лекарства.

– До встречи, – ответил мужчина.

Признаться, Лиони провела изумительный день, столько положительных эмоций она не получала никогда прежде за всю жизнь. Вопреки всему, сердце окутывали нежные, приятные чувства, перекрывающие всё остальное негативное, во что, собственно, девушка впала сама и теперь пожалела.

Джима на улице у дома не было, в этот момент юноша находился в своей спальне, где произошёл инцидент. Ранее пришла Нюм перестилать постель, там была Изабель, которой не понравилось, как дикарка заправила простыни, оставляя неровности и волны. На весьма надменное замечание или, точнее, порицание на повышенном тоне Нюм отреагировала смело и сказала, что работает на хозяев дома, а не на данную женщину, однако тон она не повысила. Даже наоборот, изрекла это со спокойствием и лёгкой улыбкой, чем разозлила Изабель ещё сильнее. В итоге разразился скандал, дама обозвала служанку мерзкой дикаркой и приказала выметаться из комнаты, а также припомнила за вечерний приход к супругу, повелев не сметь приближаться к нему.

Смекалистая Нюм поняла, откуда у дамы вдруг столько негатива именно к ней. Изабель приревновала Джима, поэтому и придралась, найдя повод высказать наболевшее. А быть может, это была не совсем ревность, скорее, чувство зависти к юной непосредственной смуглянке. Пришёл Джим и, проверив постель, вдруг на свою беду сказал, что она хорошо заправлена. На это Изабель разгневалась пуще прежнего, опустила уголки рта и напрягала шею, где надулись вены.

– Полагаю, в твоём якобы кабинете она тоже хорошо постелила. Вот и спи там! – заявила супруга, хлопнув дверью ванной.

Юноша растерялся, такого рода ссора у него с женой впервые, раньше он даже не подозревал, что она может быть столь грубой и холодной. Позже пришла сестра и рассказала о лекарственном растении, которое дал Шаслэ. Новость обрадовала печального до этого Джима, брат с воодушевлением принялся изучать находку и записывать в тетрадь.

Весь оставшийся вечер Лиони провела в мыслях и мечтах, вспоминая замечательный день. Девушка подняла сорочку до бёдер и, разглядывая свои ноги, вспоминала сказанную ей метафору. От мысли, что мужчина мог видеть её тело выше колена, бросало в жар. Ночью ей приснился странный сон, в котором был Шаслэ посреди поляны, он совершал некие движения вроде ритуального танца возле большого костра, а тело его было полито чем-то тёмным.

2

Утром Лиони первым делом спустилась в сад проверить оставленные цветы; у дальней клумбы сидела Джуди, по её широко открытым глазам можно было легко заметить ошеломление. Подружка только что вышла полить, а тут такой необычайный сюрприз. Когда Лиони присела рядом, та поинтересовалась:

– Где ты взяла их? Ты снова ездила к тому водопаду?

Девушка несколько секунд обдумывала лучший ответ и в итоге решила рассказать, уж больно сильные эмоции захлестнули её вчера. На слова о прогулке с одним из местных Джуди разинула рот, а услышав, откуда он родом, то вовсе напряглась. Однако Лиони уверила в их дружелюбии и даже спасении жизни Аарона.

– Да, но, Ли, тебе всё равно не стоит рисковать, ты его совсем не знаешь… – остерегала подружка, будучи сама боязливой.

– Не волнуйся, это была всего лишь одна невинная встреча, вряд ли я вновь его увижу, – вроде как убедила Лиони, однако с внутренним колебанием и бессознательным чувством необъяснимой тяги к этому мужчине.

Вслед она вдруг добавила:

– Твой синяк уже прошёл…

Джуди опустила голову, посетили воспоминания той ночи, когда подружка оказалась в спальне.

– Почему ты терпишь? – тихо задала вопрос Лиони, не выдержав и искренне переживая.

