Братство 2. Второй шанс

Но пока же только костюм – широкий пиджак, галстук и брюки. Затем пальто на осень и шарф, после парикмахерская, где фигуристая брюнетка с ярким макияжем сделала мне причёску, как полагается.

Вышел, глянул в стеклянную дверь на своё отражение, и заметил, что уже привлекаю взгляды окружающих. Уже не тощий парень в потёртой дерматиновой куртке и вязаной шапке с надписью «Mike», а не «Nike», и логотипом от «Пумы», а кто-то серьёзный.

Встреча назначена в центре в двенадцать часов дня, в ресторане «Аврора», самом модном кабаке города. Так что куча дорогих иномарок у входа никого не смущала даже днём. Заезжают перекусить или обсудить дела. Музыка днём не играла, но вечером, судя по сцене: стойки с микрофонами и барабанная установка, но без тарелок, здесь бывает живое исполнение.

Славик, принарядившийся в костюм, но в вечных тёмных очках, уже был внутри, листал меню в чёрной кожаной обложке. Стол, где он сидел, и велюровые диванчики вокруг него был отделён от общего зала плотным тёмно-синим пологом. Но сейчас он был приподнят.

– Не похмелялся же? – строго спросил я.

– Терплю вот, сок пью, – он показал на бокал с чем-то густым и красным. – Томатный не люблю, но бодрит, как выпьешь. Сразу думается – «лайф из гуд».

В зале раздавался смех, разговоры. Кто-то с кем-то ссорился на повышенных тонах, но обошлось без драки. Мимо входа в наш закуток прошла официантка в белой рубашке и чёрной жилетке. Симпатичная, но очень уж усталая. И пудра не скрывала тени под глазами.

И очень уж внимательно она на нас посмотрела, только потом ушла. А где я её видел?

– Знаешь, кто такая? – спросил Славик, приглушив голос.

– Вроде где-то видел. Но не помню. Лично её точно не знал.

– Это вот ей Самовар постоянно писал! Ну и когда того козла со спутниковой трубой взяли, ей он звонил. И фотку нам её показывал, помнишь? Говорил, что ждёт она его из армии. И Шустрого чуть не прибил, когда тот что-то про неё сказанул.

– Понятно, – сказал я. – Вспомнил фотку. Она, значит?

– Угу. И дождалась, – Халява потёр подбородок. – Всё-то ходит к ним, матери Пахиной помогает. И парня никакого себе другого так и не нашла.

– А Самовар что?

– Так ты же знаешь его характер сейчас – будто кругом одни враги. Это на нас он хоть перестал огрызаться, а на остальных всё-то срывается. Вот и на неё тогда наорал при всех. Кто-то говорил в кабаке вот этом, – он поёжился, – я слышал краем уха. Нервный же он стал… – Славик задумался. – Ещё хлеще меня. Но понятно, из-за чего. Тут у каждого характер испортится.

– Я с ним поговорю обязательно. Раз уж дождалась и не забыла, то всё может быть серьёзно.

– О, пришёл, – Халява посмотрел на вход и отвёл глаза.

Волнуется, хоть и старается не показывать.

Славкиного отца я никогда не знал, хотя до армии мы и со Славиком-то никогда не пересекались. Слишком разные круги общения: я сын железнодорожника, а он – олигарха местного розлива.

Пётр Бакунин – лысый мужик с громким голосом и наглым взглядом. Толстый, но не жирдяй, а вполне себе крепкий. Раньше явно занимался спортом, но сейчас забросил. Чем-то похож на мента, но это не мент. Это крупный коммерсант из 90-х: жёсткий и жестокий. Но другие в это время на таком пути и не задерживались. Ведь в таком деле дашь слабину – сожрут.

– Здравствуйте, – навстречу ему вышел официант.

– Отдыхай пока, – небрежно бросил Бакунин, даже не посмотрев на него, и стремительно пошёл к нам.

