скачать книгу бесплатно
В саду, где май сверкал и где цвели цветы,
В аллее, где сирень горела сказкой белой,
Моей любви мучительно несмелой
Я вам сказал желанья и мечты.
И вы ответили… уже не «вы», а ты…
Но все прошло так быстро, так нежданно…
Мы разошлись уже, когда в саду туманном
Кружились первые осенние листы…
Когда-то, чтоб еще безумней было счастье,
Весна коснулась нас своей волшебной властью;
Теперь же осень грустно убрала
Листвой увядшею, эмблемой страсти дальней,
Аллею, по которой ты ушла, —
Чтобы разлука нам была еще печальней…
32
А. А. Таскину
Закат был золотым, а ночь потом пришла
Такою медленной, такою странно синей…
И синяя печаль мне на душу легла,
Как на душу пчелы умершей меж глициний.
Почти что хорошо. Не закрывая глаз,
Живу как будто бы с закрытыми глазами.
Я знаю, я вплету в узор певучих фраз
Слова, которые нельзя назвать словами.
Почти что хорошо. Почти. И только жаль,
Что завтра будет то, чего сейчас не надо,
Что эта синяя, бездонная печаль
Уйдет из глаз моих, как эта ночь из сада;
Что завтра буду я опять, опять собой,
Что солнце медленно зажжет цветы глициний,
И сердце вырвется разбуженной пчелой
Навстречу золоту из этой сказки синей!
И хочется, чтоб все окончилось не тем,
Чем кончиться должно, а новой, долгой тайной,
И чтоб в моих глазах осталась бы совсем
Печаль, которая пока еще случайна…
33
Я боюсь: не такими мечтами,
Как мои небольшие мечты,
В своем сердце, предутреннем храме,
Засветишь незажженное ты.
Я пришел для неясного счастья.
Я одной только сказки хочу.
Я хочу мимолетно, не властью.
Прикасаться к душе и плечу.
Мне казалось в часы моей скуки.
Что о том же скучаешь и ты.
Что твои запрокинуты руки
В октябре, когда вянут листы.
Мне казалось, что мягкого тона
Тишина твоих платий и снов,
Что ты любишь утят, анемоны
И печаль моих длинных стихов.
Мне казалось… Мне только казалось…
Мне, вернее, хотелось, чтоб ты,
Как безоблачный день, отражалась
В синеве моей первой мечты.
Но потом я подумал: «А если
Только грезам усталым моим
Силуэт в темно-розовом кресле
Показался родным и больным?
Может быть, ты безмерно чужая?
Может быть, ты печальна не тем?»
И с тех пор я боюсь… я не знаю…
Я моих не кончаю поэм…
И с тех пор начало мне казаться,
Что ты стала иной, чем вчера:
Разучилась цветам улыбаться,
Забываешь грустить до утра.
Что ты хочешь чего-то другого,
Чем мои небольшие мечты,
Что обману красивого слова
Отдаешься зачем-то и ты.
И пока я враждую с собою
И гадаю, ты та иль не та, —
Ты моею усталой рукою
Мной самим от меня заперта.
И я знаю теперь безвозвратно,
Что я больше не буду твоим:
Я мечтал о слегка непонятном,
О желаньи, скользящем, как дым;
Я мечтал о простых разговорах,
О букетах фиалок, – не роз,
Об одном только жесте, которым
Поправляют изгибы волос;
Об улыбках, как в старом романе,
В позабытом, наивном саду…
– Я найду! В этом русском тумане
Я себе небольшое – найду!
34. Упрек
Ты иногда меня почти любила;
И не сердись: я говорю «почти».
А если ты забыла, то прочти
В моих глазах все то, что ты забыла.
В томительный и длящийся узор
Не сплетены судьбою жизни наши.
Ты – отнята; но я из тех, чей взор
Допьет до дна святую горечь чаши.
Пусть будет так. Но страшен мне недуг
Моей души, привыкшей к грезе вольной.
Мой дорогой, мой нехороший друг,
Мне иногда бывает слишком больно…
И медленно, но зная все пути,
В мои глаза, покорные бессилью,
Приходит, чтобы больше не уйти,
Печаль любви, которой смяты крылья.
35. Песня русского Пьеро
За модой небо не следит,
И этой ночью, за опушками,
Свою улыбку утаит
Вуалью с золотыми мушками…
И я, опаловый Пьеро,
Иду дорогой лунной, длинною,
И все кругом напоено
Моей печалью мандолинною:
И ночь, и звезд падучих нить,
И сад, овеянный жасминами…
Меня хотели не пустить
Те, что скучают с Коломбинами!
Но я в открытое окно
Ушел от вин, горящих блестками,
Чтоб было мне не все равно,
Какое небо за березками;
Чтоб зацепил паук меня
Своей вечерней паутинкою,
Чтобы до завтрашнего дня
Я шел случайною тропинкою;
И чтоб успел я где-нибудь.
Перебиваемый лягушками.
О том, что я люблю, шепнуть
Вуали с золотыми мушками.
36. В санатории
«Как снега на горах прозрачна пелена;
Как медленно внизу туманы гасят дали;
Давайте руку мне… Дойдемте до окна…
Но тише: – я боюсь, что вы уже устали…
Не правда ль, хорошо сейчас лететь стрелой
На лыжах вниз, в овраг, и дальше, в лес лиловый?
Мне доктор говорил, что этою весной
Вы будете уже почти здоровы.
Теперь же надо ждать, и терпеливо ждать,
Подушку вышивать, просматривать журналы,
И главное, себе напрасно не внушать,
Что будто бы вам жить осталось слишком мало!»
…Как снега на горах прозрачна пелена!
Но медленно внизу туманы гасят дали,
И ночь придет. Совсем. Томительно темна
Для тех, которые, быть может, не устали.
Как свечи, догорит последний, тусклый час,
Уныло-долгий гонг напомнит об обеде,
Внизу зажгут огни, – и я уйду от вас
Печальной, маленькой в своем пушистом пледе.
Мне бесконечно жаль сплетенных этих рук,
Судьбою созданных для женственной печали,
Для осторожных встреч и медленных разлук, —