Та слегка нервно принялась подкапывать землю и какое-то мгновение молчала, но потом неожиданно произнесла:

– Я люблю его.

Девушка задумчиво прищурилась.

– Но ведь он плохо с тобой обращается. Ты думаешь, он тебя тоже любит?

– Любит, просто своей любовью. Мы все разные и по-разному умеем любить, – рассуждала с оправданием Джуди.

– Тогда, как ты поняла, что он любит? В чём проявляется его любовь к тебе? – не уступала обеспокоенная подруга.

На сей вопрос Джуди тоже нашла ответ, вполне уверенно вымолвив:

– В том, что я его жена.

Лиони сейчас подумала про мистера Далтона, ведь она тоже была ему женой, но какой от этого толк и что это даёт? Жениться можно по разным причинам и, как выясняется, не всегда по светлым и искренним, с желанием осчастливить друг друга; если только эгоистично самого себя. Бенджамину было просто удобно с такого рода робкой и слабой девушкой, которая всё терпела и позволяла, а в таком случае можно и взять в жены, творя с ней потом что душе угодно.

– Знаешь, меня тоже обижал один человек и даже бил по лицу, – поделилась Лиони о наболевшем. – Но в той ситуации я точно была уверена, что он меня не любил и не смогла выносить издевательства.

– Значит, ты тоже не любила, а я люблю, – повторила Джуди без сомнения в голосе.

– Любить – не значит терпеть, – добавила Лиони.

Подружка неожиданно обмолвилась о своей истории:

– Я родом из весьма простой семьи, притом приезжих в город, где жил Бен. Я сирота, родители рано умерли, и меня любезно взяли работать швеёй в салон одной богатой дамы, куда приходил мой будущий муж. Там мы и познакомились. Я сшила для него несколько костюмов, ему очень понравилось.

– То есть тогда он оценил твой труд, но потом запретил заниматься шитьём? ‒ возвысив бровь, недоумевала Ли.

– Да, потому что потом я стала женой солидного господина.

Лиони всё равно не могла понять и согласиться. Для неё было чуждо обижать человека, которого любишь, ведь, испытывая подобное чувство, ты, наоборот, должен относиться бережно и бояться потерять. Было очень жаль, что Джуди встретился именно такой, как Бенджамин, поскольку она обладала множеством положительных качеств и достоинств. Но к сожалению, в высшем обществе самым важным являлись происхождение и статус, а не личность. Вряд ли он бы позволил себе обращаться таким образом с дамой из богатой семьи. Внезапно Джуди уточнила:

– А тебя обижал твой муж?

Лиони сперва мешкала. В целом она доверяла подружке и понимала, что спрашивает та не из плохих побуждений, к тому же вокруг все и так знают о её замужестве. Девушка коротко кивнула, воспитанная Джуди больше не стала докучать.

У противоположного угла дома вдруг появилась Мария – местная служанка семьи Клиффорд. Женщина пришла пешком, хорошо ориентируясь на просторах. Из домика вышел белокожий охранник с вопросом о цели визита, на что та сообщила про передачу письма мистеру Гамильтону. Взволнованная Лиони решила подойти поздороваться.

– Как дела у дэлака? – почти шёпотом поинтересовалась девушка о пленнице из погреба.

Лицо смуглянки показало боль и отчаяние.

– Дэлака не спать, дэлака ползать на коленки и служить кислолицей, а потом сидеть погреб, – вымолвила женщина.

Лиони тревожно ахнула, быстро обдумывая.

– Мария, раз ты смогла прийти сюда, тогда дойди до дома миссис Браун, что неподалеку от обители кислолицей, и передай ей от меня сообщение: «Кэти, пришли мне письмо с просьбой навестить тебя под любым предлогом, мне нужна твоя помощь по поводу служанки Ребекки». Запомнила?

Местная кивнула.

– Ребекка чёрная, в ней злой дух из низа. Её муж и его отец тоже, они все захвачены тьмой! – выпучив глаза, выдала она.