Через стеклянную дверь видно «Мерседес» и пару охранников, стоящих рядом. Ещё один зашёл в зал и сел у выхода, оглядывая окрестности.

Охрана серьёзная и вооружённая. Химкомбинат – самое крупное предприятие города, да и по области одно из крупнейших, и братва явно была бы не против его заполучить себе. Да вот не выходит.

– Бухал опять? – строго спросил Бакунин у Славки, но ответа дожидаться не стал. – У тебя две минуты, – он рухнул на стул, положил перед собой мобилу в кожаном чехле и посмотрел на меня. – Что за дело?

Голос у него такой, будто кто-то случайно выкрутил ему громкость на два тона выше, чем положено. Он аж гремел, когда говорил.

– За две минуты хорошего разговора о деньгах быть не может, – сказал я. – Это серьёзное дело, которое требует планирования и обсуждения, а не дешёвые понты. Пусть тебе студенты-маркетологи за две минуты товар продают, а я работаю обстоятельно.

Взгляд стал заинтересованнее.

– Ну ладно. Поставь сюда чё-нибудь, – бросил он официанту. – Только водку не неси, а то гаврик мой злоупотребляет, – Бакунин засмеялся. – Тачку даже разбил мне недавно.

Официант кинулся выполнять. А у Халявы задёргалось веко. Он сидел ко мне боком, и это было видно, тёмные очки не мешали. Сильно злится.

– После того, что там было – злоупотребляют многие, – сказал я, вступаясь за него, – кто-то сильно, кто-то нет. Слава может хватить лишнего, но не такой уж это алкаш, чтобы так о нём говорить.

– А ты кто вообще? – Бакунин сощурил глаза. – А то мой говорит – какой-то бизнес у сослуживца, а чё к чему – ни слова не понял.

– Я был со Славой там, в Чечне, – я говорил ровным и спокойным голосом. – В одном взводе, и знаю о нём многое, больше, чем остальные. Он меня даже на себе как-то раз вытащил, когда мне ногу прострелили. Тащил в одиночку, мимо «духов», и не бросил. Дотащил.

Халява посмотрел в другую сторону, а вот его отец уставился на меня, раскрыв глаза шире.

Да, понятно, Славик не очень много говорит с отцом, как и я раньше со своим, а про войну, судя по всему, не рассказывал вообще.

В итоге, он молча спивался, а батя так и думал о нём, как о несерьёзном пацане, которому ничего нельзя доверить. Зато под рукой, в одном городе, а не в клубах Москвы.

И чтобы Слава сделал такое – вынес сослуживца? Вот он и удивился. И всё же поверил, хотел ведь верить, что сын-то у него храбрый вырос, со стержнем. Просто сам пока ещё это не разглядел.

– Ну а машина – разбита не по пьяни, – добавил я. – Были обстоятельства, и он рискнул.

– Да хрен с ней, с тачилой, починим, – Бакунин отмахнулся. – Об этом случае, что он тебя раненого тащил, я не знал. Короче, что за дело? Он говорил, что сослуживец открывает бизнес, но не говорил, кто и почему. Короче, баксы вам для чего? На баб не хватает? Так и скажи. Могу в охрану взять, в службу безопасности химкомбината. Парней с горячих точек беру охотно. Заработаешь, я хорошо плачу.

– Нет, – я помотал головой. – У нас будет небольшое дело, с которого мы начнём, но раскрутимся и пойдём дальше. И это – не охрана.

– Типа партнёрство? – он нахмурил лоб. – Собрались пацаны после армии, решили дело замутить? Похвально, конечно, но тут смотри… как тебя? Андрей же? – отец Славика глянул на сына, и тот кивнул. – Смотри, Андрюха, какая тут есть лажа. Просто ты ещё по возрасту не понимаешь…

– Ты мне собираешься сказать что-то вроде: «хочешь потерять друга – открой с ним совместное дело?» – спросил я с усмешкой. – Слышал такое и не раз. В разных вариациях.