Лиони не совсем понимала, о чем речь, но в целом догадалась.

– А о какой силе ты писала в записке мне?

Мария приподняла руку и слегка поводила в воздухе открытой ладонью, одновременно сказав:

– Сила свыше и сила магии.

В голову девушки пришли воспоминания о том зубе и амулете, что выпали у умершего отца Рональда. Тут из задних дверей вышел старший слуга, Мария улыбчиво совершила ему поклон, Лиони скорее отошла. Мистер Хопкинс осведомил, что хозяин ещё отдыхает, поэтому он передаст письмо чуть позже. В окно своей спальни смотрела Изабель, она видела часть беседы сестры мужа с дикаркой.

Вечером, когда Лиони сняла туфли, она обратила внимание на быстрое заживление ранки и вновь подумала про Шаслэ.

Следующим днём Бенджамин и Алекс отправились вместе с Рональдом на встречу к преемнику вождя, который любезно пригласил на трапезу, показывая таким образом дружеское отношение. Об этом и было принесенное Марией письмо. А вслед кучер Кэти привёз конверт, адресованный почему-то Джиму. В своей рабочей комнате юноша прочитал о просьбе дамы приехать с ассистенткой к ней, так как она захворала, ужасно болела голова, слабость и темнело в глазах. Тем самым Кэти схитрила, дабы никто ничего не заподозрил неладного.

Джим собирался в путь, намереваясь взять настойку от головной боли в чемодане, однако там оказалось пусто, бутылочки исчезли. Он спросил расчёсывающую у зеркала волосы Изабель, не видела ли она, куда всё делось, на что супруга сделала недовольное лицо, злясь показавшемуся ей намеку. В итоге Джим собрал сумку из того, что имелось. Перед его уходом Изабель сказала:

– Не думаю, что семье Гамильтон понравится твоя езда.

Но супруг напомнил, что в первую очередь он врач и должен помогать всем без исключения, тем более Кэти обещала заплатить.

У конюшни Джим и Лиони хотели поехать на лошадях без кареты, однако белокожий охранник сообщил, что в отсутствие хозяина за главную остаётся миссис Гамильтон – матушка, и дама велела ради безопасности брать помощника и экипаж. А узнав, к кому намылился доктор, Френсис вовсе пришла в негодование и намеревалась пожаловаться старшему сыну, как только тот вернётся. В итоге пара отправилась как положено. Благо по их просьбе запрягли хотя бы лошадь Кэти.

Сын же миссис Гамильтон возвращаться пока не собирался, троица посетила обитель очень упитанного преемника, он жил в большом шатре словно султан, и хотя палатка была в основном из ткани, но внутри весьма красиво устроена. Почти вполовину жилища располагалась длинная мягкая лежанка вроде вытянутого дивана на полу, просторное место вмещало не меньше десяти-двенадцати человек. Для большего удобства лежали квадратные подушки, рядом было несколько круглых низких столиков, на которых стояли кувшины с местным вином, фрукты, жареная лань на блюде, салаты и иные изыски, которыми обычно угощали исключительно важных гостей. Местная девушка принесла поднос с трубками для курения с дурманящей, веселящей травой. На удобном сиденье находились гости и сам хозяин, предлагающий угоститься всем, чем пожелают. Следом в шатёр вошла зрелая женщина в балахоне и завела пять молоденьких смуглянок в коротких топах либо блузах и юбках. Преемник позволил гостям выбрать любую понравившуюся и провести приятно время. Делать можно всё, что душе угодно прямо здесь, а если вдруг захочется уединения, то рядом стояли иные шатры. Алексу было не привыкать, он без сомнения принялся щупать и тискать выбранную девушку. Рональд же попросил одну подождать его в соседнем жилище, а Бен, по милостивому разрешению хозяина выбрал себе две, давно мечтая осуществить желание сразу с парочкой женщин. Раздались звуки приборов, началась трапеза с яствами и вином, после – курение трубки с пусканием густого дыма по всему шатру, а затем уже настал черёд утех. Трава и впрямь дурманила, придавала некой возвышенности, бодрости и веселья.

По приезду гостей Кэти сообщила о словах Марии про сегодняшнее отсутствие Рональда в доме, так как местная заранее поняла, куда и зачем соберётся новым днем глава семьи Клиффорд. Присев на софу, Лиони ответила:

– Тем легче будет осуществить задуманное.

Джим уже был в курсе липового письма о хвори, однако крайне опасная затея сестры сильно настораживала.

– Ты намереваешься провернуть такое дело… А вдруг кто-то узнает или сама миссис Клиффорд тебя поймает, – тревожно рассуждал брат.

– Мария поможет. В доме только кислолицая, охранники находятся позади, в другом жилище, а смуглянку вовсе запирают на ночь в погреб, – толковала Лиони, получив некоторые наводки от Кэти после общения с местной.

Вступила не менее взволнованная хозяйка:

– Мария будет ждать сразу с наступлением темноты, ключи от погреба есть только у Ребекки, поэтому ей нужно будет их добыть. Планируется взять тогда, когда та будет принимать вечернюю ванну.

Руки Джима похолодели, ладони мокли от одной только мысли.

– Братец, тебе придётся вернуться домой, а я останусь тут якобы присматривать за хворающей миссис Браун. Так и передашь скверной миссис Гамильтон, – поведала сестра.

– Лиони, признаюсь честно, ты меня впрямь ошеломляешь своей рискованностью и смелостью наряду с добросердечием, – вдруг похвалила Кэти.

Девушка чуть улыбнулась.

– Если есть возможность, то мы должны помогать друг другу, – вымолвила она в ответ.

– Но сестрёнка! Как сказал тогда приближённый к правителю помощник, мы не всегда имеем возможность кому-то помочь. Сейчас, мне кажется, именно тот случай, – пытался отговорить её встревоженный Джим, протирая лоб платочком.

Лиони в очередной раз вспомнила Шаслэ и почему-то подумала, что на её месте он бы обязательно помог. Вскоре в дом постучал кучер семьи Гамильтон, сообщая о надобности возвращения, пока светло. Джим был вынужден уехать, однако перед этим убедительно просил сестру отправиться с ним и бросить затею; Кэти же не вмешивалась, если девушка передумает, то она, конечно же, поймёт. Упорная Лиони, настроенная на спасение юной бедняжки, осталась непреклонна. По наступлению сумерек девушка взяла бинокль и свисток, её поехал сопровождать кучер хозяйки. Ожидалось сделать всё быстро, нужно лишь забрать смуглянку. Кэти дала наставление, что главное – вернуться целой и невредимой самой.

Лошади привезли двойку к обители Клиффордов. Солнце уже село, отбрасывая последние неяркие лучи; среди деревьев было вовсе темно как ночью. По договоренности пара выехала сразу к левому домику, где погреб, с его тыльной стороны. В центральном, самом большом, виднелся свет, двери были закрыты. Мария пока не пришла. Лиони подошла к погребу, но оказалось, что замок открыт, внутри никого нет.

– Быть может, ещё в доме прислуживает, – предположил шепотом кучер.

Девушка сказала ждать ему здесь, сама же решила подкрасться туда к свету. Осторожно добравшись, она подняла голову и заглянула в одно из окон столовой – там вроде бы пусто. Тогда она пошагала к другой стороне, где спальня хозяев. Окна были закрыты ставнями, имеющими горизонтальные щели, вот только дом стоял на сваях и полноценно заглянуть с земли возможности не было. Пришлось подняться на веранду и подойти очень близко. Внутри было освещение, постель расправлена, на ней лежала Ребекка в кружевном ночном платье и накидке. Волосы её распущены, взгляд холодный и надменный, с ноткой гнева. Из уст раздавались слова:

– Я знаю, куда он ездит. Неужели ты думала, я настолько наивна? Вы, молодые сучки, всегда будете желанным объектом для кобелей до самой их смерти, даже старость не помеха. Вот взять сдохнувшего отца. Всё бегал за юбками, а приехав сюда, и тут нашёл себе развлечения. Получил поделом, правда, весьма жёстко, даже не предполагаю, что послужило такой его смерти, – в конце, махнув барственно рукой, она приказала: – Подай королеве вина!