– В бизнесе друзей нет, есть партнёры, есть договорённости, – Бакунин наклонился к столу и стал говорить доверительным тоном: – Но это всё нарушают. Там кидают, там предают, там подставляют, и друзья там порой хуже врагов. В бизнесе людей сжирают. Лучше бизнес отдельно, а друзей отдельно. Вот представь, пришли у вас первые деньги. Один говорит – давай компы купим, расширяться надо. Второй – давай «мерс» возьмём. Третий любовницу завёл и хочет всех кинуть, чтобы с ней и бабками свалить в Грецию. Вот чё делать будешь в таком случае? Бизнес – это тебе не армия. Там – действительно жёстко.

Прям акула капитализма, циничный бизнесмен. И всё же он тратит здесь своё дорогое время. Сумма-то нам нужна небольшая, он её даже не заметит, но пришёл ради неё поговорить с нами.

Это из-за сына, конечно, на которого постоянно ворчит, но который когда-то из-за их ссоры попал в армию и на войну. И Бакунину это неприятно, что ничего не смог сделать с этим, как и неприятно то, что Славка после возвращения всё ещё не занят никаким делом. И не знает, как это решить, вот и решил выслушать.

Но просто так помогать не собирается, если это не даст никакой пользы.

Зато как привлечь внимание человека и сбить с мысли – я знал. Кого-то можно сбить доводами и обещанием денег, кого-то разговорами о конкретике, но с Бакуниным нужен другой подход. Сбить с него броню, и дальше нам будет, что обсудить.

– Жёстко, говоришь, – сказал я, всё ещё спокойно. – А ты хоть раз был в ситуации, когда перед тобой валяется раненый и орёт, а ты ничего не можешь сделать – всех, кто идёт ему на помощь, щёлкает снайпер? Или видел, как грузовик с ранеными подрывается на фугасе? Или что делают в плену с теми, кого не вышло обменять или выкупить? Так вот, что такое жёстко – я знаю. Мы все знаем.

Спесь ему сбил, это точно, он задумался. Но это только первый раунд, легко уступать не собирается.

– Ладно, понял, переборщил я малость, – Бакунин бросил тревожный взгляд на Славика. – Конечно, вам повидать всякого пришлось, и похуже какие-то вещи видели. Но тут подход другой, Андрюха. И ты не думай, что я послушаю байки с войны и поделюсь баблом просто так.

– А не надо делиться просто так. Что было раньше – это одно, а мы собрались все, потому что хотим двигаться дальше. И это – один из путей. Вот, давай теперь обсудим, Пётр Иваныч, как будет устроено наше дело, как оно будет организовано, кто главный, а кто нет, и как это всё будет работать. Ну и какие гарантии мы даём тебе, если что-то пойдёт не так.

Ну, сейчас он явно заинтересован. И даже надежда в его глазах есть – вдруг всё получится, и его сын возьмётся за ум? Может, это то самое, что сдвинет всё с мёртвой точки.

Но просто так он ничего делать не будет и даже начнёт спорить. Потому что иначе этот коммерсант не умеет. Но и не с такими говорил.

Глава 3

В ресторане наступало затишье – обед заканчивался, богатеи расходились по своим делам, и до вечера клиентов будет не особо много. Хотя слышно, как кто-то играл в бильярд – доносился звук сталкивающихся шаров.

Ну а у нас всё только начиналось. Прыщавый официант принёс тарелки, вилки и ножи, но Бакунины, отец и сын, не обращали на него внимания.

– Ну, у нас не тот случай, – сказал я, взяв нож за холодную металлическую рукоять. – Я бы согласился, если бы речь шла о том, что собрались друзья со школьной скамьи или знакомые по комсомолу. Или просто человек, с которым ты ходишь в сауну или играть в бильярд. Всё чин-чинарём, как полагается, хорошее времяпрепровождение. Да, это может быть приятный человек, но который в бизнесе ни бум-бум. И которому там веры не будет.

– Ну, – протянул Бакунин. – Это я тебе и хочу сказать. Вот Владик, – он показал на Халяву, – тусовки свои любит, а вот к делу душа не лежит. Думаешь, я не пробовал его чем-нибудь занять?

Славик тем временем молча поменял нож и вилку местами – официант разложил не так.

– Суть-то не в этом, – продолжил я. – Наша группа появилась не так, мы друг друга раньше совсем не знали и знать не могли. Нас свели обстоятельства. Когда распределяли, то направили в один взвод семерых пацанов с Тихоборска. И Славик тоже был там. Повезло.

– Угу, – промычал Халява.

– И вот там всё было не так, как здесь. Там на кону был не процент, не договор и не сделки. Там на кону была жизнь. Ошибёшься – умрёшь, сразу или болезненно, но умрёшь. Кто-то боялся, кто-то вообще убегал, кто-то подставлял других, чтобы самому выжить. Зато рядом остались те, кому свою жизнь можно доверить. Не деньги – жизнь. Меня бы вынес любой из нас, как и я любого. Вот это совсем про другое. Там ты видишь человека в ситуации, сложнее которой не бывает. И вот в ней-то ты человека узнаёшь на все сто.

– Ну допустим, – согласился Бакунин. – Но как это будет у вас устроено? Командовать ровесниками не так-то просто, у них у каждого что-то своё на уме.

– И снова мы про разные вещи.

Я взял нож поудобнее и вилку в левую. Принесли обед: тарелки с шашлыком, лежащим на листьях салата. Помимо мяса на тарелках лежали порезанные помидорки и маринованный лук. В отдельной корзинке принесли хлеб, но каждый кусок приготовлен в виде отдельной мини-буханки: белый и чёрный.

Водку, как и просил Бакунин, подавать не стали, но притащили вино в чёрной бутылке с пыльной этикеткой, официант тут же вынул пробку штопором и разлил его. Запах вина почувствовался отчётливо.

– Там я был сержантом, – сказал я, когда официант отошёл. – Хоть и такой же срочник, но за людей отвечал, иначе было никак. У нас там у каждого была своя роль: снайпер, пулемётчик, радист, даже снабженец, – я хмыкнул, а Славик закивал. – Здесь будет так же. Я представляю, как всё работает, мне и брать ответственность, чтобы всё вышло. У остальных будут свои роли.

– У вас же командир приехал, – заметил Бакунин. Явно интересуется сыном, хоть и не показывает.

– Он ещё не ответил на предложение, но и ему найдём роль, если согласится. Там командовал он, но здесь собираю всех я, и я понимаю, как всё должно работать. Поэтому и останусь старшим. Но вкладываемся мы все. Мы привыкли к такой системе. Даже братва, – я усмехнулся, – так работает. Только у них важен авторитет силы или какой срок ты мотал и по какой статье, а у нас – личный авторитет и насколько ты сам готов вложиться в то, что предлагаешь, а не подставляешь других, чтобы они сами сделали всё.

Я отрезал кусок мяса и закинул в рот. Баранина, но приготовлена правильно, мягкая и сочная.

Вспомнилось, как Шопен откуда-то притащил барана, подорвавшегося на растяжке, которую «духи» ставили на нас.

Тогда часть мяса пожарили на углях, часть сварили похлёбкой. Получилось слишком жёстко, но мы не жаловались. Только потом спичками ковырялись в зубах всю ночь и потом всё вспоминали этот ужин.

– Помнишь, как Шопен барана принёс? – спросил Халява, легко улыбаясь. Тоже вспомнил.

– Вот как раз думал. Нам тогда много не надо было – кусок мяса и крыша над головой.

Поели молча, только Бакунин не ел, сверлил меня взглядом.