И тут в поле зрения Лиони попала юная смуглянка, ползущая на четвереньках, будто собачка, и наливающая на тумбочке напиток. На её шее был ремень, за который взялась Ребекка. Подглядывающая тихо ахнула, закрыв рот ладонью. Подтягивая юную на кровать, хозяйка с ухмылкой взяла бокал. Притом на местной абсолютно не было одежды, полностью нагая с щупленьким телом и очень маленькой грудью. Вошла поникшая Мария, неся на подносе кусочек пирога. Дама вдруг сделала презрительное и одновременно ухмыляющееся лицо, и спросила женщину:

– Тебе нравилось спать с отцом Рональда?

Местная опустила глаза, тихо ответив:

– Да, моя госпожа.

– Хм, думаю, ты врёшь, – заявила Ребекка. – А вот дикарка призналась, что не хотела, когда мой муж уложил её в соседнем доме. Я раньше тоже не хотела его, но куда деваться, если за тебя всё решили.

Ребекка явно выплескивала всё своё уязвление и переполняющую её ненависть. Допив бокал вина, дама показала Марии забрать, а когда та собралась выйти, то вдруг повелела:

– Я хочу, чтобы ты осталась. Раздевайся!

Местная затревожилась, попробовала отговорить, но Ребекка настояла и воскликнула во всём повиноваться королеве. Пока Мария робко снимала балахон, её взор уловил лежащие на столе неподалёку ключи.

– Вы не хотите съесть пирог? – вымолвила скромно она, так как ей это было очень нужно, лакомство посыпано неким ядом, вызывающим плохое самочувствие.

– Заткнись! – возгласила с остервенением Ребекка. – Садись на кровать и начинайте игры друг с другом! – заставила она.

В процессе хозяйка давала наставления вроде укусить, сильно ущипнуть и даже ударить, затем спустить руку вниз и там тоже быть грубой подобно бешеному животному. Сумасбродная хозяйка очевидно испытывала наслаждение от унижения других, теша своё самолюбие и невостребованность как женщина у своего мужа. На глазах Марии проскальзывали слёзы отчаяния, как и у смуглянки, совместно с болью от резких вынужденных движений. При этом Ребекка с оскалом тянула её за ремень на шее, удушая.

Лиони мысленно металась от увиденного ужаса и желания помочь. Первым пришло в голову бросить что-нибудь в окно. Она снова спустилась вниз и, найдя камушек, так и сделала, стукнув по деревянной ставне. Однако это не сработало, Ребекка не услышала в порыве своей дикости и заставила женщин издавать звуки стона, а смуглянке также надлежало скулить и гавкать. Тогда девушка пробежала под домом и, спрятавшись за лестницей, свистнула в свисток. Это помогло остановить произвол, Ребекка отпустила ремень и встала с кровати. Пользуясь моментом, Мария показала смуглянке бежать. Обессиленная юная направилась в сторону выхода, но госпожа успела заметить и ринулась вслед, будто коршун за добычей. У лестницы она схватила за волосы и рьяно принялась трепать, вцепившись ногтями прямо в лицо. Лиони уже было решилась вылезти и помочь, но позади Ребекки оказалась Мария и, отвлекая на себя её внимание, столкнула вниз. Хозяйка не успела сообразить и с грохотом покатилась по ступеням, оставшись неподвижно лежать лицом в землю. Из-за лестницы вышла обескураженная Лиони, руки её тряслись. Мария показала скорее убегать им двоим, а сама смело стояла на месте.