– Ну, предположим, – сказал он. – Хотя, конечно, не верится, что Владик будет подчиняться – меня-то он сроду не слушается, даже в детстве упрямился. Но у вас там свои порядки. Ладно, считаем, что всё понятно, всё серьёзно. А чё по сути? Чё вообще делать будете? Чем именно заниматься?

Я вытер руки мягкой салфеткой и положил на стол кожаную папку со сметой. Там были расписаны расходы на десять и на пятнадцать компьютеров, в зависимости от выделенных средств. Посчитаны комплектующие, корпуса, мониторы, ИБП, периферия. Кроме того, аренда в центре города, электричество и зарплата администратору, расходы на охрану, усреднённые, но близкие к реальным ценам. Не забыли и про мебель. Ну и там же был план по окупаемости, расценкам и прочему.

Самовар отнёсся к делу максимально серьёзно.

Бакунин нахмурил лоб и достал из кармана пиджака футляр с очками. Вид в них у него сразу стал не такой зверский. Славик как-то показывал фотку, на ней его отец носил свитер с рубашкой, а голову не брил наголо, из-за чего у него была профессорская лысина. Совсем не походил на этого важного коммерсанта, как сейчас.

Он водил пальцем по строкам, шлёпая губами. Халява при виде этой картины что-то про себя хмыкнул, наверное, вспомнил какой-то случай.

– А почему вообще именно это дело? – спросил Бакунин, глядя на меня поверх очков. – А не другое? Я думал, будет просто продажа компов, а у вас – почасовая аренда.

– Нет конкуренции, не надо лицензий, низкий порог входа – покупай компы, арендуй помещение и работай. Ну, как низкий – когда понимаешь, что делаешь, то низкий.

– Если нет конкуренции, то может быть две причины. Или ещё никто не понял, в чём выгода, или это нахрен никому не нужно, – проговорил отец Славика.

Сам Халява же ел мясо, скрипя зубчиками вилки по зубам. Отец сурово на него посмотрел.

– В Москве и Питере схема опробована, – сказал я, – уже популярная, но даже там её пока что не поставили на поток. А здесь мы вообще будем первыми в Сибири. И что удобно – можно масштабировать и на город, и на область. Это же не химкомбинат, здесь купил ещё десять машин – и уже новая точка.

– Хм…

– Ещё и интернет можно будет подключить, – добавил я. – Именно для кафе, с платой за время. Клиенты – студенты и школьники, их оттуда за уши не оттащишь. И это не просто про игры – интернет опять же будет, можно будет запускать курсы компьютерной грамотности – тогда и фирмы к нам подтянутся обучать персонал. Плюс будет продавать компы на заказ, делать ремонт, торговать комплектующими, а это вообще никто в области не делает, только готовые ввозят. Ну и на закуску ещё поставить туда кассеты, диски, всякую технику. Но это потом. Первый этап – компьютерный клуб под Новый год.

– Когда каникулы будут, – тут же ухватил суть Бакунин. – Пацаны же играть будут ходить, они любят такое.

– Именно. Ну и все наши при деле, а у нас все – молодые парни, для которых работы нет. Кто грузчиком идёт, кто в бандиты. Ну или бухает. Надо дело находить, и это не хуже любых других.

– Угу, – он шумно выдохнул. – А если пролетим?

– Продадим компы с хорошей маржей, потому что берём комплектующие почти по закупочной цене и собираем сами. Процентов тридцать навара точно будет. Так что в накладе не останешься.

– Если братва не сожжёт, – Бакунин хмыкнул. – Хотя вы парни серьёзные, не подлезет.

– Ну и компы будем сами собирать, – сказал я и кивнул Халяве – Будешь учиться джамперы ставить, Славик. Это примерно так же, как разминировать – очень кропотливая работа. Только здесь в худшем случае всего лишь комп сожжёшь, а не взорвёшься сам.

Халява засмеялся.

– Но будем учиться все, – закончил я.

Его отец закрыл папку и отложил к себе, после полез за мобилой.

– У нас наличных-то не бывает, – задумчиво сказал Бакунин, глядя в потолок. – Всё же на векселях и бартере держится. Чё, может состав минеральных удобрений возьмёшь? Шучу. Короче, завтра к обеду подходи к финансисту, Владик покажет, к кому. Найдём тебе налик, выдадим по расписке двадцать тонн у.е.

– Пойдёт.

– Десять компов бери и посмотрим, как всё пойдёт.

– Вот и договорились.

Пожали друг другу руки, разошлись. Бакунин явно доволен сделкой. Будто ожидал какого-то развода, а тут подвернулось серьёзное дело. Конечно, это не его масштабы, ведь весь бизнес стоил раз в десять дешевле его «Мерседеса», но задумку он оценил.

– А я думал – не выйдет, – сказал улыбающийся Славик, сняв тёмные очки. – Думал – как начнёт…

– Не, он бы всё равно дал, просто меньше, лишь бы ты при деле был. А тут видит, что выгодное дельце, и ты – не папенькин сынок, а чего-то добиться можешь, работая и без него. Вот и вложился.

– Может быть, – он кивнул на бутылку с вином. – отметим?

– Нет, – отрезал я. – Рано ещё вино пить. К Самовару сходи лучше, оформите с ним заказ, чтобы завтра сразу к афганцам поехать с деньгами.

– Понял.

* * *

Завтра, кроме заказа, ещё будут юридические проволочки и аренда помещения, которое мы уже присмотрели, ну и прочие вопросы, а на сегодняшний вечер оставалось серьёзное дело. Можно его даже назвать репутационным.

Сначала я вернулся домой, и во дворе у себя увидел «Ниву», в которой сидел Царевич и смолил сигарету, глядя, как дети кидаются снежками. Вид у него задумчивый.

– Чего задумался? – я постучал в окно.

– Да… да фигня какая-то на уме, – он кашлянул. – Сидишь, в голове гоняешь всякое.

– Голову раньше времени не забивай. Пошли, чай пока попьём, потом двинем.

Идти к десантнику Грише в гости в костюме не требуется, не в ресторан, туда надо что-нибудь попроще.

Открыл дверь своим ключом. Батя дома, слышно, как он что-то жарит на кухне. Картошку, судя по запаху. Царевич посмотрел туда с неловким видом. Он же работает у отца в цеху, ему непривычно так запросто приходить к начальнику домой.

– Здорово, парни, – отец выглянул из кухни. – Картошку жарю, подождите.

– Здрасьте, Валерий Палыч, – скромно сказал Руслан.

– Проходи, – я пихнул Царевича в спину, чтобы он прошёл в комнату, и показал на диван.

В пишущей машинке бумаги нет, отец сегодня ещё не печатал свою книгу. Телевизор включён, там шла какая-то передача местного телевидения. Этот канал смотрели редко, особо передач там не было, да и показывало оно не целый день, а только вечером.

В основном там крутились рекламные блоки, громкие и аляповатые, совсем непрофессиональные, как и любая другая реклама регионального телевидения. Ещё включали местные новости, по праздникам транслировали спортивные игры областного футбольного клуба. Была передача, где по заявкам родственников и друзей поздравляли именинников и включали их любимую песню. Ну и показывали некрологи – фотографии под грустную музыку, в основном от Морриконе, с бегущей строкой, где было написано, кто умер, отчего и где пройдёт прощание.

Но сегодня было что-то новенькое. За столом в студии сидел чернявый майор с новеньким орденом на груди и с жаром рассказывал о своих подвигах в Чечне: как навёл «Град» на боевиков, засевших в укреплениях, как спасал раненых под обстрелом и сколько освободил пленных. Его послушать, так он будто уничтожил всю армию Ичкерии, причём дважды.

Я сел рядом с Царевичем и присмотрелся к майору внимательнее. Видел его впервые.

– И чего его рядом с нами не было? – в шутку спросил я. – Он бы там всех победил.

– По-любому особист, – предположил Руслан. – Рожа такая.

– Не, это штабист, – сказал я, немного подумав. – Матёрый, причём. Из тех, что приезжали, иногда стреляли в сторону врага, потом уезжали назад водку пить и в грудь себя колотить, как хорошо повоевали. Даже перед нами пальцы гнули, какие они вояки, блин, псы войны. Зато «боевые» получали, и награды.

– Угу.

– Штабист, – подтвердил отец, заходя в комнату. Он вытирал руки полотенцем. – Орден мужества ему дали. Говорит, штурмовал дворец Дудаева и Совет министров, возглавил батальон, куда был прикомандирован, когда их комбата убило. А я слушаю, да что-то думаю, что говорить он слишком любит.

– При штурме совмина я его не видел, – я напряг память. – Хотя там много кто был. Там морпехи ещё были, Лёня Белоусов и Сева Михалюк… чай горячий?

– Вот дед твой тоже не любил вспоминать, – сказал батя, посмотрев на меня. – Ты его и не помнишь, наверное.

– Медали он мне показывал – помню. За освобождение Варшавы вроде бы была, её точно помню.

– А вам так ничего и не собираются выдавать? Медали, ордена?

– На представление отправляли, – сказал Руслан, немного подумав. – На Халяву отправляли, на тебя отправляли, – он кивнул на меня, – за ранение и за тот танк. Самовара ещё хотели наградить. Но куда-то отправили, и там оно всё и потерялось.

– Всё ему досталось, – я показал на телевизор. – Ща, я быстро.

Я переоделся в спортивный костюм и потащил Царевича на кухню, где мы поели жареной картошки. А они как давай обсуждать работу:

– А что с два ноля – двадцать пять? – строго спросил отец. – Ты же передний редуктор центровал?

– Ну, с Евгений Петровичем, – Руслан, ковыряющийся вилкой в сковородке, задумался. – В ТУ-28 запись есть, приёмщик проверял.

– Да знаю, что есть, и что Витя смотрел. Но всё равно не то что-то с ней. Короче, эта лайба на техосмотр заходила, потом на межпоездной попала – все пакеты на ПРР изорвало, как бумагу. Техосмотр на цех ремонта спирает, что плохо отцентрован вал. Ну да фиг им, там два ТО пройдено после ремонта. Их это ответственность…

– Весёлая у вас работа, – заметил я. – Нихрена не понял. У тебя сало осталось? А то жареная картошка без сала – как-то не то.

– В морозилке, – показал отец. – Я уже забыл про него.

Почти тридцать лет для меня прошло, а про сало вдруг вспомнил. Ну вовремя, ничего не скажешь. Зато поели.

* * *

После мы отправились к Грише Верхушину, сослуживцу Моржова. Парни его знают, а вот я его не видел. Но даже если бы никто из нас его не знал, воровство «боевых» у инвалида кого угодно разозлит.

Гриша – в возрасте, он старше Моржова, есть жена и маленький сын. После ранения его комиссовали, и он вернулся сюда, пока сидел без дела. А какое дело, когда правой руки нет?

Дверь чуть-чуть приоткрылась, оттуда выглянула молодая женщина в домашнем халате и с косынкой на голове. На лице виден синяк, слабо замазанный пудрой. А дверь на цепочке, как в американских фильмах, у нас одно время тоже стали ставить такие. Правда, быстро поняли, что это бесполезная штука при реальных ограблениях.

– Вы к кому? – женщина напряглась и беспокойно посмотрела назад.

– К Грише, – сказал я. – Позовите, мы ненадолго. Поговорить.

В квартиру она нас пускать не стала, даже закрыла её на замок.

– Мать Гриши с моей матерью подруги, кстати, – тихо произнёс Царевич. – Я его до Чечни видел несколько раз, в гости приходили, и когда пересекались под Шатоем, он меня вспомнил. У него брат ещё есть младший – наш ровесник, тоже видал. Но в армию он не ходил, отмазался.